о дожде, лифтах и рыцарях

это ощущается во всём: в пустой квартире, в которой неизвестно когда в последний раз был кто-то, кроме него; в четырёх фантиках от ментоловых леденцов в кармане джинс; в телефонной книжке, в которой последний звонок датируется октябрём, хотя на улице вторая половина промозглого ноября; в хёнджиновых глазах, которые перестали смотреть на жизнь с каким-либо интересом. на улице холодно, в доме спасает только обогреватель, купленный чёрт знает когда, а в груди нет ничего, что бы согрело.

ничего не длится вечно, однако у хёнджина эта осень внутри, кажется, засела навсегда. дождь за окном — дождь в душе; дождя за окном нет — дождь в душе. отвратительная стабильность, ставшая частью серых будней, когда он беспробудно работает на дому, ходит в магазин и сидит на кухне, бездумно пялясь в закрытую форточку, которая для надёжности заклеена скотчем.

хёнджин запрятан куда-то за плинтус под мелодию дождя, стучащего в окно.

он даже не замечает, как кончаются любимые конфеты, как он сам говорит, «со вкусом ёлки». просто в пакете остаются лишь фантики, в карманах они же. пустые, как и он сам. приходится, вздохнув, поискать мелочь по карманам зимних курток, потому что до зарплаты ещё неделя, надеть кожаную куртку, которая ещё спасает от холода на улице (но не от холода внутри), и выйти из квартиры, в которой уже не осталось ничего родного.

хёнджин быстро сбегает по лестнице с шестого этажа на первый, на втором поздоровавшись со знакомой бабушкой, у которой он в мыслях до сих пор яркий и добрый пай-мальчик, единственный на весь подъезд. лифт не работает уже почти месяц, почти с того же момента, как джин впал в это безобразное состояние. коммунальная служба отвечает, что его скоро починят, однако ничего не происходит. может, и ремонт для джина затерялся где-то в пути?

ближайший минимаркет находится в двух дворах от его дома. туда идти минут семь, хёнджин не взял с собой зонт, а с неба на грязный асфальт падают капли холодного, редкого дождя. он руки в карманы куртки кладёт, пальцами пересчитывает монеты и идёт по брусчатому тротуару, где кое-где из-под камней пробивается трава. ему бы такое желание жить и стремиться к солнцу.

в минимаркете пусто, только одна полная продавщица сидит за кассой, разговаривая по телефону. её звучный, неприятный голос эхом раздаётся по торговому залу, но хёнджин бредёт к прилавку, на котором среди батончиков и жвачек лежат вожделенные конфеты. он также смотрит на пачку кит-ката, берёт её и вертит в руках. ещё и на неё у него мелочи точно не хватит.

дверь в магазин открывается, стоит хёнджину решить, что кит-кат ему не нужен. он кидает взгляд ко входу и видит, как внутрь заходит парень в практически такой-же кожанке, как и у самого хёнджина. у него красного цвета вырвиглазные волосы с андеркатом, практически единственное яркое пятно вокруг и в жизни джина. будто посреди серого полотна нарочно поставили огромную кляксу, которую точно не выведешь.

хёнджин возвращает взгляд на кит-кат (непреднамеренно сравнивая его цвет с цветом волос вновьприбывшего), поджимает губы и кладёт его обратно. точно не сегодня, разве что после зарплаты. ему ещё деньги надо сохранить на продукты, за которыми сходит, наверное, в следующей жизни. джин подхватывает ментоловые леденцы, поворачивается к кассе и видит, что парень уже стоит у неё, показывая замолкшей кассирше паспорт.

— мальборо голд, пожалуйста, — говорит он, и голос у него неожиданно приятный, чего точно не ожидаешь от человека с таким видом.

пока кассирша открывает полку с сигаретами, хёнджин кладёт пакетик с леденцами на ленту и достаёт из кармана мелочь, начиная её отсчитывать. то ли руки у него дырявые, то ли он просто неудачник, но монеты со звоном рассыпаются по плиточному полу. джин закатывает глаза, но присаживается на корточки и начинает их собирать по полу, боковым зрением подмечая массивные сапоги парня.

пара монет закатились под кассовый прилавок, и своими попытками достать их он лишь затолкнул их дальше. хёнджин стонет, потому что у него была как раз-таки ровная сумма для покупки леденцов, но сейчас точно не получит их.

— пробейте их тоже на мой чек, — вдруг слышит от сверху и поднимает голову.

парень смотрит на него с сочувствующей улыбкой, как вдруг нагибается в его сторону и достаёт что-то с прилавка с батончиками. хёнджин, ещё ошарашенный внезапным поступком незнакомца, приоткрывает рот, поднимается с колен и смотрит на то, как продавщица пробивает помимо сигарет незнакомца ещё и леденцы с, что удивительно, кит-катом.

— с… спасибо? — мямлит хёнджин, смотря на то, как совершенно незнакомый ему человек подносит к терминалу телефон и покупка оплачивается. незнакомец лишь улыбается, подхватывая всё с кассы, и, запихивая пачку сигарет в карман, протягивает джину леденцы и шоколад. — это что за аттракцион невиданной щедрости?

он замечает, как на руке парня покачивается повешенный за петельку зонтик, с которого стекают капли дождя и разбиваются о плитку. практически как сердце хёнджина, которое вдруг замирает.

— я не могу помочь? — спрашивает он, как только хёнджин принимает то, что минутой ранее хотел купить сам.

хёнджин зависает, приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но, так и не найдя подходящих слов, закрывает его. парень ещё раз улыбается ему (джин всё ещё не может связать его хулиганский образ и поведение), отворачивается и идёт к выходу из минимаркета.

— ах, молодёжь, — вдруг тянет продавщица, стоит за незнакомцем закрыться двери. хёнджин поворачивается к ней и видит какую-то лукавую улыбку на её лице. — чего стоишь, парень? вдруг это твоя судьба от тебя ускользает? беги за ним, пока не ушёл.

хёнджин кривится, но поворачивается лицом ко входу. это когда это в последний раз в нём было столько эмоций из-за хоть какого-то события? он уже и не помнит. и если уж произошло что-то из ряда вон, то не стоит ли ему поторопиться за этим «чем-то», пока не стало поздно? будто кто-то его, беспробудно тонущего в море из апатии, подтолкнул к поверхности. будто кто-то его, каменным изваянием застывшего у кассы, подтолкнул к выходу из магазина, вслед за чем-то доселе неизведанным, и от того манящим.

на улице всё также пасмурно. небо заволокли тяжёлые тёмно-серые тучи, нависшие над городом будто молот над наковальней. ветер, промозглый и холодный, проникает под куртку, заставляя кожу покрыться неприятными мурашками.

красноволосый незнакомец стоит внизу лестницы, прикуривая сигарету. хёнджин не знает, что делать, поэтому действует по наитию: открывает пачку с леденцами и вытаскивает первую попавшуюся.

— будешь? — спрашивает он, подходя к парню и протягивая ему конфету.

парень поворачивается к нему с снова улыбается. как будто улыбка и не сходит с его лица.

— спасибо, — он принимает конфету и суёт её в карман куртки. как-то случайно выдыхает в лицо хёнджину табачный дым, и тот чувствует его горечь практически на языке. — прости.

— тут я должен благодарить, — честно говорит хёнджин и отворачивается от него в сторону проезжей части впереди, потому что сердце предательски защемило.

он смотрит в ту сторону лишь пару секунд, взглядом провожая проезжающую машину, как вдруг поток капель с неба неожиданно прекращается, и его накрывает тенью. хёнджин задирает голову вверх и видит чёрную ткань зонта, бережно укрывшую его от дождя. он переводит взгляд на незнакомца, у которого в одной руке между указательным и средним пальцами сигарета, а в другой — зонт, который хёнджин заметил ещё в минимаркете.

— не знал, что у нас на свете ещё существуют благородные рыцари, — говорит хёнджин. — вот только я, несмотря на длину волос, не дама, да и благородным точно не назовёшь.

— фанфакт, — отвечает незнакомец, посмеиваясь, — благородные рыцари — плод сказок для детей. на деле же они были жуткими разгильдяями, грязными свиньями и далее по списку.

— что же, тогда ты точно вышел из какой-нибудь детской сказки, — говорит хёнджин и подмечает одну очень интересную деталь, которая до сих пор ускользала от него, игриво прячась в лабиринтах разума. он спокойно говорит с незнакомым ему человеком, да ещё и игриво флиртует с ним. будто и правда его не только толкнули, но и внутри переключили рубильник.

— да будет так, — парень смеётся ещё громче. — только вот я не видел не в одной сказке рыцаря, выглядящего вот так, — он рукой с сигаретой демонстрирует свой наряд, после чего делает ещё затяжку. — да и конь мой в ремонте.

— тогда ты из особой сказки. сказки, в которой рыцарь чужой среди своих из-за своих рыцарских лат, неподобающих настоящему рыцарю, — хёнджин дергает уголками губ и оглядывает того с ног до головы, задерживаясь взглядом на цепи, повешенной на поясе кожаных штанов, — и из-за хромой кобылы, — парень смеётся, и хёнджин вдруг замечает ямочки, которые ещё сильнее выбиваются из образа грубого хулигана, — спасает из плена тьмы бездомного мальчишку, потерявшегося на своём пути.

— не похож ты на бездомного.

— да и ты на рыцаря.

они прыскают одновременно и заканчивается это звонким смехом. хёнджин правда смеётся, впервые за последний месяц. и он вспоминает, какой же у него, на самом деле, громкий смех, когда незнакомая женщина высовывается из окна второго этажа и просит их заткнуться.

— предлагаю довести вас до дома, мальчишка, потерявшийся на своём пути, — говорит незнакомец и указывает рукой вперёд, мол, веди. — а то дождь, можете замёрзнуть.

— можно просто хёнджин, о мой благородный спаситель, — хван ему кланяется, вернув невозмутимое выражение лица.

— тогда зовите меня чан. бан чан, — он тоже склоняет голову в смешливом жесте.

хёнджин смущённо указывает ему направление и чан идёт, поддерживая над ними зонт, спасающий от дождя. сигарету он тушит о стенку ближайшей урны и выбрасывает. они идут под аккомпанемент дождя, с глухим звуком бьющегося о зонт.

— твои конфеты, — вдруг говорит чан, разрывая тишину, которая так не нравилась хёнджину, который вообще только пару минут назад, наверное, жить начал учиться заново, — они вкусные?

— на любителя, — отвечает он. — они слишком ядрёные для обычного человека.

леденцы чану понравились, пусть он сначала и удивился внезапному холоду во рту. у него всё-таки улыбка классная и практически не сходящая с лица всё время, что они идут к дому хёнджина, глаза добрые-добрые, так что выглядит он очень противоречиво. он и правда выделяется среди всего невыразительно-серого приевшегося пейзажа из панельных многоэтажек, детских площадок и редких деревьев.

к концу пути хёнджин узнаёт, что чану двадцать шесть, он старше его на три года, у него есть собственная студия звукозаписи и своя команда профессионалов. у него машину, стоящую на парковке, задел какой-то недоделанный шумахер, из-за чего у чана случилась двухдневная депрессия. да и вообще он вырос в другой стране, в заоблачно-далёкой австралии, где всё яркое, разноцветное и манящее.

— так что ты здесь делаешь? — хочет спросить хёнджин, то помалкивает, слушая поток речи собеседника.

когда они подходят к подъезду, хёнджин понимает, что практически всё время молчал, не проронив ни слова кроме безразличных «угу», в которых, на самом деле, вкладывал много эмоций, появлявшихся во время монолога чана. и ему правда было спокойно.

у подъезда открыта входная дверь, стоит какой-то минивен с номером телефона на крыле и лаконичной надписью «лифты». этот самый лифт наконец-то чинят.

— прости, что я так много болтаю, — выпаливает чан, стоит им дойти до подъезда хёнджина.

— всё в порядке, — хёнджин машет руками и качает головой, вдруг улыбаясь. наверное, улыбка чана всё-таки имела на него особое влияние. — тебе далеко до дома идти? — спрашивает он, оглядывая местность вокруг себя.

— эм… — чан зависает на несколько секунд с немного смущённым выражением лица, после чего пытается спрятать его, глядя на землю. — я живу в противоположной стороне, — он пальцем показывает обратно, откуда они шли.

хёнджин хочет было возмутиться, но лишь качает головой. опустив взгляд на брусчатку. почему-то он готов улыбаться, просто глядя на чана, хотя уверен, что видит его в первый и последний раз в своей жизни.

дома он снимает куртку, вешая её на крючок, оставляет леденцы и кит-кат на кухонном столе и долго смотрит в окно. дождь всё ещё накрапывает и со своего места хёнджин видит красную макушку чана, который почему-то собрал зонтик и шёл в сторону магазина без укрытия над головой.

в груди поселяется какое-то чувство горечи и тоски, но не таких же, как были до этого в течение месяца, а просто какой-то людской тоски по определённому человеку. который только что обернулся и посмотрел в сторону подъезда и окон, возможно, ища глазами квартиру хёнджина. его лица он не видел.

хёнджин только-только сравнил свою жизнь с лифтом. к ним обоим ремонт пришёл в один день.

затерявшийся ремонт всё-таки пришёл к нему, в качестве моральной компенсации из-за опоздания подарив кит-кат.

и если ремонт в виде бан чана что-то поменял в нём, вернув некоторые детали на свои места, то дальше хёнджин должен восстанавливать всё сам. и начать, пожалуй, стоило с кое-кого, чьё имя значилось последним в телефонной книжке.

— хёнджин-а? ты в порядке?

пока что хёнджин не в порядке, однако скоро он вернётся в прежнюю форму.

минхо ждал его, ждал, пока на экране телефона не появится имя лучшего друга вместе с надписью «входящий вызов», который он обязательно примет и сразу ринется к нему домой.

хёнджин видит на пороге минхо с бутылкой шампанского и сам по себе улыбается, после чего пытается выдержать поток ругательств и долгие-долгие объятия в прихожей. в свою последнюю встречу они поссорились, и минхо сказал не звонить, пока у хёнджина мозги на место не встанут. и вот спустя месяц они встали.

они до самого вечера сидят на кухне, заказав пиццу, и обсуждают изменения, произошедшие в жизни минхо. тот, наконец, уволился из ненавистного брачного агентства и нашёл клуб, в котором временно будет выступать в качестве танцора, пока не найдёт более адекватное место работы, чем прошлое. в этом клубе он познакомился с неким джисоном, рэпером, у которого волосы покрашены в ярко-синий цвет, пирс брови и он вообще «выглядит как лапочка и ведёт себя как лапочка, пока не на сцене».

минхо показывает его фотку и говорит, что хёнджин обязан пойти с ним на следующую смену, чтобы в живую увидеть его выступление с ещё двумя его друзьями, настоящих имён которых он не помнит. хёнджин кивает, а потом они долго валяются на разложенном диване и пялятся в потолок.

— я не справлюсь один, — говорит хёнджин. — помоги мне выбраться до конца, пожалуйста.

— конечно, ты дурак? — тянет минхо и хёнджин затыкает его подушкой.

хёнджин перестаёт сидеть дома, он берёт свой ноутбук в ближайшую кофейню и работает там в уютной рабочей атмосфере. периодически он вспоминает чана и сожалеет, что забыл взять его номер телефона. сторожить его каждый вечер под теми домами, где он может жить, джин не хочет.

второй раз они встречаются в этой самой кофейне. чан просто подсаживается к нему, работающему над проектом, и хёнджин его вначале не замечает, пока не поднимает взгляд от экрана ноутбука. чан сидит перед ним, пьёт свой напиток из кружки и улыбается одними глазами.

— ох, ты всё-таки нашёл свой путь? — спрашивает чан, кивая головой на ноутбук.

хёнджин сначала щурится непонимающе, а потом вспоминает, что перед ним сидит самый настоящий рыцарь на чёрном ниссане, поэтому улыбается.

— возможно, — отвечает хёнджин, после сделав глоток кофе из своего стакана.

и если путь его не в глазах парня напротив и его тёплой улыбке, хёнджин и не знает, что сказать.

идя по приглашению минхо в клуб, хёнджин уже точно знает, кого там встретит, однако другу ничего не говорит. поэтому, когда после выступления трирачи чан расслабленно и будто обыденно приветствует хёнджина и садится рядом с ним за столик, минхо сначала недоумевает, а потом готов вылить хёнджину на голову джин-тоник из своего стакана, потому что тот ни слова не сказал о том, что знает, кто такой си-би-найнтисевен.

во время выступления хёнджин уже точно понимает, что у него краш на чана. потому что нельзя быть таким нереальным, когда в обычной жизни ты — улыбчивый парень, который готов оплачивать рандомным людям сладости в продуктовом магазине, а на сцене — тот, чья сексуальная аура может сбить с ног. особенно когда он точно знает, где сидит хёнджин, и кидает туда взгляды, полные необыкновенной отдачи себя музыке и аудитории.

в такие моменты хёнджин готов рассыпаться и оставить после себя лишь воздух.

чан нереально красив: на нем безрукавка, кожаные джинсы, перчатки без пальцев и цепь на шее. у хёнджина зрение так себе, но он видит, как у чана вздувается жилка на шее, когда он читает рэп. как перекатываются мышцы его рук, когда он ждёт, когда закончатся партии чанбина или джисона.

поэтому хёнджин заливает в себя алкоголь, чтобы унять бешеный ритм сердца и теплоту в области паха.

чан что-то шепчет ему на ухо, когда выступает минхо, на что хёнджин невпопад кивает, потому что чувствует горячее дыхание чана у себя на шее и его руку у себя на плече. хёнджина ведёт и он не понимает, от чана ли или от выпитого алкоголя.

расходятся они далеко за полночь, когда на улице уже темно и только фонари, фары машин и свет из окон, как светлячки слепят глаза, привыкшие к полумраку клуба. когда морозный воздух подступающего декабря колет щёки и забирается под одежду. чан, трезвый потому что не пьёт вообще (хёнджин, если честно, устал удивляться и теперь просто продолжает влюбляться раз за разом), предлагает подвезти хёнджина, а минхо его толкает прямо в салон машины, обещая позвонить с утра.

чан доводит хёнджина до квартиры, где тот просит его остаться и смазано целует в щеку.

на следующий день хёнджин просыпается несколько раз, однако встаёт окончательно, когда головная боль проходит и уступает место сушняку в горле и воспоминаниям вчерашнего вечера, который хёнджин помнит от начала до конца. и то, как чан ему отказал, тоже.

этого самого человека хёнджин находит на кухне, сидящего за столом, пока на плите уже стоит пожаренная на скорую руку яичница. на чана джин старается на смотреть, наливая себе из кувшина кипячёной воды и выпивая её залпом. чтобы прийти в себя, ему требуется три полных стакана.

чан всё также сидит за столом, только его телефон теперь лежит на столе экраном вниз, а сам он смотрит на хёнджина.

— почему ты не ушёл? — спрашивает хёнджин хрипловатым голосом, и не хочет слышать его ответа.

потому что вчера хёнджин пытался поцеловать чана, будучи в невменяемом состоянии, но тот не ответил, а отстранил его от себя и сказал ложиться спать. хёнджин помнит это отчётливо, как будто это произошло всего пару секунд назад, от чего, он уверен, лицо у него краснеет, пока в уголках глаз скапливается влага.

— я не мог оставить тебя, да и дверь закрыть надо было, — говорит чан, и встаёт с места.

хёнджин понимает, что он сейчас уйдёт.

— садись за стол.

однако чан подходит к ящику с посудой, выуживает оттуда тарелку и, пока хёнджин на негнущихся ногах идёт к столу, накладывает ему яичницу.

хёнджин не смотрит на него, пока тот ставит перед ним тарелку и садится на против. краем глаза он замечает его футболку чёрного цвета и толстовку, повешенную на спинку стула. недавно дали отопление и теперь в квартире было тепло.

— хёнджин-и, — говорит чан и он, наконец, поднимает на него взгляд.

у чана, впервые на памяти хёнджина, на лице нет ни тени улыбки.

— поешь, пожалуйста.

хёнджин опять смотрит в тарелку и палочками водит по ней. есть не хочется совершенно, в горле будто засел комок, который не даст съесть ни кусочка. слёзы в уголках глаз копятся ещё быстрее, и хёнджин взмахивает головой, чтобы длинные волосы скрыли его лицо и чтобы он успел сморгнуть ненавистные солёные капли до того, как они покатятся по лицу.

бан чан слишком хороший для того, чтобы быть реальным. потому что нельзя, после того, как отказал пьяному в стельку другу (а другу ли?), остаться у него дома, чтобы проследить за тем как он проснётся и позавтракает. чтобы смотреть на него заботливым взглядом, не зная, что причиняет ещё больше боли.

— я не хочу есть, — наконец, давит из себя хёнджин и отодвигает от себя тарелку с порубленной палочками яичницей. он поднимает взгляд на чана и рукой поправляет волосы. — почему ты… — он запинается и вздыхает, боясь произнести нужные ему слова. — почему ты здесь после того, что произошло вчера?

— ты помнишь.

чан не спрашивает, он утверждает. хёнджин старается смотреть ему прямо в глаза, но тот отводит взгляд, делая вид, что сахарница на столе интереснее джина.

— хёнджин-и, ты был в неадекватном состоянии и не мог нормально мыслить, — говорит он, и хёнджин понимает, что он прав, если не считать ещё одного момента. — я бы не за что не простил себя, если бы воспользовался этим. пожалуйста, давай забудем об этом и продолжим быть друзьями, пожалуйста.

— чан-хён, — произносит хёнджин. — тогда ответь мне. пожалуйста. если я хочу того же сейчас, то я опять в неадеквате?

он договаривает это и чувствует, как одна слезинка всё-таки предательски скользит по щеке, не скрытая локонами волос. всё-таки бан чан, кажется, ангел, сошедший с небес, потому что нельзя быть таким чудесным. вообще запрещено всем своим видом и поведением излучать добро. настоящий благочестивый рыцарь. есть ли у чана вообще недостатки? то, что он курит?

чан смотрит на него в ответ, и глаза у него такие побитые, как у щенка. хёнджин чувствует, как начинает беззвучно плакать, впервые за долгое время. почему-то все «впервые» после того времени постоянной апатии, всегда происходило рядом с чаном, и хёнджин не находит этому разумного объяснения.

слёзы катятся по щекам безостановочно, и хёнджин даже не пытается их стереть, потому что понимает, что дело пропащее. он даже не смотрит на чана, потому что всё равно не увидит: перед глазами всё плывёт. плечи дёргаются, а волосы всё-таки падают на лицо, скрывая хёнджина от постороннего мира. так, ему кажется, безопаснее. особенно когда он не видит чана, который своим молчанием вбивает новые гвозди к крышку гроба хёнджина. удар сердца за ударом, всхлип за всхлипом.

на его плечо опускается рука, и хёнджин чувствует, будто какой-то волшебной энергией из него вышибает всю горечь, скопившуюся внутри за те несколько минут, что хёнджин бодрствует.

— хёнджин, — слышит он откуда-то слева голос чана, как всегда мягкий и успокаивающий бурю эмоций внутри. — посмотри на меня.

хёнджин вертит головой, от чего волосы ещё сильнее лезут в лицо, и он вынужден запустить в них пальцы, зачёсывая назад. чан стоит сбоку от него, чуть пригнувшись.

— хёнджин, то было когда ты правда был неадекватный, — говорит чан и хёнджин, наконец. поворачивается в его сторону, но смотрит не в лицо, а не мерно поднимающуюся грудь. — сейчас ты точно не пьян, солнце, — от такого обращения хёнджин опять всхлипывает, однако истерика и правда отступает, и на душе остаётся только липкое ощущение чего-то грядущего. — и если ты готов сказать, что чувствуешь…

— ты мне нравишься, — прерывает его хёнджин и поднимает взгляд к его лицу. — ты, такой безумно и безмерно идеальный, что аж зубы иногда сводит. такой искренний, добрый и светлый рыцарь, явившийся прямиком из сказки, которую сочинил кто-то безумно скучный, потому что нельзя создавать персонажей без изъянов, а ты как раз-таки без них. чан, ты…

— один изъян у меня есть, — чан вдруг накрывает его губы пальцем, обрывая словесный поток, который, кажется, обещал не заканчиваться никогда. — я безумно тупой и медлительный.

— ты не… — хочет сказать хёнджин, но его опять прерывают.

нагло, но мягко и нежно, губами к губам, а руками по щекам, на которых ещё есть следы слёз. у чана губы тёплые, идеальные, как и он сам, и целует он так, как хёнджин и представлял: робко, боясь навредить. чан сам по себе был таким образцом невинности, что джин, от этой квинтэссенции искренности и безгрешности, млел и таял. распадался на кусочки и собирался снова.

этот поцелуй продлился всего несколько секунд, за которые хёнджин успел потерять счёт времени и чуть не лишился дыхания (потому что задержал его), но хёнджин тут же встаёт со стула, тянется за новым, наплевав на то, что так и не почистил зубы. он пытается продлить его, но чан отстраняется, чтобы положить свои руки на хёнджинову талию и обнять его, разместив подбородок на плече.

чан ниже на полголовы, но хёнджину кажется, что он сам безумно маленький по сравнению со своим рыцарем. красноволосым, похожим на панка, да ещё и рэпером в придачу.

ремонт к нему всё же пришел, пусть и запоздалый.