— Не скажу, что рад видеть тебя, карга. — Тихо пробурчал брюнет, смотря на заслоняющую небо листву, сквозь которую продирались лучи солнца. Он лежал на бамбуковых носилках, в окружении каких-то людей в белых балахонах, скрывающих их лица и тела. Они несли его куда-то по наставлению одной довольно привлекательной женщины, шедшей позади в окружении ещё нескольких белых плащей.

— Ты всё такой же ребёнок, Бан. — Она улыбнулась, следуя за процессией, идущей вглубь леса. — И всё так же не хочешь слушать свою почившую бабку, самую могущественную ведьму за это столетие. А ведь она тебя предупреждала...

— Тц, не напоминай. О её титулах я и так осведомлён. — Снова забурчал он, хмурясь. — Что она, что ты — обе надоедливы... Ай! Ты что, творишь, карга?!

Женщина засмеялась от его реакции на то, как она дёрнула его за ухо, как сорванца. Коим он, в общем-то, и являлся для неё. Маленький, несносный мальчишка.

— Даже страшно представить, что если ты когда-нибудь обзаведёшься детьми, мне придётся прожить ещё одну сотню лет, чтобы объяснить им, как работают их способности, потому что их отец будет совсем некомпетентен... с другой стороны, с твоим характером... — Ведьма театрально вздохнула, намекая ему, как он безнадёжен в её глазах.

— С каким характером?! У меня отличный характер, в отличие от тебя! На себя бы посмотрела, сто лет и до сих пор одна! — Язвил Бан, пока не получил по носу, заойкав. Не стоило пытаться разозлить женщину, чьи руки свободны для тумаков.

— Помолчал бы... — Возмущённо прошептала она, пытаясь сдержать недовольство, рвущееся наружу. — Почти пришли.

Посреди леса была хорошо спрятанная поляна, в центре которой стоял белый мраморный стол. Почти у основания его виднелась запёкшаяся кровь и как будто специально проросшие красные цветы. Мидо уложили на этот стол, прикрыв лишь небольшим куском ткани его наготу. Убедившись, что всё готово, ведьма присела на траву, облегчённо вздыхая.

— Что ж, теперь осталось дождаться ночи. — Она хихикнула, выглядя довольно весёлой, что, естественно, взбесило Мидо.

— Ночи?! Ты что, издеваешься?! Зачем было идти так рано в этот чёртов лес?! Я что, должен пролежать в таком виде несколько часов, старая карга?! — Громко возмущался юноша, в чьих глазах плясали недобрые огоньки. Она лишь смеялась оттого, что он, внук ведьмы, до сих пор не понял сути ритуала.

Почти всё время, пока женщина сидела или лежала на траве, рассказывая байки и иногда подстёгивая Бана очередной язвительной шуточкой, люди в белых одеждах практически неподвижно стояли. Казалось, что они сами скоро станут мраморными статуями. Когда стемнело, она вдруг перестала смеяться, став молча раскладывать необходимое у изголовья стола. Люди в белых одеждах следовали за ней, начав раскладывать по краям стола какие-то травы и большие грозди ягод. Ведьма начала не спеша говорить слова на непонятном языке, взывая к небу. Всё вокруг стихло, даже ветер уже не так явно шелестел, лишь тихонько давал знать о своём присутствии. Она взяла в руки деревянную миску с чем-то зелёным и вязким и, обмакнув в неё пальцы, стала чертить узоры на груди Мидо, по форме напоминающие змей. Когда его тело почти полностью было помечено змеями, она отошла, дав место белым плащам. Шестеро расположились по краям стола, встав на колени и низко опустив головы, оставив только руки лежать на мраморе, не тревожа ягод. Удостоверившись, что помощники готовы, женщина вновь обратилась к небу.

— Звезда Асклепия, могучего змея! Обрати свой взор на сына своего, да излечи его своим ядом! — Воскликнула ведьма, вознеся руки в небо, начиная свой незамысловатый танец. — Пусть силён будет его дух перед твоими клыками… — Она кружилась, звеня металлическими браслетами на руках и босых ногах, пока её цветастая юбка кружилась вместе с ней. Ведьма замолчала, продолжая свой танец в тишине, закрыв глаза и отдаваясь своему внутреннему чувству. Казалось, нарисованные змеи на теле Мидо тоже начали движение. Она подошла к Бану, вынув из подола резной нож и направив на него. Юноша молча смотрел на неё, не смея пререкаться во время этого действа. Женщина подняла нож ввысь, резко опуская его вниз, остановившись кончиком у его кожи, делая неглубокий надрез сквозь солнечное сплетение. Мидо поморщился, но ни звука не издал. Ведьма вернулась к танцу с ножом в руке, окропя кровью с него траву. Кровь медленно выливалась из раны, расползаясь по телу, пока люди в белых плащах перебирали пальцами ягоды. Женщина танцевала вокруг них, пока резко не остановилась и не произнесла, — Да примет он свою проклятую судьбу, назначенную тобой!

Люди в белых одеждах разом стали мять ягоды, пуская их алый сок течь по белоснежному мрамору, подобно крови. Лицо Мидо исказилось от боли, возникшей в его груди, заставив вскрикнуть. Рану жгло, что было невозможно вздохнуть. Белые плащи собрали измятые ягоды и разложили их вдоль пореза, смешивая сок с кровью. Надо лишь перетерпеть эту боль, твердил себе он, пока ритуальцы, подняв руки вверх, демонстрировали свои алые ладони небу. Достав ножи и обернув их ладонями, они резко выдернули их, заставив новую кровь литься. Их ладони были рядом, пока тонкие красные ручейки стекали в окружённую ягодами рану, заставляя юношу жадно ловить воздух от ощущений. Ведьма приобняла его лицо ладонями, поглаживая его скулы большими пальцами, словно утешая. Видимо, она представляла, что он может чувствовать сейчас.

— Теперь, Бан, целуй их руки. — Прошептала она, отходя от него. — Надо поблагодарить их как следует.

Люди по очереди подходили к нему с протянутыми ладонями. Мидо нежно прикасался к ним губами, постепенно становящимися красными. Кровь смешивалась, заставляя губы прилипать друг к другу. Он облизнулся, слизывая ещё не успевшую застыть кровь. Один из людей чуть отшатнулся от него, заметив это. Видимо, для кого-то это было ненормальным, хотя Мидо так не казалось. Он видел множество ритуалов и похуже. Когда все руки были исцелованы, белые плащи снова разошлись по своим местам. Брюнет почувствовал, что у него закружилась голова.

— Эй, что со мной… — Не успел сказать он, как потерял сознание. Ведьма лишь улыбнулась под удивлённые взгляды плащей. Видимо, всё шло как надо.

Когда он очнулся, уже светало. Он медленно поднялся, засохшие ягоды, всё это время лежащие на его груди, рассыпались по сторонам. Ведьма сидела на траве прямо напротив, улыбаясь. Дожидалась.

— Доброе утро, Бан. Видел ли ты свой сон? — Спросила она, усмехнувшись.

— Очень смешно, старая карга. — Он цыкнул, придерживая тот самый лоскут ткани. — Лучше скажи где моя одежда.

Женщина рассмеялась.

— Обязательно. После того, как остальные проснутся. — Она указала за его спину, где на траве стояла небольшая палатка.

— Хочешь сказать, те странные ещё здесь? — Спросил он про людей в белых одеждах.

— Кого это ты назвал странным? — Из палатки кто-то вышел, скидывая с себя балахон. Этим кем-то оказалась Хевн.

— Вот уж неожиданность. У координатора кончилась работа? — Недовольно пробурчал он, прежде чем заметить повязку на её ладони. — Подожди, ты что…

— Можно было обойтись простым спасибо. — Она хитренько ухмыльнулась, протягивая ему свой плащ, который он тут же схватил и укутался в него, пряча от остальных свою наготу. Будучи завёрнутым в него с головой, он стал выглядеть ещё более невинно для двух женщин, от чего они вместе засмеялись, не сговариваясь.

— Эй, эй, не вижу ничего смешного! — Громче стал возмущаться он. Из палатки стали вылезать остальные люди. На поляне становилось довольно шумно.

— Бан-чан, можно потише, я так сладко спал… — Пробормотал ещё сонный Гинджи, стаскивая с себя плащ. Заметив перемены, он тут же кинулся обнимать своего партнёра по возврату. — Бан-чан! Бан-чан! Ты снова в порядке! Бан-чан!

— ОТЦЕПИСЬ ОТ МЕНЯ СЕЙЧАС ЖЕ, ГИНДЖИ! — Запротестовал тот, пытаясь увернуться от блондина, который ненароком стаскивал с него плащ. Следующими из палатки вышли ещё двое. Из под ткани показались Казуки и Шидо.

— Вижу, тебе полегчало, змеёныш. — Шидо улыбнулся уголками губ. Казуки молча с улыбкой смотрел на остальных.

— О, немилосердный Асклепий, и Тарзан, и клубок ниток здесь. — Мидо демонстративно отвернулся, выглядя ещё более смущённым. Шидо не ответил ему, выглядя странно довольным.

— Мастер, можно я ещё посплю, у меня вечерняя смена… — снова сонный голос, уже принадлежавший Нацуми, выходившей из палатки. Следом за ней шёл Пол, помогая ей, такой сонной, не оступиться.

— Что ж, наконец, все в сборе. — Ведьма хлопнула два раза в ладоши. — Надеюсь, все чувствуют себя хорошо после ночного ритуала. — Дружелюбно побеспокоилась она. — Думаю, сейчас Бан хочет сказать вам несколько слов.

Юноша непонимающе взглянул на ведьму, которая не давала никаких знаков, никаких намёков на подобную выходку. Он огляделся ещё раз и понял, в чём дело. У каждого, стоящего на поляне, была повязка на ладони. Горло сдавило. Перед глазами были эти окровавленные руки, протянутые ему в ночи. Он представил, как это было больно для них, как подобное могло пугать участников ритуала, не говоря уже о тех, кто редко участвует в битвах и редко получает раны... Вспомнил, что они стояли, не шелохнувшись, несколько часов, не смев даже присесть. Как несли его сюда… Он ещё немного помолчал, обдумывая всё это. Ещё раз взглянув на них, поймал взгляд Нацуми, прячущей свою руку за спиной.

— Что ж… благодарен вам за помощь. Надеюсь, это не сильно затруднило вас. — Он потянулся рукой к лицу, чтобы поправить очки и только потом вспомнил, что был без них.

— Мы рады, что ты в порядке, Бан-чан. — Гинджи широко улыбнулся, остальные последовали его примеру. Гинджи снова кинулся обниматься. Теперь уж Мидо протестовал гораздо меньше. За ним пошла Хевн, потом Казуки и все остальные, превратившись в один большой клубок объятий. Кто-то незаметно подтолкнул Нацуми ближе, да так, что она оказалась прямо напротив Мидо, что, конечно же, заставило её смущаться.

— Хей, Нацуми. — Тихо заговорил Бан под общий гомон и разностные возгласы, смотря глаза в глаза. — Спасибо за помощь.

Девушка лучезарно улыбнулась, глядя в синие глаза брюнета.

— Рада, что вы в порядке, Бан-сан. — Вежливо ответила она. Мидо протянул к ней руку и шаловливо потрепал её по голове, искренне улыбаясь. Они засмеялись. Гинджи всё это время с теплом смотрел на них, будучи очень счастливым. И только ведьма, в последний раз взглянув на них с улыбкой, медленно уходила. Улыбка почти сразу пропала с её лица, пока она ступала всё дальше в лес по мягкой траве под стихающий гомон. В голове крутилась только одна мысль: догадается ли Бан, что всё это будет иметь последствия...