-Вот. – Мальчик лет 14, кладет смятые купюры на мелочницу. – Вот тот комикс, можно, пожалуйста. – Тянется, указывая одной рукой и нервно расправляя деньги, второй.
-Этот? – Ответом продавцу послужил серьезный кивок. – Моему сыну другой нравиться. А тебе вот этот робот, да?
-Се…Да. – Серьезность на лице парня на секунду дрогнула, но быстро вернулась на прежнее место.
- Держи. – Продавец протянул пацану журнал и тот уже хотел уходить, когда разговорчивый продавец решил вставить свое безумно нужное мнение. – Только деньги у родителей не таскай на новые картинки.
Парень лишь шмыгнул и быстрее скрылся. Будет он каждому недоумку, говорить, что родителей нет, а деньги он честно заработал и накопил.
В свои почти 14, Олег успел много где поработать, если так, можно сказать. От разгрузки до продавца. Почти попал в недокриминальную шайку, если бы не просьба одного единственного человека не связываться. Так бы было проще, наверное, но он не был вольным. У него был тот, кому он отдал себя добровольно.
Поэтому. Да пошел он к черту, главное, он сейчас несет Сереже комикс, который тот где-то уцепил взглядом и грезил о нем уже какое-то время. Он нечего толком не запомнил из той бурной речи, гений, машины создает что-то такое. Главное его Сережа об этом рассказывал с упоением.
Не ругань воспитателей, не болючие синяки, нечего, не могло оторвать его от удовольствия порадовать родного человека.
Единственного родного. Да не по крови. По духу. По душе. Такого же одинокого, покинутого. Они оба были такими до встречи. Было что-то, что сразу сказало «он». И с тех пор ни для кого из них нет «он», есть «мы». Абсолютное единство. Будто так должно было быть изначально, так должно было быть. И все.
С каждым шагом, время будто замедлялось, оттягивая желанную встречу. Поэтому уже почти у самых ворот Олег бежал. Скорее увидеть родную рыжую макушку в окне пролета 2 и 3 этажа. А там пару прыжков и лестница. Второй этаж, и сосредоточенные на каких-то каракулях, голубые глаза оторвутся от записей, заметив на периферии знакомый силуэт, и заблестят удивительным светом, в котором Олег мог прочитать от «люблюскучал» до «побьюзаразуеслиещеразпропадешь». Он знал, что там нет обиды, что он пропал, был глубоко припрятанный страх, что не пропал, а бросил. Знал, что там есть беспокойство за него. Последнее было особенно заметно, при учете бегающего, в поисках травм, взгляда. И, наконец, улыбнутся, так искренне, что, не видя губ, можно было сказать, что человек счастлив.
-Оле… - Не успевает ни договорить, ни слезть с подоконника, Сережа, как к нему подлетают, усаживаясь рядом, и тянутся за пазухой к чему-то.
- Держи. – Олег протягивает аккуратно свернутый комикс. И внимательно смотрит. Он хочет увидеть каждую искринку радости. Что может быть лучше, чем видеть любимого человека счастливым?
-Это про железного человека? Как? Где ты достал? –Восторг сменяется беспокойством. «Вот черт, влез все-таки во что-то» успевает мелькнуть в голове рыжего.
-Тихо. Заработал и купил. Все в порядке. Хотел тебя порадовать.
До сих пор, подарок в вытянутых руках, был прижат к груди. А синие глаза, кажется, искали отрицания, что это для него, в карих, напротив, но не находили. Поэтому вслед за свертком, к груди было прижато плечо Олега, а руки пытались захватить его всего. Отвернувшись, спрятав лицо между плечом и рукой, парень шепчет: - Спасибо…
Они сидят так какое-то время, пока интерес не берет вверх и предмет желания не раскрывают на первой странице.
-Ух ты! У него уже здесь есть… И…
И вот опять, не важно что, главное с каким воодушевлением ему это говорили.
-Ну. Ты у меня тоже с мозгами. Будешь как он.
-Перестань.
-Нет. Будешь, как это, как его? Тони? Нет. Лучшее его. Ты у меня лучший.