Вообще-то, это не должно было быть её делом. Она не должна брать в «свою хорошенькую светлую голову» такие сложные мысли, как всегда говорили тетушки. То, что троица милых дам не озаботилась сообщить, а что же класть в эту самую голову, слегка настораживало её еще когда она была совсем малюткой.

Зачем они живут в дремучем лесу? Почему они не разрешают ей долго гулять и обязательно следят, чтобы она не сбежала ночью? Где её настоящие родители? Увидит ли она хоть одного незнакомого человека за всю свою жизнь?

Солнце - круг, чертовски похожий на колесо прялки.

Ава улыбается краешком рта своему невольному каламбуру и кусает нижнюю губу, останавливаясь только тогда, когда язык ощущает терпкий железный привкус крови. Солнце дает жизнь, прялка должна была забрать. А Ава то ли умереть, то ли уснуть вечным сном, и она вправду не понимает, что же хуже.

Ава - дитя леса. Они сами её такой сделали. Она дикая, словно лиса, пугливая, как молодая лань, отбившаяся от стада, и гордая, наученная законам зверей, а не людей. Она умеет перебегать по острым камням ледяную реку, но совершенно не умеет ходить в пышном церемониальном платье, чинно сложив впереди руки, и носить на себе тяжелые диадемы и колье, не приносящие никакой пользы. Она умеет лечить раны и связывать переломы, но не хочет носить перчатки, обтягивающие ладони, словно вторая кожа. Она может свернуть шею зайцу и без потерь встретиться с медведем, но ее колени неподобающе наследнице престола дрожат, едва она ощущает на себе сальные взгляды принца Филиппа.

Она хочет в лес. Она согласна даже, чтобы её похитили, ей не привыкать, что её жизнью распоряжается не она.

Ава хочет домой.

Замок её пугает. Её пугает невесть откуда взявшиеся мать и отец, полчище придворных, нахально лезущие в зубы слуги. Ее пугают взгляды, так похожие и непохожие на звериные, пренебрежительные, заискивающие, ненавидящие, пустые и злые. Она не знает, и не хочет знать, что им всем от нее нужно.

Её Величество она видит только на приемах, короля - только в тот проклятущий день. По углам ходит слух, что здоровье Его Величества ухудшается с каждым днём после прибытия «дочки», да и точно ли это принцесса, а не подброшенное феями существо, что приведет королевство к погибели.

Ава боится, Ава прячется за гобеленами в своих покоях.

Ава думает о прялке.

Она видела её один-единственный раз на той самой башне. Колесо, пряжа на деревянном гребне, веретено, на нем моток уже готовой шерстяной нити. Прясть нелегко. Нить жестоко режет пальца, даже её, огрубевшие и привыкшие к тяжелой работе. Колесо двигается неохотно и тяжело. Шерсть никак не скручивается, а веретено вечно падает и убегает куда-то под стол.

Ава никогда в жизни не пряла, но в тот самый день наблюдала, как это делает старушка. Почему-то её руки помнят и знают всё это до мельчайших подробностей.

Неожиданный приказ принцессы воспринимают как некую блажь. Прялку приносят два молодых служки, любопытно зыркающих по сторонах, но Ава прячется в спальне и выходит только тогда, когда в коридоре стихает топот и громкий смех.

Прялка совсем новая, украшенная искусной резьбой, пряжа беленькая, даже немного чудно, что такую нашли так быстро. Ава подходит медленно, не отрывая глаз от колеса. Круг. Как Солнце. Как упавшая на пыльную сухую землю первая небесная слеза. Как зоркий темный глаз быстроногого оленя. Как лист самой красивой кувшинки на озерной глади. Как сама Ава.

Она чувствует себя колесом, вертящимся под сильной опытной рукой прядильщицы. Только слегка скрипящим, не очень громко, но раздражающе. Ава касается кончиками пальцев теплого дерева, и оно легко движется по её указанию.

- Вот и я так, да? - неслышно вопрошает она. На веретено пока не смотрит.

Снимает мягкую пряжу с гребня, услужливо вычесанную, ластящуюся ей в руки. Похоже на шерсть молодого ягненка. Она сбрасывает её на пол. Прясть из простой шерсти она не будет.

Ава садится на трехногий стул, нащупывает ногой педаль. Что-то ей не по нраву и она недовольно смотрит вниз, только потом осознав, что же ей мешает. Туфли, расшитые камнями и золотыми нитками, летят куда-то в сторону, а Ава улыбается и радостно шевелит отекшими пальчиками.

Тонкое, ладное веретено она берет небрежно, почти безразлично, ловко сжимает его в ладони. Даже оно еще немного пахнет свежим деревом. Она пальцами гладит его нежно, любяще, как мать своего первенца. Ава знает, что её колесо, каким бы красивым не было, без веретена будет только бесполезно вертеться туда-сюда с намотанной на него пряжей. Именно веретено убило Аву и породило принцессу Аврору, но сможет ли оно сработать снова, только в обратную сторону?

Пальцы на мгновенье замирают возле самого кончика. Ава смеется, хрипло, некрасиво, по-крестьянски, ведь не научили её еще по-королевски смеяться.

Ава хочет вернуться домой, в любимый темный лес, в любимый, хоть и старый дом, к бестолковым тетушкам, далеко отсюда.

Она хочет снова стать Авой, нищей крестьянкой из леса.

Собой.

 

Наутро замок переполошит и перевернет с ног на голову новость, что пропала недавно обретенная наследница. Пара несчастных слуг, которые и принесли злосчастную прялку, ответят за пропажу полетевшими головами.

Королева, носящая под сердцем четвёртого ребенка, облегченно вздохнет и велит подать поминальный обед.

Тетушки-феи горько переглянутся друг с другом и исчезнут. Больше их в том королевстве никогда не видели.

Король... что думает король, уже совсем неважно, поскольку думать он уже давно не мог. Его тело гниет в неизвестной могиле вслед за прогнившей душой.

 

Где-то далеко-далеко, сквозь лес и скалистые горы, пробиралась безымянная девушка шестнадцати лет отроду и искала огромный, мрачный замок, где спала несчастная темная фея.

 

Колесо небесной прялки не прекращает крутиться, плетя ей теплые, золотые, как волосы бывшей принцессы, сны.