дежурство зимой в участке, под конец месяца, но перед самыми праздниками, что может быть отвратительней.
за окном метель, снег сливается в одну серую массу, выглянешь в окно, и не ясно, где ты, в городе, среди путаных узких улиц и кучи жмущихся многоэтажек или ничего не существует, есть только снег, блестящий от жёлтых фонарей. если город есть, то к утру завалит все дороги, не дойдёшь до пункта назначения.
завывающий ветер, сбивает все радиоволны, любимую станцию не поймаешь. а ведь обычно такие одинокие ночи на работе она разбавляла музыкой. сейчас участок пуст, тишина свернулась в комок в этом огромном старом здании, нарушалась только тихим скрипом ручки по бумаге. огонек света в комнатке с её столом, дальше по коридорам бархатная тьма, которая немного разбавляется желтоватым светом уличных фонарей, заглядывающих в участок, будто хотевших понять как работает этот мир внутри.
пачка отчётов которые откладывались весь месяц. глаза слезятся от мерцания настольной лампы.
жилина вздохнула, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
ничего страшного не произойдёт если она прикроет глаза на пять минут.
отчёты же не убегут, тихо ухает и ежится от холода.
на часах час девятнадцать.
***
вздрагивает когда что-то касается её плеч. напрягается, распахивает широко глаза, но не оборачивается. знакомый луговой запах, с примесью машинного масла и скипидара.
опять прикрывает глаза, расслабляет плечи.
мурашки бегут от прикосновений.
чужие руки с длинными пальцами тянутся под китель, гладят через рубашку по бокам, то едва касаясь пальцами, то сильно ластясь всей ладонью. прижимаясь, мнут выглаженную ткань. тепло с запахом лета и лучших дней растекается приятной слабостью. с неё снимают фуражку. лохматят волнистые, не уложенные волосы, мягко перебирают пряди.
пальцами гладят и лицо, нежно проходятся по щекам, касаясь всех родинок, осторожно касаются теней под глазами.
по загривку большими мозолистыми пальцами рисуются круги, едва чувствуется горячее дыхание, плавно переходят на шею. лёгкие поцелуи в макушку, висок и в маленькую родинку на скуле.
жилина сидит с закрытыми глазами, тихо дыша, боится обернуться.
последние объятия, на голову возвращают фуражку, обнимают за шею, заправляют прядку за ухо и что-то шепчут. язык неизвестный, наверняка тот на котором умела говорить ирина. лесной.
тёплые руки исчезают, но запах ещё витает по помещению. слеза падает с пышных ресниц. тоскливо без чужих объятий и поцелуев. особенно пропавших скипидаром и цветами.
катамаранова исчезла три года назад.
раздаётся громкий звонок, и она вновь воспринимает мир. тишина недовольно исчезает, будто кот которого спугнули от сна. заторможено с бормотаньем неясных фраз ищет телефон под бумажками, замечает маленькое зеркальце. за ухом, вместе с аккуратно убранной прядкой, лежит ромашка.
в кармане кителя, на груди, маленький букет, обернутый за стебли бумажкой.
время близится к половине третьего.
Примечание
спасибо за прочтение.