– Да не волнуйся ты так, банкет уже начался, наливай! – жадно глядя на маленькую бутылку байцзю[1], стражник шёпотом подначивал своего товарища.
– Не хорошо всё же, мы же у главного входа стоим… – его руки подрагивали от волнения, отчего алкоголь по капле выливался в маленькую чашу.
– Давай уже! Все гости внутри, пьют и веселятся, а ты беспокоишься, что кто-то из простых людей посмеет подойти к дому наместника сейчас? Да лей ты! – раздражённый, он хлопнул сослуживца по плечу, но тот ловко извернулся, так и не пролив алкоголь.
– Но всё же…
– Господа стражники, пустите на огонёк!
Звонкий голос из темноты заставил обоих спорящих вздрогнуть и с невиданной скоростью скрыть следы непотребного поведения на службе.
– Ты кто такой?! Разве не знаешь, чей это дом? – стражник с угрозой потянулся к оружию, надеясь отогнать непрошенного гостя подальше.
– Боги, не стоит так нервничать, – человек выступил из темноты.
Яркое ханьфу[2] осветилось светом факелов, к расшитой узорами доули[3] была прикреплена красная вуаль, скрывающая лицо.
– Тебя сегодня никто не примет, уходи.
– А я вот думаю, мне там самое место. Ребята, да что вы так напряглись? Или вы думаете, что я доложу, что вы пили? – завидев блеск меча, человек миролюбиво поднял руки, – эй-эй, спокойно, я простой музыкант, зачем такие меры?!
– Ну вот и иди отсюда, музыкант, кого надо господа уже наняли!
– Что тут за шум? – от скрипучего старческого голоса стражники испуганно вытянулись и почтительно замерли.
– Ничего такого, господин управляющий, небольшая заминка вышла! – даже в полумраке ночи было заметно, как побелели их лица.
– Уважаемый господин управляющий, тут такое недоразумение произошло! Я музыкант, услышал, что в доме наместника свадьба, а мне не позволяют развеселить гостей своей игрой! – заметив занесённый кулак стражника, мужчина испуганно отбежал.
Старик в задумчивости пожевал губами.
– На чём играешь?
– Гучжэн[4], господин управляющий! – музыкант указал на массивный свёрток на своей спине.
– Это ж где ты его достал то? Украл что ли? – он в подозрении сощурился.
– Что ж вы меня тут за разбойника какого держите?! Я достаточно известный музыкант в южных провинциях, могу позволить себе особый инструмент!
Старик нахмурился, пробурчал что-то себе под нос.
– Иди за мной.
– Как скажете, господин управляющий!
– Погодите! – один из стражников, под суровым взглядом управляющего, нерешительно двинулся с места, – надо взглянуть на его лицо.
Приподняв вуаль, он с подозрением уставился на мужчину.
– Рожа, вроде, не бандитская… всё хорошо, – в шорохе шагов стражника утонул облегчённый вздох.
Они незаметно вошли в большой, ярко освещённый зал, наполненный людьми.
– Сядешь к другому музыканту, лицом к тому столу. Женщина в самом богатом одеянии наша госпожа, играй для неё и для окружающих её господ.
– Не для молодожёнов? – мужчина неопределённо мотнул головой вглубь зала.
– Делай как говорю, бесстыжий.
Под злобным взглядом другого музыканта, мужчина бережно достал свой инструмент.
Дождавшись паузы в игре коллеги, он начал играть свою достаточно простую мелодию. Раздражённый наличием у конкурента дорогого инструмента, теперь, услышав простую детскую композицию, музыкант насмешливо фыркнул. Впрочем, лицо его переменилось, стоило по залу прокатиться крику.
– Эй, кто там играет, пойди ближе сюда! – заорала горластая служанка, стоявшая подле молодожёнов.
Мужчина усмехнулся и, аккуратно придерживая инструмент, лёгкой походкой прошёл вглубь зала.
Он вздрогнул, когда тихо заговорила невеста.
– Предпочитаю простую музыку, она придаёт лёгкость душе.
Праздник продолжался. Уже за полночь гости поделились на две категории: те, кто, напившись, потерял связь с реальностью, и те, кто тихим голосом обсуждал дела.
Махнув рукой служанке, невеста поднялась из-за стола.
– Желаю посмотреть на луну, ночь безоблачна, а я утомилась, – Она не покинула зал, а только вышла на террасу, освещаемую светом праздника, и села на предложенные слугой подушки, не оборачиваясь к колючим взглядам.
– Стоило ей стать единственной молодой госпожой, как совсем распоясалась, так покинуть жениха! – недовольное высказывание одного из гостей упёрлось в её прямую спину.
– Моя уже теперь жена имеет право делать то, что желает, пока её желания не выходят за рамки. Для вас дыхание это нечто непозволительное? – жених говорил, не поднимая глаз на собеседника.
Люди затихли.
Музыкант поднялся и двинулся к террасе, но был остановлен жёстким жестом слуги.
– Дружище, спокойнее, разве мне не следует играть для молодой госпожи и дальше?
– Пусть пройдёт, звуки гуджэна хорошо подходит для любования луной. А ты возвращайся, – девушка в полном свадебном уборе практически не шевелилась, отчего создавалось впечатление, что говорит ожившая фарфоровая кукла.
Музыкант с победным видом сел на расстоянии двух метров от неё и начал играть.
– Ты знал, что хватило всего недели после побега, чтоб матушка объявила тебя мёртвым.
– Боги, так молодой господин этого дома уже два года как мёртв? – девушка чуть вздрогнула и скосила глаза на невозмутимо перебирающего струны музыканта.
– Не забывай, с твоим уходом в этом доме осталась только молодая госпожа.
– Прошу простить мою оплошность. А что госпожа только одна… разве это не к лучшему? Коль ты один, так и наследство почившего отца делить не с кем, и ты уже наследник наместника, а не товар на брачном рынке.
– В беспокойные ночи мне снилось, как ты умираешь.
Мелодия ускорилась.
– Действительно? И много ли смертей видела госпожа?
– Не считала.
– И каковы же они были?
– О, ты даже не представляешь, сколь богатой может быть фантазия обеспокоенной девушки. Но нужно отметить, что чаще всего тебе отрубали голову за длинный язык.
– Хоу, оправданные опасения…
Они молчали. Ночь безветренная, безоблачная, она зазывала остаться в этом недвижимом прекрасном моменте, и только выровнявшаяся музыка не давала потеряться в течении времени.
– Почему ты покинул дом? Нас всю жизнь готовили к своим ролям, а ты отдал всё своё мне, даже не спросив, нуждаюсь ли я в твоих подачках, – пальцы девушки в напряжении побелели.
Голос мужчины резко стал жёстким, струны жалобно застонали под огрубевшими пальцами.
– И смотреть как окрепшая после смерти мужа мать подкладывает мою сестру под какого-то влиятельного старика? – остро задребезжала случайно задетая струна, горячие взгляды впились в неподвижные спины.
– Ты должен был принять пост отца, теперь мой муж…
– Тут некого обманывать, я прекрасно знаю, что твой выбор точно пал на кого-то, кто позволит править через себя. Он ведь второй сын того торговца, что открыл аптеку, когда я ушёл, да?
– Даже не знаю, что мне хочется сделать больше, ударить тебя или обнять, – девушка чуть приподняла голову.
– Не плачь, широко открой глаза и часто моргай, чтоб сохранить макияж, не шевелись, а то эти сожрут.
– Кого ты учишь… – Девушка сделала несколько неровных вдохов, успокаивая себя, – да, он второй сын. Достаточно пластичен и умён, я говорила с его отцом, этот мужчина как минимум не будет мешать мне. Я решила развиваться в аптечном деле. В столице сейчас популярны разговоры о мистическом, поэтому я нашла неплохого травника в горной деревушке. Каждое лето подрабатывал в ближайшем городе, у него язык хорошо подвешен, вот он простейшие травы за большие деньги и продавал. Я уже выкупила в столице место для нашей аптеки, поставлю его туда и за сказку о великом мудреце, вкладывающем душевные силы в лекарства, нам заплатят втридорога.
– Ты не меняешься… а говорила, моё место, – мелодия вновь выровнялась и мягко потекла по воздуху, – матушка не препятствует?
– Конечно препятствует, – девушка хищно оскалилась, – но дела с торговцами уже веду я, она стареет, теряет хватку. Удавлю жадную тварь в течении года.
– Страшная молодая госпожа! – тихий смех раздался из-под колеблющейся вуали, – даже не знаю, чего в тебе больше: силы духа отца или коварства матери. Может второго?
– Не издевайся. Кстати говоря, почему музыкант?
– Если уж меняться ролями, то качественно да? – мужчина успокоил смех, – я же очень часто сбегал с фехтования к тебе на занятия по музицированию.
– Это была наглая кража моих учебных часов и внимания учителя. Тебе повезло, что она не только не раскрывала твоё укрытие, но и подпускала к инструменту. Но я, всё же, не думаю, что этого было достаточно. Или ты потому и сыграл единственную мелодию, в которой был неплох, что за эти годы так ничему и не научился? Хотя ты всё же ошибся в том же месте, что и обычно… буду верить, что это сделано намеренно.
– Плохие навыки артиста можно компенсировать красивым лицом, ну а позже я наловчился играть простую музыку.
– А инструмент?
– С дури в начале купил самое дорогое, что нашёл, – его плечи чуть дёрнулись вверх, но мужчина вовремя остановил широкий жест.
– В твоём духе.
Их снова захватила тишина. Мелодия подходила к концу, чужие взгляды давили всё сильней, нужно было уходить.
– Я правда рада, что ты пришёл.
– Хотел сказать тебе, что ты не одна, – девушка дёрнулась, – сиди. Ты уже выгрызаешь своё место в этом мире, чем дальше будешь заходить, тем сложнее будет твой путь. Я хочу, чтоб ты знала о возможности уйти. Устрой большой праздник, позови музыкантов, мы опять поговорим, и если тебе слишком тяжело, это не страшно! Я как-нибудь увезу тебя, отправимся на юг, или, если хочешь, за море. Заживём! Ну-ну, не хнычь сестрёнка, дослушай мелодию и иди. Помни, я рядом. Меня так просто не убьёшь, поверь. Да… Верь и продолжай бороться. Потому что ты всегда хотела этого. Удачи.
Ветер пригнал облака. Музыка затихла. Тихий скрип половиц известил о приближении человека, и девушка неторопливо поднялась, с немым вопросом уставившись на жениха.
Мужчина приблизился к ней вплотную и беглым взглядом осмотрел террасу.
– Мне есть о чём беспокоиться?
– Нисколько.
– Хорошо. Вы были тут слишком долго, гости обеспокоены.
– Моя вина.
– Это смягчит их недовольство, – мужчина наклонился и прикоснулся к холодным губам, – идёмте, пора заканчивать банкет, дорогая жена.
[1] Традиционный китайский алкогольный напиток, наиболее близкий к водке.
[2] Традиционный китайский костюм.
[3] Коническая шляпа.
[4] Традиционный китайский инструмент, принадлежащий к семейству цитры.