Вновь пробуждение, вновь этот голос, которому я радуюсь уже как родному, и вновь темнота…

«Калибровка лётной программы. Статус: Успешно. Статус: Ожидание»

Какая ещё лётная программа? Зачем это вообще? Так, ладно, не сейчас. Мне нужно разобраться, что происходит, и где я нахожусь. Глаза не открываются, тела не чувствую, ничего не слышу, кроме внутреннего голоса. Сделала несколько попыток получить хоть что-то от своего органа зрения, но ничего не вышло. После пары десятков безуспешных попыток голос практически возмущённо — честно, мне показалось, что в нём сквозит возмущение — продекламировал:

«Ошибка открытия оптических граней. Статус оптических граней: Открыты».

Не поняла, что такое оптические грани? Веки? Что значит открыты? Я ничего не вижу, они не могут быть открыты! Или могут, и я чего-то не понимаю? Или что-то произошло с глазами? Или…

Промелькнула сладкая мысль об очередном бредовом сне, в котором нет разделения на реальность и вымысел. Но нет, это не так…

В сложившейся ситуации мне ничего не остаётся, как попробовать мысленно покопаться в себе. Без зрения я не дееспособнее двухдневного котёнка. Тот хотя бы по запаху может ориентироваться, а у меня и того нет.

Припомнив все предыдущие сообщения, я мысленно задала себе вопрос: «Состояние оптической системы?»

Тишина была мне ответом. Значит, это делается как-то по-другому.

«Запрос: описание состояния оптической системы».

Тишина.

Всё также мысленно чертыхнувшись, я перепробовала ещё с десяток различных формулировок, но голос в голове молчал. Значит, я правда делаю что-то не так. Ладно, зайдём с другой стороны. Вместо того чтобы задавать самой себе вопросы, я сосредоточилась на глазах. С минуту ничего не происходило. Я попробовала сосредоточиться на желании узнать, что же не так с моими глазами, и о чудо! голос откликнулся.

«Диагностика оптической системы. Оптические грани. Статус: Открыты. Оптические сенсоры. Статус: Деактивированы. Состояние линз: Удовлетворительное. Состояние окуляра: Удовлетворительно. Повреждения: не выявлены. Ремонт: Не требуется. Рекомендации: Очистка линз».

Я слегка подзависла, переваривая полученную информацию. Так, давайте думать логически. Глаза открыты, а сами они не видят. Я робот. Если я робот, моргать мне нужно для чего? Для очистки линз, а не для увлажнения слизистой глаза, я полагаю. А значит, моргать мне почти не надо. Наверное… если так, то хлопанье веками не влияет на мое зрение, так что ли? И опять-таки, если это так, то как же мне снова видеть? Открыть глаза тут уже не канает, как оказалось.

Слегка запаниковала. Если я не смогу видеть, я и сделать-то ничего не смогу. Ладно, паника — не помощник. Соберись тряпка… или жестянка. Чёрт бы побрал всю эту ситуацию!

Кое-как заставив свои мысли не разбегаться, я попыталась повторить успех с получением данных о глазах, только в другом ключе. Снова сосредоточилась, на этот раз желая видеть, а не знать, что с глазами случилось. Постаралась сфокусироваться и вспомнить, как было в первый раз, пытаясь избегать сторонних мыслей, вызывающих страх и панику. Я слишком хорошо себя знаю, чтобы позволять панике поглотить меня. Не сейчас. Не время.

В какой-то момент в голове словно щелкнуло, и голос — а может это и не голос на самом деле — засыпал меня новыми сообщениями:

«Диагностика. Активация тактильных датчиков. Активация аудиосенсоров. Активация вторичной сенсорной системы. Диагностика боевых протоколов. Диагностика протоколов ожидания. Диагностика лётной системы. Диагностика внутренних систем. Активация трансформационного блока. Статус: Ошибка. Системная ошибка. Отказ активации трансформационных протоколов. Ошибка обнаружения альтернативного мода. Системная ошибка. Активация трансформационных протоколов. Обнаружены вторичные трансформационные протоколы. Ошибка активации. Системная ошибка. Активация…»

Я словно утонула в ощущениях и в этом голосе. Зрение, слух, обоняние, осязание… каскад активирующийся систем, не дающий мне осмыслить каждое из них. Если бы это можно было с чем-то сравнить, я бы сказала, что меня сбил с ног горный поток и поволок по всем поворотам и камням со склона, оканчивающееся все это падением с огромного водопада прямо на землю, а вместо воды на тебя обрушивается камнепад. В один момент я ощутила всю тяжесть обвалившегося на меня камнепада. В буквальном смысле. Рванулась, стремясь вырваться из плена. Безуспешно. Паника охватила меня, зрение словно снова отказало, а разум уступил место дикому страху и инстинктам. Получилось продвинуться вперед, сбив рукой какую-то преграду. В глаза ударил свет. Яркая вспышка отрезвила, и я заслонила лицо руками. И только сейчас поняла, что совершила ошибку. Боль пронзила спину и правую конечность, только не разобрала, какую. Это притупило панику. Замерла, пережидая вспышку боли, и постаралась немного осмотреться. Вокруг сплошные руины, даже на мне. Меня завалило обломками рухнувшего на нас здания. Повезло: меня не раздавило только благодаря тому, что я попала в карман в обломках, хоть он и был для меня тесен. Теперь стал ясен мой приступ паники. Клаустрофобия. В обычных ситуациях я ей не страдаю, не паникую в лифтах или закрытых помещениях, но стоит мне оказаться в тисках, как мозг словно отрубается.

Боль постепенно угасла, и я почувствовала, как зашумели внутренние системы. Прислушалась и поняла, что это продув вентиляции от пыли. Нервно хихикнула. Мой компьютер шумел почти также. Расхохоталась в голос от сравнения себя с компом. Истерика, не иначе. А как по-другому? Я ведь робот. Чертов робот! И я выжила дважды, если не трижды. Ведь меня не нашли в первый раз, посчитав за труп. С ума сойти можно от такого. Причем далеко не образно.

Пока я выплескивала в смехе скопившееся напряжение, не заметила, как начала разглядывать небольшой округлый предмет, смотрящий на меня в ответ.

Смех резко оборвался.

В немом изумлении на меня взирали огромные потускневшие желтые окуляры, рот чуть приоткрылся в беззвучном возгласе, исказившись в правую сторону, открывая вид на трещину в лице и сломанное крепление челюсти. Я разглядывала голову той, с кем разговаривала несколько минут (или часов?) назад, той, кого я пыталась спасти. Я, всё ещё не до конца осознавая реальность, перевела взгляд на тянущиеся из-под подбородка оборванные провода, шланги и детали. Взглядом пройдя путь по лужам какой-то розовой жидкости, наткнулась на полуразмазжённое тело, нижняя часть которого была погребена под обломками, а верхняя пронзена двумя балками крест накрест, с торчащими шипами острой арматуры. Как бы между прочим отметила, что голову от тела могли отделить провода электропередач, натянувшиеся на арматуре, торчащей балок. Рассматривая тело, я все боялась возвращать свой взгляд к потускневшим и покрывшимся трещинами и пылью желтым линзам, но когда я слушала сама себя? Выглянувшее из-за туч и облаков пыли солнце безразлично осветило место трагедии, придавая ему абсурдно жизнерадостный вид. Яркие солнечные лучи весело бликовали на гранях искорёженного металла, переливаясь и распадаясь на спектр. Все ещё завороженная зрелищем, я потихоньку стала выползать из-под завала, обдирая спину, ноги, руки и живот дальше. Сейчас это казалось таким незначительным. Подумаешь, пара царапин. Подумаешь, всего-то боль, которую можно стерпеть. Всё это уже становится неважным, когда перед тобой лежит натуральный труп, рядом с которым всё также, словно игрушечные, стоят крошечные фигурки застывших в металле людей.

Они застывали мгновенно. Кто-то бежал, кто-то упал и застыл уползая, кто-то пытался спрятаться, но их настигали везде. В стороне лежал человек, нижняя часть которого роботизировалась. Почему роботизировалась? Почему сама? Одна нога почти целиком сформирована, вторая лишь наполовину, но от пояса идёт миниатюрное тело человека. Он не выглядит живым или кем-то, кто мог бы быть живым потом. Все шланги ссохлись и склеились, провода уходят в никуда. Его лицо словно комок проводов и кусков металла, сплавившихся и непригодных теперь ни для чего, кроме как дополнять ужасный вид наполовину разрушенного города. Так вот как мы стали такими. Кому-то повезло, а кому-то нет. Вопрос только, кому?

А я все пытаюсь выбраться. Какая-то часть тела зацепилась за что-то. Снова вспышка боли справа. Просунув руку, я попыталась нащупать, что же это. Точно, наросты на спине. Видимо, это крыло, раз постоянно вылезают сообщения о лётной системе. Или не сообщения. Дотянувшись, наконец, до его кромки, я вздрогнула от жгучего чувства, будто полоснула по нему ножами. Как же больно. Уже осторожней я попыталась отыскать, что же мешает, и зацепилась рукой за провода. Надеюсь, это просто провода линий электропередач, а не чьи-то внутренности. Мало ли. Потянула их, пытаясь высвободиться, но они слишком короткие. Если пытаться ёрзать, то мне всё равно не хватает длины руки чтобы убрать провода с крыла. Что же делать? Разозлившись, рванула их, и неожиданно несколько проводов лопнули, даровав свободу. Выкарабкавшись, наконец, из-под завала, перевела дыхание. Какое к черту дыхание? Вентиляция скорее. Ладно, пусть будет дыханием, воздух же всё равно циркулирует в организме, хоть и с совершенно другим назначением. Абсурдная мысль.

Сев рядом с завалом, я осмотрела пострадавшую конечность. Внешнее покрытие подрано, большая вмятина, глубокие порезы. В одном месте сквозная рана. Все это сочится вязкой розовато-оранжевой субстанцией. Мазнула по ней пальцем и принюхалась. Пахнет странно. Не могу идентифицировать запах, но немного похоже на статику и масло. На вкус пробовать не рискнула, хоть и желание почему-то было. Рассмотрела сами пальцы. Теперь ясно, почему мне было больно тогда: длинные пальцы, оканчивающиеся острыми, как бритва, светлыми когтями. Провела ими по валяющемуся рядом куску стены, и оценила оставленные глубокие борозды. В случае чего, могу хотя бы морду обидчику разодрать. Усмехнулась. Ещё раз глянула на больное крыло. Розовая субстанция загустела в мелких ранках, закрыв утечку, но вот большие всё ещё сочатся. И ведь закрыть нечем.

Надо куда-то идти. Нельзя сидеть здесь безвылазно, ожидая чудесного спасения. Попыталась встать, но тут же рухнула на колени, не уловив равновесие. Вторая попытка была удачнее. Непривычно отклонившись назад, уравновешивая корпус относительно крыльев. Осмотрела ноги, похожие на сапоги с каблуками — пресловутое «фи» так и напрашивается, всю жизнь носила кроссовки, так теперь каблук стал неотъемлемой частью тела.

Иногда я сомневаюсь в своём душевном здоровье — рядом трупы некогда живых людей, а меня беспокоит каблук. Дожила. И, честно сказать, я только сейчас осознала своё тело относительно окружающего мира. Я не просто большой робот — я огромный робот, которому человек уместится на ладони. Снова хохотнула, представив себе это, почуяла новый приступ истерики и отвесила себе мысленную оплеуху. Прикинула своё примерное местоположение и направилась искать хоть кого-нибудь.

* * *

Я уже два часа бреду по незнакомой улице, осторожно обходя острые углы арматуры и иногда перелезая через обломки разрушенных зданий. Всё тело саднит от многочисленных царапин, а левое крыло никак не хочет встать в одинаковое с правым положение, печально опустившись. Из глубокого пореза до сих пор продолжает капать вязкая розовая с оранжевым отливом жидкость. Надо терпеть.

Есть время подумать, но делать этого мне не хотелось бы. Я тщетно пытаюсь отогнать видение оторванной головы Милы, но оно возвращается вновь и вновь. Единственное, на что я заставила себя отвлечься, так это деревья. Они были единственным, что своим сиянием отводило взгляд от застывших мертвецов. После того явления, что превратило меня в это высокое металлическое создание, деревья тоже преобразовались. Их стволы, теперь металлические, пронизывают тонкие светящиеся жилы, похожие на сеть вен. Острые ветви усыпаны прозрачными сверкающими на солнце и сияющими в тени листьями.

Я остановилась возле одного, чтобы рассмотреть получше. Присев возле него — высокие раньше, сейчас деревья мне были где-то по грудь — я протянула руку к одной из ветвей и наклонила к себе. При ближайшем рассмотрении листья оказались тоже пронизаны мельчайшей сеткой голубых жил. Дерево передо мной вообще было голубым: металл отдавал в голубизну, его ствол пронизывали ярко-голубые светящиеся жилы, листья имели голубоватый оттенок, и даже кристаллы, наросшие на стволе и ветвях, были насыщенно голубого цвета. Повертев головой, заметила среди деревьев другие оттенки, а некоторые были даже других цветов. Интересно, от чего это зависит?

Подождав, пока крыло хоть немного перестанет ныть и количество выдаваемых на внутреннем взоре ошибок уменьшится, я встала и опять побрела по улице. У меня нет какой-то определенной цели. Наверное, единственное, что мне необходимо, так это найти кого-нибудь, кто поможет мне с крылом. Оно причиняет больше всего физической боли, тогда как царапины просто отдают дискомфортом и иногда колющей болью.

В какой-то момент мне показалось, что я заметила чью-то тень в проулке между двумя чистенькими, словно только отстроенными, офисными зданиями. Насторожилась. Если там правда кто-то есть, то что мне стоит сделать? Подойти? Проверить? Окликнуть? Ага, как же, а потом буду валяться также с оторванной головой. Неосознанно дернула крыльями, тут же издав от боли непонятный низкий звук, и поменяла направление следования. Больше мне тень не попадалась, сколько бы я не всматривалась в окружающее пространство. Наверное, показалось.

Вышла на знакомую улицу и, чуть оживившись, пошла по чистой дороге. Недавно здесь перекрывали проезжие части в честь парада, а потому на дороге не было столько… застывших тел и машин. Чуть расслабившись от того, что не надо постоянно смотреть под ноги, я стала рассматривать окружающий мир. Город, в котором я жила, одновременно остался прежним и изменился до неузнаваемости. Присмотревшись к металлическому покрытию старинного здания, заметила небольшие кристаллические наросты лазурного цвета. Отойдя от здания на несколько метров, рассмотрела его фасад целиком: когда-то осыпавшаяся и потрескавшаяся штукатурка и выглядывающая кирпичная кладка покрылись ровным слоем металла, и казалось, будто здание литое. Эдакая большая фигурка. Интересно, оно покрылось целиком, вместе с дверьми и окнами, или же внутри также металлическое? Из разыгравшегося любопытства, подошла к маленьким окошкам и хотела было заглянуть внутрь, но услышала смех. Смех? Это ведь не я смеюсь?

Повертела головой, проверяя откуда идёт звук. Нет, это определенно не глюк. Слева от меня за домами, и правда, донеслись мужские голоса. Я различила три: первый — слегка хамоватый и насмешливый, второй — грубый и низкий, третий — приятный тихий баритон. Смеялся явно первый. Немного поколебавшись, я осторожно двинулась в ту сторону. Я не знаю, что от них ожидать, но есть шанс, что я сориентируюсь по обстановке. Не сказала бы, что действовать на «авось пронесёт» это мой конёк, но ни один мой план обычно не шёл как надо.

Опять заныло крыло и возникло странное ощущение, будто меня окружили потоки разной температуры.

«Распознано три электромагнитных поля» — отозвался голос на моё немое удивление.

«Распознаны пять электромагнитных полей».

Вот это номер. Получается, крыло среагировало на чужое присутствие. Но почему пять? Возможно, двое отмалчивались. Если их там пятеро, следует быть осторожнее.

Невольно разволновалась. Собравшись с мыслями, я осторожно вышла на перекрёсток. Буквально завопившее ощущение опасности заставило меня пригнуться и рвануть в сторону. Обломки рядом со мной взорвались, засыпав бетонной крошкой.

— Стой! Айронхайд! Это человек! — через помехи услышала я и поняла, что в меня только что выстрелили. И чудом не попали.

Отметив три фигуры, одна из которых — красная и массивная — держала в руках большую пушку, я попятилась. Пару раз моргнула, убирая пыль с линз.

— Шлак, я думал это сикер! — ошарашено произнёс грубый голос.

Не успела я морально отойти от взрыва, как посыпались сообщения о множественном присутствии и смешении эм-полей. В один миг со всех сторон посыпали роботы. В суматохе я отошла за спины тех, кто имел темную окраску. Их было гораздо больше, чем цветных. Началась перестрелка, а меня довольно грубо утянули за обломки, и громадный робот с закрытым лицом и жёлтым визором скомандовал:

— Сиди здесь и не высовывайся — зашибут.

Машинально кивнула и прикрыла голову руками от сыплющихся обломков. Были крики, шум выстрелов, пара взрывов и, кажется, кого-то убили. Чей-то раздосадованный возглас, смысл которого я не поняла, и всё затихло. Так быстро.

— Стингер, проследи, куда они ушли, — услышала я женский голос и удивилась этому.

Убрала руки от головы и увидела, как ко мне подходит тот самый массивный робот с жёлтым визором.

— Хэй, живой?

Я кивнула и осторожно поднялась, все ещё неосознанно ожидая выстрелов. Оглянулась. Тех трёх, один из которых в меня пальнул, уже не было, а темно-красный спортивный автомобиль стремительно удалялся по улице и скрылся на ближайшем перекрестке.

— Ты вообще как здесь оказался?

— Оказалась, — машинально поправила я, и повернулась к нему, до конца не осознавая произошедшего.

Робот, кажется, удивился и склонил голову.

— Меня отправили в конвой, но во время транспортировки на платформу упало здание. Я попала в карман в обломках, потому выжила. Не знаю, может, там ещё кто остался, — выдала я, начиная уже неприлично пристально разглядывать этого махину с тяжелыми танковыми пушками за спиной.

— Шаттер, она из пропавшего отряда, где перевозили летунов, — пробасил тяжеловес, смотря мне куда-то за спину.

Я повернулась и заметила красного робота с крыльями истребителя на плечах. Она — это определенно она — окинула нас прищуренным взглядом красных глаз. Её лицо, слишком напоминающее не то кошачью морду, не то череп, растянулось в улыбке. Меня передернуло — больно жуткое зрелище.

— Значит, тебе удалось спастись. Похвально. Как вижу, тебе нужна помощь медиков, но сначала, мне необходимо услышать от тебя детали…

Она не договорила, словно проверяет мою реакцию. Её слегка урчащий голос гипнотизировал, но доверия не вызывал. Заметив что-то в моем лице, она сощурила глаза, теперь точно напомнив кошку.

— Тебя успели зарегистрировать и выдать номер?

Я задумалась и мотнула головой.

— Только провели на платформу и всё.

— Как выглядели сопровождающие, можешь описать? — продолжила она свой допрос.

Пытаясь сформулировать более ли менее нормальное описание, я выцепила взглядом галколицего фиолетового робота, как две капли похожего на тех, что вели меня в конвой.

— Почти все они были похожи на него, — я указала в сторону фиолетового.

Шаттер (судя по всему, это её звали так) оглянулась и, как мне показалось, слегка приободрилась.

— И там был капитан, — вспомнила я скорее дуло, чем его самого. — Не знаю его имени.

— Капитан? — женщина резко повернулась ко мне и вперила в меня пристальный взгляд. С моего ракурса казалось, что она смотрит исподлобья, но скорее, это из-за разницы в росте. Я утвердительно кивнула и вдруг услышала удивленный возглас, сопроводившийся перешептываниями:

«А ведь Сайдвиндер вернулся пол джоора назад».

«Ага, говорил, что искал выживших, но никого не нашёл».

«Да точно просто свалил».

«Что будет, когда командующий Старскрим об этом узнает?»

«Аудиосенсоры в шлак сплавятся, около сотни летунов было, а один выживший…»

Я чуть повела плечами, болью отвлекая себя от подслушивания. Отвратительная привычка. Интересно, Шаттер слышит эти разговоры? Но пауза начинает затягиваться, это не хорошо.

— Да, капитан. Я слышала это в разговорах… тех с галкой на лице. Они не назвали его по имени, — медленно проговорила я, начиная разглядывать отряд, и чуть подумав, добавила. — Если увижу, то узнаю его. Правда, если он выжил.

— Опиши примерные черты, — приказала Шаттер.

— Черный с серебряными вставками, на груди острый значок серебристого цвета, глаза красные. Мне сложно выделить что-то отличительное, я видела его не больше полминуты. Разве что, он, кажется, прихрамывал на правую ногу, — в голове отчетливо всплыло то, как он неловко шаркнул ногой, когда я поднималась.

Шаттер удовлетворенно кивнула и повернулась к остальным.

— Мы возвращаемся, — объявила она и поднесла руку к голове. — Флэтлайн, готовь медбэй, у нас раненый сикер.

Боты вокруг зашевелились быстрее, собирая оружие. С соседней улицы вылетел тёмно-синий вертолёт и, преображаясь прямо налету, приземлился рядом с Шаттер.

Я, широко распахнув глаза в удивлении, уставилась на это явление. Только что был вертолёт, а тут бац! множество мелькнувших деталей, и перед тобой стоит робот. Вот это да. Услышала рядом гулкий смешок и повернулась к моему «спасителю».

— Это… поразительно! Вы все так умеете? — восхищенно произнесла я, и робот, кажется, поперхнулся. Иначе я не могу интерпретировать это звук. Будем считать, что поперхнулся.

Заметив мой практически детский восторг от увиденного, Шаттер снова обратилась к нам:

—Броул, пока мы не добрались до нашей временной базы, присмотри за своей находкой.

Громила что-то неразборчиво буркнул и кивнул.

— Идём, — он грубо меня подтолкнул, но было видно, что пытался сделать это помягче — не рассчитал силу.

— Так что это было? — переборов себя, спросила я.

— Трансформация. Свойство нашей расы. Ты всю дорогу будешь донимать меня вопросами? — проворчал он.

— Нет, всего пара вопросов. Кто вы и что со мной будет? — решила не упускать шанс и спросила я, перебираясь через завал.

— Мы — кибертронцы, трансформеры. И раз ты осталась с летунского конвоя, — он словно скривился и, глянув в сторону Шаттер, понизил голос, — Старскриму ты будешь интересна, а значит, добро пожаловать в десептиконы.