Легкое пробуждение – странно после такого количества спиртного. Сонный взгляд, лениво скользящий по комате, оценивающий хаос, оставшийся после невинных девичьих посиделок. Пустые бутылки, упавшие гирлянды, упаковки от снеков, гадальные карты… Подумать только, сколько придется разгребать! Срочно будить всех, кого удастся. Бебе идет к окну, переступая спящие тела, раздвигает шторы; небо затянуто тучами, но какого черта так ярко? Вдруг что-то странное попадается на глаза, едва привыкшие к свету. Чья-то фигура в бассейне. Безжизненная и до ужаса знакомая.
- Бебе?
Она сбегает по лестнице, спотыкаясь, не разбирая дороги, пересекает задний двор. Холодный воздух бьет в лицо, режет легкие. Пусть это будет обманом зрения, похмельным бредом, чем угодно… Задыхаясь, склоняется к самому краю бассейна. Там – золотые кудри, расстилающиеся по глади воды, бледные приоткрытые губы, остекленевшие глаза, уставившиеся в пасмурное небо и такие же серые. Она.
- Бебе, проснись!
Она просыпается, хрипло крича и комкая простыню вспотевшими ладонями. Рядом Венди – успокаивающе гладит по плечу и протягивает стакан с водой. Бебе торопливо осушает его и прижимается к подруге, отделившей сон от реальности. Та обнимает в ответ и шепчет: все хорошо. Наверно, это правда – они обе здесь, в комнате, живые. Но чье тело тогда осталось там, в воде? На лицах остальных тревога и недоумение, ведь бассейн не наполняли уже месяц, а ночью из дома никто не выходил.
Верно, нужно взять себя в руки. И Бебе это удается, несмотря на неприятный осадок.
***
Все прошло и забылось как страшный сон, чем, по сути, и было. Никто даже не вспоминал и не острил – Венди их прижучила, как пить дать. И можно снова быть школьной дивой, перешучиваться со всеми на переменках, отвергать поползновения Клайда, жить обычной жизнью и уверенно смотреть вперед, как может только Бебе Стивенс. Могла.
Страх смерти никуда не ушел – лишь затих, иногда напоминая о себе. Страх сильнее всего в одиночестве, и тогда же с ним справляться проще – можно давать волю чувствам, не боясь потерять лицо. Можно плакать, уронив голову на сложенные над конспектами руки; не пытаться скрыть дрожь пальцев, немеющих вовсе не от холодной воды, в которой споласкивается посуда; дрожать, сжавшись в комок под одеялом и пытаясь заснуть, отключиться от нарастающей тревоги. Но даже во сне порой что-то плещется в застоявшейся воде под слоем опавших листьев и мусора; чьи-то пальцы медленно шарят по склизкому краю бассейна, поросшему плесенью. Стоит ему показаться – все будет кончено. Утренние лучи солнца на какое-то время рассеивают кошмар. Постепенно чувство становится привычным. Да, все в порядке, пока оно загнано на подкорку сознания.
Бебе всегда была чуткой к переживаниям и знала, как работают чувства; догадывалась, что все подавляемое однажды вырвется наружу, преодолеет с таким трудом возведенные барьеры, вцепится длинными когтями и утащит в вязкую пучину бездействия и отчаяния. Навязчивые страхи не отогнать хлопаньем накрашенных ресниц, но Бебе не знает другого выхода. И уже ничего нельзя поделать, когда среди мелькающих огней вечеринки и пьяных силуэтов одноклассников вспышкой молнии проносится осознание: конец может наступить прямо сейчас. Они скоро погибнут, ясно как день. Дом Николь, где все собрались, провалится сквозь землю, или на него обрушится двигатель самолета, как в чертовом «Донни Дарко». Об этом знает только Бебе Стивенс, но что толку? Расскажет она остальным или оставит в счастливом неведении, это ничего не изменит. Образ девчонки-заводилы осыпается блестками с макияжа, когда Бебе, хлопнув дверью ванной, остается со своим страхом один на один.
Время покинуло это место, оставив всматриваться воспаленными глазами в потолок, словно в экран, транслирующий первый и последний сеанс кино под названием «Все твои проебы». Там медленно гаснет мечта стать морским биологом, сначала горячо одобренная, а после жестоко обсмеянная. Кому какое дело до мечты и стремлений, если есть сиськи? Кому сдались успехи в учебе, если можно посудачить о длине юбки и количестве партнеров, с каждой сплетней умножая его в геометрической прогрессии? Поразительно, сколько народу так и не повзрослело с нелепого инцидента в начальной школе – и сколько из них такие же девчонки. Можно быть бесконечно сильной и уверенной в себе, но что если они правы? Руки беспомощно опускаются. Что если все подтянутые оценки пойдут прахом, а порог ее достижений – удачное замужество, как всегда говорила мать? И вот теперь Бебе лежит тут в ожидании конца, так и не успев доказать, чего стоит на самом деле и…
Понимает, что страха больше нет.
Он сменился разочарованием, горьким и противным, но отрезвляющим сильнее, чем что бы то ни было. Предрассудки, свои и чужие, окажутся ничем перед пустотой, готовой перемолоть, не оставив даже пыли. И раз уж в конечном счете все окажется зря, какая разница, что подумают остальные? Вечеринка заканчивается без происшествий, что само собой разумеется – для кого-то иначе и быть не могло, но не для Бебе, воспринявшей мирный конец как второй шанс. Все, что пугало и тормозило раньше будто разъелось кислотой и кажется теперь пустой, до невозможности глупой шуткой.
Глаза мертвой Барбары Стивенс все еще смотрят из того бассейна, не давая забыть – и живая помнит. Но больше не боится – лишь будет стремиться, чтобы не о чем было жалеть ко времени, когда взгляд потухнет, а пульс остановится.
Спасибо, что написали это. Замечательно получилось. Очень прониклась.