Где ты?

Звуки с улицы не внушают доверия. Смотреть в окно страшно — картина на улице разворачивается ужасная. Но иногда всё-таки выглядываю, чтоб посмотреть. На стоянке рядом с домом творится ад. Люди бегают в панике, стараясь спасти себя и свои семьи, а их всегда догоняют те, кто совсем недавно были такими же людьми. Вглядываюсь в лица в попытке найти родные черты, но их нет. Даже не знаю: хорошо это или плохо.

С последнего звонка прошло от силы десять минут. Мама позвонила и сказала, что уже едет. Городок совсем маленький и от травмпункта, где она работает, до дома всего минут пятнадцать, а если наплевать на правила дорожного движения, то можно уложиться в восемь. А прошло десять. Десять минут. Сколько всего может случиться за эти десять минут? Сколько раз можно попрощаться с жизнью? Смерть в минуту? Или в тридцать секунд? Не знаю и знать не хочу.

Отхожу от окна и задергиваю плотно шторы. Осматриваю впопыхах собранные вещи и мысленно перечисляю их. Боюсь, что что-то забыла. Что-то жизненно необходимое, но такое незаметное. Порываюсь снова залезть в сумки и пересмотреть всё так. Тут же одергиваю себя, не позволяя даже к ним прикоснуться. С минуты на минуту, нет, с секунды на секунду позвонит мама. Нельзя задерживаться. Лишнего времени нет. Бросаю взгляд в окно. Когда же?

Где ты?

— Карина, где мама? — тревожно, но ещё без слез, спрашивает Максим. Он тоже боится, но пока ещё не понимает в чём дело. Ему так и не удалось выглянуть в окно — это точно хорошо. Истерикам тут места нет.

— Помолчи! — шипит на него Милана. Она тоже на взводе. Ей нервничать вообще противопоказано, а в таких количествах тем более. У меня проскальзывает неприятная мысль: Милана тоже может закатить истерику. Или довести до неё Максима.

— Хватит! — жестко затыкаю её так, что даже вздрагивают и она, и он. Мне тоже очень страшно сейчас, поэтому контролировать такие вещи как интонации выходит плохо. Ну и ладно, зато все замолчали. — Мама скоро приедет, не волнуйся. — более мягче отвечаю брату. Сестра лишь невесело смотрит на закрытые шторы. Видимо, мысли у нас с ней одни.

Мы ждём уже у дверей, закрыв двери во все комнаты. Единственные окна остались на кухне — только там нет двери, а так бы тоже закрыли. Чтоб не слышать крики и плач на улице. Лишь бы не слышать их. Руки Милана дрожат, я замечаю слёзы в её глазах, но она упрямо их смахивает. Мне больно смотреть на это — хочется утешить и сказать, что всё будет хорошо. Но как я могу сказать то, что точно не сбудется? Хорошо уже не будет.

Максим сидит в наушниках, но тоже слышит эти ужасные звуки. Молчит, хотя очень хочет задать целую тонну вопросов. Но понимает, что ситуация не та, и даже я, которую он привык видеть спокойной и доброй, могу сорваться на него. Милана в обычные дни скидывала весь свой негатив на него, а в данный момент так она его и вовсе загрызет.

Так и сидим, как на пороховой бочке. Трясясь от страха как к тем, что снаружи, так и к тем, что внутри.

В подъезде кто-то очень громко кричит, зовя на помощь. Теперь дёргаюсь я. Не встаю, но делаю попытку. Голос знакомый — это соседка с пятого этажа. Мы с ней долгое время общались, даже дружили, пока не разошлись по разным компаниям. Она к ребят со двора, а я к аниме и манге. Хочется открыть дверь и помочь, но знаю, что не имею на это права. Она второстепенный персонаж в моей жизни, а те, кто сидят рядом — главные. Я не имею права рисковать своей жизнью, подставляя под угрозу их.

Милана вцепляется мне в руку железной хваткой и смотрит в глаза. С мольбой и страхом, будто я и правда могу их бросить и побежать спасать какую-то соседку. Отпускает только после того, как шепчу ей что-то успокаивающее, даже сама не разбираю что. Максимка тоже в меня вцепился, только не в руку, а в край плотной куртки.

Где мама?

Стоп! Если кто-то кричал в подъезде, то значит эта херня пробралась и сюда? Холодно внутри становится, будто от всех органов разом отлила вся кровь. Только не это. Встаю, шикаю на руки, которые уже тянутся помешать мне уйти, и подхожу к входной двери. Массивная, толстая и прочная, она отделяет нас от того ада, что происходит снаружи. Боже, теперь эта «наружность» дошла и до подъезда.

Почти не дыша, заглядываю в маленький глазок. Ракурс не самый удобный: ступеней вниз не видно, также как и дверей сбоку, зато хорошо просматривается то, что ровно впереди. Соседская дверь и часть стены. Ничего подозрительного не видно, только несколько брызгов чего-то, что очень походит на кровь. Или это мой мозг рисует? Ведь капли мелкие, а зрение у меня хреновое.

Чёрт… очки забыла взять.

Даже сквозь приличное расстояние, закрытые окна и слой бетона слышу, как скрипят тормоза на нашей машине. Всегда так бесил этот звук, издаваемый умирающей конструкцией, которая только благодаря чуду ездила, а сейчас я просто заплакать готова от радости, что слышу его. Она приехала. Мама.

Милана тоже слышит этот звук и подрывается с места, хватая сумки. Хоть она и младше на два года, но из нас двоих именно она сильнее. Поэтому по плану большинство сумок оказываются на ней. На мне же несколько портфелей и не менее тяжелый Максим. Он всё-таки слишком маленький, чтоб идти самому. Может просто не успеть или же, наоборот, выскочить слишком рано. Рисковать нельзя. Этот момент нужно чётко контролировать.

Телефон в руках оживает.

— Мам! Мам! — втроём подрываемся к одному телефону, вслушиваясь. — Ты как?

— Не кричите. — шикает на нас мама, но в её строгом тоне слышится облегчение. — Всё собрали?

— Да. — с готовностью отвечаем всё также хором. — Где ты стоишь? Далеко? — это уже моё.

— Близко подъехать не получилось. — виновато сообщает нам. — Я у поворота. Выйду к вам навстречу, поэтому поспешите. Как только выйдете из подъезда — сразу говорите. Не отключайтесь, слышите? Говорите со мной, хорошо?

— Да.

Мы цепляемся, как и планировали, но сразу не выходим. У меня нехорошее предчувствие. Ещё раз заглядываю в глазок, чтоб точно убедиться в безопасном проходе. Оказывает, не зря. Оказывается, на лестничной площадке стоит человек. Лица не видно, но по фигуре узнаю ту самую соседку с пятого. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт…

— Мам, у нас проблема. — говорю в трубку телефона, а на том конце тяжело вздыхают. — Перед дверью стоит эта… бешенная.

— Ты уверенна, может, это просто человек? — с надеждой спрашивает мама.

— Нет. — с уверенной обреченностью отвечает Милана. — Она точно либо укушенная, либо бешенная.

Ненадолго замолкаем. Напряжение в воздухе можно потрогать рукой. Максим рядом тихо хныкает, чем зарабатывает от Миланы взгляд, обещающий ему вечные муки. Это работает. Всё-таки её он боится больше, чем то, что ждет за дверью.

— Я дойду до вас. — говорит мама.

— Нет! — в одно горло отвечаем мы с Миланой. — Сами справимся. Пожалуйста, не выходи из машины раньше нужного. — прошу её. — Если с тобой что-то случится, то мы точно уже не сможем отсюда уехать. Пожалуйста.

— Хорошо. — она вроде всхлипывает, но её голос съедают помехи.

Звонок сбрасывается. Я набираю её ещё раз, но всё, что получаю, это: «Абонент находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позднее». Максим всё-таки начинает плакать.

Милана его затыкает, а я думаю о том, что же делать. Изначально, мы должны были быстренько пробежать до машины и мамы (повезло, что живём на втором этаже), обходя стороной «бешенных». Но теперь его придётся корректировать. Самым радикальным способом. Надо будет пробивать себе путь. Мы предполагали такой исход, но кроме старой скалки и нескольких ножей в доме нет ничего, чем можно было бы завалить этих тварей.

Ни я, ни Милана не умею пользоваться оружием. Сестра уже несколько лет занимается борьбой, поэтому если что сможет отбиться. Но отягощающий фактор — это сумки. Нужно от них избавляться или перераспределить так, чтоб у неё руки были свободными. И у меня. Но тогда придётся отпустить Максима.

— Милан, давай мне часть сумок. — командую, на ходу придумывая план. Надо действовать быстрее, пока мама не решила вылезти наружу. — Максим, слушай меня внимательно. Сейчас мы выйдем за дверь, и то, что там будет, может сильно напугать тебя, но, пожалуйста, во что бы то не встало, ты должен идти строго между мной и Миланой, понятно? — он кивнул. — Дальше, если что-то случится, то ты должен будешь оставить нас и бежать к маме, ясно? — по взгляду вижу хочет возразить, но не даю ему: — Должен добежать до мамы. Она нас будет встречать.

— Карин, держи. — Милана протягивает мне ту самую скалку только с приклеенным к ней на скотч ножом. Неплохо.

— Милан, оставь себе. План таков: пока не выйдем из подъезда идёт так я, Максим и замыкаешь ты. Следи, чтобы со спины никто к нам не подходил, понятно? Дальше, когда выходим из подъезда перестраиваемся: если хватает места, то идём в один ряд, Максим между нами, если нет, то сначала ты, потом Макс, а потом уже я. Если что-то идёт не так, ты бросаешь вещи, хватаешь Максима и чешешь со всех ног к маме, ясно?

— А ты? — спрашивает и боится ответа. Ведь не глупая — сама прекрасно понимает, что буду делать я. — К чему это самопожертвование?

— План не обсуждается. — заканчиваю я. — Всё, время на исходе. Надо выдвигаться. Я выйду, разберусь с этой хренью в подъезде, а ты будешь смотреть в глазок. Как только говорю, что всё чисто, выходите.

Иду на кухню и беру самый большой нож. Он самый острый из всех, что должно облегчить задуманной. А задуманное ужасное и противоречащее всей моей сути. Меня немного потряхивает, но я почему-то уверенна, что по-другому выбраться на получится. На кону не только мои принцы и их границы, а жизни дорогих мне людей. Поэтому должно быть плевать на тех, кто к ним не относится. Плевать на собственные страхи. Я должна.

Милана смотрит на меня со смесью страха и неверия. Она понимает, что я собираюсь сделать, и не может в это поверить. До сих пор не может свыкнуться с тем, что происходит. И это абсолютно нормально. Я тоже до конца не верю, что это и есть реальность, а не кошмар. Сестра не верит и не хочет верить, но кивает, прижимая Максима к себе, чтоб он не дернулся вместе со мной.

Поворачиваю замок, который с тихим шуршанием убирает все препятствующие внутренние механизмы. Нажимаю на ручку, и дверь открывается с громким звуком. Блять. Весь город, наверное, услышал этот проклятый щелчок. Быстро проскальзываю наружу, выставив перед собой нож. Руки, что только что были потными и скользили по отполированной поверхности рукоятки, крепко вцепились в неё.

Бешеная резко оборачивается, открывая вид на хорошую вмятину в черепе. Бросается на меня, а с трудом уворачиваюсь, чуть кубарем не скатившись с лестницы. Удерживаюсь и, зажмурив глаза, бью её ножом. Лезвие проходит через мягкие ткани с напряжением, как когда режешь большой кусок мяса. Но в следующую секунду меня отталкивает вниз. Не получилось.

Деревянные пальцы никак не отпускают нож, что играет мне на руку. Тварь прыгает следом за мной и падает на живот, не сразу сообразив, что делать дальше. За эту короткую заминку успеваю подняться и, не обращая внимания на боль в отбитых местах, придавливаю её своим телом. Повезло с тем, что она меньше меня. Но бешеная всё ещё брыкается и старается оцарапать. Обломанные ногти с черным гель-лаком скребутся о плотную кожанку, не причиняя реально вреда.

Это мой шанс. В фильмах, играх, комиксах таких всегда убивал чёткий выстрел в голову, может, и сейчас сработает? Заношу нож на ней и не могу отпустить руки. Ну же, давай! Кричу сама на себя и всё-таки перебарываю своё собственное тело. С силой вонзаю нож ей в голову, пробивая плотные кости черепа. Потом ещё раз, ещё, ещё, ещё… пока не убеждаюсь, что эта тварь больше не двигается.

Нужно встать и отодвинуть с дороги тело, чтоб оно не мешалось при отходе. Задубевшие мышцы не хотят слушаться, но снова заставляю себя двигаться. Нет времени на шок и обдумывание. Надо убедиться, что всё чисто. Встаю на ноги и ботинками толкаю её ближе к стенке. Повезло всё-таки, что она меньше.

Звуки кряхтения и порыкивания доносятся откуда-то сверху. Ещё одна такая тварь спускается вниз, цепляясь за перила. Замираю, стараясь придумать, что же делать. Второй схватки не было в моём плане. И я понимаю насколько же большая я на самом деле дура. Просто отсталая. Ведь если эта появилась тут, так значит что-то пришло и заразило её. Очевидная вещь, которая мною была не учтена. Она ставила весь мой план под угрозу.

На лестнице тяжело куда-то спрятаться, чтоб напасть со спины. Дом пятиэтажный, без лифта, так можно было бы зайти за него. А тут не выходит. Лихорадочно думаю, куда бы деться. Поднимаюсь обратно на этаж и становлюсь перед дверью. Знаками показываю, чтоб не смели высовываться. Но меня не слушают. Милана выскакивает из двери, ещё раз громко оповестив весь подъезд об этом.

— Иди нахер со своим самопожертвованием, поняла, ебнутая суицидница! — зло шипит она, выставляя вперёд свою скалку. — Не получается у тебя что-то проход расчистить. И план твой говно.

Я хочу отправить её обратно к Максу, ведь он там один, но понимаю, что это правда. Обидная, но всё же правда. Посчитала себя самой умной и старшей и уже по-крупному просчиталась. Хотя… можно было попробовать кое-что другое.

— Милан, забираем все вещи, Макса и бежим. Мой план говно, ты права. Поэтому попробуем переделать. Не будем расчищать. Хватаешь сумку с тёплыми вещами и портфель с лекарствами. Я беру сумку с едой на время и Макса, хорошо?

— Нет, я возьму Макса и лекарства. На тебе будут вещи, еда и рюкзак с барахлом Макса.

— Окей.

Дальше уже действуем. Рычание не спешит к нам приближаться, с чем очень повезло. Успеваем захватить всё, что собирались, и бежим вниз. Хорошо, что бежать недолго. Выскакиваем на улицу, закрывая железную двери, тем самым отсекая того, кто шёл за нами. И бежим.

Через ту самую парковку, за которой смотрела через окно. Сумки висят на мне, но у меня будто бы резерв открылся с дополнительной энергией. Бегу с Миланой на ровне, стараясь не смотреть по сторонам. Сестра крепко держит брата, а тот зажмурился и вцепился в неё. Нам всем сложно бежать, ведь помимо груза, сильно сковывает плотная одежда. Но без неё никак, нужно защищать кожу от ран, чтоб не заразиться.

Хоть мы и не знаем, как именно передается это «бешенство».

Пролетаем мимо чьих-то трупов. Лавируем среди брошенных орущих сигнализацией машин. Убегаем от бросившихся за нами тварей. Милана впереди, прибавляет скорость, когда видит знакомую машину.

Стараюсь на бегу рассмотреть её. На водительском месте никого, внутри всё ухает. Нет, нет, нет, нет… только не это. Где ты? Шарю глазами по улице, стараясь найти её, и боюсь, что мы с ней разминулись по пути. Что она дошла до подъезда, где её встретила та тварь. Или кто-то на пути помешал. Тысяча предположений проносится в голове одно другого хуже, но стараюсь не отчаиваться. Сдаваться нельзя. До машины совсем чуть-чуть.

Милана добирается до машины быстрее меня. Дергает за ручки — двери открываются. В первую очередь сажает в машину Максима, потом закидывает портфель. Я же почувствовала всю навалившуюся тяжесть и плетусь со скоростью черепахи.

Нужно поднажать. Ещё быстрее. Совсем немного. Милана смотрит на меня, не зная, что делать: сесть в машину или броситься мне на помощь. Замечаю, как её глаза округляются в гримасе страха. Понимаю, что смотрит она за мою спину. И, не сбавляя скорости, разворачиваюсь, чтоб лицом к лицу столкнуться с ней.

С тварью.

С тем, что когда-то было ей. Она набрасывается на меня, сваливая на землю. Стремиться дотянуться на мягкой шеи или просто до чего-нибудь. Рычит и клацает зубами. А я пытаюсь её оттолкнуть. Пытаюсь сбросить её с меня, чтоб встать и побежать. Но у меня не получается.

Я не хочу умирать. Очень не хочу. Эта мысль крутиться у меня в голове на повторе. Не хочу. Не хочу. Не хочу. Руку обжигает холодная рукоять ножа. Правильно, я засунула его к себе в карман, впопыхах даже не подумав, чего это могло мне стоить. Одной рукой стараюсь увеличить расстояние между мной и «бешенной», а второй хватаюсь за нож.

Одно движение.

Звуки с её стороны прекращаются. Смотрю в искорёженное лицо и узнаю его. Это женщина с соседнего подъезда. У неё ребёнку годик исполнился в прошлом месяца. Такое громкое празднование было. Не хочу думать о её ребёнке. Не могу просто. Меня начинает выворачивать.

Но мне не дают спокойно проблеваться. Скидывают уже мертвую тушу с меня и рывком ставят на ноги. Даже не осознаю, кто это сделал, но цепляюсь за этого человека. Меня как на буксире тащат куда-то, а потом заталкивают. В машину. Которая пахнет знакомо и до слёз хорошо.

Оглядываюсь сквозь солёную муть глаза и смотрю вперёд. где на переднем сидении мама выруливает на дорогу и газует, что есть мочи. Милана справа от неё, развернувшись, взволновано смотрит на меня. Максим рядом со мной трясёт меня и плачет. А я же тоже плачу. Хотя доходит только сейчас.

Ловлю взгляд мамы в зеркале.

— Всё хорошо. — успокаивающе говорит она. — Я здесь.