Очередной рабочий день в автосервисе «El dorado» начался с криков и суеты: Бэкхён как всегда опоздал и ворвался весь взмыленный, потому что наверняка всю ночь гарцевал по клубам; Чунмён, начальник сервиса, воевал с принтером, который в последнее время отказывался печатать и зажёвывал листы, поэтому Чунмён глухо, но едко матерился, пытаясь выяснить, в чём проблема; Чонин с Минсоком настраивали громкое радио, а Кёнсу голосил из подсобки: «Пак Чанёль, куда на этот раз ты дел мой набор шестигранников?!»
— Не трогал я твои шестигранники! — отозвался Чанёль, вклиниваясь во всеобщую какофонию.
Кёнсу высунулся из подсобки и наградил его убийственным взглядом.
— Я правда не трогал, — развёл руками Чанёль, оторвавшись от установки домкрата, но Кёнсу снова нахмурился: все знали, что он пользуется только собственными наборами, так как любит содержать инструменты в идеальном порядке и поэтому не выносит, когда их берут другие.
— Хён, поищи за вчерашней тачкой, может, я случайно задвинул его туда, — обратился к Кёнсу Чонин, который наконец настроил с Минсоком радио и потихоньку принимался за дело. Доносящаяся из приёмника попса на слух Кёнсу звучала раздражающе — лучше уж слушать Чунмёнов мат.
— Ну и какого чёрта? — бурчал он, в самом деле отыскав свой набор за голубым кадиллаком, который вчера пригнал к ним в сервис странный молчаливый парень с каменным лицом — Чонин где-то с час только пытался его разболтать и выяснить, чего клиент вообще хочет.
— Ты чего с самого утра не в духе, чего рычишь на бедного Пака? — ехидно поинтересовался подоспевший Бэкхён и остановился перед Кёнсу. Отрегулировав лямки мешковатого комбинезона, заляпанного машинным маслом, он шало тому улыбнулся. Несмотря на слегка помятый вид, Бэкхён был отвратительно бодр, а Кёнсу больше всего ненавидел бодрых людей, когда сам впахивал совершенно невыспавшимся.
— В нормальном я духе. Эта шпала просто вечно копается в моих вещах, — отгавкался Кёнсу и бросил на Чанёля ещё один грозный взгляд.
Чанёль, который передислоцировался в соседнее помещение, служившее для работников автосервиса комнатой отдыха, чтобы налить себе кофе, уловил их разговор и поперхнулся, едва отпив из картонного стаканчика. Он обернулся, встретился с недовольными тёмными глазами Кёнсу и скорчил непонятную гримасу, как будто съел лимон, а затем повёл плечами, словно от сквозняка.
Бэкхён проследил за этой пантомимой и хмыкнул:
— Подозрительные вы в последнее время, ребята.
На прилетевшее в ответ от Кёнсу: «А не сходить ли тебе на хер, Бён Бэкхён?» он уже не отреагировал, потому что помчался на выручку к Чунмёну, который проигрывал принтеру в неравной борьбе и отчаянно взывал к подчинённым с мольбой о помощи:
— Кто-нибудь в этой шарашке соизволит, блядь, подсобить своему боссу и отладить сраный принтер?!
— Это же ваша шарашка, босс, — заметил Бэкхён и уселся перед несчастным устройством, в котором застряли обрывки бумаги. Чунмён на отпущенную колкость лишь снова выругался: ему нужно было срочно распечатать отчёт по расходам, а из-за неисправного принтера дело стопорилось. Кёнсу всей душой разделял его паршивое настроение.
Ослепительное утреннее солнце заливало помещение сервиса и отсвечивало от белых стен до рези в глазах — Кёнсу пришлось даже снять очки, чтобы растереть опухшие веки в попытке облегчить раздражение: сказывалась бессонная ночь. Поэтому он не заметил, как Чанёль подобрался к нему со спины: Пак аккуратно вложил Кёнсу в руку горячий стаканчик с ароматным дымящимся кофе и, будто бы невзначай наклонившись ближе положенного обычным приятелям и коллегам, шепнул тому в самое ухо:
— Прости.
Кёнсу вздрогнул. Глубокий низкий голос прозвучал едва ли виновато, но зато послал тёплую волну дрожи вниз по позвоночнику: тело реагировало на его соблазнительную хрипотцу предательски очевидно, как и минувшей ночью, когда Чанёль кончал во второй раз с гортанным стоном, складывая уже давно выдохшегося Кёнсу едва ли не пополам.
Кёнсу мотнул головой, сбрасывая наваждение, нацепил очки обратно и отпил из стаканчика. Кофе обжёг глотку, а разговаривать с Чанёлем не хотелось от слова совсем. Поэтому Кёнсу направился к Чонину, который уже ковырялся в двигателе кадиллака. Почуяв запах кофе, младший мгновенно вскинулся и заклянчил: «Хё-ён, дай хлебнуть», так что Кёнсу пришлось с ним поделиться: не отстанет же, зараза. Чанёль, заметив это, ни с того ни с сего с размаху вдарил ногой по заевшему домкрату и сжал челюсти до очертившихся желваков.
«Побесись, побесись — тебе полезно», — с мстительным удовлетворением подумал Кёнсу: ревность Чанёля, который в нейтральном дружелюбии Чонина порой видел наглые поползновения в сторону своего тайного любовника, его забавляла.
Он злился на Чанёля уже примерно неделю, потому что это только на людях Пак вёл себя, как огромный добряк с широченной улыбкой — наедине с Кёнсу он превращался в оголодавшего зверя и с поразительным напором терзал его ночами напролёт. В результате Кёнсу который день не высыпался, страдал от болей в пояснице и излучал повышенную враждебность, срываясь на всех вокруг. И как тусовщик Бэкхён умудрялся не спать по три ночи подряд? У этого дьяволёнка словно была вагон и маленькая тележка энергии, чтобы болтать без умолку с утра до вечера и выносить мозги ребятам, а Кёнсу неизменно ощущал себя выдохшейся батарейкой.
Работа на па́ру с молчаливым Чонином отвлекала от неприятных мыслей, так что вскоре Кёнсу почувствовал себя лучше, а следом и кадиллак пришёл в исправное состояние.
— Минсок-хён, позвони тому клиенту — как его звать-то?.. О Сехун, вроде. Да, скажи, что тачка готова, — крикнул Чонин и захлопнул крышку капота.
— А разве он не дал тебе свой номер? Сам и звони, — отозвался занятой Минсок откуда-то из дальнего угла.
Чонин чертыхнулся и направился к служебному телефону.
Кёнсу, проводив его взглядом, со вздохом опустился на ящик перед машиной и принялся вытирать руки грязной тряпкой, но едва ли они становились чище.
— Я же извинился, — ухо снова обжёг горячий шёпот. Кёнсу испуганно вскрикнул, оборачиваясь — это Чанёль навис сверху с предельно серьёзным выражением лица, положив горячие ладони ему на ссутуленные плечи.
— Чёрт бы тебя побрал, — выругался Кёнсу. В данный момент рядом никого не было, так что он позволил себе выплюнуть вполголоса: — Я прощу тебя, когда ты прекратишь затрахивать меня до смерти, дебила кусок!
Чанёль, очаровательный в своём бесстыдстве, только криво усмехнулся:
— Ну а как тут удержаться? Знаешь, меня заводит этот агрессивный тон…
Кёнсу не смог увернуться от коварного поцелуя в шею — по коже побежали мурашки, а по Чанёлевской ушастой морде захотелось вдарить что есть мочи, но тот обезоружил его внезапным:
— Сегодня ночью я постараюсь быть нежным.
И Кёнсу растаял от его ослепительной улыбки.
— Подъём, голубки, у нас новый клиент, — оборвал их взявшийся из ниоткуда Чунмён. Застигнутые врасплох парни отпрянули друг от друга слишком резко, но Чунмён, многозначительно хмыкнув, сделал вид, что ничего не заметил.