Я с самого детства была неправильным ребенком. Тихая, молчаливая, послушная. Ребенок, которому никогда ничего не нужно. Разве что, нечастое внимание родителей... Но его хватало вполне. Я искренне любила родителей, а также понимала то, что они пропадают на работе не потому что им это нравится, а потому что хотят, чтобы наша семья жила в достатке. Я любила их, а они меня. Все же, я была единственным ребенком. Нет, возможно, попроси я о братике или сестричке, они бы попытались выполнить мою просьбу... Но мне не хотелось. Мне хватало частых визитов теть и дядь по матери с их детьми, которые были младше меня. А собственного младшего мне не хотелось. Совсем. Как и родителям, впрочем.

Зато у меня было достаточно кукол... Которые мне были не очень-то и интересны. Я как-то больше тяготела к игрушечным машинкам, пистолетам, мечам... Футболу. Ну, или посудке, в конце-то концов. Но я ни разу ничего не попросила, поскольку не знала, во сколько то, что мне хочется, обойдется. А слышать отказ из родительских уст не хотелось, так что я терпела. Одно хорошо – в розовое меня не обряжали. Во всяком случае в то, что мне категорически не нравилось (а не нравилось мне многое). В общем, так я и жила...

Ребенком я была необщительным, хотя, учитывая что социопатия мне досталась от родителей... Ничего удивительного в том, что я предпочитала рисование или лепку из пластилина общению с другими детьми. Мне так было спокойнее. Гораздо спокойнее. А потом началась школа.

В школе я оказалась не единственной такой, кто предпочитал тишину и интересную книжку или какое другое занятие общению с одноклассниками. Мы так или иначе все были в какой-то мере социопатами. Но под конец второго класса уже выделялись три группы, на которые мы разделились: мальчишки, девчонки и заводилы (или задиры). Но, как всегда: стоило только нам всем привыкнуть друг к другу, как пришлось переводиться в другие школы – нашу, ставшую почти что вторым домом, закрывали. И после перевода никого из одноклассников я больше в жизни не видела. Даже имен и фамилий спустя столько лет мне не вспомнить. Разве что примерную внешность... И то, вряд ли.

Третий класс начался тем, что я заработала себе фобию на всю жизнь: облаченный в костюм Микки Мауса некто напугал меня до слез, подойдя к моей парте слишком близко. Костюм выглядел довольно жутко и мало походил на мультяшного героя, а с моим плохим зрением и вовсе превращался в ужасное нечто. К слову сказать, напугалась не я одна. Но страх остался на всю жизнь – до самого конца я обходила подобных «актеров» по очень широкой дуге и непроизвольно вздрагивала, когда кто-нибудь из них смотрел в мою сторону.

В новой школе жизнь казалась адом: одноклассникам я не нравилась категорически из-за своего высокого роста и прилежного поведения на уроках и вне их. Учителям же... Я нравилась. Но не всем. Учителю иностранного языка мое прилежное поведение и пересаживание на задние парты ой как не понравилось. Впрочем, он мне тоже очень не понравился, потому я и села поближе к двери. Как оказалось, не прогадала: на втором же уроке меня попросили исчезнуть с урока просто из-за того, что я не произнесла ни слова приветствия на английском языке вместе с остальными. Однако у меня была веская причина: у меня жутко болело горло и я не могла произнести ни звука. Но учителю было наплевать, и больше я на его уроки не приходила, разве что на те, на которых сидел кто-нибудь из преподавательского состава. Тогда он мог меня разве что ненавидящим взглядом сверлить, но выгнать с урока... Увы, было это ему недоступно. Так что начальную базу и нескольких английских слов я получила. Но не более того.

Не сказать, чтобы я была отличницей. Хорошие оценки я старалась получать лишь по русскому и литературе, да еще по ИЗО и музыке, и то лишь потому, что по первым двум мама запретила предметы валить, а по последним у нас просто обязан был учится на отлично весь класс: классным руководителем стал тот, кто преподавал музыку. Все остальные предметы я исправно сдавала на «2» и «3», изредка перемежая череду ужасных отметок редкими «5» и более частыми «4». Так что отчислить за неуспеваемость меня не могли: я была крепким «середнячком», у которого на месте ум, но зашкаливает количество лени. В общем, обычная школьница, серая мышка. У меня даже друзей не было.

Да... Друзей у меня в той школе так и не появилось, хотя могли бы... Если бы я приложила к этому хоть какие-то усилия. Однако, на переменах я либо «спала», либо что-нибудь рисовала или читала, незаметно для сверстников оглядывая класс и рассматривая всех, а так же прислушиваясь к чужой болтовне. Быть может я и страдала близорукостью, но я видела и слышала достаточно, чтобы прийти к определенным выводам насчет своих потенциальных «друзей» и «врагов».

Я была отнюдь не единственной, кто за порогом родной квартиры надевала «маску». Фактически весь наш класс состоял из носителей «масок». Та, что считалась старостой класса, а также смелой и доброй девушкой, на самом деле была эгоисткой, повернутой на достижении успеха, но порой в ее взгляде мелькали боль, страх и отчаяние (все же, мать у нее была сильно травмирована и еле могла ходить. А отец у нее погиб незадолго до ее рождения). Она также как и я увлекалась творчеством, и всячески подначивала меня на соревнования по более красивому рисунку или более высокой ноте на хоре. Мне было ее жаль, хоть как человек она и была мне несколько неприятна.

Второй загадкой была наша лидер, которая за маской стервы прятала страх остаться не принятой коллективом. Она искренне хотела стать хорошей подругой, но у нее это не получалось. Все, к кому она тянулась, не верили ей и отталкивали, а порой и сыпали оскорблениями за ее спиной. Я видела – она на грани и готова сломаться, но поддержать открыто я ее не могла – мою бы помощь она отвергла. Да и гнобить стали бы тогда не только меня: все же, мы обе были изгоями в своем классе. Я из-за странностей поведения, она из-за напускного высокомерия.

Были конечно, и оправдывающая репутацию блондинок одноклассница, и истинная стерва, притворяющаяся доброй и милой девочкой; и шут-одноклассник, с короткими платиновыми волосами; были многие... О которых я так и не смогла забыть. К которым привязалась всем сердцем и не желала отпускать. Но пришло время, и после седьмого класса я была переведена в другую школу. Платную, но очень хорошую. И именно там я впервые узнала, что такое общение и чем грозит его отсутствие.

Впрочем, не буду подробно все расписывать. Единственное, что скажу, так это то, что новая школа стала для меня настоящим вторым домом. Настолько родной была атмосфера в ней... Столько улыбок, хорошего отношения, шуток (в том числе и от учителей). Да и с классной нам повезло. Да нам во всем просто сказочно повезло! И когда настала пора Последнего звонка... Мне было действительно больно расставаться с одноклассниками, учителями, школой. Так не хотелось верить в то, что детство закончилось! Но, увы... Реальность жестока.

Я никогда особо не унывала. Когда что-то не получалось, я, естественно, бесилась, бросала это дело, но спустя какое-то время, остыв, принималась за него заново. Однако, не в этот раз. Точнее, не в знакомстве с однокурсниками. Просто взглянув лишь раз на эту шумную и дикую компанию, в которой люди явно давно друг с другом знакомы, я поняла одно: своей мне здесь не стать. Я была слишком... Не такой. Я была иной. Странной для их понимания мира. Мира, в котором, судя по взглядам, что они кидали на меня, мне не было места. И я сдалась, посвятив время учебе, ища друзей в клубах по интересам, общаясь с бывшими одноклассниками... И как ни странно, ни разу об этом не пожалела.

Было ли что-нибудь примечательное в моей внешности? Да скорее всего, нет. Обычная серая мышь, любящая тишину и покой. Не носившая украшений, не ходившая по клубам... Да вообще, почти не выходящая из дома. Бледнолицая, русоволосая, сероглазая, с правильными, доставшимися от матери, чертами лица. Я во многом была ее копией, разве что не красилась... Прямоугольные очки с толстыми линзами, серо-черная цветовая гамма в одежде. Незаметная, с вечным туманным взором. Одним словом - странная. 

А потом, осенью, спустя некоторое время после выпуска из университета, когда я решила прогуляться из одной части города в другую, я встретила знакомого из своей второй школы. Как-то так получилось, что мы разговорились, и не заметили, как начали переходить реку по мосту. Каким-то пятым чувством я поняла, что что-то идет не так. А в следующее мгновение все происходит как в замедленной съемке: я толкаю знакомого со всей силы в сторону, а меня с ног сбивает грузовик... И я падаю в реку. Какие-то секунды и я падаю в ледяную воду, а с моста слышаться крики, полные ужаса.