warm jets

    — Иначе я уйду, и мы на этом закончим разговор, — ставит Руслана перед фактом Он, подняв свои выразительные густые брови.

      На ресницах его осело несколько снежных хлопьев, в карих глазах кипит всё и сразу: тихий страх, ожидание, накопленная тоска и спутанные между собой догадки.

      И Руслан может его понять, что самое странное, ведь он никогда бы даже и не подумал, что он вбросит это ему вот так. Юлик так хотел знать, почему после того случая в «𝑪𝒓𝒂𝒛𝒚 𝑫𝒂𝒊𝒛𝒚» Руслан вдруг стал реже появляться на его горизонте.

O, я ᴄлышʏ, ᴋᴀᴋ этᴀ ᴄтᴀᴘᴀя пᴇᴄʜя ʜᴀчиʜᴀᴇт игᴘᴀть.

Pᴀзᴘᴇзᴀя мᴏᴇ тᴇлᴏ зʜᴀᴋᴏмыми ᴄпᴏᴄᴏбᴀми.

Чтᴏ ж, этᴏ я ʜᴇ мᴏгʏ или ты ʜᴇ мᴏжᴇшь пᴏʜять?

      — Ты совсем не догоняешь, да? — с сожалением, что всё не так просто, выдыхает Руслан, подходит ближе к парню и видит, что он слегка подрагивает. Похоже, даже тёплая парка не согревает. Конечно, ему ведь надо было нацепить её на рубашку и побежать за Тушенцовым, не застегнувшись. — Нет, мне и вправду интересно. Серьёзно, не понимаешь, да?

      Руслан произносит это с едкой усмешкой, легонько стряхнув пальцами снег, что так богато лёг на светлую меховую оборку его капюшона:

      — Просто забудь, что я тогда сказал. Тебе не стоило поднимать эту тему. Можешь уходить.

      Его ультиматум был действительно глупым. Почему он пытается снова вытянуть из него это? Неужели так сложно забыть сказанные в пьяном бреду слова?

Пᴏтᴏмʏ чтᴏ я чʏʙᴄтʙʏю этᴏ,

Kᴏгдᴀ эти тᴇплыᴇ ᴄтᴘʏи ʏʜᴏᴄят мᴇʜя.

      Сложно. Как и сложно признаться, что эти правдивые слова не должны были коснуться чьих-либо ушей.

      Глядя на его теперь уже светлые пышные волосы, солидно уложенные назад, Руслан вспоминает, сколько раз ощущал их мягкость кожей своих ладоней. Смотрит на эти выдающиеся угловатые скулы, к которым был тогда совсем близко и мог поцеловать в любую секунду, — и поражается собственной выдержке.

      Помнит, как горячо дышал на его розовеющие от стыда и смущения щёки, вовсе не наиграно приоткрыв рот в возбуждённом немом стоне, и сидел у него на бёдрах. Какая же истома тогда пожирала его, гневно требуя чего-то большего. Ах, на них смотрели люди? С отвращением смеялись, наблюдая за шутками на грани? Они даже не представляли, насколько его это не трогало и не интересовало.

      — Хватит страдать хернёй.

      — Ты думаешь, я хернёй страдаю? — спрашивает Руслан, вцепившись пальцами в мокрый мех капюшона. — Думаешь, я решил поиграть в истеричку, сцены тебе позакатывать? Я же для тебя хочу как лучше.

      Удивительно: оказывается, вот во что может вылиться последующее после спортивного мероприятия по раздаче друг другу звонких «лещей» обмывание результатов игры. Особенно когда оно проходит в компании предмета уже давнего и глубокого обожания.

Kᴀжᴇтᴄя, бᴇᴄпᴏлᴇзʜᴏᴇ имᴇᴇт зʜᴀчᴇʜиᴇ ʙᴄᴇ бᴏльшᴇ и бᴏльшᴇ.

Bᴄя мᴏя жизʜь — этᴏ тᴏ, чтᴏ я ʜᴇ мᴏгʏ игʜᴏᴘиᴘᴏʙᴀть,

Пᴏглᴏщᴇʜʜый и ᴏчᴀᴘᴏʙᴀʜʜый ʙᴄᴇм, чтᴏ былᴏ ᴘᴀʜьшᴇ.

Пᴏтᴏмʏ чтᴏ я чʏʙᴄтʙʏю этᴏ,

Kᴏгдᴀ эти тᴇплыᴇ ᴄтᴘʏи ʜᴀчиʜᴀют ᴘᴇʙᴇть.

      На небе звёзд не было видно никогда, и сегодняшний вечер исключением не является. Но это обнадёживающее сияние яркой бледно-жёлтой луны, проливающей нежный свет на строгое, непонимающее выражение лица напротив, почему-то вселяет в Руслана такую сильную надежду, что в какой-то момент он даже забывается, какие последствия могут быть у этого разговора. А ведь этот разговор был некогда нежелательным последствием предыдущего. Почему? Да потому что Руслан надеялся, что он забудет эту случайно сказанную в бухом состоянии реплику:

«У тебя такие красивые губы, Юлик».

      — В смысле, «как лучше»? — Онешко отводит взгляд, пытаясь сообразить, и Тушенцов взбешённо, то ли от его упрямства, то ли от того, что разрывается между понятиями «я хочу» и «нам надо», дёргает его за рукав.

      — Я знаю, что ты всё равно меня не поймёшь. Я же вижу, что у тебя уже всё схвачено: у тебя прекрасная репутация среди ребят, у тебя Даша, ты весь такой…

      Он замирает, выдавив напоследок:

      — Ты весь такой, блять, правильный, нахуя тебе надо это знать?

      Юлик молчит, покосившись на его кисть, что продолжает держать его за тёмно-зелёный рукав.

      — И всё же.

      — Хорошо. Ты сам настоял. — Руслан резко кладёт ладони на его угловатые щетинистые скулы.

Дᴀй мʜᴇ ʙᴄᴇ, чтᴏ мʜᴇ ʜʏжʜᴏ,

Или дᴏᴄтᴀтᴏчʜᴏ, чтᴏбы я мᴏг зᴀᴄʜʏть.

      И, поймав настороженный взгляд, уверенно припадает к его губам — где-то внутри, подобно мышке, пищит пробежавший по всей его душонке противный, граничащий с тревогой страх.

      Внутри взрывается тихий восторг. Рвано выдохнув ему в рот, Руслан нежно проводит языком по внутренней стороне нижней губы и отстраняется, наблюдая за тем, как Онешко опускает взгляд на него, заворожено выдыхая клубок горячего воздуха в морозную атмосферу.

      — Как давно? — только и слетает с его губ, а Руслан даже не обращает внимания, как его пальцы медленно поглаживают его шею.

      — Давно, — уверяет его Тушенцов, осторожно опустив руки на его худые плечи, спрятанные под шероховатой тканью парки.

Hʏ, этᴏ я или ты, ᴋтᴏ пᴘишᴇл пᴏᴄмᴏтᴘᴇть

Hᴀ ᴄцᴇʜʏ, ᴋᴏгдᴀ ʙᴄᴇ эти тᴇплыᴇ ᴄтᴘʏи пᴏглᴏщᴀют мᴇʜя?

      Он закрывает глаза, отчего-то облегчённо выдыхая. Буквально в одно мгновение пальцы Юлика касаются его подбородка. Руслан чувствует, как кровь пульсирует в районе его немного смуглых щёк. — А я думал, ты просто шутки такие вкидываешь. На грани, знаешь.

      «И как это понимать?», — пульсирует в голове беспокойная мысль.

      Он делает шаг вперёд и сам тянется к Руслану, слабо улыбаясь и целуя его губы. Внутри него визжит тысяча голосов маленьких школьниц, которые в своих дебильных группах то и дело молятся на то, чтобы они были вместе.

      Руслану никогда в жизни не было так спокойно и трепетно, так хорошо и так головокружительно одновременно.

      Затем Юлик просто отпускает его и берёт в руки телефон, что-то быстро набирая на ярком экране. Он непонимающе смотрит в ожидании.

      Через несколько секунд он разворачивает к нему дисплей, на котором виден диалог с Дашей; последним сообщением горят слова, напечатанные чёрным цветом в синем облачке:

«Ты была права, Даш. Спасибо тебе за всё.

Теперь мне всё ясно, и ты не поверишь, что только что произошло».

      Прочитав эти слова, Руслан поднимает взгляд на его сияющее от счастья лицо.

      Он просто берёт и за рукав ведёт Юлика через заснеженный двор к подъезду. В теле бьётся бешеная пульсация, Юлик покорно догоняет его, следуя позади. Они минуют тёмный предбанник подъезда и выходят на первый этаж, освещённый тусклой оранжевой лампочкой, что загорается с их появлением.

      Руслан подталкивает его в подъехавший и открывшийся лифт, впереди висит высокое зеркало. Он видит, как Юлик берёт его за локти и, развернув к себе, толкает на стекло. Чувствует, как холод зеркала касается его затылка. Немного отрезвляет, дав ему на секунду осознать: «Всё было не зря, не зря, наконец-то это закончилось».

      Закончилось это отвратительное ощущение волнения под грудной клеткой, закончился этот период бесконечного отвлечения наркотой от навязчивых мыслей и образов, что заглядывали ко нему в гости чуть ли не каждый час. Закончились эти дебильные двусмысленные заигрывания перед камерой, закончились эти дурацкие надежды обратить на себя внимание. Закончились эти загоны: действительно ли он чувствовал стояк своей задницей на «Дай Леща», когда сидел у него на бёдрах, — или ему привиделось?

      Когда дыхание Юлика обжигает его шею, а шероховатые горячие губы касаются кожи, на него валом накатывает исступление. Руслан рвано расстёгивает молнию на его куртке, слыша, как интенсивно и громко отдаются эхом уведомления «ВКонтакте» у него в кармане.

      — Даша за нас очень рада, — усмехается он, положив ладонь на его шею, и трётся носом о его щёку.

      — Какого хрена, Юль? — не сдерживает улыбку Руслан. — Может, объяснишь?

      — Ну, ты так это всё преподносил, что я всегда терялся и не понимал, как это воспринимать всё. Затусил как-то с Дашей, мы поговорили об этом, и она настояла делать вид, что… что мы вместе. Ну, чтобы тебя спровоцировать на более серьёзные действия какие-то.

      Сказать, что Руслан пришёл в шок от такого заявления, — ничего не сказать.

      — А потом она сразу же стала замечать, что ты бесишься, — я списывал это на то, что мы стали реже общаться. И дико боялся контактировать с тобой лишний раз. Ну, я тупой, как ты уже понял.

      — Ты тупой, тут я даже отрицать не буду, — смеётся Тушенцов, выходя на площадку и открывая двери в квартиру.

      — Ну, главное, что теперь всё стало понятно. И я рад. — Он гладит Руслана по спине, и он вздрагивает от приятного и непривычного ощущения теплоты.

      Сбросив обувь в угол коридора, Руслан снимает куртку и разворачивается к нему, уже стянувшему верхнюю одежду. Юлик прижимает его к стене, согревая своими объятиями, и покусывает мочку его уха, втягивая носом запах тёмных коротких волос.

      — Наконец-то, — мурлычет он, горячо задышав, когда Руслан кладёт руку на его грудь и чувствует бешеный стук сердца.

      Подступающая истома провоцирует: он опускает руку ниже, ощущая запах его волос и кожи. Онешко напряжённо выдыхает, как только ладонь Руслана проводит по затвердевшей плоти под тканью его джинсов.

      Он тихо рычит и начинает его яростно целовать, направляя его спиной к двери спальни, минуя коридор. Ноги Юлика слегка подкашиваются, а Руслан продолжает гладить его по паху, обхватывая пальцами бугор, что сильно выпирает под джинсовой тканью. Он толкает Тушенцова на дверь, и свободной ладонью он рассеянно нажимаю на ручку, открывая комнату. Руслан падает пятой точкой на свою постель и нервно расстёгивает его ширинку, пока он освобождается от толстого ремня.

      Стянув с него джинсы, хватается за свой ремень, пока Юлик поднимает его свитер за кромку и тянет вверх.

      Он, покорно позволив снять с себя свитер, а затем и джинсы, срывает с Онешко рубашку и швыряет её в угол кровати.

      Он наваливается сверху, нетерпеливо впиваясь в пухлые губы Руслана и запуская между них язык, а он прижимает Юлика к себе, чувствуя горячую кожу, что согревает его.

      Тихо простонав, Руслан трётся о его пах своим вставшим, сильно выпирающим из-под белья членом. Он глухо охает, поддев пальцами резинку его боксеров, и настойчиво стягивает их вниз. А Руслан поддаётся, увлёкшись тем, что прощупывает пальцами его мягкую, но в то же время грубоватую кожу спины, поглаживает по выпирающим буграм позвоночника и уверенно шепчет:

      — Значит, и ты давно, да?

      — Давно, — усмехается он, проводя рукой по его тёмным волосам, запуская ладонь в приспустившуюся ткань и нащупывая его член. Из груди вырывается томный стон, и Руслан откидывает голову на простынь, закрывая глаза и растворяясь в ощущениях, когда его пальцы интенсивно давят на ствол и начинают двигаться вверх-вниз, размазывая выступающую из головки влагу.

      — Ты себе и представить не можешь, какой ты сейчас красивый, — шепчет он, прислоняясь своей грудью к груди Руслана и тяжело дыша ему на ухо.

      Юноша нетерпеливо тянет руки к его резинке на боксерах и так же старается стянуть их с него.

      Юлик склоняется к его губам, целует и покусывает их, немного оттягивая.

      И больше не нужно запираться в этом цикличном наваждении, что посещало Руслана, когда он пересматривал их уж слишком жаркие моменты, любовно склеенные из видеороликов их обезумевшими фанатками. Как же тупо! Больше не нужно сидеть и дрочить в одиночестве, представляя, как бы это могло произойти, и шептать его имя в тишине, стыдясь себя и своего нездорового влечения к этому человеку. Больше не нужно!

      Он тянется пальцами ко рту Руслана, как он тогда, и приглашающе задерживает их на его нижней губе. А он без стеснения тянется навстречу, чтобы провести по его пальцам языком.

      Впереди их ждёт долгая и самая яркая ночь.