Мальчик смотрит на папу испуганно. В пустоте комнаты, освещаемой одной только полной луной, их лишь двое, отчего Чимин чувствует что-то, чего не может объяснить. Позже, когда он будет вспоминать этот вечер, он поймёт то, что сердце его уже тогда понимало: у него жизнь в этот момент решается. Хоть он и не до конца осознаёт, что происходит и что его папа хочет сделать, что-то животное, природное, всё равно скребётся внутри и воет волком, отчего по щекам мальчонки слёзы катятся.
Тэхён дрожащими руками стирает солёные капли с пухлых щёчек и бережно берёт лицо сына в руки.
— Чиминни, ты ведь любишь дедушек? — его голос звучит надломлено, словно ему с трудом удаётся говорить. Он слёзы горькие глотает и не знает, как правильно вздохнуть так, чтобы не напугать сына всхлипами. Малыш его слёз не видит, а Тэхён этому только рад.
Мальчик кивает, шмыгая носом и больших глаз с папы не сводит. Рассмотреть пытается. Он ведь помнит: папа его такой красивый, что порой глаза отвести сложно. Он словно сошёл со страниц сказок, которые Чимину читает дедушка-омега, принц какой-то неведомой страны. Такой же очаровательный, необычный и иногда далёкий. А ещё очень, очень сильный. Чимин хочет вырасти таким же. Он папу любит до безумия и защищать хочет, даром, что тоже омега. Потому что папа, хоть и сильный и защищает его от соседских альф, вечерами колени к груди притягивает и в окно смотрит таким взглядом, будто он уснул. Будто мыслями он не здесь. У него глаза какие-то пустые и он совсем не шевелится.
Дедушка-Юнги по секрету сказал, что он отца ждёт. Война закончилась, а его всё нет. Задерживается. А папа ждёт, каждый вечер, у окна сжавшись. Чимин папе шаль приносит и на плечи накидывает. Садится рядом, аккуратно берёт его палец в маленькую ладошку и тоже ждёт. Но папа даже не реагирует. Чимину не обидно, вовсе нет. Чимин, хоть и маленький ещё, понимает, что отец для папы — кто-то особенный. Настолько особенный, что без него папы иногда будто тоже нет.
Однажды Чимин папе обещает, что отца они дождутся обязательно. Тогда Тэхён впервые на него взгляд переводит, а Чимин впервые в полной мере понимает, что такое пустота. Папа его будто не видит. Улыбается сухо одними губами, кивает как-то заторможенно и едва слышно скрипит: «Конечно дождёмся». А потом снова к окну отворачивается, смотрит куда-то за горизонт, будто надеясь выловить знакомую фигуру как можно раньше, и молчит. А на утро снова с Чимином играет, поёт ему песни и защищает от соседских альф. Как будто ничего и не происходит.
— Чиминни. Я…
— Ты хочешь пойти искать отца, да?
Чимин мальчик не глупый. Он видит, как папе без отца плохо. Чимину тоже без него плохо, хоть он его и не видел никогда вживую, только на одной единственной фотографии, которую папа рядом с кроватью держит и иногда засыпает, положив на неё руку. Отец очень красивый. Не такой красивый как папа, но Чимин всё равно его любит. Дедушка-Хосок рассказывал ему, что отец очень хороший и честный человек. Добропорядочный. Хосок каждый раз Чимину наказывает, чтобы он себе такого же альфу нашёл, другого он ружьём за порог выпроводит. А Чимин просто отца наконец увидеть хочет, поиграть с ним вместе с папой и послушать его голос. Папа говорил, что у него красивый голос и поёт он тоже красиво. С тех пор у маленького омеги такая же маленькая мечта: подружиться с отцом.
— Нет, солнышко. Я его уже нашёл, но он очень далеко. Мне нужно пойти к нему.
— Я с тобой пойду.
Чимин очень решительный мальчик и Тэхён губы в тёплой улыбке растягивает и слёзы смаргивает, не в силах руки от сына оторвать.
— Прости, Чиминни. Отец так далеко, что я тебя с собой взять не могу, ты очень устанешь. Ты должен остаться с дедушками и набраться сил. Вырасти, окрепнуть. Стать самым сильным омегой! И потом, когда время придёт, ты сам придёшь к нам с отцом. А мы тебя ждать будем. Обещаю.
Чимин молчит недолго, придумывая, как бы поменять мнение папы, но всё же не решаясь ему перечить лишь едва слышно и жалобно тянет:
— Мне совсем-совсем с тобой нельзя?
— Совсем-совсем, зайка, прости.
Чимин губы поджимает, совсем как папа, и старается справиться с грустью и страхом. Он без папы ещё ни на день не оставался, отчего боится, но расстраивать его совершенно не хочет, поэтому сил набирается и, сквозь слёзы улыбнувшись, произносит:
— Ладно, тогда я вместе с дедушками приду к тебе! Совсем скоро! Ты даже не успеешь заскучать!
Тэхён давит очередной всхлип, хотя хочет закричать так громко, что Чонгук услышит, гладит сына по голове и с силами собирается, хотя сил у него, если честно, уже давным-давно нет. Он их все своему альфе отдал.
— Ох, Чиминни. Не торопись. Мы с отцом всегда дождёмся.
Тэхён сжимает маленькое тельце в руках и, кажется, задыхается. Слёзы глаза застилают и всё никак не выходит сфокусировать взгляд на родном личике. Тэхён хочет его запомнить. Под веками выбить, чтобы, умирая, на него смотреть. Тэхён в Чимине души не чает. Но душа его, к сожалению, уже не с ним.
Он вкладывает сыну в руки письмо и просит передать дедушкам, когда сам он уйдёт. Только подождать немного, иначе дедушки помешают ему добраться до отца. Чимин не понимает, почему они должны так поступить, но папу слушается, как и всегда, и письмо отдаёт только утром, когда дедушка-Юнги приходит их с папой будить, но сына своего не находит. Беспокоится, конечно, но виду не подаёт. А сердце уже из груди выскакивает в предчувствии чего-то плохого.
А потом, за завтраком, прочитав письмо, Юнги громко воет от злости и боли, что сердце безжалостно разрывает. И, кажется, еще на десяток лет стареет, пока Хосок гладит его мягкие волосы и роняет слёзы на его макушку.
Чимин в этот момент, кажется, понимает, что папу нужно было остановить. Но когда выбегает из дома и, выжимая из себя все силы, ищет папу, чтобы позвать его обратно, уже никого не находит. Только видит на берегу их озера папины ботинки и никак не может понять, зачем же он пошёл босиком.