Это должен был быть обычный вечер после работы, но что-то явно пошло не так. Планов как таковых Чуя не построил, поэтому спонтанно согласился на весьма неожиданное предложение Дазая зависнуть в баре и выпить. Они уже давно не проводили времени после работы, так как успевали надоесть друг другу до очередного мордобоя ещё в офисе.
И всё шло весьма неплохо. Побитый ебальник Осаму был отдельной увеселительной темой для разговора. Свежие ссадины и новые пластыри дополняли его образ «бинтованной мумии», а подъёбки в адрес друг друга доказывали, что они ещё не разучились общаться. Но в один незаметный момент Накахару повело по кривой дороже, и он стал пить явно больше, чем его одноглазый напарник.
— Слышь, скумбрия, — пьяно проблеял Чуя, уже лежа головой на барной стойке, и посмотрел на напарника, которого было аж целых три штуки. — Я чё, один в драбадан?
— Похоже на то, — спокойно ответил Осаму, расплачиваясь с барменом, и, закинув руку напарника на своё плечо, потащил пьяную тушку к выходу.
— Чмошник! Сам же позвал бухать, а пил только я. Снова какую-то пакость задумал? — крайне подозрительно произнёс парень в своём крайне нетрезвом состоянии. — Только попробуй сделать какие-то компр… компр… Короче, фоточки, за которые мне будет стыдно. Я тебя потом закопаю!
— Компрометирующие фотографии. А что, звучит неплохо. Хорошая мысль, для тугодума, — ехидненько посмеялся над своим недалёким напарником Дазай, ухмыляясь собственным коварным замыслам, о которых его глупый рыжий гном даже не догадывался.
Накахара хотел было выдавить из себя ещё пару «ласковых» о своем ублюдошном напарнике, но тот быстро запихнул его на заднее сидение, где парень и вырубился в пьяном угаре. Осаму пришлось самому нести бессознательное тельце в номер, убедительно попросив работников отеля не беспокоить их ни при каких обстоятельствах. Всё шло «по плану гениального Дазая-сана», от чего молодой человек упивался чувством собственного величия.
— Чуя, просыпайся, — звал его Осаму, раздевая и наслаждаясь видом подтянутого сексуального тела напарника. — Я ведь задумал «пакость». Если не проснёшься, то кое-что случится.
— М-м-м, отстань, скумбрия, — отмахнулся Накахара и попытался вернуться в сладкую страну Морфея, но что-то было уже не то.
Не осознавая происходящего, парень не мог объяснить это странное чувство. Но внезапно в реальности ему стало так же хорошо, а может даже ещё лучше, чем в стране грёз. Тело само отзывалось на ласки и подставлялось под прикосновения прохладных рук и шершавых губ. Тепло вперемешку с возбуждением стало разливаться по молодому организму.
А затем чужие губы накрыли его в горячем жадном поцелуе, от которого не было спасения. Как бы Накахара ни мычал и пытался отстраниться, чтобы сделать хоть глоток воздуха, вырваться не мог. Тело, что нависло сверху, оказалось куда более сильным, чем он ожидал. Или это он был слабым и не мог сопротивляться из-за выпитого алкоголя. Да, пожалуй, второй вариант был ближе к истине. Такое всегда случалось, когда Чуя перепивал и не мог дать сдачи даже гопнику на улице.
— Д… Да-зай… — открыв глаза и увидев напарника перед собой, что так желанно и требовательно целовал его, произнёс имя скумбрии. — Какого чёрта?
— А на что это похоже? — гаденько поинтересовался в ответ Осаму, переходя с поцелуями на шею напарника, и без зазрений совести оставил несколько ярких красноречивых засосов.
— Ай, блять! — прошипел в ответ Накахара, пытаясь на пьяную голову сообразить, что же происходит и что делать в данной ситуации. — Слезь с меня, мумия. Это не смешно.
— А кто смеётся? — с довольной улыбкой на лице ехидно спросил одноглазый и опустил руку на пах напарника, уверенно поглаживая его стояк. — А ты молодец, быстро заводишься. Значит, проблем у нас быть не должно.
С этими словами и под откровенно ахуевший взгляд Чуи Дазай схватился за его брюки и одним ловким движением стащил их с владельца вместе с нижним бельём. Сказать, что Накахара потерял дар речи, пожалуй, будет самым минимальным описанием его тотального шока. Нет, они, конечно, часто шутили и обзывали друг друга пидорами, но данные слова всегда произносились в шутку, подъёба ради. А тут… даже на пьяную голову, которая, как показалось Чуе, стала стремительно трезветь, он осознал, что его напарник совсем не шутит и намерен действительно претворить в жизнь все свои грязные мысли.
— Ты совсем умом тронулся, скотина? — угрожающе прорычал Накахара, не собираясь быть в этом шоу уродцев главным шутом. — Или тебе совсем жить надоело?
— Да-да, можешь рычать сколько душе угодно, но правда в том, что ты завёлся, — уверенно заявил Осаму, уже давно изучив все звуковые сигналы, которые был способен издавать его напарник, ну, или почти все. — Или ты думал, что я не замечаю твоих взглядов на своём теле? Особенно во время наших драк, — самодовольно хмыкнул, глядя на Чую, и под его пристальный взгляд стал раздеваться, скидывая с себя одежду. — Ты — животное, Накахара. Голодная псина. Такая же, как и я.
Речи Дазая, как это обычно бывало, звучали, словно сладкий яд для чужих ушей и некрепких умов. А разум Чуи как раз был всё ещё под властью градуса, от чего слова напарника имели положительный эффект. Соблазн поддаться своей животной стороне действительно усилился. Как и желание совершить что-то столь неправильное, даже запретное.
— Ну вот, я же сказал, что у нас всё пойдёт как по маслу, — шутливо произнёс Осаму, возвращаясь к желанному рельефному телу Накахары, в глазах которого читалось желание и поражение.
— Тупая мумия, — ворчливо буркнул в ответ Чуя и сам потянулся к своему уже любовнику, горячо целуя и пробуя его на вкус. — Блять, бесят твои бинты. Сними их нахрен.
— Нет, они останутся, — безапелляционно произнёс Осаму и провёл рукой по причинному месту парня, намереваясь таким образом перевести его мысли в другое русло.
И Дазаю это удалось. Чуя перестал бухтеть и лишь сладенько пыхтел от движения руки на своём члене. От удовольствия и алкоголя парень совсем разомлел, превратившись в мягкую податливую маршмэллоу. Даже тот факт, что Осаму оказался между его ног, совсем не смутил Накахару. Только когда влажные скользкие пальцы самовольно без «объявления войны» вторглись в его тело, Чуя возмутился до глубины души, так как роль девушки брать на себя он не собирался.
Но все его протесты были напрочь подавлены всего одним нажатием умелых длинных развратных пальчиков Осаму на чувствительную точку своего напарника. Парень едва ли не подавился воздухом от неожиданных и доселе никогда не испытываемых ощущений. Никакими словами Накахара не мог описать то, что почувствовал в тот момент. Но определённо знал, что хотел ещё. Ещё раз почувствовать это странное, ни на что не похожее ощущение.
Осаму тем временем испытывал особое изощрённое чувство победы и экстаза, с самодовольной улыбкой наблюдая за напарником и его реакциями на свои действия. Вот он, гордый, грубый и уверенный в себе Накахара Чуя, лежит перед ним с раздвинутыми ногами, млеет от удовольствия, как какая-то девчонка, и жаждет большего. И Дазай не стал ему отказывать, приставив головку члена к его входу, и плавно толкнулся, проникая до самого конца.
— Охренеть… — лепетал Чуя как разомлевшая тяночка, будучи не в силах идентифицировать собственные ощущения как болезненные или приятные. — Он такой большой…
Чего-чего, а такого Накахара точно не ожидал. Это странное и необычное чувство заполненности выбивало из зоны комфорта, а в голове стремительно становилось пусто. Мышцы тянуло, но на фоне градуса, что всё ещё плескался в его крови, — это сущие мелочи. А Осаму, судя по всему, и не планировал нежничать с напарником, удовлетворяя своё любопытство, похоть и непомерное эго. Он дал себе и Чуе всего пару секунд, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, после чего стал двигаться, толкаясь в это горячее крепкое тело.
Вырвавшиеся слова Накахары, ему определённо понравилось, хотя и последующие сладостные стоны, что срывались с губ напарника, Дазаю тоже пришлись по душе. Он знал, что поступал как скотина, используя Чую в своих целях. Но этот мир жесток, а выживает в нём хитрейший и умнейший. Рыжий гном в свою очередь не отличался особым умом и сообразительностью, поэтому и стал жертвой очередных хотелок Осаму.
— Подожди… Не толкайся так глубоко, — сквозь стоны просил Накахара, сгорая от удовольствия, что охватывало его тело с каждым толчком.
— Не сдерживайся, — велел любовнику Дазай, придерживая того за бёдра, и ускорился, доводя себя и заодно Чую до умопомрачительного оргазма.
В комнате повисла тишина, нарушаемая тяжёлыми дыханиями двух парней, что развалились на кровати и приходили в себя. Соблазн провалиться обратно в страну Морфея был велик, но Накахара удерживал себя от данного поступка, чувствуя некую неправильность или недосказанность. Слова Дазая не шли у него из головы. Ведь получалось, что напарник сам его уже давно хотел. И, кажется, всё в итоге вышло очень даже неплохо. Однако…
— Как нам работать дальше?
— Это просто секс.