***

После грандиозного провала с кольцом Виталий растерял не только славу, но и друзей. И не то чтобы все, кто его окружал, потеряли уважение к знаменитому тигру. Нет, его попросту стали бояться. Поглощённый депрессией и жалостью к себе, Виталий и не пытался вернуть их. Если б его полностью изолировали от общества, а так… он продолжал видеть их каждый день, перебрасываться дежурными фразами, и так далее. Псевдоодиночество не убивало, но иногда даже угрюмому тигру требовалось нечто больше, чем обособленное существование в коллективе.

Рядом с ним в эти тяжёлые времена оставался тот, кого Виталий мог бы назвать лучшим другом, если б он был не единственным. Морской лев часто его раздражал по разным пустякам, но в целом слыл неплохим собеседником и поддерживал тигра, как умел. И Виталий ценил это, никак не показывая внешне. Сложности с выражением эмпатии и эмоций пришли не с депрессией – они были в нём всегда. А Стефано, полная противоположность, гордился тем, что в друзьях у него знаменитость. То, что с крахом карьеры популярность Виталия сошла на нет, не имело значения для добродушного Стефано. Всё, чего он хотел – быть рядом с тигром, даже когда тот рычит и не в настроении. И постепенно Виталий смягчался – не для всех, только для него. Никто не знал, не видел, что между ними возникло. Никто не догадывался, как важна для Виталия поддержка, но его по-прежнему боялись, и ничего не менялось. Один-единственный Стефано не смог бы заставить Виталия поверить в себя и возродить былую славу цирка, и своим «средним» умом понимал это. И просто ждал, когда Виталий изменится сам. Ждал и преданно любил полосатого друга.

А потом в жизни труппы появились они. И случилось долгожданное чудо. К тому времени у Виталия уже случился слом – правда, не совсем в нужную сторону. Радуясь любому сдвигу в состоянии друга, Стефано просто не мог ему отказать. Тигр признался, что не только дружбой ограничен его мир. И весьма удивился, когда Стефано легко и даже с радостью это принял.

Так они стали любовниками, где Стефано вёл себя совершенно по-рабски, просто до безобразия. Это не слишком нравилось Виталию, ему казалось, что морской лев просто подстроился под его темперамент и переигрывает. Может, у него и в самом деле средний интеллект, иногда размышлял тигр, а может, Стефано просто чудак. Он же никогда не менялся. Всегда весёлый и искренний, он устраивал Виталия чуть больше, чем полностью. А ведь мог и высмеять его наклонности, эту депрессию, жуткую перемену внутри и забитый на карьеру болт. Вопреки всему, Стефано оставался рядом. За это Виталий его и ценил. И когда морской лев едва не погиб на его глазах, тигр с трепетом ощутил, что непременно умер бы следом, случись самое страшное.

- Но перед этим я вырвал бы у этой чокнутой бабищи кишки, а голову – прибил на стену! – признался как-то раз тигр. Они со Стефано отдыхали в надувном бассейне на очередных гастролях.

- Mamma mia, нельзя быть таким кровожадным, Виталий! – передёрнулся Стефано, всплеснув по воде ластами. – Это не ты настоящий! Не хочу снова видеть тебя сердитым.

- Да, прости, но примерно это я и чувствовал в тот момент. Будь она в пределах досягаемости, мою карающую лапу уже никто бы не смог остановить! – серьёзно произнёс тигр. – Как бы я жил дальше, потеряв тебя?

- Ну… - задумался Стефано. – Просто жил бы дальше.

Виталий закатил глаза.

- Глупенький мой, - нежно улыбнулся он. – Без тебя моя жизнь не имеет смысла. Ты один такой, и я просто обязан… - Он ненадолго умолк. – Вот ты же не бросил меня в трудное время, и я, как лучший твой друг, обязан поступать так же, ещё и потому, что сильно люблю тебя, мой дорогой.

- Цирковые своих не бросают, - с чувством произнёс морской лев.

- Цирковые своих не бросают, - повторил тигр. – Вот именно. Сердце уходит в пятки каждый раз, когда думаю о прошлом или о будущем. И не желаю, чтобы нас разделили невзгоды или трагедии. Будь ближе, насколько это возможно, Стефано, пожалуйста! Я слишком сильно тебя люблю!

- Да я и так… ближе… некуда… - выдавил Стефано, оказавшись в мгновение ока в крепких тигриных объятьях. Слова Виталия тронули его. Прильнув к мохнатой груди, морской лев с удовольствием нежился в объятьях большой кошки. От каждой частички Виталия исходила мощь в сочетании с уютной пушистостью меха. Ещё с тех времён он любил трогать эту шелковистую шерсть, любоваться ею. Стефано знал: с Виталием они будут всегда, и пока жив один, живёт и другой. Он осознал: тигр и вправду не смог бы жить дальше. Они вновь одна семья благодаря зверям из зоопарка, но это не та семья, которую ценит Виталий. Семьёй был он, глуповатый морской лев. Семьёй странной, неправильной, но всё же…

- Да, - выдохнул Стефано. – Ты не смог бы жить дальше без меня. Как и я без тебя.

- А я о чём? – рассмеялся вдруг Виталий и, не отпуская друга, нырнул на дно.

Не успел Стефано понять, что непредсказуемый тигр хочет совершить, его губы встретились с губами Виталия. Подводный поцелуй! Весьма изобретательно, но в прозрачной воде их могли увидеть. Помедлив, морской лев ответил с той же страстью и глубиной. Воздух в лёгких тигра быстро закончился, и, вынырнув, Виталий огляделся по сторонам. Пространство, совершенно непригодное для уединения, и все, как назло, бегают из вагона в вагон, готовясь к завтрашнему выступлению. Стефано так и остался на дне, ожидая сигнала Виталия. Они часто так делали, когда хотели друг друга, но прежде требовалось сменить обстановку. Отсюда морскому льву был отлично виден привставший под шортами тигриный член, и Стефано гадал, какой секс ждёт его – грубый, или нежный. Для него Виталий оставался разным, и это нравилось.

Прошло не так много времени, и хвост тигра описал витиеватый крендель в воде. Получив сведения о направлении и расстоянии до места встречи, морской лев остался в воде, дожидаясь, когда Виталий вылезет и скроется из виду. Осторожность не бывает лишней, их не должны видеть вместе, даже если никто ничего не подозревает и ни разу не видел их поцелуя или двусмысленных касаний. И когда тигр скрылся, Стефано сделал вид, будто с самого начала был тут один. Поплавав немного, он выбрался и направился туда, куда ему указали.

Здесь, в старом, чужом, отдельно стоявшем в тупике вагоне, за полукруглой ширмой, они и уединились. Виталий решил взять любовника нежно, и не слишком спешил. Оставаясь настороже, чутким слухом своим он улавливал хрупкую, но блаженную тишину, которая вскоре наполнилась стонами Стефано и хриплым рыком тигра. Своей любовью Виталий мог выразить всё, о чём так долго молчал, и что не мог облечь в слова и красивые признания. Пусть слова сочиняют люди, ему хотелось быть подальше от них и поближе к Стефано, а там хоть апокалипсис – лишь бы никто не посмел отнять у него любимого.

А если всё же отнимет - тому он просто вырвет кишки и приколотит на стену голову.