две девочки

В школе не нашлось бы ни одного человека, который не сказал бы, что Бэй Доу плохо влияет на учеников, учителей, саму себя и систему образования. Бэй Доу — это крашеные пряди, пирсинг в ушах, домашние татуировки выше локтей, прокуренный голос и разноцветные конверсы. Бэй Доу была на ковре директора чаще, чем появлялась на уроках. Её мама была вынуждена позориться на родительских собраниях, краснеть у администрации и неловко отчитывать дочь у всех на виду, после очередной её выходки, заставившей смолистые пряди классного руководителя стремительно седеть. Бэй Доу — хаос, она бушующая морская пучина и ураган, сметающий всё на своём пути и уносящий в круговорот безумия, веселья и того, что школьникам делать нельзя, но попробовать хочется. При всём этом из школы она не вылетала, почётно занимала не самое низшее место в рейтинге учеников и вовремя сдавала работы.

В школе не нашлось бы ни одного человека, который не сказал бы, что Нин Гуан — лучшее, что со школой и системой образования случалось. Гордость и лицо школы, президент школьного совета, отличница, умница и просто лучшая из лучших. Образец для подражания, пример всем младшеньким, подающая надежды школьница, которая точно — в этом все были уверены — поступит в престижный университет и закончит его лучше, чем хорошо. За неё родители счастливы. Они вокруг неё вьются, как пчёлы у цветка и боготворят, превознося все заслуги дочери до Небес.

Вот только… Нин Гуан ужасно устала, хочет лежать на траве, смотреть на небо сквозь кроны деревьев и целоваться с девчонкой, чьи губы густо накрашены черничным тинтом. И уроки прогуливать она тоже хочет, чтобы взять её за руку, где красуются забавные слегка небрежные татуировки, и свалить куда-нибудь в парк или на набережную. И татуировку, вообще-то, Нин Гуан тоже хотела бы, но даже за чёрную точку на теле родители сдерут с неё кожу.

Две противоположности, живущие в разных мирах, но настолько похожие, что обе делят свою боль на двоих.

У Бэй Доу от влаги завиваются волосы и она убирает их за уши. У неё неаккуратная стрижка, сделанная наспех туповатыми ножницами ночью перед зеркалом в ванной. Бэй Доу смотрит в тетрадь полными надежды глазами, крутит в пальцах карандаш и усердно думает. У неё чёрный ободранный лак на ногтях, сбитые костяшки и Нин Гуан думает лишь о том, как хочет скорее освободится от математики и за углом соседнего от школы здания зацеловать эти ссадины.

Нин Гуан, подперев щёку кулаком, наблюдает за девушкой, сидящей у открытого окна и её совсем не интересуют уравнения, логарифмы и графики. Она не думает о том, что стала хуже учиться, пропускает заседания школьного совета и возвращается домой на несколько минут позже комендантского часа. У неё в тетради абсолютное ничего, до конца урока полчаса, а медовые глаза мажут по стройным бледным ногам и сбитым коленкам Бэй Доу.

Когда они встречаются взглядами, Бэй Доу улыбается, а Нин Гуан радуется, как ребёнок. Они обе тушуются и опускают глаза в тетради, понимая, что одноклассники обращают внимание. Сплетни не нужны. Совсем-совсем. Бэй Доу бы не боялась, она ведь ничего не боится, но вредить Нин Гуан она искренне не хотела.

Математику они сдают почти одновременно, неловко толкаются в узком проходе и синхронно собирают свои вещи, а потом выходят из кабинета с интервалом до нескольких минут, чтобы никто ничего не заподозрил. Нин Гуан успевает поговорить с одноклассниками, поблагодарить их за заботу и обещает кому-то помочь с домашкой. Она бережно хранит свой ангельский образ, всем улыбается, кланяется учителям. В их глазах она всё ещё золотой ребёнок и дар Небес.

А в глазах Бэй Доу Нин Гуан — это бурлящий вулкан, которому запрещают взрываться, чтобы не разнести всё вокруг.

Бэу Доу поджигает мятную сигарету, делает пару затяжек и опирается на серую бетонную лестницу у старого здания, которое до сих пор не снесли. Во внутреннем дворике было спокойно, со стороны школы ничего не видно, а ещё здесь полно всякого интересного хлама и бетонных плит, на которых удобно лежать.

— Президент.

Нин Гуан ей не отвечает, спешит сбросить на землю сумку и запрыгнуть к Бэй Доу на руки. Татуированная рука придерживает её под чёрной школьной юбкой, а в лицо вылетает клуб мятного дыма.

— Куда сегодня? — Нин Гуан убирает вьющиеся пряди со лба, рассматривая лицо Бэй Доу искрящимися глазами. От сигаретного дыма ей уже давно не противно.

— Мне нужно сделать тонну заданий по физике, — туша сигарету о бетон, Бэй Доу подхватывает подругу обеими руками и гладит большими пальцами нежную кожу под подолом.

— Ты хочешь, чтобы я тебе помогла? — Нин Гуан чмокает её в нос, легко мажет губами по вискам и лбу. Она нежная, как лепестки весенней сливы. У Бэй Доу от этой ласки ресницы и руки дрожат, но она девушку не отпускает.

— Типа того, — они трутся носами и Бэй Доу улыбается. Эта безумная грандж-девица, закошмарившая всю школу, такая же девчонка, как и все остальные. Нин Гуан счастлива, что может это видеть. — Можем пойти в Старбакс или ко мне домой.

Нин Гуан вообще всё равно. Но в Старбаксе они физику, может быть, будут решать. У Бэй Доу дома учебники и тетрадки полетят в сторонку. Это уже проверенный метод. У Бэй Доу дома они делают всё что угодно, кроме домашки.

— Твоя мама дома? — Нин Гуан не собиралась выбирать между этими двумя вариантами.

— Ага, но какая разница?

— Никакой. Пойдём к тебе.

(ﾉ◕ヮ◕)ﾉ*: ･ﾟ✧ ✧ﾟ･: *ヽ(◕ヮ◕ヽ)

У Бэй Доу дома пахнет свежими рисовыми булочками, которыми её мама всегда угощает Нин Гуан. Мама у Бэй Доу приятная, но ужасно уставшая от ночных смен. Нин Гуан, играя роль хорошей подруги, помогающей непутёвой дочери-хулиганке с учёбой, всегда приносила женщине вкусности и делала милые подарки на праздники. У Бэй Доу от этого кривилось лицо, но она никогда не возражала.

В комнате Бэй Доу плотные чёрные занавески, обклеенные плакатами и журнальными вырезками стены, полка виниловых пластинок, старая акустическая гитара на которой она не умеет играть, пушистый ковёр и раскиданные по полу вещи. На её кровати гора подушек, плед, и плюшевый монстр кислотно-зелёного цвета, напоминающий Кракена, которого выиграла Нин Гуан на ярмарке. Бэй Доу тогда сказала, что выкинет его, потому что мягкие игрушки для детей, но она с ним спала с того самого дня, как получила в подарок.

Когда дверь закрывается и внешний мир становится далёким, несущественным и совершенно не мешающим им двоим, Нин Гуан стягивает с себя школьную форму, пока Бэй Доу валяется на кровати и втыкает в телефон. Президент школьного совета ходит по комнате подруги в нижнем белье, разминается и посматривает на неё из-под чёлки. Бэй Доу, со всей напускной крутизной, ярко краснеет по-детски и кусает губы, исподтишка наблюдая. Иногда она снимает Нин Гуан на видео и делает фотографии. Только для себя.

Вообще Нин Гуан ищет во что бы переодеться. Но каждый раз увлекается и собирает из одежды Бэй Доу образы для себя. Они одинакового телосложения, но у Бэй Доу широкие плечи и бёдра, поэтому почти вся её одежда велика для Нин Гуан. Но растянутые чёрные футболки и драные джинсы смотрятся на Нин Гуан лучше, чем на ком либо ещё.

Она собирает светлые волосы в высокий хвост и с улыбкой позирует, пока Бэй Доу снова её фотографирует.

— Ты красивая, — говорит Бэй Доу, усаживаясь на край кровати.

— Правда так думаешь? — Нин Гуан невинно улыбается и щурит глаза.

Бэй Доу игнорирует всё вокруг, смотрит лишь на неё и в груди всё сжимается от нежности. Для Бэй Доу нет никого красивее, милее, умнее и лучше.

— Я бы могла понравится школьной хулиганке? — продолжает Нин Гуан, ведя кончиками пальцев по бледной щеке и ныряет ладонью в спутанные волосы. Они пахнут ягодами и мятными сигаретами.

— Ты можешь понравится кому угодно, — они смотрят подруга подруге в глаза, будто в фильме, и, право слово, если бы кто-нибудь видел лишь этот взгляд, прятать маленький секрет дальше не вышло.

— Мне не хочется «кому угодно», — Нин Гуан наклоняется и чмокает подругу в макушку.

— Если ты понравишься кому-то, кроме школьной хулиганки, я разобью ему нос, — хмыкает Бэу Доу и тянет её на себя, цепляя пальцами низ широкой футболки.

— Тебя же накажут.

Бэу Доу фыркает. Если кто-нибудь узнает о их отношениях, Нин Гуан тоже накажут. Страшно, сильно и травмирующе. И пусть лучше она разобьёт кому-то нос, обольёт водой или вывернет на голову обед, чем этот хрупкий союз будет разрушен мерзкими взрослыми, а после — одногодками, которым не нужен большой повод, чтобы резко возненавидеть человека.

— Мне нравится, когда ты в моей одежде, — Бэй Доу тыкается лицом ей в шею и обнимает со спины, пока Нин Гуан фотографирует их в зеркале, обклеенном наклейками.

— Интересно посмотреть на тебя в моей.

— Лучше вообще без.

Нин Гуан неловко смеётся и у неё кончики ушей краснеют. Да, без… Можно и без. Нин Гуан от этого смущается, но она так всегда делает. Для неё такая близость с девушкой слишком особенная, потому что первая в принципе. И даже после нескольких занятий неловким сексом у Нин Гуан всё равно вспыхивали уши и сердце делало кульбит. Бэй Доу замечает смущение, хитро хихикает, утягивает из пальцев подруги телефон и целует её в губы, делая ещё снимок.

— Классно вышло, — укладывая подбородок Нин Гуан на плечо, бормочет Бэй Доу, поглаживая девушку в районе талии. — Если я это обрежу и выложу, ты не против?

— А там точно не видно, что это я? — Нин Гуан выбирается из объятий и падает на пушистый ковёр около кровати, там лежит стопка книг и конспектов, к которым никто из них не спешит притрагиваться.

— Не переживай, никто не догадается.

Мама Бэй Доу улыбается каждый раз, когда заглядывает в комнату дочери и приносит перекусить или попить. Она не задаёт вопросов, когда видит «подругу» в одежде дочери. Разве что смотрит более пристально, когда Бэй Доу сидит позади Нин Гуан, обняв её ногами, и заплетает косички. Глаза этой женщины видели многое, но вряд ли то было что-то компрометирующее.

— Мама в тебе души не чает.

— Как и ты, — Нин Гуан гладит Бэй Доу по сбитым коленкам и иногда чуть выше, под смятой школьной юбкой.

— Если бы кто-то узнал, какая ты на самом деле, — Бэй Доу немного ёжится от щекотки, — мир бы превратился в пыль.

Никому нельзя знать, что Нин Гуан ругается матом, пробовала курить и пила алкоголь. Никому нельзя знать, что Нин Гуан красила пряди в ярко-красный, а потом месяц прятала их от учителей, одноклассников и родителей. Никому нельзя знать, что она встречается с Бэй Доу. Иначе мир — её мир и мир Бэй Доу — превратится в пыль.

— Сколько задач по физике мы можем решить? — невзначай спрашивает Бэй Доу, когда разрывает мокрый поцелуй и неловкими движениями пытается расстегнуть рваные джинсы.

— Если поторопимся, то половину.

Нин Гуан дёргает бёдрами, хмурится из-за скрипучей кровати Бэй Доу, от которой всегда шума больше, чем от них самих. Они все силы прикладывают к тому, чтобы никому не попасться, но чуть ли не каждый раз занимаются этим у Бэй Доу дома, пока где-то рядом, за стенами, находится её мать. В этом есть своя прелесть, риск, страх быть пойманными на «запрещённом».

— Клёво. Будем потише и побыстрее, — Бэй Доу разбирается с джинсами и цепляя резинку белья, ныряет между ног подруги прохладной рукой. Нин Гуан охает и ноги немного поджимает, но ничего не препятствует продолжению. Даже стучащая чем-то за дверью мама Бэй Доу.

Нин Гуан является домой поздно вечером, опоздав к ужину и нарушив комендантский час на тридцать минут. От неё пахнет рисовыми булочками, ягодами, а на губах привкус Бэй Доу и вишнёвой колы, которую она купила по дороге домой. Вид у примерной дочери не соответствующий: волосы взлохмачены, щёки розовые, а сама она слишком улыбчивая, словно плавающая в розовых облаках. Нин Гуан прячет воротником школьной блузки несколько красных следов на шее и мнётся перед матерью, сочиняя о том, что задержалась с одноклассниками и опоздала на автобус. Мама смотрит на неё грозно, поставив руки на бока и яростно дышит, когда Нин Гуан отводит взгляд, ругаясь мысленно на саму себя за то, что не умеет врать так же хорошо, как Бэй Доу. Но ей верят. Верят уже который раз за неделю. Нин Гуан знает, что это всё потому, что её встречает мама. Если в следующий раз отец вернётся с работы раньше, Нин Гуан будет наказана.

Она врёт маме о том, что после уроков помогала классу с домашним заданием, врёт о том, что ела в кафе рядом со школой и скорее убирается в свою комнату, чтобы случайно не сболтнуть лишнего. В доме ей становится тяжелее, будто из каждого угла за ней наблюдают. И несмотря на прекрасную шумоизоляцию, она слышит каждый скрип паркетной доски за дверью своего маленького убежища. Нин Гуан у себя дома будто птичка в клетке.

Она неспеша делает уроки, пренебрегает качество выполненной работы, потому что постоянно отвлекается на телефон. Бэй Доу домашку чаще всего списывает, когда совсем не хочет заниматься. Но физику она всё-таки села решать и кидала Нин Гуан фотографии своих черновиков с кратким «Правильно?» или «Тут эта формула?». Гуан улыбалась каждому сообщению и расписывала ошибки или хвалила «дурашку» за правильное решение.

Нин Гуан губу прикусывает и вся сияет, когда Бэй Доу кидает фотографию самой себя в растянутой пижаме с рисунком якорей, она ещё и своего кислотного монстра обнимает, ласково чмокая его в пушистую голову, прикрыв один глаз. Она шлёт Нин Гуан зелёные сердечки, пишет всякие ванильные глупости и тупо шутит. Но Нин Гуан смешно, даже когда шутки неудачные и вообще отвратительные. Нин Гуан влюблена в неё слишком сильно, чтобы замечать недостатки.

Фотку Бэй Доу с плюшевым чудовищем она ставит на главный экран в телефоне, а потом забирается под одеяло и листает ленту Вейбо. Там выплывает их фотография в зеркале. Татуированные руки Бэй Доу на её талии, очертания их подбородков и поцелуй. Фото с эффектом, немного размазанное — в стиле Бэй Доу. Нин Гуан, прикусив губу, листает комментарии. Там друзья Бэй Доу, они за неё рады и интересуются «кто эта красотка?» и это доставляет Нин Гуан удовольствие. Но подсознательно она боится, что это могут увидеть в школе, это могут увидеть родители. И Бэй Доу достанется.

(ﾉ◕ヮ◕)ﾉ*: ･ﾟ✧ ✧ﾟ･: *ヽ(◕ヮ◕ヽ)

Нин Гуан встречается с Бэй Доу у школьных ворот и ловит косые взгляды школьников, обращённые к подруге. Фотку, похоже, видели. В школе они либо не разговаривают вообще, либо придерживаются чисто «деловых отношений» и держат дистанцию, но когда есть возможность, держатся за руки или сминают кончик юбки. Но сегодня Бэй Доу особенно раздражена, вся как на иголках, поэтому Нин Гуан она обнимает за шею и улыбается широко-широко, шокируя не только посторонних, но и Кэ Цин, вышагивающую неподалёку от президента.

— Президент, поможете мне сегодня с одним делом? — Бэй Доу вся заходится от самодовольства, когда слышит комментарии в спину и ловит на себе взгляды. Ей совсем не важно, почему люди обращают на неё внимание. По хорошей или плохой причине. Главное, что обращают.

— Сразу после собрания совета, — мягко отвечает Нин Гуан, стараясь изо всех сил не обнять её в ответ. Ей нужно беречь лицо, её репутация незапятнанная ничем, ангельски чистая.

— Не забывай, цзе-цзе, ты пропустила несколько собраний и должна доделать отчёт за прошлый месяц, — слова Кэ Цин как всегда падают на плечи Нин Гуан, как скала. Пунктуальность, дотошность, вредность и ответственность — это про Кэ Цин. — И ты должна мне вечер.

Нин Гуан чувствует себя виноватой, а Бэй Доу незаметно щипает её за руку. Бэй Доу ревнивая до мозга костей, вредная собственница. Она бы подралась с Кэ Цин, если бы ей дали возможность.

— Мы можем провести вечер втроём, — Нин Гуан обречённо вздыхает. Она не хотела это предлагать. — Я помогу Бэй Доу и буду с тобой — что думаете?

— Херня.

— Не выражайся в школе, — Кэ Цин цокает.

— Хорошо, — Бэй Доу закатывает глаза. — Предложение не вызывает во мне радости. Вынуждена не согласиться. Так лучше?

— Прекрати мне язвить, — Кэ Цин краснеет от возмущения.

— А то что? Накажешь меня?

— Тебя и так сегодня ждёт беседа с дисциплинарным комитетом, — и Кэ Цин уходит в другом направлении, подхватывает Гань Юй под руку и они исчезают за поворотом школьного коридора.

Нин Гуан смотрит несколько секунд на подругу и поджимает губы. Бэй Доу отпускает её — наконец-то — и сверлит тупым взглядом пол под ногами. У неё пальцы трясутся, Нин Гуан видит это, поэтому неловко поглаживает девушку по плечу, пытаясь успокоить. Вокруг куча людей, включая их одноклассников и учителей. Нин Гуан кажется, что все они смотрят на них и про себя насмехаются над Бэй Доу.

— Мне хана, — ворчит девушка, когда они поднимаются на второй этаж.

— Ты больше ничего не натворила? — Нин Гуан согласна на то, что бы Бэй Доу отчитали за какую-нибудь другую пакость, типа разбитого окна в учительской или матерных песен, которые Бэй Доу писала на стенке в женском туалете.

— Вроде бы нет.

— Если… — Нин Гуан тормозит и тянет её за кончик юбки. Они обе — две провинившиеся неправильные девочки. На молодых лицах чётко виден страх, неловкость, паника. — В общем, не бери всё на себя.

— Я не скажу им ничего о тебе, — отрезает Бэй Доу. — Даже не проси об этом. Пусть весь хейт валится на меня, мне не впервой. Всё, Нин Гуан, не говори ничего. Я этого не сделаю.

На обеде Нин Гуан и Кэ Цин занимают столик на двоих, по просьбе Кэ Цин. Нин Гуан вообще не возражает и не спрашивает, её подруга иногда любила побыть только вдвоём, чтобы никто не мешал им говорить о вещах, касающихся только их. Нин Гуан надеялась, что и сегодня её ждёт какой-нибудь приятный разговор о преподавателях, о том как Кэ Цин вновь говорила с репетитором о всяких глупостях или о Гань Юй, которая заснула на контрольной. Но…

Когда они садятся за стол, Кэ Цин достаёт из сумки телефон и быстро что-то листает. Нин Гуан роняет палочки, когда ей в лицо тычут фотографией, сделанной в высоком зеркале с наклейками.

— Ничего не хочешь мне сказать? — Кэ Цин серьёзна. Она хмурится и оглядывается по сторонам.

Нин Гуан молчит минуту или даже больше. У неё в голове взрывается ядерная бомба, сносит всё на свете и образует пугающую пустоту. Она не знает, что должна сказать. На фото не видно, что это она. Ни её белых волос, ни лица, ни чего-либо…

— У тебя на правой руке три родинки в виде треугольника, — Кэ Цин будто её мысли читает. Нин Гуан молча закатывает рукав блузки и смотрит на свою руку: да, так и есть. Там три небольшие родинки и если их соединить, получится треугольник. И их хорошо видно на фотке.

— Я сначала подумала: «Ну такое много у кого бывает», — Кэ Цин понимала, что Нин Гуан вряд ли скажет что-то в ближайшее время. — Но твои руки я-то точно узнаю.

Мир вообще трещит по швам. Но хорошо, с одной стороны, что это была Кэ Цин. Кэ Цин умная и понимающая, хорошая подруга, она не должна подставить, возненавидеть или всё в таком духе. И взрослым она говорит тоже не должна. Нин Гуан хотела на это надеяться.

— Ты говорила кому-нибудь?

— Конечно нет, что за глупости?! Но ты должна мне всё объяснить.

— А нужно что-то объяснять?

— Конечно! — Кэ Цин хмурится и между бровей у неё залегает складка. — Это же Бэй Доу! Ты и она…

— Что ты хочешь сказать? — хмурится и Нин Гуан. — Ты ведь совсем её не знаешь.

— Она хулиганка! И плохо влияет на окружающих. Ты начала прогуливать наши собрания и плохо готовиться к урокам, разве это нормально? Она потянет тебя на дно!

Нин Гуан не отвечает. Ей обидно и она злится. Она встаёт из-за стола, бросает совсем-совсем тихо «я не голодна» и уходит. И больше не разговаривает с Кэ Цин.

(ﾉ◕ヮ◕)ﾉ*: ･ﾟ✧ ✧ﾟ･: *ヽ(◕ヮ◕ヽ)

Бэй Доу катает в пальцах медиатор, рассевшись на стареньком потрёпанном диванчике, который она же когда-то помогала затащить на чердак. В маленькое окошко светит солнце, а по крыше шкрябают ветки деревьев — тут своя атмосфера. Стены вокруг обклеены плакатами, карандашными рисунками, эскизами татуировок, которые никто никогда не будет бить, вырезками из журналов, чёрно-белыми распечатками с аниме и страницами из нотных тетрадей. Помимо дивана на чердаке есть усилитель, куча проводов, несколько пар поломанных барабанных палочек, гитары акустические и электронные, импровизированная сцена, сколоченная из досок, столик из старой тумбочки, выкрашенный в чёрный цвет акриловой краской и какой-то хлам, который просто делал смысл.

Синь Янь возится со своими инструментами, настраивает гитару и жуёт жвачку. У неё взъерошенные волосы, тёмная кожа, домашняя татуировка на лопатке и много дырок в ушах. Пальцы все в пластырях, мозолистые, струнами порезанные. Бэй Доу за ней смотрит иногда отвлекаясь от пошарпанного медиатора в своих руках и отмечает для себя, что у Синь Янь отличное настроение, она явно покушала хорошо, послушала много музыки и проспала половину уроков. Бэй Доу ей даже завидовала.

— Так что тебе сказали те грымзы? — Синь Янь имеет в виду дисциплинарный комитет.

— Что курить в школьных туалетах нельзя, — Бэй Доу откидывает голову на спинку дивана и смотрит в потолок. Он обклеен светящимися звёздочками и расписан маркером. — Целую лекцию о вреде курения прочитали.

— Ты прислушалась?

— Я скурила около пяти сигарет после уроков.

— Под окнами директора?

— Нет, — Бэй Доу хихикает. — Но могла бы, конечно.

— Ты и правда последнее время совсем не думаешь, что делаешь, — Синь Янь Бэй Доу ни в коем случае не отчитывает, она мало чем лучше подруги-хулиганки, просто человек она такой. Бэй Доу считает, что это она так переживает. — А насчёт фотки?

— Ничего, — Бэй Доу дёргается. Она облилась холодным потом несколько тысяч раз перед тем, как пройти в аудиторию к комиссии. Думала, что всему конец. У неё всё тело тряслось, словно перед экзаменом, который определит всю её дальнейшую жизнь. Но к счастью пронесло, а то что на неё теперь косились в школе — пустяки, всегда так было.

— А та девушка из нашей школы?

— Не важно.

Бэй Доу даже подруге об этом не говорит. То ли от недоверия, то ли от ревности. Нин Гуан драгоценная, Бэй Доу не хочет ни с кем делиться. Но сегодня Нин Гуан написала короткую смс-ку, что никакой встречи не будет, потому что она должна появиться перед отцом, и больше не была в сети. И Бэу Доу ощущала себя самой несчастной в мире. Она поэтому и пошла к Синь Янь, чтобы отвлечься, послушать музыку, потупить и поговорить о чём-то несущественном, всё ради того, чтобы дать Нин Гуан время, а самой отдохнуть.

У Синь Янь отлично получается играть на гитаре и даже петь. Она тренирует экстремальный вокал, но это пока что звучит кошмарно, поэтому Бэй Доу кидает в неё подушку и просит так не делать. Они крадут из родительского бара начатую бутылку шотландского виски, который на вкус как огонь, делают пару глотков и, пьянея, падают на диван, смотрят в звёздный потолок и беседуют о всякой ерунде. Синь Янь говорит о любимых группах, о кавере который планирует записать, о том как классно готовит Сян Лин и что Син Цю зануда редкостная. Бэй Доу её слушает, но не то чтобы внимательно. Сама в свои мысли проваливается и думает, что же будет дальше. И будет ли вообще что-нибудь. То фото она, к слову, скорее удаляет, не потому что у неё за спиной шепчутся и повторяют «Она лесбиянка!», словно пытаясь её оскорбить, а потому что нужно защищать Нин Гуан. Бэй Доу вообще горько, потому что каждый день как последний, а сегодня он без неё.

— Цзе-цзе, — Синь Янь укладывает голову Бэй Доу на колени и её колючие волосы щекочут кожу. — Ты грустная.

— Не правда.

— Ты переживаешь из-за своей подруги, да? — девушка поднимает большие глаза на Бэй Доу и выжидающе смотрит. Когда она так делает, ей невозможно врать.

— Да…

— Я думаю, всё будет хорошо. Кем бы она не была, — Синь Янь улыбается. — Даже если это Нин Гуан.

Бэй Доу еле сдерживается, чтобы не подавиться воздухом. Она сохраняет лицо, но сердце пропускает пару ударов. Синь Янь щурит глаза. Она точно что-то знает. А может и нет. Но если знает — всё равно не скажет.

— Взрослые побесятся, как обычно, — продолжает музыкантка. — Но если ничего не смогут сделать, будут злорадствовать, но это всё несерьёзно, ты же знаешь.

— Я бы хотела, чтобы всё было так просто.

— Разве у тебя что-то бывает сложно?

(ﾉ◕ヮ◕)ﾉ*: ･ﾟ✧ ✧ﾟ･: *ヽ(◕ヮ◕ヽ)

Очередной визит в школу сравним с наказанием. Наказанием, которое для Бэй Доу как кара небес. Нин Гуан поникшая, Кэ Цин мрачнее тучи, а все вокруг только и делают, что на них смотрят. Бэу Доу хотела быть уверенной, что всё из-за её фотографии в социальной сети, пока на перемене не слышит, как одноклассники перешёптываются, тычут пальцами в Нин Гуан и переигрывают в своём удивлении. И видит, как у Нин Гуан опускаются плечи, как трепещут её длинные ресницы и пальцы сжимаются в кулаки.

Всё летит к чёрту.

— Хочешь сказать, наша президент по девочкам? — хихикает парень, бросая косой взгляд на президента. Та делает вид, что ничего не слышит. Но она плакала уже три раза за день, прячась в туалете.

— Гадость какая. Я думала, она нормальная. Мы все ей верили.

— Небось смотрела на нас и представляла всякие мерзости! Извращенка.

Нин Гуан просто не может смириться с тем, что кто-то увидел её и Бэй Доу и только после вчерашнего дня решил всем рассказать и слить не очень качественное видео, где они целуются, в сеть. Об этом писали в чате класса, в социальных сетях, все об этом говорили. Кэ Цин отстранилась и не разговаривала. Нин Гуан чувствовала себя преданной и единственная, кому она ещё могла верить, была Бэй Доу, но сил и смелости не хватало просто взглянуть на неё. Их затравят, будут глумиться и могут вовсе исключить из школы. А самое страшное — совсем скоро обо всём узнают родители. И Нин Гуан окажется в аду.

— Фу, я больше не хочу иметь с ней никаких дел. Надеюсь её выкинут из школы.

— Она ненормальная и ей стоит лечиться.

— Кому тут нужно лечиться, так это тебе, — когда Бэй Доу заваливается в класс от неё пахнет мятными сигаретами и вся она настолько взъерошенная и злая, что могла бы разнести всю школу. На ней концентрируется всеобщее внимание двадцати человек, кроме Нин Гуан, которая спряталась в своём коконе и боялась из него высунуться. Она выпала из реальности и Бэй Доу её понимала лучше, чем кто либо другой.

Школьная заноза проходит в класс, становится у учительского стола и смотрит на всех так, словно сейчас будет кусать их за лица. У неё весь образ небрежный, волосы взъерошенные и бешеные глаза, как у обезумевшей из какого-то страшного фильма про психопатов.

— Так это ты совратила Нин Гуан? Ты такая мерзкая.

— Сразу было ясно, что с тобой что-то не так. Думаю, вы вылетите из школы вместе.

— И ваши родители вам устроят…

Бэй Доу их всех ненавидит. Давно и от чистого сердца.

— Если ты не заткнёшься, — она улыбается, прищурив глаза, — я тебе устрою.

— Что ты сделаешь? Совратишь меня, мерзкая лесбиянка?!

У Бэй Доу рвёт крышу. Она не мерзкая. Она нормальная. И Нин Гуан нормальная. Нин Гуан вообще замечательная. И эти люди её не заслужили. Они вообще ничего не заслужили, потому что только они — мерзкие. Бэй Доу хватает девчонку за волосы, пока все остальные пытаются её остановить. Но шторм остановить нельзя, а Бэй Доу его воплощение из плоти и крови. Удар об парту, пинок, расцарапанное лицо, вырванные пряди волос и ругань на всю школу. Бэй Доу вообще не за себя заступалась, разве что отчасти. Всё исключительно ради Нин Гуан, которую выгородила толпа одноклассников и не давала пройти.

— Стой! — на весь класс кричит Нин Гуан и толпа оборачивается на неё. У неё дрожат плечи, руки, глаза краснеют. А Бэй Доу её слушается, но напоследок бьёт кого-то рядом стоящего кулаком по бедру. — Прекрати.

— Они ненавидят тебя… — шепчет Бэй Доу, проходя сквозь толпу к ней. — Из-за…

Бэй Доу хочет сказать «из-за меня», но осекается и опускает виновато голову. И они могут много всего друг другу сказать, игнорируя одноклассников, но в класс входит учитель и дорога до кабинета директора впервые за всю жизнь кажется Бэй Доу такой короткой. Наверное потому что впервые она идёт сюда рядом с Нин Гуан.

Там их ждёт несколько членов администрации и дисциплинарного комитета, включая классного руководителя. Последний и так из-за Бэй Доу настрадался, а сегодня она решила устроить драку.

Директор пытается выяснить, что произошло, но по нему видно, что слухи дошли и до его ушей. И жалкие попытки выгородить Нин Гуан, как лицо школы и гордость, с треском проваливаются, когда классный руководитель показывает директору социальные сети. Бэй Доу вообще больше молчит до этого времени, Нин Гуан тоже, им просто читают лекции. А потом Бэй Доу вновь взрывается, словно всё это время сидела на пороховой бочке. Нин Гуан хватает её за руку, тянет на себя и просит успокоиться, но Бэй Доу рвёт глотку, обзывая директора «старым хрычом», а всех остальных «мерзкими». Директор осведомляет, что вызывает родителей и отстраняет девушек от занятий на сегодня. У Бэй Доу руки колотятся, но она смиренно всё принимает, потому что Нин Гуан шепчет ей «прошу тебя, успокойся».

Их уводят прочь порознь, словно они совершили что-то воистину кошмарное, а не просто поцеловали друг друга где-то подальше — как им казалось — от посторонних глаз. Мир именно так превращается в пыль, когда кошмарные взрослые диктуют свои правила, запрещают, отчитывают. Когда все вокруг осуждающе смотрят и пытаются оскорбить, унизить и плюются ядовито, легко перескакивая с «обожания», на «ненависть». Ненависть за любовь — чистую, искреннюю, добрую, никому не вредящую. Нин Гуан уходит со школы с одной единственной мыслью: «Разве я сделала что-то плохое?»

Дома Нин Гуан отчитывает мать. Она не знает подробностей, но ругается только из-за звонка директора. Она поносит Бэй Доу и призывает к «благоразумию» дочери, вторя «Как ты могла с ней связаться? Она мерзавка!». На третьем таком круге у Нин Гуан в голове что-то щёлкает и послушание, которое так долго в ней лелеяли родители, трещит по швам. Наверное, это и есть то самое плохое влияние Бэй Доу, о котором все так любят говорить. Бэй Доу научила Нин Гуан не молчать и взрываться, когда нужно. Не держать всё в себе. Нин Гуан плохо с этим справлялась, но справлялась. И в этот раз справилась, перекричав свою маму. Впервые в жизни повысив на неё голос. Она ушла в свою комнату демонстративно, напоследок крикнув «Я не сделала ничего плохого!»

Они с Бэй Доу переписываются в чате, обсуждают произошедшее. Одним глазом Нин Гуан посматривает в социальные сети и на смену отчаянию приходит злость. Она ангельская, чистая и непорочная школьная любимица, она всегда всем помогала, ценила, любила, выручала и давала списать. И этим ей платят? Нин Гуан воспитывалась под строжайшим родительским контролем, как пташка в золотой клетке, но всё-таки имела голову на плечах, пускай порой полную всякой чуши. Она всё-таки ещё подросток. Но так уж сложилось, что за хорошее стоит платить равноценно, либо нести ответственность и получать наказание. Нин Гуан сделала много хорошего и шла на риски, когда спасала чью-то задницу на контрольных или прикрывала пропуски от классного руководителя. А её назвали мерзкой и пожелали вылететь из школы? Нин Гуан уверена, что если бы обдумала всё с самого начала, сама бы полезла в драку.

Кэ Цин Нин Гуан не пишет. И не отвечает. Нин Гуан всё ещё ощущает себя преданной. Она могла ожидать такого от кого угодно, но не от Кэ Цин. Будто все годы дружбы летели в пропасть, а ещё чувство вины за тот побег из столовой давило на мозги. Как-то слишком много всего сваливается на плечи подростков, которые лишь хотят кроме учёбы в школе любить, дружить, веселиться, жить. «Так, наверное, быть не должно», — думает Нин Гуан, когда ложится спать.

В школу на следующий день они приходят вместе. За руки не держаться, но пытаются показать, что пока они вдвоём — не так страшно. Они игнорируют противные шутки, оскорбления, насмешки. Нин Гуан проходит мимо бывших друзей с высоко поднятой головой и делает вид, будто их не существует. Вообще ей очень тяжело, но ей хочется хотя бы делать вид, что она сильная. Она, конечно, не Бэй Доу, она не будет вырывать волосы, но влияние на одноклассников у Нин Гуан было колоссальное. Они все её возненавидели, но что будут делать, когда останутся ни с чем? Это Нин Гуан грело душу и она понимала Бэй Доу как никогда, оттого, пожалуй, и были силы не вжимать голову в плечи под каждым косым взглядом.

Перед беседой с дисциплинарным комитетом и родителям Нин Гуан у лестницы ловит Кэ Цин и тянет подальше от посторонних. Нин Гуан не знает, хочет ли с ней идти, но не сопротивляется. Отчего-то очень горько и обидно. А потом становится легче дышать.

Кэ Цин молча кидается с объятиями, тихо потом сопя Нин Гуан в шею. У неё содрогаются плечи и Нин Гуан ощущает, как намокает её блузка.

— Прости, — всхлипывает. — Я повела себя не как подруга. Не нужно было на тебя набрасываться… Прости-прости-прости.

— И ты меня, — выдыхает Нин Гуан и у неё с плеч падает груз вины и обиды.

— Я, — Кэ Цин выпрямляется, вытирает лицо и машет на себя ладонями, чтобы согнать красноту. — Я приношу свои извинения и впредь обещаю быть на твоей стороне.

Нин Гуан неловко, когда Кэ Цин кланяется перед ней и извиняется. Поэтому она кланяется сама и они стукаются головами, а потом нелепо хихикают. Нин Гуан больше не держит обиды, да и вряд ли смогла бы делать это слишком долго. Кэ Цин с ней прошла через много учебных лет и им предстоит ещё провести много времени вместе. Будет ужасно, если они разойдутся.

— Что бы не сказали на собрании, — Кэ Цин гладит Нин Гуан по голове. — Я буду на вашей стороне.

— Даже на стороне Бэй Доу? — Нин Гуан щурит глаза.

— Я же сказала: вашей. Вы не сделали ничего плохого.

Да. Так и есть.

Нет ничего плохого в любви. В любой. В ком и к кому она бы не проявлялась. Это просто чувство, которое нельзя контролировать, сломать и переделать, чтобы было другим удобнее. Нин Гуан знает, что Бэй Доу думает так же. А ещё они обе знают, что для взрослых они — сломанные, неправильные, запрещённые девочки.

В кабинете у директора на них смотрят море глаз: администрации, учителей, родителей. Мать Бэй Доу краснеет раньше времени и готовится принимать всё, что ей скажут, но она мягкая, она воспитывала свою дочь одна и по совести, она научилась принимать её любой. Мать Нин Гуан холодна и спокойна, словно выточенная из мрамора фигура. Она пугающая и её дочь знает — внутри мамы бушующий горный поток. Она воспитывала в дочери всё самое лучшее, давила неудобное и била палкой по спине за неправильную осанку и по пальцам за некрасивую каллиграфию. Она принимает лишь ту Нин Гуан, которая отражает все её желания.

Взрослые много говорят, кричат и мечутся. Бэй Доу сидит на стуле вытянув ноги и чувствует себя вроде бы непринуждённо, а вроде бы так, словно сидит на коробке динамита и фитиль уже подожжён. Нин Гуан пугается каждый раз, когда свирепая мать метает на неё взгляды и весь её тон, манера верещат о том, что дома Нин Гуан несдобровать. Минимум — её запрут дома, запретят общаться с Бэй Доу, максимум — переведут в другую школу.

— Моя дочь не такая! — в который раз вторит мать Нин Гуан, тыча пальцем в видео на телефоне классного руководителя. Она зла больше на то, кажется, что у её дочери испортились оценки и она связалась с хулиганкой, оттого опаздывает домой. — Это всё клевета!

— Боюсь, что это не монтаж.

— Это всё эта дрянная девчонка! Вот что бывает, когда дети растут без отцов! — мать Нин Гуан выходит из себя.

И дальше всё обращается скандалом. Переходить на личности — моветон, но кого это волнует, когда родителям необходимо выгородить своих детей. Маме Бэй Доу обидно и это видно, но она не даёт окунуть себя в грязь. И они кричат, кричат, кричат.

— Взрослые, — обречённо вздыхает Бэй Доу, цепляя пальцами свисающую с подлокотника руку Нин Гуан.

— Я считаю, ты выросла замечательной, — тихо говорит Нин Гуан, сжимая тёплую ладонь, плотно сплетая их пальцы. — И неважно, что у тебя нет отца.

— Спасибо, — Бэй Доу улыбается. — Я тебя люблю.

— И я тебя.

Они смотрят подруга подруге в глаза и улыбаются, пока вокруг кричат взрослые, выясняют отношения. Как сцепившиеся собаки. За ними смешно наблюдать, но неинтересно и отчасти пугающе. Эти крики легко могут обратиться на детей, а именно для этого здесь все и собрались.

Решить судьбу двух девочек, чей поцелуй кто-то снял на видео и загрузил в интернет. Подумаешь, событие, в самом деле. Таких видео миллиарды в сети. А они здесь устроили настоящий бой, чуть ли не переходящий в физическое насилие.

Пока мать Нин Гуан повторяет, что её дочь благоразумна, целомудренная, ангельски-чистая, «нормальная» — Нин Гуан поворачивается на стуле и притягивает к себе Бэй Доу.

Взрослые замолкают.

Тихий вулкан просыпается. А у Бэй Доу никогда не бывает «сложно».

В кабинете директора Нин Гуан целует Бэй Доу всем на зло.