Карие глаза смотрят на Винса из-за линз огромных зелёных очков, а их обладатель (и очков и глаз) хитро улыбается. Винс думает, что так может улыбаться только дьявол и тут же корит себя за это: бога и богов и им подобных нет.
— Удивительно, что не тебя хотят сжечь, а ты сжигаешь. Ты же рыжий!
Винс устало трёт уже начинающий дёргаться глаз.
— Церковь обвиняет вас в том, что вы идёте против неё, мистер…
— Маширо. Мистер Маширо Моритака. Маширо — это фамилия, — отвечает и с усмешкой поясняет: — Я японец, приехал пару лет назад.
— Понятно, — да нихуя блять не понятно, придётся опять в библиотеку идти. — В общем, я был прислан предупредить вас, мистер Маширо, чтобы вы своими идеями и делами не мешали церкви.
— Спасибо за предупреждение, мистер…
— Хейтен. Винсент Хейтен.
— А это не ваш брат, работает при храме лекарем?
Винсент насторожено щурится. Откуда у него вообще такая информация?
— Верно, мой кузен там работает. Позвольте поинтересоваться, а откуда вы его знаете?
— Мы с ним близко дружили… до определённого момента. Сейчас мы с ним не так близки. О, раз уж вы его брат, может мы тоже подружимся?
— Сомневаюсь, мистер Маширо. Я не особо общительный человек, работа не позволяет.
— Ох, понимаю, мистер Огонь.
— Огонь?..
— Вы же исполняет волю церкви, сжигая невинных, разве нет?
Винсент мысленно вздыхает. С этим парнем и в правду будет много проблем.
Особенность их провинциального городка в том, что за «ведьмовство» здесь все ещё сжигали, пока по всей остальной стране ведьм «истребили». Винс конечно знает, что это не так, иначе он бы не стоял на этом месте. Но чтобы обычный человек…
Нет, точно не обычный. В их городе и туристов обычных не бывает, а тут иностранец. Из далёкой страны. Ещё и красивый…
Винс закусил щеку изнутри. Работа, сначала работа.
— В общем, мистер Маширо, личная просьба: верьте во что хотите, но не делайте из этого шума. О ваших изобретениях говорит весь город и достаточно громко. А о ваших мыслях и того громче. Не хотелось бы, чтобы моя работа… коснулась кого либо ещё в этом богом забытом месте.
— Так вы сами не верите, да?
— До свидания.
— Я всегда добиваюсь чего хочу, Мистер Хейтен. И ни церковь, ни сам Господь Бог не могут мне помешать.
— До свидания, Маширо-сан.
Побег. Это побег, никак иначе и не описать. Откуда взялось это сан?..
Дома, как обычно, пусто и холодно. Не сравнить с жаром мастерской Маширо Моритаки. Винс устало падает на кровать, щелчком пуская искру и зажигая камин.
Воспоминания, о произошедшем с ним пару лет назад все ещё свежи. Тогда его маленького и наивного поймали церковнослужители за тем, как он плавит случайно найденное золото в руках. Чтобы спасти его, сестра Катерина ушла в женский монастырь и не слуху от неё уже год с лишним.
Год с лишним, он один. Полностью. Да, конечно, он имеет интерес у девушек, но это же не то. Да и у парней тоже, а может…
— Нет-нет-нет, — с рычащими нотками говорит себе Винс и пугается. — Боже милостивый, помоги…
++++
Через месяц они, конечно, становятся друзьями. Как это произошло Винс все ещё не понимал, да и не хотелось особо. Произошло и произошло, ему нравится.
Дома все так же пусто, но теперь туда можно приходить реже, и чаще оставаться в горячей, душной мастерской Маширо-Можно-просто-Моритаки.
Он красивый. Красивый, когда работает, красивый, когда объясняет очевидные для него вещи. Менее красивый, когда речь заходит о его брате. Но это можно потерпеть.
— Винсент, перестань зависать в своих мечтах. Или ты там молишься?
Любимая тема для смеха у Моритаки — его работа на церковь.
Винс отмахивается от него.
— Ты говорил, что тебе нужны детали тонкие, верно?
— А, так ты слушал. Да, нужны. Хотел попросить Дмитр-
— Я привезу тебе тонкое серебро. Сможешь сам вырезать нужное?
Моритака удивлённо на него таращится, и Винс записывает это себе как победу. Вывести друга на какие-либо эмоции кроме поддельного смеха и фальшивых улыбок, было почти невозможно. И Винс радовался, когда это вдруг получалось, он бережно хранил каждый такой момент не только в памяти, но ещё и в сердце.
— Наверное… смогу. Наверное. Жаль, у нас ювелирной мастерской нет.
— И правда. Жаль.
Моритака ложится на стол со стоном усталости.
— Расскажи чего нибудь, а. Ты же много книжек читал.
— Уверен, ты за жизнь повидал больше.
Моритака вздыхает.
— За что меня на самом деле осудили. Не корчи ты такое лицо, я поспрашивал у прихожан — мужчины от меня шарахались. Это наводит… на интересные мысли.
— Не знаю, честно.
— Врёшь.
Винсент лениво оборачивается к нему, отрываясь от написания письма дяде. Моритака выглядит странно, очень странно. Как-то… иначе что ли. Никаких внешних изменений явно нет. Нет же?..
— С чего мне врать тебе.
— Ты знаешь причину.
Винс правда не совсем понимает, к чему он клонит.
— Ты про какую причину? Моритака, ты атеист, изобретатель, твои мысли определённо опережают время. Поэтому ты большая помеха для церкви. Да и людей ты умудряешься убеждать прям таки… как дьявол, не меньше.
Маширо фыркает и поднимается. Винс тоже встаёт и чувствует непонятное желание защититься и одновременно просить его защиты. Ему это не нравится, лишь одно существо способно вызвать такое и это точно не Он.
Мтристка подходит ближе, Винс отходит назад. Они ходят так, кругами, в конце-концов упираясь в стену.
— Ответишь мне на один вопрос. Только честно, пожалуйста?
Руки ощутимо раскаляются, в горле пересыхает. Сил хватает только на слабый кивок.
— Почему ты не веришь в бога? Я не верю, потому что его существование не доказано наукой, а ты?
Винс мнётся, но в конечном счёте вздыхает. И говорит, честно, как и обещал.
— Я не верю, потому что знаю, что Он существует. Как и чуть более мелкие божества. Примерно… такие как я.
— Как ты?
Хейтен кивает и поднимает руки на уровень грудной клетки. От них исходит жар. Немного усилия и в ладонях вспыхивает пламя. Совсем слабое, маленькое, такое же каким он был тогда…
Моритака не выглядит особенно удивлённым, скорее радостным, словно его эксперимент удался.
— Красиво. Ты так сжигаешь осуждённых?
Винс кивает, пряча взгляд. Пламя тухнет, а руки безвольно повисают вдоль тела.
— Мне это не нравится, но таково моё наказание за то что я… помечен дьявольски силой. Я должен работать на церковь, — Хейтен фыркает. — Только, кажется, я наоборот набираю грехи, чтобы при смерти быть ещё больше осуждённым и наказанным в разы сильнее.
Винсент прикусывает губу и зажмуривается.
— Бред ещё тот конечно… отмазка для церкви, чтобы не придирались и все такое.
Моритака по-доброму усмехается и отходит назад, давая воздух и проход. Но давать огню воздух это всегда плохая идея.
Противоположная стена пустая, полностью. Словно хозяин дома что-то такое и планировал изначально. Хотя, если хоть немного знать Моритаку и его умение добиваться своих целей, то можно смело говорить: да, он так и задумывал.
Комната до-невероятности тесна — три шага и Маширо уже прижат к стене. Маска с растянутой на ней фальшивой улыбкой падает, разбиваясь вдребезги, и на Винсента смотрят два больших коричневых глаза, в которых страх и удивление мешаются со слабо скрываемым предвкушением.
— Мистер Пламя, вы что творите. Неужели святая инквизиция решила меня сжечь?
— Ну что же вы, Маширо-сан, какой сжечь. Такое светило науки сжигать грешно.
Моритака кладет руки на плечо огненному мистеру и притягивает его к себе. Целуя жадно, ярко, да блять, он месяц этого ждал. Винсент отвечает нетерпеливо, сжимая талию друга, возможно, слишком сильно ведь звук Моритака издаёт громкий.
Прервать поцелуй сейчас подобно смерти. Уже давно изголодавшиеся по прикосновениям и людскому теплу, они судорожно изучают разгорячённые тела друг друга. Хочется прижаться, хочется не прекращая целовать, хочется…
Разложить на ближайшей ровной поверхности — столе — и смотреть в его карие глаза, пока очки упали куда-то на пол. Моритака удивлённо и почти одурманено смотрит на него в ответ: сейчас, в таком состоянии, парень даже не способен трезво оценить ситуацию.
Но, конечно, находит в себе силы на комментарии:
— А ты говорил, что мы не подружимся.
— Конечно не подружимся, — фыркает Винс и из его рта вылетает огненная искра. — Мы сбежим из этих мест куда подальше и всю жизнь будем жить вместе в одном доме, ненавидя друг друга и занимаясь любовью в перерывах между работами.
Моритака смеётся.
— А кем собираешься работать, мистер Огонь?
— Ювелиром, — тихо и серьёзно отвечает Винсент, забирая чужую грязную рубаху. Маширо перехватывает его руки и оглаживет ладони.
— Твои руки не созданы для работы.
— Ты просто не видел меня в деле.
— Покажи.
Не приказ и не просьба. Но Винс подчиняется.
Моритака на столе в чернилах и на бумагах выглядит чудесно, великолепно. Непривычно, но приятно. Винс наклоняется к нему, снова целуя в губы, щеку, шею, оставляя укусы и небольшие ожоги. Рубаха слетает быстро.
— Твой стол то выдержит? — с явным сомнением спрашивает Винс. С улицы раздаются какие-то странные звуки.
— Обижаешь, — говорит Моритака, болезненно худой и бледный. А потом тоже обращает внимание на посторонний шум. — О… поздно, наверное, говорить о последних слухах?
Что-то подсказывает Винсенту, что эти слухи ему не понравятся.
— Говори, мы, вроде, никуда не торопимся.
— Сегодня нас придут сжигать.
Винсент только кивает: этого и следовало ожидать. Моритака садится на столе и начинает натягивать рубаху обратно.
— Увидимся в следующей жизни? Пообещай быть таким же горячим.
— Пообещал мне быть таким же гениальным и несносным.
— Конечно.
А потом Винс притянет его к себе и поцелует. В последний раз.
***
Смотреть, на то как твой дом в очередной раз горит со всем оборудованием и наработками крайне неприятно. В толпе людей мелькает белая голова Димы. Он явно обеспокоен, но этого никто не замечает. Толпа злится, толпа вершит правосудие. Куда ей, охваченной демоном, всматриваться в одного маленького ангела.
Увы, снова придётся скрываться по миру, но в этот раз в попытках найти Мистера Пламя.
— Передавай моему братцу привет, Маширо, — рыжая-рыжая женщина рядом покровительски взъерошивает его волосы и сует мешок золотых.
— Конечно, Миссис Хейтен-Скилл. А вы — привет своей женушке, — с усмешкой отвечает Моритака. — Мы скоро приедем, ждите, и, пожалуйста, организуйте Винсу ювелирную мастерскую.
Сказал, и скрылся в ночи не попрощавшись.