Кукла

Когда она очнулась в полутёмной комнате, первое, что ударило в голову, были воспоминания. Они являли собой калейдоскоп цветных, но молчаливых фотокарточек, гулких, когда-то знакомых ей голосов и странного ощущения опустошённости.

Марго хорошо помнила прошлую себя — бросившая учебу в нелюбимом вузе студентка, хотевшая жить полной жизнью, занимаясь любимым делом — игрой на фортепиано.

Но прожить так, как того хотелось ей, не получилось.

Смерть наступила слишком неожиданно, внезапно и непредвиденно, кажется, виной тому послужили сломанные перила на стареньком балконе съёмной квартиры. Падение с четвёртого этажа совершенно не запомнилось, только пронзительный вскрик наверняка услышали мимо проходящие внизу люди.

Зря она вышла тогда покурить.

Хотя в том была капелька горькой иронии. Погибла-то Марго из-за курения, но немного не так, как её каждый раз предупреждала вечно опекающая мать.

Посмеяться что-ли?

На удивление, собственная гибель (а в том, что она ушла в мир иной, Марго была совершенно уверена, слишком уж выразительным был хруст переломленной шеи и позвоночника) не сопровождалась ни истерикой, ни скорбью по утраченной жизни. Как будто щёлкнули выключателем, отсекая ненужные эмоции из головы.

Странно, но это совершенно её не пугало. Как и не шибко волновало осознание того, где она сейчас находится. Однако вечное любопытство, видимо, выветрить из неё так и не получилось.

Ну, спасибо хоть и на этом.

Вокруг везде было темно, слух улавливал тихое шуршание мелкого грызуна из дальнего угла комнаты. Рядом с Марго находились какие-то предметы, но их очертание понять без света было невозможно, поэтому она решила дожидаться. Чего-то.

Марго так и не поняла, сколько прошло времени, потому что во время ожидания погрузилась в собственную память, вылавливая из цветастого водоворота воспоминаний самые дорогие в прошлом моменты и рассматривая свою жизнь с новой точки зрения.

Новая точка зрения же показала, что она была закоренелой эгоисткой, мечтательницей и взрывным человеком, всё время выплескивающей свой негатив на других людей.

Наверное, её могло терпеть лишь фортепиано... Не удивительно, что её не могла подолгу выносить даже собственная мать.

В общем, о себе узнаешь много нового только после своей же смерти.

Но сказать, что ей было совестно? Ничуть. Совесть видимо тоже отключили или её и в помине не было, но ответить на этот вопрос теперь уже не получится.

Ну и поделом.

Марго включилась в реальность, когда в комнате появился человек. Пацан лет шестнадцати на вид, с угловатыми чертами лица и каштановым шухером на голове. Выражение лица у него было уставшее, а мешки под глазами указывали на явный недосып. Он, зевнув, шлёпнул рукой по выключателю в комнате, отчего лампочка на потолке кротко опасливо звякнула и озарила тусклым светом помещение.

Марго кается, даже с непонятным блоком на эмоции, она в первые секунды ощутила мимолётный ледяной ужас, пробежавший волной по сознанию.

Стояла она среди деревянных манекенов, и как бы этого не хотела признавать, являлась одной из них.

Марго была деревяшкой, этаким Буратино из сказки, и не могла управлять своим метаморфическим телом. Вообще. Никак.

Твою ж-

Приплыли.

И как это объяснить она не понимала. В голове гадко проскользнула противная мысль, что это так к ней повернулась карма. Вроде бы в восточной мифологии что-то говорили про реинкарнации и пресловутые перерождения, но она даже не думала о том, что имелись в виду также и неживые предметы. Хотя всякое может быть. Теперь. Когда лично убедился на собственной шкуре.

И, наверное, всё же карма...

Если бы Марго могла, то застонала бы от безысходности.

От открывшихся перспектив быть непонятным, неживым манекеном клонило в непроходимую апатию. Это удручало настолько, насколько вообще было возможно.

Пацан же тем временем прошёл к добротному столу, стоявшему в другом конце мастерской, и достал откуда-то ящик инструментов. Со своего ракурса Марго видела не многое, но уже понимала, что этот мальчишка есть местный папа Карло. Однако как только она об этом подумала, его спина окончательно закрыла весь обзор.

Замечательно.

От свалившихся открытий она ушла сбежала в собственное сознание. Хотелось срочно спрятаться куда-нибудь подальше, потому что найти выход из подобной ситуации явно было не в её силах. И вообще, кажется, невозможно.

Это своё состояние Марго обозвала пародией на сон или наркоз, так как времени, проводимого там, в реальном мире она практически не ощущала.

И ей совсем не хотелось в следующий раз просыпаться.

Уж лучше умереть окончательно, чем существовать вот так.

И если то было её наказанием, то оно — выше всяких похвал.

Марго оценила. Правда.

***

Дни тянулись подобно вечности. Пацан приходил нечасто, но если и появлялся в мастерской, наконец-то включая свет, то засиживался надолго.

Марго следила за мальчишкой, наблюдала исподтишка, слушала как иногда парень что-то бубнил себе под нос на непонятном ей языке и изредка ходил по комнате, рассматривая свои детища.

Марго было скучно. Очень.

Пацан надоел после первого месяца, потому что на нём всегда была одинаковая чёрная одежда, тот же беспорядок на голове, и только выражение лица менялось. Хотя парень Марго казался немного странным, чувствовалось в нем неизведанное что-то, которое иногда ветало искристым напряжением в воздухе после его длительного пребывания в этой каморке.

Хотя она не заморачивалась по этому поводу, ведь её это не касалось никоим образом. А так, если она копнет глубже, то наверняка свихнется от любопытства. Поэтому Марго не решалась играть в местного детектива в её шатком положении. Во благо.

Однако, это не отменяло того, что было до безобразия нечем заняться. Марго перерыла всю свою память, рассмотрела каждый открытый ей закуток комнаты и познакомилась с местными грызунами. Наверное, её спасало от сумасшествия только умение воспроизводить в сознании воспоминания о игре на фортепиано, музыка хотя бы успокаивала.

Марго думала, что пройдет огромное количество времени прежде чем она сможет выбраться отсюда. По её скромному мнению, вторая смерть может приравняться полному исчезновению этого тела. Например, если её сжечь. Перспективы конечно не радужные, но Марго уже убедилась, что чувствовать прикосновения она не может, поэтому теоретически боли от огня она даже не испытает.

Однако, наверное, сгореть заживо даже при таких условиях казалось ей чем-то диким и совсем немного жутким. Но видимо то было её единственным спасением и шансом к дальнейшей свободе. Даже если и условной.

Марго понимала: ждать внезапного возгорания мастерской было слишком наивно, поэтому её существование в деревянном теле продлевалось на неограниченный срок. Который варьировался от завтра до бесконечности.

Настоящее проклятие.

Марго горько смеялась, мысленно, там, у себя в голове. Деревянная тюрьма, её тело — дьявольская кукла, уже осточертела. Даже нормально выплеснуть эмоции не представлялось возможным, потому что их спектр, будто теперь в насмешку, ещё в самом начале до противного урезали.

А она ведь никогда даже и не думала, что переживёт (ха! какая ирония) свою самую настоящую смерть и съедет с катушек — в тесной каморке, вечной, почти, темноте, а свидетелями этому станут молчаливые деревяшки, пыль и грызуны.

Отличная компания, верно?

Марго кажется, что да.

***

Когда Марго в следующий раз вынырнула в реальность, то внезапно для себя столкнулась с человеческим лицом.

Через мгновение в нём она узнала мальчишку.

А через ещё одно — поняла, что её, казалось бы, вечное местоположение кардинально изменили, переложив на тот самый стол. Точнее, только её руку.

Остальное тело стояло рядом.

Видеть окружающий мир с двойного ракурса оказалось до безумия непривычно.

Но Марго была рада и этому.

Как и ожидалось, её кукла была такой же, как и множество других, что стояли в углу около входа. Лицо парня было сосредоточенным, отчего на лбу образовалась резкая складка. Но её привлекло не это, другое — то самое непонятное что-то, которое до этого она каждый раз чувствовала от парня при близком расстоянии ожидаемо ощущалось чётче и яснее.

Невидимая субстанция словно жила собственной жизнью, привлекая этим до невозможности. И, похоже, помутнение рассудка Марго придется отложить.

Она так и не поняла как решила потянуться к этой энергии навстречу, однако неожиданно это искристое что-то буквально впиталось в неё в ответ.

Произведенный эффект не поддавался никакому возможному словесному описанию и сравнению. Но для Марго это было сродни глотку свежего воздуха.

И настоящей жизни, давно ей утраченной...

Незримая энергия казалась ей спасением. По крайней мере, Марго хотелось в это верить.

Канкуро же, сидящий и подгоняющий шарнир очередной марионетки поздним вечером, в своей мастерской, почувствовал как пробежали, словно от сквозняка, мурашки по загорелой коже.

Парень не предаст этому особого значения. А зря. И поймет он это гораздо позже: когда начнет ощущать шестым чувством иль своей шинобской паранойей потусторонний взгляд и чужое присутствие рядом, от которого невольно шевелятся на затылке волосы.

На этот счёт Темари будет лишь театрально причитать на редких общих семейных ужинах, что её младший дурень-брат окончательно помешался на своих марионетках, а Гаара задумчиво молчать.

Но когда Канкуро уйдет на очередную миссию, в темноте его мастерской шевельнёт своим пальцем человекоподобная кукла.

Марго же будет ликовать, медленно ощущая в своем материальном теле изменения, не поддающиеся никаким законам логики и здравого смысла. Хотя они давно потеряли свой вес, после всего случившегося, что с ней произошло.

Интересно, она окончательно сошла с ума или это и взаправду не бред её собственного сознания?

Этого Марго не знает, но находиться в темноте комнаты и дальше она совсем не хочет.

В какой-то момент она рискнёт.

Канкуро же совсем не будет ожидать того, что спустившись в который раз в мастерскую, он обнаружит посреди неё одну из своих марионеток.

Совершенно живую.

— Кай!

 Редактировать часть