– Разумовский, ты готов?
Игорь, на ходу ловя плечом край куртки и промазывая мимо рукава, сует голову в дверной проем – раз в третий. Сережа педантично застегивает рубашку – тоже вроде бы третью – и ест взглядом зеркало. Снова ищет в отражении недостатки и уплотняет шелуху из комплексов, не позволяя никому ее сдуть. Игорь закатывает глаза.
– Ты еще долго возиться будешь? Скажи сразу – хоть кофе попью.
– Дай мне минуту.
Минуту Сереже, конечно, дают (и одну, и две, и десять); Игорь прохаживается по комнате, разминает руки, без интереса разглядывает высотки-монолиты в окне – наконец, падает на диван и вытягивается во всю длину, фокусируясь на маячащем впереди рыжем затылке. Сережа хмурится, тихо прищелкивает языком и опять начинает расстегиваться. Игорь, кажется, даже вздыхает басом усталой псины.
– Ты издеваешься?
– Нет, – Сережа оборачивается и смотрит с таким искренним изумлением, что мигом становится ясно: издеваться он и не думал.
– Сколько мы… Ты уже собираешься?
– Не знаю, Игорь. Полчаса где-то.
– Сорок восемь минут.
Игорь делает паузу – не для эффекта, просто думает, как еще подогнать, не упрекая. Теперь тяжелый вздох издает Сережа. На лице – сплошь чувство вины. Оно же рикошетит в Игоря, и тот решает сбавить обороты: поднимается на ноги, подходит близко-близко, обнимает за пояс со спины, наклоняется. Оба пристально изучают зеркало.
– И что не так? – спрашивает над ухом, ставя подбородок на чужое (родное) плечо. В который раз Сережей любуется. Звонкий, аккуратный, легкий телом под мешковатой одеждой, с горбинкой на носу и родинкой на щеке.
Игорь невольно улыбается, искренне говорит:
– Ты одуряюще хорош.
Сережа поворачивает к нему голову, смотрит впритык и издает удивленный смешок: я? одуряюще хорош? ты точно обо мне?
Нет, ну это невозможно.
Игорь ловит его губы своими, целует неглубоко, одновременно застегивая рубашку – ловко, в сверхскоростном режиме. Шепчет в теплый рот:
– Знаешь, я тебя укушу. У нас в кои-то веки совпали выходные, и я вытащу тебя на свиданку хоть голым, потому что ты охренителен и в одежде, и без нее. Понятно объясняю?
Сережа снова – мягче, доверительнее – посмеивается: «Ну просто супергеройская речь». Он позволяет вернуть пуговицы назад в петельки, осторожно берет под локоть, заглядывает в лицо, которое мигом выражает неловкость: Игорь поддается ей всякий раз, когда пытается рассесться в кресле домашнего психолога. И за эти попытки Сережа чертовски благодарен.