"Кажется, пришло время, Нацу. Я ведь обещал, что мы сразимся с тобой в полную мощь, когда ты станешь сильнее. Я буду ждать тебя на рассвете следующего дня на Кривом Холме. Приходи один. Тебе же от этого будет лучше. Твои драгоценные друзья не пострадают... Пока что. Если не явишься, то я приведу свою угрозу в исполнение. Я всегда держу обещания. Увидимся завтра, "сын Игнила"."

Письмо, выжженное на куске коры дерева, имело до боли родной, и в то же время отталкивающий запах. Нацу узнал этот язвительный тон с первых строчек. Было ясно, кто его отправил. Игния. Последний не поверженный дракон из Божественной Пятерки. И самая большая угроза. От завтрашнего боя будет зависеть исход не только дорогих Драгнилу людей, но и целого континента. Этот дракон явно давал понять, что в своем стремлении доказать свое могущество, он ничем не уступает Акнологии.

Сколько раз Нацу предвкушал эту встречу, он сам не подсчитает. Игнил был для него всем. Был роднее настоящей семьи, которую он толком не помнил. Был роднее Зерефа, братство с которым он смог принять уже после его смерти. Игнил заменил ему всю семью. От того его все больше и больше раздражало, что дракон, который называет себя "истинным сыном Игнила", пытается затоптать его светлую память. Как в общем-то, и самого Нацу. Игния никогда не сможет простить человеку победу над Королем Драконов, особенно того, кого его отец предпочел родному сыну. Нацу это прекрасно понимал и не собирался сдаваться. Завтрашнее утро расставит все точки по своим местам.

Весь день и весь вечер Драгнил старался вести себя естественно. Никто из друзей не должен был знать, что завтрашний день может стать последним для него. Он хотел им подарить свою частичку тепла на прощание, больше положительных воспоминаний и эмоций. Хотя, когда придет время, им все равно будет тяжело. Но так надо. Все это время они бились плечом к плечу, поддерживая друг друга. Но завтра идти с ними вместе, означает верную смерть. Если бы кого-то из них убили на глазах Драгнила, он бы этого не пережил. Нацу поклялся защитить их. Если уж кто и погибнет завтра, так это он и Игния. Он заберет его с собой в персональный ад, где оба будут гореть до тех пор, пока не останется только пепел.

Тяжелей всего давалось вести себя непринужденно рядом с Люси. Казалось, что девушка будто чувствовала надвигавшуюся угрозу и пыталась прочитать хоть маленький намек на нее в глазах Драгнила. Он боялся, что она поймет, попробует остановить или что хуже - пойдет за ним. Такого бы Нацу точно не допустил. Никогда! Хартфилия слишком много значит для него. И если ему суждено завтра умереть, то он спокойно сделает это, зная, что она будет в безопасности. Но от ее задумчивых, изучающих взглядов легче все равно не становилось...

Время перевалило давно за полночь. Все улеглись спать вокруг догорающего костра, абсолютно измотанные долгой дорогой. Люси резко открыла глаза и попыталась вскочить, чего спальный мешок не дал сделать. По спине прошел липкий холодный пот, дыхания не хватало. Кошмар, так внезапно разбудивший Люси, уже испарился из воспоминаний. Она не смогла вспомнить, что именно видела во сне, но это что-то было точно связано с Нацу. Последнее, что осталось в воспоминаниях, был истошный крик. Кажется, кричала она сама. Пытаясь выровнять дыхание и успокоить сердцебиение, Люси кое-как выбралась из спальника и огляделась по сторонам в поисках их часового, которым к слову был Драгнил. Отвлекающий разговор с ним был бы очень кстати. Он всегда знал, как поднять ей настроение. За это она и любила его. Хотя... и не только за это. Она прошлась вокруг всей поляны, выискивая его за каждым кустом и даже бросая взгляды на верхушки густых деревьев. Уж он-то может и там "куковать". Она как никто другой это знает. Но спустя несколько минут, уверенность в том, что Драгнил на их поляне, покинула Люси. Ей снова вспомнился сон, холодный пот вернулся, ее начало трясти от резко накатившего ужаса. Она не знала, откуда он берется, но одно понимала точно - ей срочно нужно найти Нацу, иначе потом будет поздно.

Ноги сами вели ее все дальше от поляны. Люси не сразу начала понимать, куда она идет, пока она не увидела на горизонте холм, на который в течение всего предыдущего дня Драгнил бросал задумчивые, хмурые, а порой и гневные взгляды. Хартфилия не могла не заметить это странное поведение друга. И сейчас до нее медленно начала доходить суть всей ситуации. Она знала, что в конце их столетнего приключения останется последний Божественный Дракон. И понимала, с кем он хочет сразиться больше всего. Нацу не просто Убийца Драконов. Он - человек, одолевший Акнологию. А это уже звучит как оскорбление всей драконьей расы, не говоря уже о Божественной Пятерке. Несомненно, последний дракон жаждет поединка с Нацу, жаждет его смерти. Взгляд Люси снова устремился на холм. В голове резко щелкнуло: Игния там, на Кривом Холме! Нацу идет к нему! Один!

Хартфилия ускорилась, постепенно переходя на бег. Лишь бы догнать, лишь бы остановить, лишь бы успеть. Она не может его потерять! Не может себе представить жизни, где не было бы шумного, забавного, доброго и заботливого Драгнила. Он стал для нее всем: поддержкой, опорой, защитой. Из глаз потекли слезы, ноги уже болят, но она продолжает бежать изо всех сил. Сейчас не время сдаваться! Надо поднажать, надо отговорить.

И вот вдали виднеется знакомая фигура. Несмотря на полумрак ночи, Люси узнала эти розовые волосы:

— Нацу!

Юноша остановился как вкопанный, будто надеясь, что ему показался голос подруги, но через пару секунд все равно развернулся посмотреть:

— Люси?

— Что ты творишь? Ты не должен идти один. Мы же команда! — девушка добежала до Драгнила и со слезами на глазах выпалила ему эту речь. — А как же мы? Ты о нас подумал? Что будет с нами, если с тобой что-то случится? Что будет со мной?

Нацу не знал, что ответить на слова Хартфилии, ведь именно этого он боялся. Он не хотел, чтобы она знала о его плане, потому что ему нечего было бы ответить, посмотрев в ее глаза. И вот, эта ситуация все же произошла. И он стоит как вкопанный перед заплаканной подругой, не зная, что сказать. А Люси тем временем продолжила:

— Как же я? Как я буду жить без тебя? — ее маленькие кулачки стали впечатываться в грудь Саламандра, стараясь ударить побольнее, хотя прекрасно понимая, что от этого толку не будет. Совсем обессиленная от слез, бега и переполнявших душу эмоций, она уперлась лбом в его многострадальную грудь и тихо прошептала: — Ты мне очень дорог, Нацу. Больше, чем просто друг.

Эти слова в полнейшей тишине прозвучали как-то очень громко, по мнению Люси. Она продолжала стоять, опираясь на Нацу, не зная, как он отреагирует на ее слова. В принципе, ей сейчас это показалось не таким уж и важным. Скажи она ему об этом при других обстоятельствах, то непременно раскраснелась и убежала бы. А сейчас... А сейчас она его чуть не потеряла. Люси могла и не сказать ему этих слов, о чем потом бы сильно жалела и было бы уже поздно что-то исправить. Главное, что теперь он знает.

Сердце девушки екнуло, когда Нацу сначала аккуратно положил ладони ей на плечи, приобнимая, а затем уткнулся носом в ее макушку, вдыхая упоительный запах Люси. Его Люси.

— Ты самое дорогое, что у меня есть, — тихий шепот в ответ.

Хартфилия вскинула голову, заглядывая в глаза Саламандра с явным удивлением на лице. Значит, ее чувства взаимны? Он пошел на этот бой один, чтобы обезопасить в первую очередь ее? Боялся, что она пострадает. Но как теперь она может его отпустить, зная, что он там может погибнуть? Люси сильнее прижалась к Нацу, боясь, что он сейчас исчезнет. Ответные тиски не заставили себя долго ждать. Драгнил сжимал девушку в объятиях, будто прощаясь. Он старался запомнить этот момент надолго, каждую его деталь. Он будет вспоминать именно этот откровенный момент признания, когда они наконец раскрыли свои сердца. Теперь ему точно и умереть не страшно.

Он не знает, как долго они простояли, но в какой-то момент Люси начала поднимать к нему голову, стараясь получше разглядеть его лицо, глаза, скулы. После чего ее взгляд остановился на его губах. Будто прочитав ее мысли, Нацу наклонился к ней, оставляя робкий поцелуй. Затем еще один, потом еще несколько. На каждый из них девушка отвечала, пусть и неумело. Поцелуи становились дольше, смелее. Объятия теснее. Становилось жарко. Даже прохлада летней ночи не спасала от накативших ощущений. Хотелось остудить пыл и одновременно накалиться, быть еще ближе, чтобы ничего не сковывало. Руки Люси медленно поползли под жилетку Драгнила, слегка проводя ноготками по коже, но не царапая. Саламандр в ответ на это аккуратно расстегнул пару пуговок на блузке Хартфилии, открывая этим самым себе вид на ее изящную шею, утонченные ключицы и прекрасное декольте. Захотелось поцеловать каждую клеточку уже не спрятанной кожи, продвигаясь все дальше вниз. Аккуратно провести кончиком носа за ушком, осторожно прикоснуться губами к бьющейся на шее венке. Почувствовать дрожь девушки и услышать одобрительный тихий стон. И этого вполне достаточно, чтобы сорвало крышу в объятиях любимой девушки. Быстрый рывок, и они уже лежат на ковре из мягких высоких трав, упиваясь поцелуями, поглаживаниями, сбивчивым дыханием друг друга. Жилетка с плеч Драгнила послушно сползает под руками Люси, давая больший доступ для ласк. Она неторопливо гладит, аккуратно спускается от пресса ниже, к ремню шаровар. Немного поколебавшись, расстегивает его, отбрасывая в сторону. Она дает ему зеленый старт. Она хочет быть с ним. Здесь и сейчас. И даже если бы хотел, не нашел бы в себе сил отказать ей. Блузка полностью расстегнута, его губы припадают к ее груди. Шершавые ладони медленно гладят сначала колени, затем переходя к бедрам, аккуратно разводя их и пристраиваясь между ними. Люси прижимает Нацу к себе ближе, пальцами перебирая его волосы на макушке. Парень чуть ли не мурчит от удовольствия, отрывается от груди, чтобы в очередной раз поцеловать девушку и подцепить руками трусики, аккуратно снимая. Люси не съеживается, не боится. Она знает, что рядом с ним не страшно. Хотя, по Нацу видно, что он еще колеблется. Хартфилия перехватывает этот взгляд, берет его лицо в ладони и нежно целует, давая понять, что все хорошо. Вся дымка неуверенности из его глаз будто испарилась. Легкими прикосновениями, он проходит пальцами по складочкам половых губ, аккуратно надавливая. По стонам Люси, он понимает, что ей это нравится. Медленно обводит около входа, чуть массирует клитор и так повторяет эти движения, пока девушка не начала извиваться и чуть ли не хныкать, прося о большем. Как он мог не удовлетворить ее просьбу?! Почувствовав влагу на своих пальцах, он аккуратно ввел один из них во влагалище, делая неспешные движения сначала взад-вперед, затем двигая им внутри, присоединяя еще один. Девушка привыкала к новым ощущениям, и ей вроде даже нравилось, хотя она понимала, что основное только впереди. Она хваталась за Нацу, как за последнюю опору, царапала шею, спускаясь к спине, целовала в район скулы и куда еще могла дотянуться. Ей нравились движения Нацу, и доказывала это своими постанываниями. Юркие ручки спустились к шароварам, расстегивая пуговицу и спуская их вместе с боксерами. Драгнил чуть не зарычал, пытаясь восстановить контроль и не наброситься на девушку раньше времени. Его сводит с ума одна только ее близость, не говоря уже о близком контакте. Он держался из последних сил, когда она смешивала его имя со стонами, когда она спустила с него брюки. Но вот когда она взяла в одну руку его член, недвусмысленно намекая... Ох, святые феи! Саламандр с еще большей пылкостью накинулся на губы девушки, терзая их поцелуями. Люси, в силу неопытности, не сразу понявшая причину перемены в настроении Нацу, отпустила член, думая, что сделала парню больно. Именно этим Драгнил и воспользовался, когда вытащил уже достаточно увлажненные пальцы из влагалища, смазал ими головку, после чего направил ее ко входу. Он старался все сделать постепенно, медленно, не причиняя лишний раз боли. Аккуратно войдя до самого конца, Нацу остановился и вытер несколько слезинок, что все-таки потекли из глаз Люси. Она знала, что будет больно, и была готова к этому, но сейчас это меньше всего ее волновало. Главное, что сейчас <i>он</i> рядом, здесь, с ней. И до рассвета еще так далеко. Потихоньку движения возобновлялись, толчки увеличивались. От обоих исходил невиданный жар, тела покрылись каплями пота. Лежа в высокой траве, под уходящей с неба луной, они двигались в такт друг другу, пытаясь сдерживать рвущиеся наружу стоны. Сильнее, быстрее, жестче. Нацу крепче прижал к себе Люси, кончая в нее, и падая к ней на грудь. Оба пытаются отдышаться, что получается далеко не с первых минут. Парень выходит из девушки, укладываясь рядом, и прижимая ее к себе. Оба обессиленные они быстро погружаются в сон, стараясь не думать о том, что будет утром. Люси уверена, что они что-нибудь решат. Вместе.

Хартфилия проснулась от холода посреди травы, накрытая собственной блузкой, когда первые лучи солнца только начали касаться Кривого Холма. Нацу рядом не было. Оглядевшись по сторонам, она увидела рядом со своей остальной одеждой его шарф. Нацу оставил ей свой шарф. Тот, с которым он никогда не расстается. Он знал, что может не вернуться, но все равно пошел. Ради них. Ради нее. Трясущимися руками она поднимает шарф и притягивает к своей груди. На него падают несколько капель слез. В этот момент Люси вспоминает свой сон: он уходит, оставляет ей шарф, и больше никогда не возвращается, во сне она кричит. Все точь-в-точь как в том сне.

— НАЦУ!

На Кривом Холме прогремел первый взрыв.

Наступает рассвет.