— Внимание! Мы не одни!

Нора запустила миниган, не успевший остыть от предыдущей стычки, и пока ствол раскручивался, быстро огляделась. На них несся еще один смертекогт. Данс, как обычно, привлек его внимание к себе. Все, что оставалось Норе — держаться на безопасном расстоянии, маневрировать и поливать чудище очередями.

— Готов, — с удовлетворением сообщил паладин, опуская оружие. — Неплохо, солдат... Не расслабляться, вижу новую цель!

И миниган вновь зажужжал в руках Норы.

Путешествие сквозь Светящееся море было похоже на непрекращающийся кошмар. Нападения следовали одно за другим, боезапас, захваченный с избытком, таял на глазах. Счетчик Гейгера трещал, не замолкая ни на секунду, громко и назойливо напоминая о необходимости вкалывать препарат за препаратом. Отвратительно скользкий грунт расползался под ногами, и шагать приходилось чертовски аккуратно: неизвестно было, куда ты провалишься в очередной раз — в глубокую и вязкую, как болото, лужу или застрянешь в насквозь проржавевшем остове какой-нибудь техники, густо заросшей за века мерзкой зеленой слизью. А воняло тут так, что фильтр шлема уже не справлялся с запахом.

Нора едва дышала от усталости. Даже силовая броня, заметно помогающая двигаться поначалу, теперь казалась дополнительным грузом, который приходилось тащить на себе. Каждый шаг давался с таким трудом, что организм панически выл: «Все, хватит! Я больше не могу!» На что Нора злобно его спрашивала: «А что ты предлагаешь? Вызвать сюда такси? Лечь и помереть среди этого дерьма? Нет уж, топай давай, на том свете отдохнем».

Данс, в отличие от нее, двигался легко, словно они прогуливались по центру Бостона, а на нем не висели два рюкзака примерно в центнер общим весом. И при этом умудрялся своевременно высматривать врагов, часто приканчивая их до того, как она успевала прийти на помощь. Нора глядела на него с легкой завистью и с восхищением бормотала: «Чертова машина смерти!» Время от времени паладин предлагал осмотреться. Это означало, что они должны остановиться, свериться с картой и выбрать новый ориентир, к которому пойдут дальше. Как правило, осматривались они тогда, когда сипение Норы делалось совсем уж надсадным.

Хэнкок и Ник, услышав о том, что она идет искать Вёрджела без них, переглянулись.

— Что ж, понятно, — Валентайн пожал плечами и задумчиво щелкнул зажигалкой.

А Джон промолчал, но ухмыльнулся так, что Нора невольно запротестовала:

— Я же говорила, что собираюсь использовать ресурсы Братства — вот и использую!

— Ага, — согласился Хэнкок. — Точно, говорила. Играть, мол, буду. Ну, успеха, рад за тебя. Железный болотник на ядерной батарейке — именно то, с чем надо играть посреди радиоактивной пустоши, — голос его звучал глумливо.

Нора отмахнулась, и они перешли на другие темы. 

Ее друзья были и правы, и неправы в своих догадках. 

После той ссоры она долго не могла уснуть — ворочалась и анализировала произошедшее, пока не поняла, что ни за что не стала бы кричать на чужого и безразличного ей человека. И насколько Нора успела узнать Данса, даже отсутствие четких аргументов не заставило бы того кричать в ответ. Так разъярить может лишь то, что задевает действительно глубоко. Эта мысль неожиданно ее успокоила. Слова о сожалении могли быть просто словами. Но если паладин способен испытывать душевную боль — значит, и вправду небезнадежен. Значит, там, под броней, и в самом деле бьется живое человеческое сердце.

А утром Данс начал неожиданный разговор:

— Я все обдумал и хотел бы извиниться за свою несдержанность. С моей стороны было неправильно ожидать от тебя принятия устоев Братства за такой короткий срок, ведь прежде тебя ничего не связывало с нашей организацией. 

— Оу, — Нора пристально на него посмотрела. Паладин выглядел немного смущенным. — Было очень благородно об этом сказать. Что ж, я тоже погорячилась. Прости за «железяку».

Данс слегка улыбнулся. А потом взял и вытащил из пыльной коробочки историю о своем наставнике. Слова, в которые облекся этот рассказ, по-прежнему казались чугунными болванками, отлитыми на фабрике лозунгов. До тех пор, пока Данс не упомянул, как сильно переживал смерть паладина Крига. Нору поразило, насколько тяжело ему было говорить о своих чувствах. Она подумала, что Данс, должно быть, впервые решился говорить об этом вслух, и испытала прилив совершенно непонятной нежности. 

А потом он прибавил:

— Ты должна знать — я верю в тебя и хочу, чтобы твой талант реализовался полностью.

Нора мысленно хлопнула себя ладонью по лбу и негромко ответила:

— Ad Victoriam.

Это слово было паролем, своеобразным переключателем паладина на пафосную волну. Данс снова с воодушевлением начал читать свои речевки, а Нора отключила внимание и принялась обдумывать — почему она вдруг решила, что этот человек может оказаться больше, чем есть? И не выдает ли она желаемое за действительное?

Но с того дня их отношения неуловимо изменились. Нора смирилась с фактом, что этот зануда — ее друг. Паладин Данс, кажется, пришел к похожему выводу. Он прекратил на нее давить, а она перестала над ним иронизировать. И это пошло на пользу обоим.

На предложение пойти с ней в Светящееся море Данс согласился, не раздумывая. Лишь предупредил: если Нора не захочет доложить о результатах похода старейшине Мэксону, он сделает это за нее. А потом сразу же начал обсуждать вопросы экипировки и предложил целую кучу дельных вещей. По сути, это он вел их маленький отряд — как более опытный и выносливый боец. Но когда они все-таки нашли сбежавшего ученого, предпочел делать вид, что его вообще нет рядом. На обратной дороге Нора спросила:

— Ты же ненавидишь Институт, ученых и супермутантов. Почему молчал?

— Ну, ты и так достаточно хорошо об этом наслышана, зачем же мне повторяться? — голос, искаженный шлемом, звучал глухо, но Нора поняла, что Данс улыбается. И невольно улыбнулась в ответ.

— Вёрджел не знал. 

— Мнение Вёрджела меня не интересует, — отрезал он. — А как с ним поступить — будет решать старейшина Мэксон.

И так было всегда. Первой фразой Данс заставлял ее сердце биться радостно и часто, а второй — опять ворчать под нос: «Чертова железяка».

После возвращения из Светящегося моря Нора собрала военный совет в своем доме в Сэнкчуари-Хиллз. Пока она, высунув язык, металась туда-сюда по всему Содружеству, друзья под руководством Кодсворта починили здесь крышу и стены и перетащили сюда самую приличную мебель. До прежней элегантности дому было, конечно, далеко, зато теперь в нем появился собственный дикарский шарм. Кодсворт накрыл на стол, включил радио и перемещался по гостиной, меняя закуску и подливая в стаканы напитки. И при этом тихонько напевал.

— Охота на охотника! — восхитился Хэнкок, выслушав рассказ Норы. — Какое нелепое словосочетание.

— Оксюморон, — щегольнула познаниями Пайпер, забирая пепельницу из-под рук Ника. — Фигура речи, сочетающая противоположные по смыслу понятия. 

— Предлагаю устроить засаду у Института — рано или поздно мы его засечем, — Валентайн, как всегда, высказался по существу.

— Если сидеть там постоянно, можно его вспугнуть, — засомневался Престон, принимая новую тарелку у Кодсворта.

— Не обязательно вести именно визуальное наблюдение, — произнес вдруг Данс, который обычно на подобных сборищах стоял в уголке и хранил высокомерное молчание. — Напомню, скриптору Хэйлин удалось засечь энергетический всплеск от срабатывающего телепорта.

— Опаньки. Говорящая консервная банка, — покосился на него Хэнкок. — И что же заставило тебя отворить уста, друг мой?

Паладин неприязненно поморщился:

— Мы с тобой не друзья, гуль. Но я, как и ты, хочу помочь рыцарю Марш. 

— Хм. Интересно, если чип связан с телепортом, не излучает ли и он что-нибудь в этом роде? — пробормотал Стурджес, обхватив рукой подбородок. 

— Попрошу Хэйлин, чтобы она настроила на прием мой пип-бой, — кивнула Нора. — И проверим.

Скриптор выполнила ее просьбу, не задавая лишних вопросов. Они немного поболтали, а потом Нора отозвала в сторону Данса. Набрала в грудь воздуха и как в воду прыгнула:

— Тебе лучше подождать меня здесь.

— Почему? — это слово заменило в лексиконе паладина его коронное «поясни» не так давно. Более человечное и менее повелительное, оно нравилось Норе куда больше. Данс делал свои шаги ей навстречу. И она могла отплатить лишь тем же. 

— Потому что я не хочу, чтобы Мэксон узнал подробности об этой операции, — и предвосхищая очередное «почему», уточнила: — По крайней мере, пока. Я не знаю, что нам даст этот чип, но рассчитываю проникнуть внутрь Института, забрать Шона и уйти. По возможности без драк и всего прочего. Не хватало еще подставлять под выстрелы ребенка. И боюсь, что старейшина все же прикажет мне затеять какую-нибудь диверсию или атаку. Что-то мне подсказывает, в шкале его ценностей мой сын находится примерно ниже плинтуса. Так что, можешь ему доложить, что я ушла в самоволку. Вряд ли он будет за мной гоняться. 

Данс помолчал, вздернув подбородок и глядя куда-то поверх нее. Его лицо было неподвижно, но Нора чувствовала, что паладин разозлился.

— А тебе не приходило в голову, что я могу тебя задержать? Приказать отправиться на «Придвен»? То, о чем ты говоришь, это саботаж, солдат.

— Нет, — ответила она все так же честно, пытаясь поймать его взгляд. — Об этом я не подумала. Я слишком хорошего о тебе мнения.

— Хорошего? — спросил он резко и все-таки посмотрел на нее. — Что может быть хорошего в нарушении Устава?

Пришла ее очередь держать паузу. Нора перебрала несколько вариантов своих действий, а потом вздохнула:

— Паладин Данс. Поступай, как тебе велит совесть. Я не буду сопротивляться. Я все равно проиграю эту схватку, потому что не хочу причинять тебе вред.

Данс вдруг схватил ее за руку и болезненно, до синяков, сжал запястье.

— Ты что — пытаешься мной манипулировать?!

Нора, не отрываясь, глядела в глаза этой железной громадине, даже не пытаясь ослабить его хватку. Это был прыжок веры. И ей было чертовски страшно — она видела, как наяву, как он заламывает ее руку за спину, вызывает вертушку и доставляет на «Придвен». Но паладин разжал пальцы.

— Какая самоуверенность, солдат, — Данс с осуждением посмотрел на нее сверху вниз. — С чего ты взяла, что сможешь причинить мне вред?

— У меня первый дан по дзюдо. И я приучилась стрелять на поражение, — Нора даже не дрогнула, хотя от облегчения у нее подкашивались колени. — Так что ты решил?

Что бы ни решил Данс, она поняла — силой тот ее не потащит. И это уже было победой. 

— Я пойду с тобой.

— Что? — Нора подумала, что ослышалась, и забыла, как дышать — настолько неожиданным было сказанное. 

— Я помогу тебе поймать охотника и ничего не скажу старейшине. До тех пор, пока ты не найдешь своего сына, — паладин скрипнул зубами. — Хватит вопросов, солдат. 

— Спасибо, Данс! — выдохнула она, наконец. — Я...

Но тот покачал головой: 

— Не благодари. За такое не благодарят...

Кажется, она получила куда больше, чем просто победу в споре.