Холодные пальцы

Дилюк пододвинул бокал вина очередному посетителю и, коротко кивнув, проводил его взглядом до одного из столиков.

Стрелки настенных часов, издав характерный звук, оповестили о времени. Два часа ночи.

«Запаздывает. Или решил устроить выходной алкоголю?»

Даже в мыслях эта догадка прозвучала нелепо. Впрочем, истинных намерений этого плута было не разгадать даже ему.

Жизнь в таверне, несмотря на позднее для других время, кипела. Столы полнились посетителями — вино лилось рекой. Из всех углов раздавалась воодушевлённая болтовня (пожалуй, чересчур развязная, если не учесть крепости вина): старшие рассказывали истории молодым, делились последними новостями друг с другом, раскатисто смеялись, стучали бокалами и кружками по столам, кто-то даже играл. В общем и целом, время они проводили с душой — как и всякий мондштадец, в чьём сердце обитал истинный дух этого города.

Сегодня Дилюк не планировал оставаться до утра. Чарльз пообещал без проблем подменить его по первому же зову, поэтому свой рабочий день он мог закончить в любой момент.

Дилюк, прочесав помещение внимательным взглядом, убедился, что все посетители получили свои заказы. Подтянув ярко-алые волосы, собранные в высокий хвост для удобства, он коротко выдохнул и, оправив манжеты, принялся вытирать чистые стаканы.

Он мог уйти в любое время. Но сегодня он кое-кого ожидал.

***

Дверь в таверну в который раз за вечер с лёгким скрипом отворилась, и Дилюк приветственно — в который раз за вечер — поднял голову, собираясь кивнуть очередному посетителю. Но остановился.

— Сэр Кэйя! Не составите нам компанию? Ребята такую историю рассказывают — это нельзя пропускать, вам уж точно придётся по вкусу! Подходите!

Кэйя, прикрыв за собой дверь, на короткий миг замер у порога, и взгляд его задержался на копне огненно-алых волос. Но следом он, как ни в чём не бывало, с приветливой улыбкой махнул рукой вмиг оживившейся группе, и ответил слегка извиняющимся, но ничуть не угасающим тоном, не сбавляя шага:

— Я бы с радостью, но, пожалуй, не сегодня. С меня причитается!

Компания с некоторым разочарованием загудела. Но совсем скоро в воздухе уже прогремел чей-то басовитый хохот со стороны, звякнули бокалы, громко прозвучал заздравный тост «За сэра Кэйю!» — и атмосфера вновь вернулась в своё прежнее бесшабашное русло.

Благополучно разойдясь с посетителями, Кэйя неспешной походкой приблизился к барной стойке. Дилюк молча смерил его взглядом, и вернулся к протиранию стакана, который вертел в руках, пожалуй, уже чуть дольше необходимого.

— Нальёшь чего-нибудь, горло промочить? Надолго не задержусь.

Дилюк, отставив в сторону сиявший чистотой стакан, наклонился к нижней полке и достал новую, неоткупоренную бутылку. Она не была особенной. Просто медленно повышать градус, начиная с рядового вина для обычных посетителей, Кэйе едва ли было по вкусу. Да, и, к тому же, за это вино он вполне был способен заплатить из своего кармана.

— Ну, как идут дела?

Кэйя с комфортом устроился на высоком стуле и, подперев щёку ладонью, с улыбкой кивнул на переполненную народом таверну.

— Как видишь, — сухо ответил Дилюк, и, не медля, произнёс прямо, — Ты опоздал.

Кэйя слегка приподнял бровь, и тут же беспечно, с лёгкой хрипотцой рассмеялся, слегка откинувшись на стуле:

— Ну, я ведь тут не прописался. А что, есть дело? Или скучал?

Дилюк поджал губы, оставив очевидную провокацию без ответа, и отвернул голову в сторону. Не сказал больше ни слова — ожидая объяснений.

Кэйя хорошо понимал намёки. Намёки Дилюка — лучше всех других.

— Ну, хорошо, хорошо, — вскинув руки, со смиренной улыбкой отозвался Кэйя, и кивнул на бутылку, которую Дилюк так и не выпустил из рук, — Так нальёшь сперва?

Напиток богатого, глубокого бордового цвета — без сомнения, одно из лучших вин — заструился по стенкам кристального бокала, постепенно заполняя его доверху.

Кэйя, прикрыв ресницы, наблюдал за вином почти завороженно. Дилюк отвёл взгляд. Пальцы невольно стиснули бутылку.

— Прошу, — отработанным до автоматизма движением он пододвинул мужчине полный бокал по деревянной стойке, не в силах — и, кажется, не слишком стараясь — придать лицу доброжелательное выражение.

— Ну, и мина — неужто ты мне настолько не рад?

Кэйя игриво перебрал пальцами по ножке бокала и с лукавством склонил голову набок. «Снова паясничает». Дилюк закатил глаза, отставив бутылку в сторону, и сложил руки на груди.

— Что, настолько заметно?

Кэйя лишь тихо рассмеялся и, взяв поданный ему бокал вина, неспеша сделал глоток.

— М-м, чудесно, как и всегда, — мужчина задержал кончик языка у уголка губ, смакуя вкус, и, на секунду отставив вино в сторону, с любопытством вскинул голову, — А что, Дилюк, вы открыли старые запасы? Или я один удостоился такой чести?

Дилюк опустил взгляд. На самом краю, там, где губы мужчины коснулись бокала, прозрачное стекло — почти незаметно — подёрнулось мутной белизной.

Потемнев взглядом, Дилюк схватил Кэйю за руку почти грубо, и развернул к себе. В движении его, однако, за той грубостью, невидимая любому другому глазу, таилась тихая, неизъяснимая нежность.

Он рывком сдёрнул перчатку с тонких пальцев.

Смуглая ладонь была холоднее льда.

По пальцам Дилюка, повинуясь Глазу Бога, тут же заструился согревающий жар.

Кэйя, едва сморщившись, непроизвольно дёрнулся, и Дилюк тотчас разжал руку. В месте его прикосновения смуглая кожа слегка покраснела, будто от ожога.

— Осторожней, — тихо усмехнулся Кэйя, несильно сжав и разжав пальцы, — Так и обжечь недолго.

— Я знаю, что делаю, — угрюмо ответил Дилюк, и стиснул свою руку в кулак, — Она была едва ли теплее человеческого тела.

Ухмылка застыла на губах Кэйи. Но следом он, взяв над собой контроль, лишь пожал плечами с привычной ему внешней беспечностью, и вновь поднял недопитый бокал со стойки. Дилюк впился в него взглядом алых глаз.

— Какого чёрта ты творишь?

— Понятия не имею, о чём толкуешь, — прикрыв веко, почти лениво отозвался Кэйя, с наслаждением потягивая вино, — Хм, а вкус и правда отменный — другого и не ожид…

— Заканчивай это! — взорвался Дилюк. Непротёртый стакан с грохотом опустился на стойку.

В таверне воцарилась гробовая тишина.

Кэйя замолк, прервавшись на полуслове, отнял бокал от губ — и в следующее мгновение, хлопнув ладонью по дереву, заливисто, рассыпчато рассмеялся.

— Ну, и ну, мастер Дилюк, — в замолчавшей таверне задорный голос мужчины, подрагивающий от приступа хохота, прозвучал подобно грому, — Кто бы мог подумать, что Вы способны угодить в такую историю! Впрочем, не волнуйтесь — уж я о таком не проболтаюсь. На этот раз.

Кэйя заговорщически подмигнул, и издал ещё один таинственный смешок напоследок. Атмосфера в таверне, как по волшебству, разрядилась, и потеплела: посетители за задними столиками, прежде напряжённо замолчавшие, заметно оживились. Один из них, покивав на Кэйю пару раз и воодушевлённо проговорив что-то, несдержанно расхохотался, хлопнув соседа по плечу, и следом по всей компании прокатилась разноголосая волна смеха. Не прошло и пары минут, как все они как ни в чём не бывало вернулись к своим будничным разговорам за бокалами спиртного.

— Вино подано, цирк разыгран — изволишь перейти к сути? — за несколько свободных секунд Дилюку удалось взять себя в руки — и с некоторым напряжением занять их следующим стаканом. Позволять Кэйе увиливать от вопроса и дальше он не собирался.

— Говорят, кое-где неподалёку обосновался особенно зловредный Маг Бездны, во главе внушительной свиты, — уклончиво протянул Кэйя. Он так же осознал, что отчасти позволил загнать в угол себя самого. А единственным выходом из этого угла было поделиться обещанным — ну, или его частью.

«Говорят» — значило, что Кэйя давным-давно собрал по этому Магу полный свод данных. «Кое-где неподалёку» — значило, что Кэйя уже способен был дойти до логова этого Мага с завязанными глазами. Дилюк знал Кэйю слишком хорошо, а потому мог утверждать ещё кое-что.

Кэйя, без единого сомнения, уже побывал там лично.

— И?

Коротко, с долей неловкости («Искренней ли?») усмехнувшись, Кэйя потёр рукой шею и пропустил белоснежный мех воротника сквозь пальцы.

— Это, впрочем, и всё. Что, недостаточно убедительно?

Кэйя не солгал. Да — как и всегда, упустил большую часть деталей, нагнав туману и приправив всё излишними ухмылками. Но, в конце концов, заставить змею перестать извиваться было чем-то из разряда невозможного.

— Сколько?.. — спросил Дилюк внезапно севшим голосом. Ещё более внезапно — не найдя сил, чтобы закончить столь простой вопрос. «Слабак».

«Сколько времени вы сражались?»

Кэйя вопрос понял более чем ясно.

— М-м, и не сказать точно… Может, около пяти часов?

Сердце Дилюка ухнуло куда-то вниз.

— Ты обещал, что не будешь злоупотреблять им. Глазом Бога, — стиснув зубы, с трудом выговорил он, — Чего вообще стоят твои слова?

Пол под ногами, казалось, пришёл в движение. Кровь обухом ударила по вискам. Пальцы сами собой впились в край деревянной стойки.

Кэйя лишь несерьёзно отмахнулся, помахав зажатой в руке перчаткой:

— Ничего со мной не случится. А с тем Магом, равно как и с другими, моя работа — разобраться. В конце концов, я же не превращусь в ледышку, верно?

— А что, если превратишься? — резко оборвал его Дилюк, — Что тогда?

Кэйя замолчал. Прикрыл веко — спрятав взгляд льдисто-голубого глаза. То, что холодными волнами плескалось в нём — сомнение, волнение, страх — или закрытые на тысячу замков воспоминания — не дозволено, не суждено было увидеть никому.

«– Когда вообще твои руки в последний раз были тёплыми?..» — почти шёпотом — почти с болью — сипло пробормотал Дилюк — в собственных мыслях. Стиснув зубы — потерявшись в этих мыслях — он едва сдавил смуглое худое запястье, вновь обжёгшее тёплые пальцы ледяным холодом.

В памяти на секунду всплыло улыбающееся лицо отца.

Когда Кэйя, наконец, подал голос, слова прозвучали хрипло, словно отдаваясь эхом от стен пустой таверны. Тепло в них, казалось, подёрнулось инеем — оставаясь теплом, предназначенным лишь одному.

— Тогда ты меня разморозишь. Правда же?

Дилюк напряжённо втянул носом воздух, прикрыл веки, лишь на мгновение.

И в следующий миг губ его коснулся мягкий, почти невесомый холод. Губы, что столь искусно сплетали неприглядную правду с прекрасной ложью, что столь мастерски рассылали обворожительные улыбки всем вокруг — будто видение — еле заметно дрожали. Сдерживая дыхание стужи.

Всего лишь секунда.

Кэйя, опёршись руками о деревянную стойку перед собой, прикрыв ресницы, казалось, забылся. И, не отстраняясь, на миг едва приоткрыл рот.

В этот миг Дилюку показалось, что Кэйя готов был рассказать ему всё. Прошептать в самые губы, его собственные, обжигающе-горячие по сравнению с лёгким прикосновением льда — так, чтобы лишь губы услышали. Шептать до головокружения, до одури, до самой последней правды. Шептать, пока не иссякнут все слова его мира.

В этот миг Дилюку показалось, что он принял бы их все.

Тёплые пальцы сомкнулись на воротнике, подтягивая к себе ближе. Ближе.

Глаз Бога горел. Кожа пылала.

Сердце — сжигал огонь.

Дилюк, отпустив самого себя лишь на секунду, смял чужие мягкие губы, едва приоткрытые, холодные словно лёд. Жарко выдохнул — потому что стерпеть больше не мог. И почувствовал, как лёд понемногу тает.

Кэйя — еле ощутимо — улыбнулся в подобие поцелуя. Коснулся охладелыми кончиками пальцев бледного подбородка, провёл костяшками по горячей скуле, и тихо выдохнул имя едва теплеющим морозом.

Дилюк, позволив себе ещё секунду, оторвался от чужих губ. Отстранился назад, окинув взглядом алых глаз лицо напротив.

«Тогда ты меня разморозишь. Правда же?»

Дилюку не нужно было думать над ответом. Ответ, поблёскивавший извечной улыбкой с тенью лукавства. Ответ, никогда не говоривший всей правды. Ответ, в чьём зрачке неизменно плескался лёд, а в ресницах ютилась капля неугасимого ничем тепла.

— На другое и не надейся, идиот.

Дилюку не нужно было думать над ответом. Потому что он был прямо перед ним.