Запись песни к компьютерной игре шла полным ходом. До ее релиза оставалось три месяца, и нужно было поторапливаться. Сидя за пультом управления, Маркус благодарил бога, что у их вокалиста – а по совместительству и автора песен – талант к быстрому написанию лирики, иначе сейчас всем пришлось бы туго. Музыкальные партии уже были записаны, как и вокал, хотя с ним были небольшие проблемы, и его запись шла куда медленнее. Как рассказывал Марко, атмосфера игры будет с намеком на мистицизм, а их альтер-группа играет только тяжелую музыку, значит, и вокальная партия будущей песни должна иметь… гнетущую атмосферу. Спорить с Маэстро никто не стал, потому что видели с каким рвением он взялся за песню, будто… Она была о нем. Немного гроула в начале, середине и конце, а также напряжение связок на протяжении всей записи, – все перезаписывалось по несколько раз, – сделали свое дело, и целых две недели Марко ходил с охрипшим голосом. Когда голос восстановился, работа над песней была продолжена, и на этот раз весьма удачно. Ее можно было собирать в кучу, накладывая, перемещая звуковые дорожки и наконец-то объявить, что песня готова, но в последний момент Марко пришла идея. Ему показалось, что даже его голосом не получилось придать ту мистическую, гнетущую нотку, и он предложил наложить на песню задний фон из странных, неординарных звуков, которые дополнили бы атмосферу.
– Например? – спросил Кэп, раскачиваясь на своем стуле.
Марко рассеянно почесал затылок. Ему казалось, что он уже все объяснил, хотя если признать, то и сам не до конца понимал, что хочет добавить:
– Ну… мистических, призрачных.
– То, что игра рассчитана на “шестнадцать плюс” не говорит о том, что в нее не будут играть дети помладше, а ты ведь не хочешь распугать целевую аудиторию? – спросил Маркус, повернувшись на стуле к вокалисту. – А призрачности у тебя и так много. В каждом интервью, которое даешь.
Яска засмеялся, но тут же замолк, когда на него подозрительно все покосились. Кэп снова обратился к другу с немым вопросом в глазах, тот еще явно думал над тем, что ответить. Это было не впервые, когда Марко не мог объяснить словами то, что хотел… или стеснялся. Уж Олли об этом точно знал, но сейчас была совсем другая ситуация. Он подошел, положил руку на плечо Марко и решил попытаться помочь:
– Как насчет эффекта многоголосия? Я может не очень разбираюсь в пении, но когда в ужастиках доносится несколько шепотов одновременно, то становится действительно жутко.
Олли даже поежился для вида, посматривая то на Марко, то на Кэпа. Маркус смотрел только в одну точку, задумчиво поглаживая свою бородку, видимо, прокручивая идею о предложенном эффекте. Через несколько минут молчания, он одобрительно кивнул:
– Хорошо, давай попробуем. К тому же, громкость дорожки будет занижена, поэтому все может получиться, – Маркус махнул рукой и повернулся к рабочему месту. – Становись, Марко. Будем пробовать.
С того момента, как вокалист встал за микрофон, прошло не менее пары часов. За это время на свет появился и смех безумца, и глубокий шепот, и тонкие протяжные звуки – все это смахивало на “Happy song” в новой обработке. Финальная запись была сделана ближе к ночи, поэтому поместить ее на песню решено было на следующий день. Все начали расходиться по домам, кроме Олли, который что то делал на кухне, и Марко, лежавшего на диване лицом в подушку.
– Ты в порядке? – неожиданно спросил Яни, обращаясь к вокалисту.
– Вполне. Я занимаюсь йогой.
– Правда? И как эта поза называется?
– "Труп мертвеца", – пробубнил Марко, уперевшись лбом в подушку. – Она требует гораздо больше концентрации и помогает установить…
– Я понял, – резко прервал Яни, надеясь, что не обидел друга. Тематика йоги его совершенно не интересовала, и, попрощавшись, он просто закрыл за собой дверь.
В студии, освещенной лишь светильниками, было тихо, однако, сквозь нее слышался шум воды из под крана. Олли домыл последнюю чашку из под кофе и прислонившись к косяку кухонного проема, начал вытирать руки, а потом, не глядя, обратился к другу:
– Марко, все ушли, и уже незачем притворяться.
– Разве ты не слышал, что я занимаюсь йогой?
– Насколько мне известно, эта поза выполняется на спине, а не на животе, – подметил Олли, повесив полотенце обратно на крючок.
– Ты стал гуру в йоге? А может быть, я придумал ее сам? – Марко неожиданно поднял голову и плавно перевернулся на спину, когда гитарист начал приближаться.
– Возможно… – загадочно протянул Олли, – но я то думал, что придумывать различные позы тебе нравится в другом… упражнении.
Марко запрокинул голову, смотря на друга, и почувствовал, как скулы краснеют от услышанных слов. Олли заметил это, склонился и робко коснулся их губами, а затем медленно перешел на тонкие, чуть приоткрытые губы. Короткий поцелуй в полной тишине казался чем-то особенным, и Марко даже улыбнулся, когда его любимый отстранился, пересаживаясь на диван. Он взял Марко за руки и потянул на себя, чтобы тот поднялся, оказавшись плечом к плечу. Олли уткнулся носом в светлые волосы, ероша их не только своим дыханием, но и пальцами. В его голове появилась неожиданная идея, которая трансформировалась в ехидную улыбку на лице:
– А ты знаешь, что йогой занимаются голышом? Чтобы одежда не сковывала движения? Могу помочь… с этим.
Марко отстранился, замечая в глазах любовника озорные огоньки, настолько знакомые, что причина их появления была ясна, как дважды два.
– И где же ты это вычитал? На форуме гитаристов, которые используют струны не по назначению?
Олли несколько секунд помялся, а потом ответил, смеясь:
– Да. И ты не представляешь, сколько интересного там можно найти, например… сейчас… –гитарист вскочил с дивана, направившись в свой уголок к драгоценным инструментам, а вернулся с чем-то тонким, почти прозрачным в руке. – Например, я вычитал, как струну можно использовать в качестве зажима для сосков, просто завязав ее вокруг него… Хочешь покажу, как это делается?
Марко даже не успел открыть рот, чтобы возразить, хотя Олли прекрасно знал, какие у любовника чувствительные соски. Видимо поэтому он нацелился на них первыми. Что будет дальше? Марко даже представить боялся фантазии своего любовника, который без лишних слов задрал его футболку и лизнул сосок. Марко выдохнул сквозь ткань, чувствуя, как маленький комочек начали гладить, тереть между пальцами и совсем скоро он стал твердым, как горошина. Только тогда Олли взял струну и обвязал ей вставший сосок.
– А знаешь, давай избавимся от твоей футболки. Мне кажется, здесь жарковато. Тем более, мы все равно собирались йогой заниматься.
Сообщил Олли как ни в чем не бывало, а потом полностью стянул с любовника футболку и выбросил ее за спинку дивана. Теперь румянец представлялся во всей красе.
– МЫ собирались? Кажется, я никакого согласия не давал, – возразил Марко, сложив руки на груди, но зацепил конец струны. С губ сорвался тихий стон и Олли уверовал в разумность собственных действий. Он сам дернул за кончик струны и стон повторился.
– Теперь я могу управлять твоим звуком и настраивать тебя по собственному желанию, как свою гитару… – дерзко улыбнулся Олли и поцеловал любовника в губы, но как назло, поцелуй оказался даже короче, чем предыдущий. Струну вновь зацепили. – Знаешь, что здесь самое главное? Использовать струны из мягкого материала, иначе нежную кожу можно передавить и поцарапать…
Олли наклонился над перевязанным соском, накрыл его губами и лизнул в самую вершинку. Он слышал, как Марко тяжело выдохнул, но останавливаться на этом не собирался, хотя от соска отстранился и взглянул на любовника. Тот, кажется, уже не собирался противиться, смотря из-под полуопущенных ресниц, а значит можно было переходить к активным действиям. Олли поднялся с дивана, потянув за собой Марко, в большей степени любуясь его покрасневшим сосочком.
– Не больно? – хоть Олли и любил экспериментировать и удивлять, у него и в мыслях никогда не было причинить боль любимому. Он положил ладонь на колючую щеку, поглаживая большим пальцем против щетинок.
– Теперь нет, – мягко улыбнулся Марко и накрыл ладонь на щеке. Он стоял перед другом полуобнаженным. Однако, что-то подсказывало, что таким он останется не долго.
В это время Олли стянул с себя футболку, также закинув ее куда-то за диван, и прижался к обнаженной груди любовника. За струну периодически дергали, возбуждая Марко одной лишь лаской, до тех пор, пока стоны нельзя было скрыть даже в поцелуе. Олли нехотя оторвался и решил, что сосок уже достаточно долго был обвязан. Когда его освободили, плоть сразу же покраснела, заныла, гитарист накрыл ее ртом, а языком вытворял то же самое, что и пальцами на другом соске. Марко положил ладони на бока любимого, периодически сжимая, впиваясь ногтями в кожу, но Олли это не мешало. Ему нужно было услышать тяжелое дыхание из груди и жалостливые стоны, просьбы прекратить.
– В чем дело? Неужели тебе не нравится? – невинно спросил Олли, продолжая ластиться. –Сейчас нужно заласкать его, чтобы потом не было больно касаться.
К соску вновь прильнули, но на этот раз старательными пальцами. Пока упругий комочек теребили, за поцелуем потянулись, но Марко вдруг отстранился. Олли долго не мог понять, что послужило причиной перемены в его отношении, и даже поднял взгляд на любовника, чтобы понять, в чем дело. В светлых глазах плескалась синяя бездна, в которой пропадали мельчайшие отблески звезд.
– Кажется, ты предлагал заняться йогой? Давай, я жду, – загадочно улыбнулся Марко, в конце добавив: – Гуру.
Олли вначале растерялся, потому что не предполагал безоговорочное согласие, но потом сообразил. Он самодовольно сложил руки на груди, попросив любовника раздеться. Полностью. Ведь одежда сковывает движения. Марко специально встал спиной, наклоняясь и стягивая штаны с ног, на которые Олли так засмотрелся. Длинные ноги всегда крепко обхватывали его, не позволяя куда либо двигаться, а стройные бедра привлекательно покачивались из стороны в сторону, так и призывая, чтобы их сжали и притянули ближе, отшлепав за столь развратное поведение. Но уже существование самого Марко считалось чем-то неприличным. Стоило ему только взглянуть или заговорить своим бархатным голосом где-то рядом, как у Олли подкашивались колени, а от нежных и трогательных поцелуев становилось тесно в штанах… Данный момент ничем не отличался от предыдущих, кроме того, что Марко раздевался сам, а Олли стоял позади и смотрел, как постепенно задница, обтянутая тканью, оголялась. Олли просто не мог не подойти и не приложить ладонь к этим аппетитным упругим ягодицам.
– Ты знаешь, что у тебя классная задница?
– Да, ты каждый раз так говоришь, когда видишь ее, – ухмыльнулся Марко, оглянувшись.
Он хотел развернуться к любовнику, но не успел и выпрямиться, как почувствовал ладонь на пояснице, которая мягко надавливала. Олли хлопнул по внутренней части бедер, раздвигая Марко ноги, все еще не позволяя ему разогнуться. Другая ладонь все так же покоилась на ягодицах. Олли не прекращал их поглаживать, периодически сжимая пальцами. Он чувствовал, как друг напрягается, поэтому последующий вопрос не был неожиданным.
– Так мы будем заниматься йогой или ты поставил меня в такую позу, чтобы лучше рассмотреть мою задницу? В таком случае, я бы мог лечь на удобную кровать.
Марко обернулся и попытался выпрямиться, но на поясницу еще сильнее надавили. Он почувствовал, как ладонь прошла выше по спине и неожиданно остановилась на позвоночнике, а затем ему посоветовали вытянуть руки и опустить голову.
– Твои мышцы напряжены. Тебе нужно расслабиться, чтобы они были более гибкими, а упражнения не доставляли боль, – сказал Олли, перемещая ладонь с ягодиц на живот.
– А ты хочешь мне ее причинить? – с некой тревогой в голосе спросил Марко, упираясь в пол руками.
– Только, если ты сам попросишь, а так знаешь… – Олли склонился над любовником, покрывая его спину поцелуями, поглаживая живот, но не передвигаясь выше или ниже. – Если бы только я смог оградить тебя от боли, я был бы очень счастлив.
– А разве сейчас ты не счастлив?
Олли на мгновение замер, задумался, а потом прислонился к спине, обвивая друга руками.
– Ты – мое счастье.
Слышать такие слова всегда было приятно, но обычно они звучали после секса, а не до, однако, Марко все равно нервничал: он был совершенно голый, а вот Олли полностью одет. Порой казалось, что он действительно просто решил показать свои знания о йоге. Спина немного затекла, потому что кто-то давно не занимался упражнениями, но Марко все равно выстоял до конца, пока его плавно не перевели в другую позу.
– Согни ноги в коленях, родной, опустись на пол, а потом вытянись вперед и упрись руками об пол, – мягко попросил Олли, помогая другу встать в позу.
– Так теперь значит я ребенок?
– Ну, я думаю это лучше, чем притворяться мертвецом и найти единение с… С чем ты там говорил? – Олли поджал губы, также опускаясь на колени. Он проследил, чтобы Марко достаточно вытянулся, показав, как под кожей напрягаются его мышцы. – А впрочем… Для меня ты всегда ребенок, корчащий рожицы и любящий сладкое.
– Под сладким ты себя имеешь ввиду? – Марко опустил голову, неожиданно вздрогнув, когда к его заднице снова прикоснулись.
– Это ты сказал, – кивнул Олли, любуясь покоренным любовником.
По обнаженной спине Марко провели обе ладони, поглаживая, расслабляя напряженные мышцы, чтобы полностью и безоговорочно взять его под контроль. Впрочем, сам Марко и не думал противиться. Ему только было любопытно, чем это упражнение закончится и закончит ли кто-нибудь из них вообще. Его еще раз прогнули в спине, чтобы линия изгиба была ровной, и похвалили за красивую осанку. Марко неловко улыбнулся, подумав, что его явно перехвалили, потому что в последнее время ему периодически приходилось спать на студийном диванчике в не очень удобной позе. Он ничего не сказал, невольно вздрагивая от прикосновений любимого, которые постепенно спускались все ниже. Олли тоже молчал, хотя в голове зрел план об одном-единственном желании, напоминающем о себе где-то в области паха, когда Марко напрягал не только внешние мышцы. По его ягодицам снова провели пальцами и как бы случайно соскользнули между ними. Задержав дыхание, Марко почувствовал, как сжатую дырочку ласково погладили, не заходя внутрь, не пытаясь прорваться и сделать больно.
– Мы ведь занимаемся разработкой мышц?.. Я просто уверен, что внутренние мышцы также нуждаются в моем внимании. – Олли дерзко улыбнулся и неожиданно поднялся на ноги, одарив любовника шлепком. – Не двигайся. Я скоро.
Для таких случаев в студии всегда было припасено пару тюбиков смазки, которые периодически обновлялись, так как они имели свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Олли похвалил себя за находчивость в этом деле и вернулся к Марко, который… уже перебрался на диван. Он отвернулся лицом к спинке, укрывшись чуть ли не по самую макушку, однако одежда все еще лежала на полу, а значит к обнаженному телу все еще можно было подобраться. Олли глубоко вздохнул, сжимая в руке тюбик смазки.
– Разве я не говорил тебе, чтобы ты не двигался?
– Вообще то, это я твой босс, – буркнул Марко, не собиравшийся отворачиваться от спинки дивана. Ему хотели возразить, но внезапно он продолжил, громко вздохнув: – Олли, я устал и хочу спать. Извини, я знаю, на что ты рассчитываешь, но… не думаю, что сегодня что-то получится.
Марко укрылся с головой, сжавшись. Запись какого-либо материала всегда отнимала много сил, тем более, когда все происходило в спешке. Стоявший в стороне Олли, подошел к своему любовнику, чмокнул его в макушку, а потом сел на самый край дивана, поглаживая, сквозь плед.
– Марко, все прошло, как нельзя лучше, поверь. А когда спустя несколько минут пришел мой черед играть, я думал, что кончу прямо за гитарой, потому что ты так соблазнительно исполнил тот отрывок в середине песни… – тонкие пальцы прошлись до самого плеча и попытались оттянуть край пледа. – Пришлось прятать свой стояк за гитарой.
– Тебя так возбуждает музыка? – уже с большим интересом спросил Марко.
– Меня возбуждаешь ты. То, как ты смотришь, касаешься, говоришь… Да Боже, одно твое существование – это соблазнительный вызов моей эрекции!
Олли так неожиданно вскрикнул, что даже сам рассмеялся. Он подсел еще ближе, а плед стянул еще ниже, касаясь губами длинной шеи. Поцелуи следовали до плеча, потом по руке, наконец-то достигли ладони, куда пришелся самый чувственный поцелуй. Затем пришел черед пальцев, которые Олли также не оставил без внимания. Он прижал теплую ладонь к своей щеке, счастливо улыбаясь, а потом предложил сделать другу массаж. Марко обернулся, насторожившись, но быстро сдался. Он слишком устал, чтобы противиться, к тому же массаж еще никому не навредил. Олли загадочно улыбнулся, попросив Марко лечь на живот, а сам уселся на его бедра, потирая ладони.
– Разве ты уже сходил за кремом?
– Да, но я его использую потом… в конце, – тихо хихикнул Олли, разминая пальцы.
Он положил ладони на спину, кое-где давил, а где просто гладил, стараясь припомнить то, как двигались руки Марко, когда он сам делал массаж. Его мышцы не были напряжены физически, а вот моральное напряжение осталось, и Олли старался помочь расслабиться. Наклонялся, целовал в шею, а услышав довольное мурчание, понял, что делает все правильно, и стал плавно спускаться ниже, проводя губами вдоль всего позвоночника. Олли не убирал руки, хотел, чтобы тактильный контакт не прерывался ни на минуту, иначе Марко снова сожмется. Марко обернулся, вопросительно вздернув бровь, когда почувствовал ладони на своих ягодицах.
– Ну, там тоже есть мышцы, которые требуется размять, – как ни в чем не бывало Олли пожал плечами, поглаживая округлые половинки. – Хотя мне больше нравится, когда они напряжены…
Тонкие пальцы сжимали упругие ягодицы, просто благоговея перед их красотой и изящностью, но самое главное находилось где-то посередине, внутри… Олли почувствовал, как к члену снова приливает кровь, когда он развел соблазнительные половинки в стороны. Он дрожащими пальцами открыл тюбик смазки, выдавил немного, а потом поджал губы и поднял взгляд. Он не хотел брать любимого человека силой, против его воли, но и додрачивать в душе как-то не хотелось. Олли медленно наклонился и поцеловал ничего не подозревающего любовника в поясницу.
– Ма-а-арко… Я хочу тебя.
На пару мгновений в студии повисла тишина, а потом прозвучал смешок.
– Ты этого желаешь с самого первого дня нашей встречи, когда еще был подростком, так что неудивительно.
– Значит… ты не против, если я…
– Когда это я отказывал тебе в сексе, Олли? – вопрос прозвучал с неким упреком, но Марко не заострял на этом внимание, переходя сразу к следующей теме. – Тем более… ты прав. Мышцы надо разрабатывать, а твои пальцы справляются с этим лучше всех…
Вновь повисла тишина, но теперь Олли знал причину: его любовник просто засмущался и таким образом сказал, что желание обоюдно. Марко поцеловали в макушку, потерлись носом о загривок, а потом сразу приступили к делу. Олли действовал аккуратно, не спеша, но в то же время чувствовал, как собственный член упирается в ширинку. Он облегченно вздохнул, расстегнув ее. Хоть возбужденная плоть все равно была под бельем, на нее уже не оказывалось такое давление, которое… скоро должно было стать еще больше. Олли растер смазку между пальцами, а затем прикоснулся к сжатой дырочке, смазывая и ее. Когда кончик пальца проник внутрь, Марко шикнул, сжавшись, и потерся носом о диван, пытаясь переключиться.
– Тшш, мой дорогой… Сейчас станет намного легче, ты только… расслабься, хорошо? А я тебя за это поцелую, - пообещал Олли, замерев на месте.
Только когда мышцы перестали так сжиматься, он скользнул еще глубже, понемногу шевеля пальцем. Постепенно стенки поддавались напору, а одному пальцу там стало слишком свободно, и было решено добавить второй. Марко снова сжался и напрягся всем телом. Его поцеловали в поясницу, погладили по бокам и даже шлепнули по заду, чтобы разогнать кровь, которая устремлялась прямиком в член.
– И ты называешь это йогой? – ухмыльнулся Марко, поняв, что зря он приподнялся, потому что теперь опуститься на твердый член было не просто.
– Йогой-йогой, даже не сомневайся, – хихикнул Олли, продолжая разрабатывать любовника и выслушивая первые стоны удовольствия. – Я это вычитал… в одной книжке.
– В "Камасутре"?
– Так ты тоже ее читал? – наигранно изумился Олли, едва сдерживая смех.
Марко счел за лучшее промолчать, хотя молчать не удавалось, когда в заднице ласково орудовали мастерские пальцы. Стон срывался с губ, а приподнятыми бедрами Марко машинально толкался назад, все глубже пропуская в себя пальцы, насаживаясь на них с каждым вздохом. Олли не мог усидеть спокойно, когда даже белье нестерпимо давило на член, и вдруг вскочил с дивана, резко стягивая с себя штаны с футболкой. Марко, тяжело переживающий пустоту в проходе, не ожидал, что его так скоро попросят встать на колени и упереться руками о спинку дивана. Он резко вздохнул, когда в задницу снова скользнули смазанные пальцы, а свободная рука обхватила за грудь, теребя чувствительный сосочек. Марко застонал, сжимаясь на пальцах, свободно двигающихся в нем, дразнили и щекотали стеночки. Он запрокинул голову назад, получив напористый поцелуй в губы и в этот раз даже не пытался перехватить контроль. Стройные бедра покачивались из стороны в сторону, а вставший член потирался о диван, что приносило незабываемое удовольствие! Однако, Олли заметив это, спустил руку ниже и крепко сжал основание члена, почувствовав, как его губу закусили до крови. Он отстранился и следом начал вытягивать пальцы, которые плотно окутывал жаркий кокон. Олли простонал, представляя, как его член превосходно будет чувствовать себя в узкой заднице. Так почему бы эту задницу не шлепнуть за подаренные фантазии?
– Я хочу, чтобы ты кончил от... другой моей части тела, – шепнул Олли в ухо любовника, следом оставляя засос на его плече.
– И где же… эта твоя "часть тела"? – Марко больше не мог сдерживать собственные стоны, когда на его невинные сосочки оказывали такое давление.
– Я хочу… чтобы ты меня попросил.
– Ты слишком много хочешь, не заметил?
– А то, что это все из-за тебя, не заметил? – хмыкнул Олли, сжимая в пальцах аппетитные ягодицы.
Он не представлял, как еще не кончил от одного вида такого открытого и соблазнительного Марко, изучать в который раз тело перед собой, было одно удовольствие. Как и прижиматься к нему, чувствовать прикосновение голой кожи к коже, прикасаться губами и ощущать ее солоноватый привкус. Это сводило Олли с ума, и он просто застонал в поцелуй, вовремя наткнувшись на губы любимого. Соблазнительные бедра все еще покачивались в стороны, двигались взад-вперед, пытаясь насадиться хотя бы на пальцы, чтобы заполнить чувство пустоты. Но Олли не спешил баловать любовника. Он хотел его раздразнить, довести до пика, чтобы с тонких губ сорвалась заветная просьба, но не знал, насколько долго это все может затянуться. Упругие сосочки были привлекательными, и Олли ничего не имел против того, чтобы подразнить их, но разминать их всю ночь никак не входило в его планы. Тогда он решил действовать другими способами: покрывал шею поцелуями, шептал что-то на ухо, прижимал к себе, а руку спустил ниже по груди. Погладил живот, отметив, что кому то пора завязывать с шоколадками, но сказать такое вслух, означало обречь себя на долгую и мучительную смерть. Зато бедра были в очень подходящей позиции. Было за что сжать, потянуть, и просто шлепнуть от невыраженных эмоций. Марко тогда обиженно оборачивался, но как только тонкие пальцы достигли его члена, все пререкания исчезли. Олли обхватил твердую плоть, из которой уже сочилась смазка, а сам бессильно облизывался, желая слизать все, что из нее потечет.
Марко опустил голову, сжимая пальцами обивку дивана, пока ему откровенно надрачивали, однако кончить все равно не позволяли. Его душили стоны, он старался, по привычке, звучать, как можно тише, а вот Олли, наоборот, хотелось, чтобы эти стоны звучали как можно громче. Он положил подбородок на плечо Марко, кусая того за мочку уха.
– Скажи, Марко… Скажи это… Я знаю, ты хочешь… – жарко прошептал любовник, с нажимом проводя по члену. С губ Марко слетел откровенный стон, а тело вновь задрожало от того, как его сжали в самый неподходящий момент.
– Что сказать? – рыкнул Марко, обессилевший от безуспешных попыток кончить. – Что твой каменный стояк упирается мне в задницу, а ты все оттягиваешь момент, пока не кончишь на меня?
Олли на минуту замер и опустил голову. А ведь действительно, стояк расположился прямо в ложбинке, никуда не двигаясь, поэтому "игра" и затянулась. Кулак с члена пропал, что безумно огорчило Марко, однако через несколько секунд он снова почувствовал пальцы в заднице. Контраст холодной смазки с горячим проходом принес новое ощущение, а у Олли сносило крышу от этой узости и крепкого сжатия. Он закусил губу, двигая двумя пальцами внутри, вновь расширяя уже заранее подготовленное место для себя. И плевать на эту просьбу. Олли умрет от перевозбуждения, если прямо сейчас не кончит в самом прекрасном любовнике на свете!
Когда пальцы начали медленно вытягивать, Марко неожиданно хрипло простонал. Он запрокинул голову назад, а его тело ощутимо задрожало. Олли забеспокоился, поцеловал любимого в висок и пригладил его мокрые волосы. Даже возбуждение немного спало, хотя всего секунду назад Олли нестерпимо хотелось войти в эту узкую задницу. Он покрывал широкое плечо короткими поцелуями, крепко обнимал и почувствовал укол совести: Марко ведь сам говорил, что устал, но разве его слушал тот, кто полдня скрывал свое возбуждение и кому не терпелось его наконец снять? Олли невесело улыбнулся, в который раз посчитав себя похотливым идиотом и уже собирался отстраниться, как его запястье перехватили, сжимая, словно в тисках.
– Возьми меня, Олли… Возьми под контроль…
Шёпот, с вибрирующими нотками, донесся откуда-то глубоко из груди, но Олли четко его услышал. Он поцеловал в любимое плечо, отстранился в последний раз и быстро вернулся с чем-то шелестящим. Марко услышал какую-то возню, а потом опустил голову, наблюдая, как на него надевают презерватив.
– Что… Зачем это?..
– А затем, что по ночам магазины не работают, а значит, быстро купить новый диван мы не сможем… – попытался объяснить Олли, заглядывая через плечо друга. – Ты же знаешь, что бывает, когда кончают, а у меня нет никакого желания отмывать обивку от спермы.
Олли фыркнул, пытаясь сдуть с лица волосы, но это не помогло, и тогда помочь решил Марко, аккуратно спрятав пальцами прядь волос за ухо. Перед его взором открылась покрасневшая щека, к которой он не мог не прикоснуться губами, и которая зарделась еще сильнее. Олли взглянул на любимого блестящими глазами, а затем выпрямился, оставив на губах короткий поцелуй.
– А на се…
– Да, тоже. Придется, – горько хмыкнул Олли, надевая резинку и на себя, стараясь не кончить от собственных прикосновений. – Иначе мне придется вести тебя в душ, но я не уверен, что тогда сам хотя бы поднимусь… Ты готов?
– Да… Нет, подожди, стой!
Марко отстранил от себя любимого, встал с дивана, а потом лег на спину, подзывая к себе Олли.
– Я подумал, что тебе тоже так будет удобнее.
Ноги уже были согнуты в коленях и раздвинуты настолько, чтобы примоститься между ними было как можно удобнее. Олли не стал медлить. Он забрался на диван, встал на колени и собственнически схватил за бедра, притягивая к себе. Одним слитным движением он вошел в любовника и громко ахнул.
– Блять… не сжимай так…
Олли зажмурил глаза, даже так видя перед собой танцующие звездочки. Он замер, не двигался, потому что очень боялся кончить, толком не начав. За будничной рутиной и концертами у них совсем не оставалось времени для себя, и Олли позабыл, как сильно его могут сдавливать и как приятно вновь вспомнить эту узкую задницу. Наконец, он открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на любовнике, который прикусил губу.
– Не молчи, милый… – прошептал Олли, со стоном наклоняясь к губам. – Я хочу слышать тебе. Всегда и как можно громче.
Марко распахнул глаза, ощутив первый – но далеко не последний – толчок. Его любимый начинал медленно двигаться, набирая темп, и, кажется, это совсем снесло ему крышу. Олли выпрямился, водя бедрами по кругу, с хищным интересом наблюдая, как Марко со стоном выгибается и движется навстречу новым толчкам, но этого было мало. Олли решил спровоцировать любимого. Для начала он запрокинул голову, откровенно и громко постанывая и немного смущаясь, провел по своим губам, облизал пальцы, а затем, глядя на Марко, провел ими по своей шее, груди, зацепил сосочек и начал его ласкать, снова набирая темп. Олли видел этот лихорадочный блеск в глазах напротив, и вскоре почувствовал давление на обоих упругих сосочках.
– А я думал у тебя они как у всех, – хмыкнул Марко, мягко массируя соски между пальцами, от чего Олли стонал еще чаще.
– Когда… ты ко мне прикасаешься, у меня все становится… не как у всех, – ответил Олли, сжимая бедра пальцами.
Ему было слишком хорошо, чтобы прерываться на какие-либо разговоры. Он слишком долго этого ждал, а вот Марко отличился болтливостью даже в постели. Олли старался сделать все, чтобы с этих красивых тонких губ срывались только бессвязные звуки или на худой конец, его собственное имя. Пальцы блуждали по его телу, сжимали бока, оставляли следы ногтей, а после притягивали ближе, чтобы запечатлеть на губах не менее страстный поцелуй. Олли тоже раскрывался, полностью отдавал всего себя любимому человеку, двигаясь в нем размеренно и мягко толкаясь, хотя терпение было на исходе. Он не спешил, пытался продлить этот момент единения, как можно дольше, вырывать из любовника стоны, как можно более громкие, но Олли видел, что Марко тоже тяжело терпеть. Он прикоснулся к его твердому члену, скрытому за какой-то бездушной резинкой, и провел пальцами по всему стволу, сжав головку.
– Вместе… Вместе, любимый?
Олли коснулся тонких губ губами в последний раз, выпрямляясь, и получив одобрительный кивок, отбросил все тормоза. Он перестал сдерживаться, толкаясь в любовнике все чаще и чаще, а по напряженному члену проводил уже с заметным нажимом. Тяжелое дыхание, рваные стоны и лишь биения сердец в унисон заполняли безмолвную студию, когда до края обрыва оставалось всего ничего. Почувствовав сильное сжатие, Олли вскрикнул и в ответ сжал член в руке, который тут же заполнил презерватив вязкой и горячей спермой. Марко тоже простонал с большим облегчением, не чувствуя ничего, кроме рухнувшего любовника на своей груди. Хриплое дыхание и озноб захватили обоих, но укрыться было нечем, и Марко просто обнял Олли крепко-крепко, согревая в своих объятиях. Его пшеничные волосы шевелило дыхание, которое восстановилось лишь со временем, а потом плавно перешло в спокойное сопение. Олли улыбнулся, чмокнул в грудь, а потом прикрыл глаза, также уснув в объятиях любимого…
Маркусу было очень интересно узнать, что же они наработали за эти месяцы трудоемкой работы, поэтому в студию он пришел раньше всех. Как ему казалось. Он открыл дверь ключом, снял куртку и решил сварить кофе, пока никого не было, но на подходе к кухне его ждал сюрприз. Точнее, ДВА сюрприза, выглядевшие как один. Капитан даже замер, боясь или разбудить спящих, или поднять близлежащие улицы утренней лекцией о том, как должны вести себя умные и взрослые люди хотя бы вне сцены. Он не понимал, какая польза в том, чтобы спать нагишом, но и против этого ничего не имел, однако, его все равно что-то смущало… Возможно, двое мужчин, спящие в обнимку, либо разбросанная одежда вокруг дивана, возле которого неподалеку лежал... тюбик смазки. Маркус глубоко выдохнул, потерев переносицу. Он никогда к этому не привыкнет, хотя о давних отношениях этих двоих знает вся группа. Кэп взглянул на часы, собрался с силами и предпринял попытку разбудить хотя бы одного. Желательно, быстро думающего. Не повезло. На прикосновение к Марко, первым отреагировал Олли, до этого мирно спавший на груди любимого. Он попытался раскрыть слипшиеся глаза, но объятия Морфея – и Марко – не хотели отпускать, однако, как только взгляд сфокусировался –Олли моментально начал краснеть. Ему захотелось провалиться под землю прямо на этом диване, вместе с любовником, с этим, обольстительным демоном, который всегда и во всем виноват.
– Ага, значит проснулся, – рассмеялся клавишник, заметив распространяющийся румянец. –Давай, буди “спящую красавицу”, и быстро тут все убрали, пока ребята не явились.
– Д-да, конечно. Спасибо, Кэп...
Олли с силой проглотил нервный ком, который так бился, словно это сердце подошло к горлу. Он проводил друга взглядом, а потом принялся будить любимого, но сделать это не позволяла банальная совесть. Олли всегда нравилось смотреть на Марко, пока тот спал, ведь в такие моменты его лицо не выражало ничего, никаких мыслей и тревог, только спокойную безмятежность. Как и сейчас. Олли легонько подул на лицо, а затем поцеловал в лоб.
– Марко?.. Марко, просыпайся.
Олли старался говорить, как можно тише, чтобы не навлечь на себя внимание Кэпа, однако шепот, безотказно действовавший в иных ситуациях, не помог. Марко только пробурчал что-то невнятное, но даже не раскрыл глаз. Сквозь сон он чувствовал, как ему хорошо, рядом его милое светловолосое чудо, шепчущее что-то на ушко, а в низу живота разливается необычное тепло. Тянущее ощущение, напоминавшее о годах юности, и вот тут-то пришлось проснуться. Марко с трудом разлепил глаза, но зато отчетливо почувствовал, как ласково и без принуждения водят по его члену, заставляя то самое тепло, скручиваться в узел.
– Ол… Олли?
Хриплый, совершенно сонный голос нельзя было сравнить ни с чем по своей особой красоте, и Олли нехотя остановился, потому что вставать надо им полностью, а не отдельным частям тела.
– Просыпайся, – повторил он и, приподнявшись, неожиданно понял, что все еще находится в Марко.
Лицо приняло свой естественный цвет – красный, – и пока Марко пытался понять, что происходит, любовник максимально аккуратно выскользнул из него, чтобы болезненные стоны не звучали хотя бы так ярко. Однако, Кэп все равно обернулся, с ухмылкой наблюдая за тем, как Олли поспешно собирает вещи, отчаянно краснея и толкает непонимающего Марко в сторону душа.
– Я надеюсь, диван не пострадал, а то покупать новый сами будете! – крикнул Маркус вдогонку друзьям, даже не пытаясь сдержать смех.
Когда дверь душа захлопнулась, он развернулся к рабочему месту и отдышавшись, надел наушники. Настраивая все показатели, клавишник совершенно случайно заметил мигающую красную лампочку. Немного подумав, он понял, что забыл остановить запись “странных звуков”, и теперь на ней имелось что-то еще. Чтобы удалить ненужное, надо было узнать, в каком именно месте оно находится, чем Кэп и занялся. На новой половине было плохо слышно, потому что источник звуков был далеко, как предположил Маркус, на диване. Поэтому он слышал только голоса, невнятные шумы, и решил перемотать запись дальше. Нажав кнопку “Стоп”, он удивился, что помех практически нет, а звук стал четче, будто… стал ближе. Прослушав еще пару минут, Кэп рывком снял наушники, наконец-то понимая, что за звуки он услышал. Он снова потер переносицу, уже нервно смеясь. К этому времени в студию пришел Яри, а за ним и Яни с Яской, о чем-то смеясь с утра пораньше. Последний подошел к Маркусу и по дружески хлопнул его по плечу, а когда из душа вышли одетые Марко и Олли, подошел еще и к ним.
– А вы оказывается ранние пташки. Давно пришли?
Олли замялся, не зная, что быстро сымпровизировать, да и на Марко душ не особо ободряюще подействовал, поэтому на подмогу пришел Кэп:
– Яска, поставь кофе, а то голова раскалывается…
Гитарист обернулся, подмигнул и завернул на кухню, пока второй гитарист взглядом благодарил Маркуса, на что тот хмыкнул, а затем приступил к работе. Теперь он точно знал, что делать с записанным материалом…
Пока ребята занимались настройкой своих инструментов, все весело болтали, а вот Олли боялся даже глаза поднять, не то что слово сказать. Ему казалось, что все знают, чем он тут с Марко занимался прошлой ночью, хотя всех подробностей даже Маркус не знает, так что… Олли вздрогнул, когда к нему прикоснулись, обернулся с опаской, но волноваться было не о чем, когда он увидел, чье это было прикосновение. Ладонь Марко накрыли сверху, а в ответ слабо улыбнулись.
– С тобой все хорошо? В следующий раз будешь терпеть до дома, понятно? – подмигнул Марко, заглянув в лицо друга.
– Спасибо за поддержку. Это не тебя разбудили, лежащим на любовнике.
– А то, что Я был ПОД любовником, и более того, он был во мне, это совсем не может смущать? – зашептал Марко.
– Ты спал, – буркнул Олли, – и вообще т… – но продолжить не получилось, так как Маркус всех созывал на прослушку сведенной записи. – Дома поговорим.
Когда все собрались вокруг клавишника, он включил итоговую песню, при этом неоднозначно поглядывая на любвеобильную парочку. Олли сложил руки на груди, готовый защищаться на случай внезапного нападения. Из колонок раздалась музыка, за которой сразу же последовал вокал в необычном для Марко исполнении. Все внимание устремилось к песне, а когда она дошла до середины, зазвучал тот самый отрывок, что Марко выдавал половину вчерашнего дня. Олли прикрыл глаза, вслушиваясь в вокал, на фоне которого звучали те самые “странные звуки”, что Кэп и Марко так усердно записывали. Все получилось просто отлично, но неожиданно Олли встрепенулся, попросив друга немного перемотать песню назад. Маркус выполнил просьбу, лукаво улыбнувшись в ответ. Когда отрывок прозвучал вновь, Олли уже не вздрагивал. Он почувствовал, как скулы вновь краснеют, а ладони начинают потеть. Причина крылась в том, что в череде "странных звуков" присутствовал и еще один, не менее странный, но такой привычный для Олли. В голове вновь прокрутилось воспоминание о последнем и самом звучном стоне Марко, который и попал на запись. Во второй раз за утро Олли вновь захотелось провалиться под землю и снова утащить с собой “кое-кого”. Он взглянул на Марко, прикрывавшего лицо рукой, на Маркуса, гордого за свою работу, и на ребят, которые неожиданно ретировались на кухню за кофе после окончания песни. Конечно, готовый результат всем понравился, но Олли хотелось прояснить кое-какие… мелочи. Он обратился к клавишнику, а потом – как бы незаметно – пихнул в бок Марко, который втайне ото всех пытался сдержать приступ смеха.
– Кэп, все получилось… к-круто, но я не думаю, что такой звук может понравиться…
– Какой именно ты имеешь в виду? Их было много - поинтересовался Маркус, пожав плечами, но через секунду безошибочно проиграл тот самый звук, о котором велась речь.
– Да-да, он, – вступился в разговор Марко. Он набрал полную грудь воздуха, стараясь хотя бы не рассмеяться. – Тебе не кажется, что это будет звучать несколько пошло в нашем репертуаре?
– Мы ведь музыканты, Марко. И для нас нет никаких рамок в музыкальном звучании, – Маркус пожал плечами и поднялся с места. Он заметил некое… беспокойство в глазах друзей. –Не переживайте, никто и не заметит одну секунду среди восьми минут, а если заметят… да и черт с ними, пусть это будет приятным бонусом.
Клавишник подмигнул, похвалил Марко за прекрасную работу – смутив почему-то Олли еще больше – и направился на кухню к остальным, что-то бурча о неприкосновенности своей кружки.
Когда Маркус скрылся за дверью, Олли спрятал лицо в ладонях, ощущая, как оно горит румянцем. Где-то на заднем фоне послышался тихий, ничем не примечательный смешок, но как только на источник звука взглянули, он сразу же прекратился.
– Как думаешь, они уже обо всем догадались? Чем мы тут… – спросил Олли, умирая от смущения, даже закончить предложение было стыдно.
– Конечно! А теперь спорят насчет того, в какую позу ты меня поставил, чтобы вырвать этот стон. Хочешь пойдем, подслушаем?
Марко, как ни в чем не бывало, звучал слишком веселым после произошедшего и даже наклонился к другу, чтобы поцеловать его в горящую щеку, пока тот собирался в третий раз за утро провалиться под землю. И Олли знал, что это будет далеко не последний раз…