Билл сжимал в руке лист с диагнозом жены, и не верил. Столько трудов, проверок, и все коту под хвост. Хельга молча ждала, стараясь не расплакаться. Тишина была более чем говорящей. И что теперь делать? Бесплодие. Словно обухом по голове, оглушило и парализовало. И ломало. С треском и грохотом. Мужчина решительно смял бумагу в руке и сел рядом, притягивая женщину в свои объятия. Не до сухости и отстраненности было сейчас.
— Все наладится, я тебе обещаю, — произнес он. — Слышишь? Мы будем счастливы. У нас будут дети. Свои. И ты будешь замечательной матерью, Хель.
— Но...
— Мы справимся.
И ей оставалось только поверить.
***
Полгода мучений в поисках лучшего решения. Которые перемежались вызовами на работу. Билл объезжал приюты, один за другим, присматривался, пытался договориться с директорами и заведующими. Но все как один говорили о том, что ребенка младше шести лет им позволить принять в семью просто не могут. Это убивало надежду, но в конце-концов с этим пришлось просто смириться, глядя в потухающие глаза жены. Он её слишком любил, чтобы можно было спокойно на это смотреть. Но сироты, старше шести лет, у которых уже начала складываться личность... Все могло окончиться просто плохо. Ведь мужчина как никто другой знал, какая судьба ожидала всех тех, кто попал в приют в раннем возрасте. По работе сталкиваться приходилось часто.
Это была последняя попытка. И последний приют. После можно было смело опускать руки. Хельга нервно теребила в руках платок, Билл курил. Они были на месте, но не решались войти внутрь.
— Может, не стоит? Все равно ничего не выйдет, — тихо произнесла она.
— Мы должны попробовать. Неужели уже готова сдаться? — он криво, но ободряюще улыбнулся. И докурив, выбросил окурок в урну. — Пойдем.
Дети, множество детей, многие из которых смотрели с надеждой. От шести до десяти лет. Хельга предпочла пообщаться лично, тогда как её супруг решил порасспрашивать воспитателей. Рекомендации были, как и некоторая скрытность во взглядах.
— Это все, с кем мы можем познакомиться? — уточнил он, оглядывая детей, что окружили его жену. Воспитатель кивнул.
— Да. Остальные уже не поддаются перевоспитанию и стоят на учете. Не думаю, что они вас заинтересуют, — произнес тот. Билл вздохнул. Огляделся. А после заметил мальчишку, лет девяти, который выглядывал из-за угла коридора. Мужчина заинтересованно на него посмотрел. Воспитатель заметил его взгляд. — А, не обращайте внимания. Опять ищет, чего бы стащить.
— Стащить? — Гордон недоуменно посмотрел на собеседника. И вновь перевел взгляд на ребенка, который явно не стремился общаться с другими детьми. А лишь неспешно прошмыгнул к столу, и стащив оттуда карандаш и лист бумаги, ушел из комнаты. — И все же?
— Это Райан Форс. Попал к нам лет шесть назад. Умный ребенок, порой даже слишком. Но не любит чужих прикосновений, и все время где-то в себе. Мисс Браун все пытается его приобщить к общению с другими детьми, но выходит плохо, — пояснил воспитатель. — Тихий, спокойный. Но... странный. Я не думаю, что он тот, кто вам нужен.
— И все-таки, я хотел бы с ним пообщаться. Это возможно? — выслушав, поинтересовался Билл. Собеседник замялся, но к ним заинтересовавшись в разговоре, подошла Хельга. — Мистер Смит?
— Ладно. Пойдемте, — вздохнул тот, и отвел их в комнату, где в полумраке помещения что-то рисовал на бумаге Райан. — Райан, отвлекись пожалуйста, — ребенок замер и повернул в их сторону голову. Внимательно посмотрел и снова отвернулся к листу бумаги. — Я говорил, что это не самая лучшая идея. Если хотите поговорить, ваше право, — вздохнул Смит. — Я подожду в холле, — и вышел.
Билл переглянулся с женой и неспешно подошел к сидящему за детским столиком ребенку. Тот никак больше не отреагировал. «Что ж, это оказалось труднее, чем думалось.»
— Ты Райан, верно? Почему ты не остался с остальными?
— Шумно. Не люблю шум. Это скучно, — произнес мальчик. Супруги присели напротив и смогли в этом полумраке наконец рассмотреть его. Желтые глаза, светлые, очень светлые волосы. Одежда в заплатах. И пока что еще живое выражение лица. Он не замечал их, был увлечен своим делом. И рисовал... Что-то странное. Какие-то детали и схемы. На столике были замечены какие-то нитки, деревянные бруски, железки. И книжки по физике и химии для детей.
— Это твое? Или кого-то из старших? — спросила Хельга, заметив книги и осторожно взяв одну из них.
— Старших. Я взял. На время, — коротко отозвался ребенок. — Интересно. Мало.
— Мало? Ты уже прочитал все? — женщина явно удивилась. Билл же заинтересованно смотрел на рисунки.
— Да, — он сменил мелок на другой цвет. — Зачем вы пришли? — Райан замер, поднимая на них свой взгляд. Он ждал ответа.
— Мы хотели бы принять в семью ребенка. По определенным причинам, — произнес мистер Гордон. Он действовал, подчиняясь внезапно проснувшейся интуиции. Ему почему-то вдруг показалось, что он не может выпустить мальчишку из виду. Этого просто нельзя допустить. И потому надо быть предельно честным.
— Там полно тех, кто этого хочет, — произнес Райан. — Но вы тут. Почему? Я не хочу.
— Мне просто было любопытно. Почему ты не хочешь покинуть приют?
Но Райан не ответил. Лишь пожал плечами, продолжая рисовать. Хельга растерянно посмотрела на мужа, тот успокаивающе улыбнулся. Мальчишка привлекал внимание, и заставлял интуицию трещать без умолку, говоря, что вот оно. Не потеряй. Другого шанса не будет.
— Райан, а если я скажу, что ты сможешь воплощать свои идеи, будучи в семье?
— Это подкуп.
Билл тихо рассмеялся, чем заставил ребенка удивленно на него посмотреть.
— А если то, что тебе не дадут тут развернуться?
— Шантаж.
— Какие мы слова знаем, — он прицокнул языком. — И все-таки?
Несколько минут тишины. После чего Форс поднялся из-за столика и сложив лист, сжал его в своей руке. И внимательно на них посмотрев, кивнул. Билл улыбнулся, Хельга сначала растеряно посмотрев на ребенка и мужа, постепенно поняла суть ситуации и уверенно улыбнулась.
— Ты не пожалеешь, что согласился, Райан.
***
Только оформив опеку и усыновив Райана, Билл понял, о чем именно говорили воспитатели, описывая его как странного ребенка. Несмотря на приобретение дома и новой семьи, мальчик оставался быть тихим. Не прекословил, не мешался, не создавал никаких проблем, был самостоятельным и избегал прикосновений. Собственно, все было то, о чем их предупреждали, но молодая пара твердо решила, что упускать шанса нельзя, да и мальчишка, в общем-то, был симпатичен им. Хельга смутно надеялась, что ребенок оттает со временем, Билла же вновь утянула работа и он часто отсутствовал дома. Но появляясь, мужчина все же старался уделять свое внимание не только жене и бумагам, но и Райану. Хоть тот на этом и не настаивал. А еще была одна проблема, с которой они безуспешно боролись.
— Райан, оставь учебник и иди ужинать!
— Да, миссис Гордон. Как скажете.
— Я же просила тебя называть меня «мамой», — вздохнула Хельга, на что подошедший мальчишка только пожал плечами. Он не мог их пока назвать родителями в полном смысле этого слово, и считал обращение «мистер и миссис» более чем приемлемыми. Не привык, да и не ощущал чего-то такого. Только некую неправильность. А неправильное Райан не любил. Особенно в механизмах. Но еще больше он не любил не понимать и не знать.
— Мистера Гордона сегодня не будет?
— У него ночная смена, милый, — произнесла с некоторой грустью Хельга, ставя тарелки на стол. Блондин только кивнул, показывая что понял и услышал и молча принялся за еду. Женщина вновь вздохнула. Все же, это оказалось трудно, хоть и не настолько, как могло бы быть, если бы Райан имел другой склад характера. Это была даже не забитость, а просто отстраненность от окружающего мира. И как из этой скорлупы его вытащить, она не знала. — Надо завтра пройтись по магазинам, купить тебе одежды. Скоро учебный год начнется.
— Моя одежда разве не подойдет? — на нее непонимающе посмотрели. — Она еще целая.
— Понимаешь, выходя в общественные места, лучше выглядеть хорошо.
— Почему?
— Так принято. Встречают всегда по внешнему виду. По уму смотрят после, — попыталась объяснить женщина. Ребенок задумался. Потеребил себя за рукав, опустив взгляд в тарелку. И кивнул.
— Хорошо. Я понял. Люди странные, — выдал он с серьезным видом.
— А ты не человек? — улыбнулась Хельга.
— Я ребенок. Ребенок не человек, — просто произнес он, вновь замолкая и заставляя женщину задуматься. — А яйцо, — добавил он, и окончательно замолк. «Возможно ли, что он просто об этом где-то услышал?» — подумала миссис Гордон, и покачав головой, молча продолжила ужинать, иногда кидая грустные взгляды на часы и на пустеющее место за столом. Без мужа было не по себе в этом доме. С Райаном теперь было легче, но тоска и тревога все равно её не покидали. Трудно не тревожится, когда знаешь, где работает близкий тебе человек.
***
Работа. Порой он хотел забыть о ней и просто побыть дома со своей женой. Но честь и долг требовали присутствия и об отпуске он даже не задумывался. Хотя теперь, когда у него был сын... Пусть не родной по крови, отличающийся характером и поведением, об отпуске все же придется задуматься. Хотя бы зимой. «В конце-концов, следователей в нашем городе еще полно», — подумал Билл, докуривая сигарету и просматривая застилающие обзор высокие стопки бумаг на подпись и получение ответных писем. На часах было глубоко за полночь.
— Черт бы побрал эту макулатуру. — вздохнул мужчина и провел рукой по темным волосам. Окурок был брошен в пепельницу. А он сам потер переносицу. — Интересно, как там Хель и Райан? — задумался он, посмотрев на портрет жены, стоящий на столе. И покачав головой, принялся за дело. Со следующей недели дел по заверениям начальника должно было стать меньше на его долю. И он смутно на это надеялся.
— Райан, не вертись. Дай я поправлю, — Хельга беспомощно всплеснула руками, когда ребенок самостоятельно надел на себя вещи на примерку. Но не заметил некоторой неправильности. Тот замер, как истукан, под смешки продавщиц. — Вот, так лучше, ну-ка...
— Слишком ярко. Смешно. Разве это правильно? — поинтересовался он, ткнув пальцем в футболку с разноцветными пальмами, которую его заставили надеть.
— Хм... Может быть. Ладно. С чем тогда хочешь? — ребенок молча посмотрел на простую футболку без картинок. Только с полосками по рукавам. Хельга вздохнула. — Уверен? Она безо всего.
— Думать должны серьезно. Да, — произнес он. Женщина была вынуждена его отправить вновь переодеваться. Поход по магазинам за одеждой затягивался.
Они уже собирались ехать домой, время перевалило за вторую половину дня, когда ребенка притянул вид одной из витрин. Хельга обернулась, пытаясь понять, что отвлекло Райана. Но к её удивлению, того привлек вовсе не магазин электроники, а магазин игрушек. А именно лежащие на витрине уточки для ванны. Она с трудом удержалась от смешка, и улыбнулась.
— Тебя что-то привлекло, Райан? — спросила она. И мальчишка заторможено кивнул. Так что женщина осторожно взяв его за руку, вошла внутрь. Вот только того ничего больше не привлекало. Только эти желтые создания резинового производства. И они наконец поехали домой.
Впервые за три месяца, что Райан жил с ними, женщина увидела неподдельный восторг в желтом детском взгляде и подумала, что торопиться не стоит. Он оттает. Обязательно оттает. И однажды они станут настоящей семьей.
Пять лет спустя.
— Райан, сколько раз я просила тебя не разбрасывать в гостиной свои механизмы! Я предупреждала, что еще раз увижу, то выкину.
— Прости, мама. Не надо, я уберу.
Быстрый и почти неслышный спуск со второго этажа по лестнице, и Райан, буквально пролетев мимо Хельги, расфасовал все брошенные детали по карманам, и виновато улыбнулся матери. Та только покачала головой, улыбаясь на это. Сердиться на него долго она не могла. Тот делал все по рассеянности, а не по злому умыслу. Это она и Билл смогли понять за прошедшие пять лет, которые промелькнули достаточно быстро.
Райан действительно оттаял, но только к людям, которых теперь называл своими родителями. У него все еще не было друзей в школе и среди соседей, для окружающих он оставался странным и тихим подростком, которого было трудно вывести из себя. Но переступая порог дома, он превращался в обычного подростка, со своими привязанностями и отношением к людям.
Ему было одиннадцать, когда он перестал называть приемную мать «миссис Гордон» и впервые назвал её «мамой». С Биллом все происходило гораздо дольше, поскольку он часто пропадал на работе. Но все же и он удостоился со временем звания «отца». Кажется, в день, когда Райан так впервые его назвал, тот чуть не подавился сигаретой. Настолько неожиданным это было.
Сейчас же юноше было почти пятнадцать. Он все еще предпочитал строго одеваться и темные тона, но теперь ко всему еще и принялся отращивать волосы. Это было забавно, наблюдать за тем, как тот пытался строить из себя важного человека, имея худосочное телосложение. Но он пытался и порой даже получалось. Тем более рост ему в этом помогал. Он здорово вытянулся, и как подозревали Гордоны, вытянется к совершеннолетию еще не раз.
— Отец опять на работе?
— Да, кажется, опять какое-то дело с пропажей людей. Скорее всего вернется к ночи.
Юноша кивнул, и прошел на кухню, посмотрев на часы. Был выходной, и о домашних заданиях можно было не беспокоиться, да и с теми он все равно уже закончил. Учился Райан в принципе неплохо, даже порой отлично, но страсти к учебе не питал и не пытался объять необъятное, хотя порой очень хотелось. А вот с учителями и одноклассниками отношения не ладились. Если девочки на него еще посматривали, то вот остальным он не нравился. Главными придирками были цвет глаз и рост. А с тех пор, как его волосы достигли приличной длины, и стали убираться в хвост, нападки и вовсе участились. Только отступать от своего Райан не собирался. Тем более не тогда, когда Билл научил его давать отпор.
Правда, ранить словами и манипулировать ими юноше все равно казалось более удобным и приятным, чем бездумное махание кулаками, после которого тебя еще и могут выставить как зачинщика. Особенно если на тебе ссадин почти нет, а остальные от тебя отделались несколькими ушибами. Но и к этому можно было привыкнуть.
— Поможешь с готовкой? — поинтересовалась Хельга, доставая кулинарную книгу.
— Конечно, мам.
Помимо создания механизмов и их улучшения, и получения знаний, Райан очень интересовался и другими важными в жизни вещами. Любовь к самостоятельности сказывалась. Приготовление пищи, починка вещей, труб, сбор мебели, пошив одежды. Он старался овладеть всеми навыками, что могли пригодится в будущем, и Хельга только вздыхала на это. Билл же только поддерживал это начинание. «Пусть лучше пытается работать руками и головой, чем занимается всякой фигней, на которую способно его поколение. Тем более я не всегда есть дома. А так помощник всегда под рукой.» Именно так высказался Билл, когда его жена выразила досаду на то, что Райана не выгнать из дома, чтобы тот подышал свежим воздухом. А тот слишком предпочитал полумрак и не любил бывать на улице без надобности.
— Передай, пожалуйста, желтки.
— Держи. Справишься?
— Да. Конечно. Больше не запорю, — блондин улыбнулся матери, забирая миску и принимаясь взбивать желтки. Та только хмыкнула, размышляя о начинке для пирога. — Мама, у нас недавно опрос провели, о том кто кем себя видит в будущем. Почему «ученый» вызывает столько смеха?
— Над тобой смеялись? — Хельга нахмурившись, посмотрела на сына. Тот кивнул. — Это странно. Это уважаемая в наше время профессия.
— Да. Но меня подняли на смех, когда я сказал, что меня привлекает робототехника.
— О. Ну, это направление мало известно. Скорее всего поэтому, — женщина сконфуженно улыбнулась.
— Ясно.
— Райан, Хель, я дома! — Билл все же вернулся раньше обещанного и вид имел бодрый до неприличия. Юноша, осторожно выглянув, только чихнул от донесшегося до него запаха перегара. Мужчина был пьян. Хельга только покачала головой, привыкшая к его выходкам. Но все-таки тот был не настолько пьян, чтобы не ориентироваться в пространстве.
— И по какому случаю надрался?
— Меня повысили до старшего следователя, — торжественным голосом заявил он. Но все-таки дойдя до гостиной, предпочел сесть, а не стоять. Однако чувствовалось, что это не единственная причина его состояния. — Ну и еще Эрика подстрелили. Пришлось выпить за упокой, — признался он под испытующими взглядами семьи. Хельга побледнела, Райан предпочел промолчать и скрыться в своей комнате. Переживать за чужих людей он не умел, и потому предпочитал просто не показывать своего равнодушия, только со слов родителей и из учебников по психологии зная, что это не совсем правильно. «Я слишком бесчувственный. Или нет?» — подумал юноша, садясь на кровать и сжимая в руках резиновую уточку. Ту самую, что была с ним уже пять лет. И слабо улыбнулся, отвлекаясь на другие свои размышления и воспоминания.
Все-таки они смогли стать действительно семьей. И наверное, родителей он все-таки... любил? И уважал. Пусть не говорил об этом почти никогда вслух. И о жизни до семьи он уже почти не вспоминал. Словно то было просто сном. Долгим и навязчивым.
Еще несколько лет спустя.
Все рано или поздно кончается. Закончив старшую школу и получив грант на обучение в Америке, Райан уехал из Англии, получив на это разрешение родителей. Хоть Хельге и не хотелось его отпускать настолько далеко, она была вынуждена это сделать, зная, как важно для сына хорошее образование. Он обещал писать и звонить, и вернуться по окончании Технологического Университета. Гордоны верили, что так и будет, поскольку тот всегда держал обещания, которые давал. И он их действительно сдержал.
Прошедшие годы почти не изменили его характер. Он все также оставался теплым в кругу семьи, и отстраненным для окружающих, никого не подпуская близко к себе. Доверять он не умел. Некоторые приютские привычки было не искоренить. Внешне он вытянулся, стал еще выше, чем был, и отрастил волосы чуть ли не до поясницы, и пока что останавливаться не собирался. Для чего ему настолько длинные волосы — он сам не знал. Любопытство? Попытка понять, где стоит остановиться, чтобы было удобно? Точного ответа не было. Да и стиль одежды ни капли не поменялся. Он все еще предпочитал изображать из себя аристократа, которым не является. Зачем... Ответа не было. Просто нравилось?
Наверное, так и было.
В Америке на его поведение не обращали никакого внимания. Тут было главное иметь свою голову на плечах, что было для него довольно легко. Да и никто не придирался к длине волос и цвету глаз. Тут были и свои уникумы. Так что и к этой обстановке он привык. Хоть душой его все еще тянуло обратно в Англию. Наверное, так и познается в сравнении место, которое тебе по-настоящему является домом. Он часто звонил, писал письма. И убеждался в том, что с родителями все в порядке. До самого окончания Университета. Ведь после него, и получения диплома, уже закупая билеты в обратный рейс, пришли повестки. В армию. И о смерти матери.
И от последнего в сердце впервые что-то екнуло. Но вернувшись домой, спустя пару дней, он застал лишь пьющего отца. Первая повестка была попросту забыта, да и было время. В отличие от остальных свалившихся на голову событий.
— Отец? Билл?
Чемоданы и остальные вещи оказались брошены в прихожей. Все что занимало Райана в тот момент — состояние его отца, что сидел на кухне и пил, кажется, уже не первую бутылку спиртного.
— Райан? Ты... Уже?
— Я вернулся, отец. Сразу, как смог. Что произошло? Мама же была здорова.
— Её убили, сын.
Шок, неверие. Райан впервые на себе почувствовал все эти эмоции, что скрывались от него, когда он слышал о смертях знакомых ему людей. «Убили». Всего одно слово, и словно его пригвоздили к месту, вбивая камнем в пол. Молодой мужчина с трудом дошел до стола, садясь напротив отца и пододвинул к себе один из стаканов.
— За что?
— Месть. За то, что посадил за решетку одного ублюдка. Кто же знал, что у него окажутся настолько чокнутые защитники. — Билл не отрывал взгляда от бутылки в своей руке. — Если бы я только знал... Не надо было вообще соглашаться на командировку в тот день.
— Ты не мог предсказать, — произнес блондин. — Папа...
— Я знаю. Не надо.
— Я не об этом, — криво усмехнулся Райан. На него подняли удивленный взгляд. — Мне налей.
— Свалишься.
— Обижаешь.
Звук плеснувшейся в стакан жидкости. Некоторая тишина. Они выпили.
— Хельга бы меня убила за такое. За то, что тебя развращаю.
— Я и сам неплохо развращаюсь. Тогда бы обоих.
— Твоя правда.
И снова тишина. Каждый думал о своем. И о том, как им теперь быть. Дом без хозяйки казался пустым.
— Когда похороны?
— Через две недели. Райан, ты же понимаешь, что...
— Я буду настороже. Я понимаю. Если такое случилось, уже никто не в безопасности.
— Да.
И снова напряженная тишина, которую можно было резать ножом.
Билл смотрел на разбирающего свои вещи сына, и думал о том, что все могло быть иначе, если бы он тогда не зацепился взглядом мальчишку лет девяти. Он стал ему практически родным за эти годы, и мужчина уже даже не вспоминал о том, что они не связаны кровно. Райан был искренен, в отличие от большинства людей, и он словно был глотком свежего воздуха в их жизни. Каким была до этого лишь Хельга. Которой теперь не было рядом. «Нет, только не снова. Ему не нужен спившийся и сошедший с ума старик», — подумал Билл, старательно пытаясь держать себя в руках.
— Что-то не так, отец? — Райан посмотрел на него. Но уже начавший седеть мужчина лишь отрицательно покачал головой, и подойдя к столу, взял в руки положенный туда диплом о высшем техническом образовании. В котором лежало несколько сертификатов о проектах, в которых тот уже успел поучаствовать.
— Ты многого добился, — заметил Гордон. — Даже не верится. А казалось, что не так давно...
— Я просто пытаюсь отдавать силы тому, что мне по душе, — спокойно произнес Райан. — Остальное выходит само собой.
— Да. Я помню, — он положил диплом обратно. И перевел взгляд на механического дракона. Размером с ладонь. — Что это?
— А? Это меня на курсы литья и ковки приятели затащили. Убедили что-либо сделать. Я и сделал. С размахом, — произнес Райан, увидев, куда именно устремлен взгляд отца. — Он не живой. Просто фигурка.
Билл молча повертел его в руках, рассматривая со всех сторон поделку сына. И усмехнулся.
— У тебя золотые руки. Дар от Бога.
— Окружающие считают, что я продал душу Дьяволу, — кисло пошутил блондин.
— Пусть думают, что хотят. Но душа у тебя точно на месте. Такое без души не сотворишь при всем желании, — покачал головой мужчина. И повернулся к сыну. — Что будешь делать дальше?
— Сначала похороны. Потом в армию. А там... Попытаюсь найти работу, — он пожал плечами. — Не сбегать же, как все, кто только может? Армия тоже опыт.
— Волос не жалко? — но в ответ молодой человек лишь покачал головой.
— Пользу принесу заодно. Продам нуждающимся.
Чем вызвал тихий и кашляющий смех мужчины. Райан определенно умел позитивно мыслить. Или по-крайней мере, выжимать из своих неприятностей пользу.
***
Райан и Билл молча стояли на кладбище, в окружении немногих людей, что пришли на похороны в этот день. От присутствия их было паршиво, ведь их они скорее всего видят последний раз в жизни. Но поделать с этим было ничего нельзя. Как нельзя было вернуть к жизни мертвого.
Гроб медленно опускался на дно вырытой ямы. Райан прикрыл глаза, с горечью вспоминая мать такой, какой он видел в последние дни перед отъездом. Было больно, но иначе он не мог. «Почему?» — подумал он и вздрогнул от ощущения упавших капель на кожу. И посмотрел на небо, заволоченное тучами. И через минуту, полило. Люди достали зонты, все до одного. Кроме них. Гроб опустили, начав зарывать землей. И с каждым броском, с каждым земляным комом, в душе словно что-то обрывалось, ставя точку. Смогут ли они остаться теми же? Смогут ли не потерять себя? Продолжить быть семьей? Не разрушится ли все окончательно? «Если бы я только мог оказаться здесь раньше», — подумал Райан. Он моргнул, почувствовав, как по лицу скатываются непрошеные слезы, смешивающиеся с дождем. И закрыл глаза.
— Райан...
— Не надо, отец. Мы будем жить раньше. Ради нее. Она бы не хотела.
Неловкое молчание, и мокрые от дождя букеты молча водружаются на свежезакопанную могилу.
«Хельга Мэридит Гордон (Шелл). 25.06.1952 — 07.07.1993»
«Спи спокойно, пусть ангелы охраняют твой сон».
Райан и Билл еще долго стояли у могилы, когда все уже разошлись. Им было все равно на дождь, от которого им было не скрыться. Боль охватывала, разрывала душу на куски. Черная полоса в их жизни наступила. А спустя несколько недель, убедившись что отец не собирается тонуть в алкоголе, а зажегся огнем праведной мести, Райан ушел в армию на полтора года. Которые растянулись на целые два. Их послали на войну.
Не сказать, что все было спокойно. Он получил несколько ранений, даром, что несерьезных. И периодически пытался связаться с отцом, чтобы удостовериться, что тот жив и никуда не пропал. Получать еще одну повестку о смерти не хотелось. Но тот был жив. Только методично спивался и убивал свою печень и легкие. Пусть пока все было не критично.
А вернувшись с фронта, и только приведя себя в порядок и попытавшись начать работать и приносить пользу, Райан вновь угодил в неприятности. Превысил самозащиту. И несмотря на помощь отца, осенью 1995 года угодил в тюрьму, откуда вышел только в декабре 1997.
Попытки устроиться на работу проходили с трудом. Билл обнадеживал, говорил, что через полгода все забудется. Пока его сын в марте 1998 года внезапно не пропал.
***
Это было не похоже на Райана. Пропадать буквально в никуда, не предупредив, не оставив записки. Оставив дома практически все свои вещи. Но так оно и было. От него не поступало никаких звонков, а дозвониться было невозможно. Телефон был вне зоны доступа. И следователя брало нехорошее предчувствие. Пусть даже сын был самостоятельной личностью, но узнать о его гибели хотелось меньше всего. И когда сведений не поступило и через неделю, и через месяц, он поднял всех на уши, пытаясь отыскать хоть малейшую зацепку.
Зацепка нашлась, когда он обнаружил, что сын пропал при поездке в Вичбридж. Туда он приехал, но оттуда не уезжал. Его видели в некоторых местах, все же блондин имел примечательную внешность. И Билл начал искать, поднимая связи.
Поиски длились несколько месяцев. Информацию приходилось выцарапывать буквально из всех щелей. Следователь нашел несколько дел о пропажах в той местности в одно время. Цирк, бюрократы, судьи, бывшие преступники. Около пятидесяти жизней, которые пропали и не были найдены. В числе которых был его сын. Биллу страшно хотелось выпить от таких новостей, но он не позволял себе слишком налегать на алкоголь.
— Где же ты, Райан? — пробормотал он себе под нос, рассматривая паутину дел, которых объединял Вичбридж. И еще что-то. Но что? — Что общего между циркачами, преступниками и представителями власти? Обман? Тот, кто причастен к исчезновению, не любит лжецов и лицемеров? Нет. Слишком банально. Да и не все подходят под это описание. — Билл тяжело вздохнул, поджигая сигарету. И еще раз пробежался по делам. Что-то было...
В начале осени 1998 года Райан объявился сам. Он просто молча вернулся домой, и не отвечал на вопросы несколько дней. Билл только успел заметить несколько новых появившихся на руках сына шрамов. Попытки расспросить ничего не дали. Райан словно замкнулся в себе и вновь вернулся к тому состоянию, в котором его когда-то вырвали из приюта.
— Я в порядке, отец. Просто кое-что понял, — сказал Райан спустя неделю. Билл нахмурившись, на него посмотрел.
— И что же?
— Чтобы познать свободу, порой стоит оказаться запертым. Не ищи остальных. Они не выжили.
— Ты можешь сказать хотя бы место? — но Райан только отрицательно покачал головой. А после, собрав вещи, решил внезапно переехать. «Прости, отец, но после пережитого, я еще не скоро смогу быть в одном доме с кем-то. Мне нужно пожить одному», — так он сказал ему.
А Билл продолжал искать. Отступиться? Не после того, как его сын вернулся в таком состоянии и кажется вновь опасался чужих прикосновений. Даже его. Теперь это было просто делом принципа. И в декабре 1998, найдя последние зацепки, отправился самостоятельно проверять свои догадки. За что и поплатился, будучи оглушенным на подступах к дому, к которому вели пути.
Чего он не знал, так это того, что его сын уже был в этом доме. Только на сей раз по доброй воле. Но их путям, несмотря на ограниченное пространство, долго не суждено было пересечься.
***
Попасть в свои 29 лет в дом маньяка, да еще после военной службы и тюрьмы — было тем еще удовольствием. Но что безусловно радовало, так это то, что он был не единственной жертвой. Это давало надежду, что его внезапное исчезновение, как и этих людей, заметят и хоть что-то предпримут. Трудно пропустить такое количество пропавших без вести. Райан очень сильно на все это надеялся, но вида не показывал. Чтобы незадачливый маньяк, назвавшийся Кукловодом, не предпринял хоть что-нибудь, что могло отвести след. Но... То, что творилось в доме...
Райан, наверное, до конца своей жизни будет вспоминать Первый Акт, когда ради достижения свободы приходилось не только выживать, но и убивать. Просто потому что в доме царил хаос и закон «Убей, или будь убитым». Возможно, не будь среди заключённых преступников и маньяков, все было бы действительно проще. Если ради свободы нужно всего лишь сдавать кровь и собирать пазлы... Что-то действительно пошло не так.
— Чем вы руководствовались, собирая нас здесь?
— Тебе не стоит этого знать, — был ответ Кукловода. С некоторой заминкой. Видимо, тот и сам понимал свою ошибку. Райан же только только вздохнув, принялся составлять план. В ходе которого было решено объединить свои силы с кем-то еще. Вот только выбор невелик. Слишком много неадекватных личностей было собрано на квадратный метр. Но все-таки, у него получилось. И они начали движение к свободе.
Обезьяна, Дракон и Тигр. Дурацкие прозвища, но с ними было удобнее. Свои настоящие мысли и эмоции блондин предпочитал держать под контролем, выдавая окружающим лишь маску. В конце-концов, она у него была практически всю жизнь и снимал он её лишь перед семьей. Жизнь Райана Форса была создана для окружающих. Жизнь Райана Гордона оставалась тайной лишь для своих. И своими эти двое стать явно не могли.
Путь к победе шел чередой чужих жизней. И в итоге лишь трое из пятидесяти пришли к финалу. Свобода? Да, пожалуй, она была достигнута. А еще он озадачился одной целью. Попытаться остановить Обезьяну, что погряз в своем безумии. Он должен был сам во всем разобраться. Не втягивая в это отца. Не дать настигнуть Кукловода, который на самом деле оказался всего лишь сломленным и пытающимся найти цель в жизни молодым человеком. И который даже не желал этих смертей. Просто ошибся.
Но кое-кто из них принял случившееся как должное. И Райан прекрасно это видел. Второй акт — и кто-то сорвется с цепи. «Может, стоило его отравить?» — мелькала порой такая мысль. Но не приводила к действию.
И он, вернувшись домой, попросту переехал. Отчасти, причина была правдивой. Он действительно не мог заснуть в родительском доме спокойно. Но не потому, что опасался отца. Скорее, боялся за него. Ему не хотелось его потерять. Особенно если Мэтту взбредет отыскать его и отомстить. За что-нибудь. Хоть за пребывание в тюрьме. И не хотелось, чтобы кто-то узнал, что он уже давно не столько Форс, сколько Гордон. И пришлось съезжать. Была еще причина. Одна. Он собирался вновь поехать в особняк. А от Билла поездки было не скрыть. Кто бы только ему сказал, что собираться в особняке решат и два других выживших! Это ломало все планы. И в то же время, лишь играло на руку.
Ведь никто же не подумает, что он, на самом деле, уже успел найти все, что ему было нужно? И что не столько будущим марионеткам он решил помочь, создавая устройства... И помогая с ремонтом. Он делал наметки для самого себя, постепенно дополняя дом незаметными вещицами. И некоторыми наборами, якобы, для коллекций. А они могли помочь в будущем. Только, кажется, не он один такой умный. Мэтта заначки он тоже находил. Безумцы мыслят одинаково, да?
Он старался казаться отчужденным. Не давал к себе прикасаться. Хотя по сути прикосновения Исами и Мэтта ему были попросту неприятны. Но периодически он терпел. До начала Второго Акта. И уж там он смог спокойно от всех скрываться. Пока Учитель... Пожалуй, его действительно можно назвать Учителем... Не столкнул его нос к носу с Пером — «Что за идиотское прозвище?» — который что-то искал. Наверное, стоило поддержать легенду о том, что он Кукловод. Но быть битым не хотелось. Тогда бы чердак просто заполонили полчища искателей почесать кулаки. Благо, Кукловод все принял за неплохую шутку. Хотя, шуткой его угрозы вовсе не были.
А после вереница событий, одно за другим. И Перо вместе с Исами почему-то пытались его убедить в существовании каких-то призраков. Он — Райан — ничего не видел. На камерах тоже. И о какой все тени за окном и в прихожей они говорят? Приходила на ум мысль, что они издеваются. Особенно когда он решил на эту тему поговорить с Джоном.
— Учитель, к вам тоже с вопросом о призраках приставали?
— Было дело. Только на моих камерах ничего не отображается. Только как они с пустотой разговаривают.
— Кхм. Заначку Обезьяны что ли где раскопали... Но тогда странное массовое помешательство.
— Очень странное. Попытайся разобраться. Только сам не заразись.
С того дня Форс-Гордон честно старался разобраться. Так, чтобы к нему претензий не было ни у кого. И та картина, которая складывалась, ему ни капли не нравилась. И он старался как можно больше времени проводить на чердаке, во дворе или на второй части дома. И за всем этим не заметил всего лишь одного момента и человека...
— Райан, что ты здесь забыл?!
***
Если вы что-то усердно ищете, то оно само к вам придет. В этом Билл убедился лично, очнувшись в одной из комнат особняка и услышав из динамиков мужской голос. Который вещал о свободе и о том, что необходимо решать загадки, чтобы к ней прийти. И назвался этот кто-то Кукловодом. Отдавало бредом и горячкой. Сначала Билл решил, что на старости лет поехал крышей. Но после убедившись, что все вполне реально — хотя для сумасшедших в их фантазиях тоже все реально — решил искать выход. И понять, о чем этот маньяк из динамиков говорит.
Пленником он оказался не единственным. Человек сорок в доме точно было, и это все приводило к неутешительным выводам. Первое, что он находится в том же самом месте, в котором пропадал его сын. Второе, что он несколько сглупил, самостоятельно сунувшись и буквально добровольно отдавшись в руки маньяку. Третье, возможно, у него действительно белая горячка. И он слишком много выпил накануне. И четвертое. Из дома можно выбраться. Но. Он не спешил. Особенно когда понял концепцию. И решил занять выжидательно-оборонительную позицию и действовать сам по себе. И результаты не заставили себя ждать, когда некоторые начали находить листы с записями. Детскими, взрослыми... С некоторыми пометками. Почти незаметными, но он их смог узнать и растолковать. Потому что знал этот почерк, эту руку. Райан действительно был в этом доме. И оставил подсказки. Так ему казалось. До одного дня после неудачного взрыва бомбы одним настырным главой Подполья.
— Райан, что ты здесь забыл?!
У Билла даже приличных слов не нашлось. Ему просто хотелось выпить и опустошить свои заначки, когда он нос к носу столкнулся с сыном в одном из заброшенных коридоров. Тот и сам был удивлен встрече.
— У меня к тебе тот же вопрос, знаешь ли!
И утащил в одну из комнат, в которой, как ни странно, камер не было.
Они разговаривали долго. Даже успели поорать друг на друга, обвиняя в идиотизме. Ровно до тех пор, пока не выяснились причины попадания в дом. В этот раз.
— Значит, хочешь сказать, сынок, что этот маньяк адекватен? — поджигая сигарету, поинтересовался седовласый мужчина. — Ты же понимаешь, что его все равно ждет суд?
— Понимаю. Но если мои догадки верны, то в первую очередь всех здесь ждет наркологический диспансер, — несколько нервно отозвался Райан. На него вопросительно посмотрели, но он вместо слов протянул мужчине какие-то бумаги. Несколько минут тишины.
— Хм. Ты уверен?
— Все признаки на лицо. Я стараюсь как можно чаще бывать на улице. Я не знаю, где источник. Но этот дым... Признаки у всех, кто видит привидений, схожи. Что приводит к выводу...
— Что тут всех обкуривают и убеждают в том, что они видят одно и то же, и оно реально, — кивнул Гордон-старший, поняв мысль сына. — И первая жертва эта девочка. Прокурор? И Перо с Джимом.
— Да. У них самые яркие проявления. Джеку еще везет. Он сейчас все чаще на свежем воздухе, пусть и по вечерам. А у Грин явно обострения.
— Паршиво.
Они снова помолчали. Райан приложился к фляжке со спиртным, пока Билл докуривал сигарету.
— Не говори о том, что мы родственники. Лучше перестраховаться.
— Согласен.
И они разошлись. И началась охота на Обезьяну. Исход которой был не слишком удачной. Ведь выбить информацию про наркотик попросту не удалось. И пришлось спасать уже Джона. От суицидальных наклонностей. И снова битва за жизнь, в которой вновь образовались фракции. Где Билл, неожиданно для всех, встал на сторону Райана, Исами и Джона. Решать задачи пришлось уже вчетвером. Все шло наконец к свободе. Пока на наркотик не подсадили еще и Джона. И то, это сделала Исами. Ненамеренно. А ведь Райан просил его не пить чай!
— Итого, мы имеем спятившего Кукловода, глюки у всех выживших, в подарок от Мэтта. И смерть этого окуривателя-гипнотизера чертового, — вздохнул Райан, оглядывая последствия. И посмотрел на отца. — Обнадежь меня и скажи что не видишь этой идиотской плесени.
— Не вижу и не ощущаю, — философски подтвердил Билл. — Вызываем скорую?
— Лучше сразу несколько.
Пару месяцев спустя.
Наркологический диспансер. Одна из палат.
Джон вздрогнул, резко просыпаясь. Кажется, ему приснился кошмар, где он стал самим домом... И пытался поглощать людей? Марионеток... Бред. Который час? Он огляделся и впал в ступор, поняв, что прикован к кровати. И находится в больнице. Капельница...
— Что произошло? — он ни черта не понимал. Но очень хотел узнать ответы на свои вопросы. Особенно когда из соседней палаты раздался очень знакомый голос...
— Пустите меня! Я не сумасшедший! Какая плесень, мать вашу? Я не наркоман! — голос Пера. — Призраки? Да, там были призраки. Что значит галлюцинации?! Эй, уберите от меня свои иглы. Не надо меня колоть!
«Я либо в сумасшедшем доме, либо в каком-то госпитале. И похоже, не один», — подумал Фолл и решил не подавать голос. Крики тут явно не помогали. Как и скандалы. Но однако его вскоре навестили посетители. Которыми оказались Билл и Райан. Бывший Кукловод удивленно на них посмотрел. Видеть их вместе было необычно. Особенно учитывая, что Гордон был полностью трезв, а Форс... Добродушно улыбался? «Склонен согласиться. Лечение мне необходимо», — подумал он.
— Что происходит? Где я и как сюда попал? — спросил Джон вместо приветствия, когда следователь присел на стул у окна, а Райан на край его кушетки.
— Ты в наркологическом диспансере. А очутился здесь благодаря последнему подарку от Мэтта, — произнес Райан. — Что ты последнее помнишь?
— Я... Кажется, застрелил его. А потом все как в тумане, — подумав, отозвался брюнет. Форс кивнул, видимо, какие-то его мысли оправдались. — Райан?
— Он успел разбить склянку с сильным наркотиком в вентиляции дома. Нам с Биллом повезло, что мы не успели надышаться и встали у открытой вами двери первыми. Но вот остальных, и тебя в том числе... Вас понесло. Вы начали видеть какую-то красную плесень, закрытые двери. Ты начал говорить, что ты не Джон, а Кукловод, живущий веками, пытался оторвать руками камеры в коридоре... Пытался покусать в буквальном смысле Дженни и Джима, — Джон на этих словах, представив это действие, смутился и закашлялся. — Они пытались покусать остальных. Мы решили вызвать скорую. Вы тут всем лагерем уже пару месяцев. Самые сильно пострадавшие Дженни, Исами, Перо и Джим.
— Почему? — брюнет непонимающе на него посмотрел.
— А они пили чай на травках Мэтта. Который до отравы по вентиляции еще и ты успел хлебнуть, — язвительно заметил Райан. — Я говорил тебе у нее чай не брать? Предупреждал? Или забыл что я говорил насчет моего расследования по глюкам в виде призраков? Вот и получай теперь лечение. Сбежать не советую. Наркотик Обезьяны вещь противная. Лучше полностью вымыть из крови.
— Ты так говоришь, будто меня потом кто-то отсюда на свободу выпустит, — кисло усмехнулся Фолл.
— Выпустят. Только не сразу. После того как вылечишь свое расстроение личности, мальчик, выпустят. И оправдают, — в беседу включился Билл. — Я, безусловно, недоволен тем, через что пришлось пройти моему сыну в Первом Акте. Но вынужден поддаться его влиянию.
— Сыну? Что? — круглые и непонимающие глаза Фолла надо было видеть.
— Райан Гордон-Форс, рад знакомству, — хмыкнул блондин. И с удовольствием наблюдал за онемением Учителя. — Сын Билла. Ты, нашел конечно, кого в Первый Акт притаскивать. Еще бы месяц тогда задержки, и полиция бы особняк накрыла. На твое счастье, что я выбрался раньше. Бестолочь.
— Сын, не болтай, — Гордон-старший недовольно на него посмотрел. — Возвращаясь к начатому. Маньяком назначен Мэтт. Ты просто оборонялся. Поэтому тебя оправдают. Скорее даже спасибо скажут за устранение особо опасного элемента. Но лечение обязательно. И найди себе цель в жизни получше. Чтобы людьми нормально манипулировать, сначала на психолога выучись, — он фыркнул. — Сын, буду внизу. Не задерживайся, — и вышел.
Блондин остался молча сидеть, присматривая за Джоном, на лице которого отчетливо отражалась вся работа мысли. Но слов у того так и не нашлось. И Райан, бросив короткое «Поправляйся, я еще навещу», ушел вслед за своим отцом, по пути вызвав к Джону медсестер.
— Нда. Кто бы мне сказал, что мое решение усыновить ребенка, приведет к таким последствиям?
— Знаешь, все могло бы быть куда хуже, не позволь вы мне получить всестороннее образование. Мне просто повезло узнать симптомы.
— Ты поэтому вернулся в дом?
— Да. Я хотел остановить ненужные смерти. И если честно... Мне просто его было жалко, как человека. И хотелось помочь. Идея со свободой ведь не такая и плохая. Только выполнена паршиво, да сторонние факторы...
— Но теперь ты кажется можешь ему помочь по-настоящему. Ты считаешь его другом?
— Да. Его — скорее всего да.
— Я рад, что ты остался человеком, Райан. Несмотря ни на что.