«Забвение — цветок, лучше всего произрастающий на могилах»,

— Жорж Санд

— Ну как там, как там? — тут же набросилась на Харрикейна Лойза.

Мех неопределённо пожал плечами, прошёл до своей платформы и уселся на неё, растопырив лопасти. Пытался собраться с мыслями, но у него всё никак не выходило. Диверсанты молча устроились кто возле его ног, а кто уселся прямо в коридоре на полу. Да, они видели, как сверху выглядит зарождающийся город, как сверкают его шпили, но любопытство так и снедало их искры, как же... как же оно с земли? Как сами жители отнеслись к ним? Каково это снова оказаться там, среди своих собратьев. Да, они осознавали, что нужно чуть-чуть подождать и они сами узнают, каково это, но неуёмное любопытство и страхи, затаившиеся под самой искрой, заставляли сидеть молча, ожидая, пока их товарищ соберёт свои эмоции и мысли в единую структуру и изложит им свои умозаключения.

— По сравнению с тем, что мы видели впервые, это небо и земля. Там высокие башни, огромные оранжереи, сады… Там красиво, но… Вроде наша планета, а вроде и нет. Странное чувство, — наконец сказал он после долгой паузы. — Не знаю, что и думать. И люди… Мне кажется, я перестал их понимать.

Растерянный вид Харрикейна озадачил всех, но при этом они понимали, что скорее всего испытают те же чувства, что и он, стоит им спуститься с корабля.

— Привыкли к кибертронцам, привыкнем и к людям, — пожал плечами Вилдсайд. — Люди адаптивны.

— Когда ты начинаешь изъясняться как Саундвейв, это начинает пугать, — Алекс нервно передёрнул плечами, сохранив при этом лучезарную улыбку на лице. Казалось, будто он никогда не расстаётся с ней, конкурируя за звание самого улыбчивого меха с Санстормом, но каждый в помещении, за исключением снова пришедших боевиконов, знал, что за этим дружелюбным белоснежным оскалом таится целая буря эмоций, всю гамму которой может осознать далеко не каждый.

— Привычка, — Вилд мигнул оптикой. — Как она держится?

— Стойко, — ответил Харрикейн, тут же поняв, о ком вопрос.

Диверсанты запереглядывались: кто с пониманием, кто с опаской. Да, они знали. Старроар, хоть и не сразу, но рассказала им, почему так опасается возвращения на Землю. Её никто не осудил за задержку. Не каждый осмелился бы поделиться такого рода информацией о себе, боясь напороться на зависть или, что хуже, непонимание. Это доверие, эта смелость… заставили уважать её больше, чем она сама могла на то рассчитывать.

— Это ж просто люди, — Вортекс застрекотал лопастями, не совсем поняв, к чему был задан тот вопрос и зачем вообще Старроар о чем-то переживать?

— Если бы были просто люди, мы бы не беспокоились, — Хистотрек меланхолично жонглировал кинжалами, взятыми у Вектора Альфы. — Не знаю, как объяснить, чтобы тебе стало понятно. У кибертронцев нет такого института семьи, как у нас.

— Это представь, если бы Дропкик явился Старроар в виде другого меха и не мог сказать ей, что он — это он, а вынужден играть роль чужого, без шансов раскрыться или даже как-то намекнуть, — произнесла Сапфайр Паллада, ловко поймав один из кинжалов, но Хистотрек не сбился и продолжил жонглировать уже четырьмя, вместо пяти изначальных. — И вот Старроар сейчас на месте Дропкика.

— Так, не понял, — Вортекс покосился на о чём-то задумавшегося Онслота, — а кто на месте СР тогда?

— Меньше знаешь — меньше разведчики цепляются, — сказал Тандервинд, подкравшись сзади с датападом, а Вортекс вздрогнул, ибо всего пару раз слышал, как он разговаривает, да и не ощутил, как тот подошёл. — Факт таков, что ей будет плохо. Большего тебе знать не надо.

— Вот что мне знать, а что нет, я без тебя разберусь, сикер, — прошипел дознаватель.

— Она разберётся, — многозначительно протянул Тандервинд, также ловко выхватывая ещё один из парящих кинжалов. — И да, я не сикер.

Хистотрек не сбился. Вортекс хотел было высказать обнаглевшему, по его мнению, диверсанту, касательно его точки зрения на ситуацию, как прокрутил сказанную Тандервиндом фразу в голове пару раз и осознал, что только что ему прямо сказали, что любая выходная из подразделения информация строго контролируется Старроар. Одна эта мысль заставила его если не проникнуться ещё большим уважением к фемме, так восхититься тем, насколько она выросла с того самого времени, как он только с ней познакомился. Безумие. Он за ними не поспевает.

— У вас есть план по поводу базы? — вдруг отстранённо поинтересовался Онслот, продолжая за чем-то внимательно наблюдать.

Алекс, Спитфайр, Тандервинд, Сапфайр Паллада, Лойза, Вилдсайд и Харрикейн моментально проследили за взглядом боевикона и запереглядывались, подмигивая друг другу оптикой. Все давно заметили, как Онслот зачастил в медбэй. За чем, а точнее, за кем он так пристально наблюдает вот уже целый час? Ответ оказался до банальности прост.

Рэйсвинг аккуратно выводила на мирно хлопающем веками, защищающими большую миндалевидную оптику, скраплете какие-то обозначения, орудуя кистью, словно скальпелем. Никого уже не удивляло, что она делает это сидя на полу в коридоре, который они все давным-давно считают едва ли не гостиной. Лично к кому-то в кварту заявлялись обычно только к Старроар, но гостям приходилось идти по длинному широкому коридору под взглядами десятков светящихся окуляров, наблюдающих за пришельцем, будто сторожевые псы из своих будок. И многие заметили, что Онслот редко приходит именно к их командующей, а скорее ищет повод, чтобы навестить Рэйсвинг. Старроар сама заметила, они и это знали.

В их подразделении нет тайн, пока того не прикажет Мегатрон.

— Есть намётки, но всё осложняется расположением, — ответил Хистотрек, успев молниеносно отобрать кинжал из рук посмеивающегося и делающего вид, что опять что-то читает в своём неизменном датападе, Тандервинда и продолжил жонглировать ими, так ни разу и не сбившись. — По слухам, живность в Австралии сейчас та ещё.

Лидер боевиконов тут же сделал вывод, что Старроар не запрещала им распространяться на эту тему. Если бы этот до боли в оптике похожий на сикера трёхрежимник не произнёс те самые слова, Онслот бы даже не задумался над тем, что говорят диверсанты, но теперь… Теперь невиданный прежде интерес изъедал его нутро, стремясь заполнить пробелы, проанализировать все те моменты, когда он был в обществе болтливых трёхрежимников, пытаясь вычленить следы запретов Старроар. Более того, он пытался понять, подвержена ли Рэйсвинг этим самым запретам? Контролирует ли сикерша саму деятельность подчинённых или они отпущены на свою волю действий? Как она собрала этот механизм? На чём основывалась? Каково влияние Дропкика на всё это? А Старскрима? Столько вопросов, но ответы он вряд ли когда-то получит… не от самой Старроар.

— Причём здесь живность? — Броул, в отличие от Онслота, не сводил взгляд с Блэкроуз, но скорее в спортивном роде интереса. Фемма его весьма заинтриговала с точки зрения силы. Вроде и не большая, а с гонором, и ему всё хотелось узнать, какое под ним обоснование кроется. Знает, что они все сильны, но насколько?

— Ваши арахниды хотя бы имеют разум, а австралийские полчища пауков — сомнительно, — пояснил Вилдсайд, подкинув Хистотреку новый кинжал, проверяя, собьётся он или нет.

Бласт Офф, прежде вообще не принимавший никакого интеллектуального участия в этих посиделках, скорее просто сидевший тут за компанию с Онслотом, обратил внимание на невероятную точность, с которой мех-заучка, как он прозвал про себя Хистотрека, орудует столь опасным в умелых руках оружием. За всё это время тот не совершил ни единой ошибки, вводя в некий гипноз своими выверенными движениями и совершенно умиротворённым видом. Что же он вообще может? Каковы его умения на поле боя? Все члены подразделения — специально обученные элитные воины, о чём многие забывают, увидев половину из них в амплуа своеобразных учёных и аналитиков. Одна Старроар оправдывала своё определение, как бойца, и было сложно представить её в качестве научного работника. Неопределённость сбивает с толку едва ли не хлеще, чем эта их дурацкая маскировка, которую маскировкой можно назвать лишь отключив оптику.

— И ладно, пауки, кто знает, как автоботы промыли мозги тем людям на нужной нам базе? — Лойза качнула крылышками. — Если тех мы обрабатывали несколько недель, и то после киберформирования прошёл небольшой срок, то кто знает, что автоботы вынесли из их провала? Тогда Старроар ещё не совсем следила за словами, надо сказать.

— Не забывай, что там были ребята, вроде Обсидиана, Вояжа и Сандклауда, — вставил Брэйнтизер, бывший сегодня необычайно тихим и задумчивым. — Если бы не они со своими взглядами на нормальную человеческую жизнь, нам пришлось бы ещё несколько недель промывать людям мозги.

— Напомните, почему мы просто не можем их оттуда забрать? — интересуется Маскетроуд, прекрасно зная ответ на свой вопрос, но он хотел выслушать другие версии, нежели те, что нарисовались в его собственной голове. Он любит мозговые штурмы.

— Я могу расписать тебе все психологические обоснования, почему так делать не стоит, но главное то, что они нас просто атакуют в ответ, защищаясь, а все наши доводы насадят на дуло чьей-нибудь винтовки, потому что мы пришли забрать их силой, — Сапфайр Паллада подкинула кинжал Хистотреку, тем самым вернув тот в строй.

— Это равносильно тому, что сейчас сюда заявится отряд автоботов, перестреляет всех десептиконов, а нам скажет, что мы теперь свободны, — сказал Тандервинд, уловив недоуменный взгляд Броула.

— Вы знаете, что Старроар думает на этот счёт? — Онслот не особо обратил внимание на переглядки, тщательно скрываемые улыбки и интонационный характер их болтовни, но в сами слова вслушивался, стремясь выудить всё самое необходимое, что могло бы помочь в составлении стратегии. Он точно знал, что Старроар придёт к нему за советом, и не хотел бы быть неподготовленным перед ней. Он, как и остальные, давно не мог отделаться от странного чувства, что фемма за столь короткий по их меркам срок так возросла. Потеря слишком сильно отразилась на ней, хоть она и стремится всеми силами этого не показывать, но вот время показывает другую картину. Дропкик каждый день твердил ей не опускать руки. Вытаскивал её из самых тёмных углов базы, уводил её от страхов, помогал… Это результат его трудов или его смерти? Слишком сложный для него вопрос, на который он так хочет узнать ответ. Столько ворн войны, но лишь одна смерть на фоне хаоса возымела столь масштабный эффект на события. Не столь явный, но более долгосрочный, более витиеватый… кто мог подумать, что эта зашуганная фемочка вырастет в нечто подобное?

— Если она что-то и думает, то нам пока не говорит, — сказала Сешат, устроившись рядом с Саундрэкордом.

— Значит она пока ни до чего конкретного не додумалась, иначе она бы озвучила свою версию нам на растерзание, — Спитфайр усмехнулся, но тут его улыбка померкла. — Учитывая, какой уровень ответственности в этот раз… Мы вообще сможем адекватно провести эту миссию?

На этот вопрос никто не ответил. Все молчали. Кто-то пытался справиться с эмоциями, кто-то пребывал в раздумьях, а кто-то просто сидел, ни о чём не думая, и наблюдал за точно выверенными движениями Хистотрека. Тут Вортекс неожиданно вскочил и направился прямиком в кварту Старроар под множеством молчаливых взглядов. Даже Онслот вышел из своей задумчивости, вынужденный оторвать взгляд от более прекрасного создания и обратить внимание на своего подчинённого. На самом пороге винтолёт словно на что-то наткнулся и замер.

— Кто разрешал? — вкрадчиво протянула пустота перед боевиконом, тут же преобразовавшись в Трайсшота, которого Вортекс узнал лишь по огненного цвета оптике. Трёхствольная винтовка не двузначно смотрела дознавателю в подбородок. Было не долго высчитывать, что выстрели снайпер с такого расстояния, о том, что Вортексу аккуратно прошьёт мозг можно было не думать — ему просто снесёт башку, разложив его мозговой модуль со всеми прилагающимися деталями в красивую инсталляцию на потолке.

— Мёртвый разрешения дать не может, — протянул Вортекс, поглядывая в дуло.

Винтовка не двинулась с места.

— Пусти его, он к Дропкику, — сказала Рэйсвинг, не отвлекаясь от скраплетов. — Навещать погибших товарищей не может запретить никто, Трайсшот. И только посмей назвать его Йориком — я натравлю на тебя скраплетов.

— Прекрати делать из меня последнюю мразь, — Трайсшот пристроил винтовку за спиной.

— Прекращу, как только ты прекратишь вести себя как придурок, — ответила Рэйсвинг. — Обзывать голову погибшего — не чёрный юмор, а скотство. Старроар тебе этого никогда не скажет в лицо. Но если ты её доведёшь, лица у тебя может и не остаться, Трайс. Ты знаешь её не хуже меня.

— Прежде чем вы подерётесь, — сказала Вирлдайв, — должна напомнить, что босс придёт с минуты на минуту. Сомневаюсь, что она обрадуется, если вы будете снова сидеть по разные углы кварты.

— Ревность тебя когда-нибудь погубит, — меланхолично протянул Хистотрек. — Если волнуешься за неё, так ей и скажи, а не изводи её. Она самой своей искрой стоит за нас.

Трайсшот промолчал, снова скрывшись за своей невидимостью, но Вортекса в кварту всё-таки впустил. Боевикон лишь лопастями пошевелил и прошёл к платформе Старроар, удивительно блестящей на этот раз. Снова убиралась как безумная? Дознаватель фыркнул, вспомнив, как она полировала инструменты Флэтлайна под удивлённо-скептичный взгляд последнего. Да, как-то раз она разобрала завал за медбэем, рассортировав контейнеры по размеру и отмыв их от грязи после урагана, потому что не могла найти себе места, когда все неожиданно отправились на миссии, а она просто не знала, куда себя деть.

Отогнав лишние мысли — нечего тут нюни развозить — Вортекс перевёл взгляд на полки у изголовья платформы и тут же наткнулся на потухшие окуляры Дропкика. Шлак… холодок прошёлся по искре, настолько он кажется живым. Ухоженные отполированные пластины синей брони не казались мертвенно-серыми из-за того, как тщательно Старроар следит за состоянием головы своего возлюбленного… мёртвого возлюбленного. Зачем Вортекс пришёл сюда? Зачем ему смотреть на дознавателя, с которым сдружился только за полгода до его смерти? Он не знал. Наверное, ему захотелось снова взглянуть на этого странного праксианца. Просто взглянуть, потому что ответы на вопросы он ему больше никогда не даст. Никогда не выйдет подколоть его, не получится поговорить с ним о Старроар, не сможет устроить с ним перепалку на пустом месте, просто чтобы развлечься и, может быть, словить укоризненный взгляд СР, которая крайне не любила любое проявление конфликта. Не увидит, как она снова превращается в то мягкое нежное создание рядом с ним… Больше нет этого придурка, который превратил бы из жестокого одичавшего зверя ту ласковую сикерлетку, которую он видел всего пару раз, когда пролетал над берегом реки, где они так любили отдыхать вдвоём, разговаривая о всякой всячине.

— Каким он был? — доносится с пустой платформы за спиной.

— Дропкик? — спрашивает Вортекс, не желая выходить из тягучей задумчивости. Ему нравится это тяжёлое чувство ностальгии, изъедающее нутро. Именно такого он никогда раньше не испытывал, а если и испытывал, то просто уже не помнит — настолько давно это было.

— Ага. Остальные экземпляры её коллекции голов меня мало привлекают.

Боевикон невольно перевёл взгляд на другие предметы, с удивлением узнав бывших обладателей собственных голов, но решил отложить своё любопытство на потом.

— Он был занудой, как любой другой праксианец, но отличался тем, что был всё-таки повеселее. Любопытный. Спроси СР, она точнее тебе опишет. Я не силён в риторике и лирике.

— Насколько они были близки?

— Насколько вы были близки? — тут же понял Вортекс подоплёку расспросов и споров среди диверсантов.

— Ты ведь дознаватель? — продолжил Трайсшот.

— Да, в отличие от тебя. До навыков Старроар тебе ещё далековато, снайпер. Хочешь знать, насколько они были близки? — насмешливо, нежели с вызовом спрашивает винтолёт, продолжая разглядывать головы. — Настолько, что она ему пела.

Сзади фыркнули, но Вортекс не обратил на это внимание. Знает, что трёхрежимник пытается спровоцировать его, дабы тот больше говорил, но даже за невидимостью тому не удаётся спрятать истинные замыслы. Вортексу даже поворачиваться не надо, чтобы прочитать эмоции Трайсшота. Правильно сказал Хистотрек. Это ревность. Заскорузлая, въевшаяся, преобразовавшаяся в извечное недовольство и ехидство. Когда-нибудь он допрыгается, и Старроар самолично перегрызёт ему глотку. Почему-то именно в этом боевикон не сомневался.

— Пела каждый раз, как только он её просил, — сказав это, Вортекс развернулся и спокойно вышел из кварты, кажется, неожиданно получив ответы на вопросы, которые крутились на задворках его разума. Он понял, что не жалеет ни единой наносекунды, что провёл в их компании. Ему было с ними хорошо. Это дорогого стоит.

***

— Зачем тебе сдались эти цветы? — недоумевал Старскрим, следя за тем, как Нокаут перекрывает красные элементы корпуса Старроар синим цветом. — Про цвет уже не спрашиваю.

— Они красивые, Старскрим, — просто отвечает она, блуждая в глубине своих мыслей, не особо реагируя на взгляды медика, коими он одаривает её каждый раз, когда она случайно дёргает какой-нибудь конечностью в самый неподходящий момент от вопросов Старскрима.

— Но пользы нет, — хмыкает он.

— Есть.

— Какая? — сикер скрестил манипуляторы на честплейте и усмехнулся.

— Я люблю их.

Нокаут успел уловить момент, когда лицо Старскрима резко переменилось: улыбка исчезла столь быстро, словно её сожрали скраплеты. Медик сделал себе мысленную пометку присмотреться к поведению сикеров.

— Допустим, но как это будет объяснено Мегатрону? — уже серьёзнее спросил он, решив сесть на свободную платформу, просто чтобы не расхаживать по медбэю.

— Поддержание экологического равновесия. Кроме того из роз раньше делали эфирные масла. Может, в этот раз что-нибудь ещё можно будет сделать. Идея гнать из сорняков энергон для топлива весьма оригинальная, не находишь? До киберформирования из сорняков делали удобрение.

— Избавь меня от подробностей, — сикер поморщился. Ему была совершенно не интересна тема садоводства, но Старроар почему-то загорелась всей этой сомнительной затеей с самого начала. Что-то из прошлой жизни?

— Почему отказался от сливы? — неожиданно усмехнулась фемма, сощурив окуляры. Она-то знала, что тот просто побрезговал, но ей было любопытно услышать, как он будет изворачиваться.

— Потому что я не сую в энергоприёмник что попало, — огрызнулся он, вполне честно ответив на вопрос, что заставило фемму вскинуть надлинзовую дугу. — Думала, скажу тебе красивую причину отказа?

— Полагала, что начнёшь выводить меня на другую тему разговора, но искренность тебе необычайно идёт, — она явно улыбнулась, а вот Нокаут кинул быстрый взгляд на командующего. Он-то тоже ожидал, что Старскрим предпочтёт не быть искренним даже в такой мелочи.

На какое-то время сикеры замолчали, думая каждый о своём, а вот Нокаут размышлял лишь о том, почему их во всех смыслах несносный небесный командир терпит любые замечания феммы. Да, огрызается, конечно, но не столь охотно, как в других случаях и с другими десептиконами. Что между ними? Какого рода взаимовыгодные отношения их объединяют, раз он столь многое позволяет человеку в общении с ним? Вот уж загадка, над которой бьётся весь экипаж Немезиса вот уже третий год. Слишком уж Старскрим уцепился за эту фемму.

— Что думаешь сейчас делать? — спрашивает сикер, кажется, позабыв о присутствии здесь медика.

— Поболтаю кое с кем, прежде чем выйду с корабля, — ответила Старроар, недвижно смотря в стену, в отличие от коммандера, совершенно не забыв о распустившем аудиосенсоры Нокауте. Уж она-то точно знала о болтливости гонщика и всегда контролировала свои слова при нём, что очень и очень раздражало последнего.

— О чём? — продолжил в корне непродуктивный допрос Старскрим.

— О делах былых наших грешных, — усмехается она и кидает горящий взгляд на Нокаута, отчего тот недовольно фыркнул вентсистемой.

К удивлению медика, Старскрим понял, о чём она ему сказала и задумчиво кивнул. Когда Нокаут собрался было перейти к покрытию кокпита, фемма неожиданно перехватила его руку.

— Не трогай кокпит, я же говорила, — раздражённо бросила она и поднялась с платформы, осматривая себя.

Повертевшись под внимательным взглядом Старскрима и о чём-то задумавшись, она бесцеремонно прошла в дальний конец медбэя и отодвинула стеллаж, за которым Нокаут прятал огромное зеркало. Возмущению медика не было предела, особенно когда он увидел высокомерную усмешку сикера и его нахальный взгляд. Старроар придирчиво осмотрела себя, а Нокаут с тоской вспомнил то время, когда она не смела лишний раз издать хоть какой лишний звук в присутствии десептиконов, да и его самого, а теперь эта несносная фемма вот так нагло распоряжается его медбэем в присутствии хозяина. Однако, несмотря на возмущение, он боялся, что она ни с того ни с сего разозлится. После того, как Блэкшедоу пару декациклов провёл на одной из этих платформ в совершенно непрезентабельном виде, Нокаут остерегался и её, и её острых когтей. Да и два дезактива десептиконов не внушали спокойствия за свой актив, ведь оба были первоклассными охотниками. Что Нокаут сможет противопоставить ей? Знание слабых точек? Да она сама училась у Флэтлайна, как и сам Нокаут когда-то, о чём может быть и речь? Его шест ингибитор? Его заряд лишь разозлит её, а тягаться с оголодавшим зверем, мечтающем его сожрать, Нокаут не хочет от слова совсем. Больно непредсказуема она и опасна.

— У тебя золотые руки, Нокаут, — произнесла она.

Медик хотел было возразить, но вдруг осознал, что она его только что похвалила. Он поразмыслил несколько наноклик и кивнул, принимая похвалу. В конце концов, какая ему до неё разница?

***

— Здравствуй, Мираж.

Я плавно подошла к камере и села прямо на пол. Мех сначала посмотрел на меня исподлобья, хмурясь. Он долго всматривался в мои черты, но тут неожиданно признал, вскинулся, хотел было подняться и подойти к самым энергопрутьям, но пошатнулся и так и остался сидеть на полу. Посмотрев на такое дело, я деактивировала один из прутьев и протянула ему принесённый с собой куб медицинского энергона. Он посмотрел на него с одной стороны презрительно, с другой с удивлением. Я видела, как противоречивые эмоции на его лице сменяют друг друга, как в калейдоскопе. Автошлак из соседних камер зароптал. Кто-то попытался что-то выкрикнуть про несправедливость, кто-то постарался поддеть, кто-то крыл меня самыми грязными ругательствами, которые только знал. Они хотят внимание. Они хотят энергон. Мне плевать на этот мусор. Я знаю о каждом пленном из этих камер. Тут одни отбросы, обработанные дознавателями и брошенные тут ржаветь, лишь иногда исполняя функцию тренажёров для новеньких или находясь здесь в качестве груши для битья. Не за кого даже зацепиться. Кроме одного. Кроме Миража…

Он за всё это время не раскололся. Не проронил ни единого постороннего слова, кроме каких-то общих фраз. Из него ничего не вытянули, хотя и не старались, как я думаю. Приди сюда Саундвейв или сам Мегатрон, от разведчика остался бы лишь кусок шлака. Они бы выпотрошили каждую его систему, лишь бы дотянуться до его знаний, но дорогое командование почему-то берегло его. Оставляло напоследок, как самую вкусную часть десерта.

Что чувствую я сама, глядя на него? Жалость. Мне его жаль. Он неплохой мех, и мне больно смотреть, что с ним обращаются как с любым другим автоботом, который не заслужил уважения. А вот моё уважение Мираж заслужил в полной мере. Да, мне грустно от того, что он смотрит на меня, как затравленный зверь, так и не прикоснувшись к энергону. Жаль.

— Сверхновая, — всё же позвал он меня по имени. — Зачем ты пришла?

— Старроар просила тебя навестить, — отвечаю я, пробуя на звучание собственное имя. Интересно же оно звучит, когда обращаешься с ним в качестве подчинённого, хоть и не настоящего. — Они плохо с тобой обращаются?

Достаточно глупый вопрос, учитывая, что он военнопленный десептиконов. Да и выглядит он откровенно шлаково: весь покоцанный, исцарапанный, помятый. Энергия явно на слишком низком уровне, судя по тому, как тускло сияет его оптика, как вяло он двигается… Едва не зарычала от поднявшегося гнева. Он не заслуживает такого обращения. Хотя, это не мне решать…

— Так всё-таки Старроар и ты — это разные личности? — спрашивает он, едва усмехнувшись. — Слишком вы похожи, чтобы в это поверить.

— Да, сложно. Старроар весьма эксцентричная личность.

— Я заметил, — кинул он, едва усмехнувшись.

— Странно, наверное, но я ей сразу понравилась, как она меня увидела. А ещё ей понравилось моё лицо. Но я её боюсь, откровенно говоря.

— Кто она такая? — Мираж поднимает голову, подтаскивает руками свой корпус ближе к прутьям, чтобы рассмотреть меня лучше. Видимо, оптика его уже отказывает.

— Откуда я знаю? Она просто вышла на меня и всё. Я даже не знаю, как она выглядит, Раж, — говорю я и смотрю, как вспыхивает оптика разведчика передо мной. Вижу, как кривится его лицо, как он скалится.

— Не смей называть меня так! — выпаливает он и едва не врезается лицом в прутья, вскинувшись.

Я лишь склоняю голову на бок.

Подсаживаюсь ближе к прутьям, практически касаясь их. Да, к ним лучше не притрагиваться, но я могу позволить себе сесть настолько близко, насколько только могу. Если бы не они, наши лица были бы так непозволительно близко, но раз есть преграда, то не так уж и страшно. Я могу рассмотреть каждую трещину на светло-сером лице, могу увидеть царапины голубых окуляров, подтёки энергона в уголках разбитых губ, порванные тонкие шланги и сочленения шеи, выглядывающие из-за окантовки брони. Крепление, к которому крепилась раньше ракета, вырвано с мясом, и рана до сих пор иногда искрит. Так и хочется протянуть руку, погладить этот округлый шлем. Хочется залатать эти раны, затереть царапины, чтобы он снова превратился в того ухоженного разведчика, которого я помню. Мне не нравится, во что он превратился в плену. Красивый экземпляр.

— Почему же? — растягиваю губы в улыбке, но он этого не видит из-за маски.

— Потому что ты не… — его вокодер сорвался на статику, и он так и не смог закончить фразу, закашлявшись вентсистемой.

— Не будь так строг ко мне, Раж, — ласково продолжаю я. — Всё-таки, я не просто так у десептиконов.

— Дропкик…

У меня перед глазами повело от неожиданности. Искра будто пропустила сокращение. Я мигнула оптикой, пытаясь привести свои мысли в адекватную кучу. Мираж улыбнулся, снова не поднимая головы, но смотря исподлобья. Следит за моей реакцией. Молодец. Прекрасный разведчик.

— Так это правда… — хрипит он, рассматривая меня. — Ты правда любила этого садиста… Ты хоть знаешь, скольких он…

— Знаю, но всё это не значит, что это вы его знаете, — отрезала я, понимая, что ещё чуть-чуть и выйду из себя. — И не узнаете. Гримлок разорвал его на части.

— И поделом, — выпаливает автобот, скалясь обломанными дентами, но тут же его лицо искажается, будто бы он пришёл в ужас от собственных слов.

— Неужели, тебе стыдно за свои слова? — спрашиваю я и не дожидаюсь ответа. — Он закрыл меня собой. Дал шанс убежать мне и моему брату. Дал мне шанс на жизнь. Вы, автоботы, относитесь к десептиконам как к бесчувственным тварям. Они такие же, как и вы. Они также любят, также ненавидят, также имеют свою точку зрения, Мираж.

— Что за бред ты несёшь, сикер?! — выкрикнул автобот из соседней камеры, кинул в меня обломком собственного корпуса и тут же лишился руки.

Я проигнорировала вопль, осмотрела свою трансформированную в бластер руку. Вернула её к привычному виду.

— Тебе права голоса не давали, — спокойно произношу я, так и не взглянув на новоявленного калеку, и меняю позу, ложась на бок перед прутьями и подпирая рукой голову. Продолжаю говорить, словно только что не отстрелила пленному конечность. — Поэтому зря ты полагаешь, что меня попросту обманули, дабы привить иллюзорную любовь к фракции. Я действительно любила и люблю Дропкика, как и он меня. Благодаря ему я являюсь той, кто я есть сейчас.

— И кто ты? Такой же десептикон-садист? — бросает разведчик, пребывая в замешательстве от столь хладнокровного и жестокого поведения Сверхновой, которую, как ему казалось, он знал.

— Я живой десептикон, Мираж. И я человек.

Он сверкнул оптикой, перестав понимать, что я хочу до него донести. Я сама не до конца осознаю, что должна ему говорить, что хочу получить в результате. Одна моя часть твердит, что всё так, как и должно быть, а вот вторая — полная сомнений и переживаний — умоляет закрыть рот и просто помочь автоботу. Исправить травмы, отпоить энергоном, отполировать броню и отпустить восвояси.

— Зачем ты пришла сюда? Просто поболтать? — его сбило с толку, что за эти десять минут я до сих пор не задала никакого стоящего вопроса, а просто беседую с ним, как со старым знакомым.

— Ну да, — я пожимаю плечами. — Я не твой дознаватель. Я здесь только потому, что Старроар позволила мне сюда прийти. Не знаю, может она ловит кайф с этого. Я не разбираюсь в её фетишах, хотя прокрадывается иногда впечатление, что она человек, как и я.

— О чём ты? — хоть он и понял суть произнесённой фразы, он не понял, какой смысл именно я в неё заложила.

— Я не говорю двузначно, Мираж. Говорю так, как есть. Каков мне толк скрывать что-то перед тобой? Потому что ты автобот? Весьма грустно. Ты ведь правда хороший мех.

— Именно потому что я хороший мех — я автобот, — говорит он, хотя неуверенность скользит в его голосе.

Как же я люблю это сомнение. Оно всегда даёт хотя бы минимальный шанс на то, что он изменит своё решение в будущем. Я не хочу, чтобы он возвращался в свиту Прайма, не хочу, чтобы он вертелся рядом с Праулом. Он прекрасный разведчик с превосходными сомнениями. Если бы я только могла переманить его на нашу сторону… если бы я как-то могла привязать его к нам… заставить потянуться к десептиконам… пойти за мной…

Я приподнялась под пристальным взглядом разведчика. Ловила каждый спектр его голубой оптики, пожирающей меня сегмент за сегментом. Снова приближаю своё лицо к решётке. Ещё чуть-чуть, и я бы коснулась своим носом его.

— Ты так в этом уверен? — понижаю голос, отчего он вздрагивает, смотрит мне прямо в оптику. — Жаль, потому что однажды автоботы уже отняли у меня жизнь. Однажды автоботы отняли у меня выбор. Дважды автоботы отняли у меня самое дорогое, что у меня было, и теперь отнимают и тебя. Жаль.

Его оптика судорожно мигает. Слабость без энергии — он так и не притронулся к принесённому мной энергону — сделала его ещё более восприимчивым к моему голосу. Вряд ли он понимает, вряд ли отличает реальность от бреда его уставшего мозгового модуля. Он слишком ослаб от допросов, и сейчас это отразилось на нём чётче всего. Он наклонился ближе, стремясь вслушаться в голос, стремясь не упустить ни звука, ни единого моего движения.

— Я столько потеряла из-за автоботов. Десептиконы стали мне семьёй, Раж. Настоящей семьёй, которую автоботы у меня отобрали. Им было мало моих родных и близких. Как только у меня появляется кто-то, кому я могу довериться, с кем я могу поговорить так свободно, как с тобой, автоботы отбирают их у меня. И я боюсь, что они отнимут у меня и тебя.

Он не может говорить. От чего такой эффект? От низкого уровня энергии или от голоса? Или здесь что-то ещё, что я упускаю из виду?

Он резко просовывает руку между прутьями, хватает меня за предплечье. Я не двигаюсь, просто плавно перевожу взгляд на его конечность. Его хватка такая слабая…

Под закрылками закололо.

В следующий миг он резко дёрнул меня на прутья, но… я не сдвинулась с места. Он вскинул голову, уставился в мою оптику, не понимая, как так? У него не хватило сил? Ведь он так хорошо притворился беспомощным…

— Ты разбиваешь мне сердце, Мираж, — плавно говорю я, смотря в его красивую голубую оптику.

Наклоняюсь к самой решётке, едва не касаясь воздухозаборниками розовых прутьев.

— Неужели ты думаешь, Дропкик учил меня доверять пленным автоботам? Верно, не учил. Но самое забавное ведь то, что я не солгала ни единым словом. И да. Я гораздо сильнее физически, чем кто-либо находящийся в этой тюрьме. Иначе меня бы и близко не пустили бы к Немезису.

— Кто назвал тебя «Сверхновая»? — спрашивает он, растянув губы в обречённой улыбке.

— А как ты думаешь? — я усмехаюсь, с тоской вспоминая, как Дропкик впервые произнёс это имя.

— Я и не сомневался, — он фыркнул. — Как ты можешь быть на их стороне, Сверхновая? Дело в Старроар или в Дропкике?

— А какова твоя версия? — я беру его руку, которой он до сих пор держался за меня, сцепляю наши пальцы. Его кисть меньше моей, но выглядит грубее. Я могла бы моментально превратить её в смятый кусок шлака, но мне жаль портить этот трофей.

— Старроар манипулирует твоей памятью о Дропкике. В голове не укладывается, насколько же ты его любила. Бедная девочка.

— Я бы не сказала, что прямо девочка, — невольно смеюсь. — По человеческим меркам в самый раз для замужества.

Я фыркнула, когда уловила его недоумённо-поражённый взгляд.

— Вы не могли быть Conjunx Endura, — шёпотом произносит он, не веря, что посмел сказать эти священные слова в таком месте.

— Это уже настолько заезженная тема для удивлений, что мне даже немного стыдно за тебя, Мираж. Мог бы удивиться чему-то новенькому, — едва поддеваю его я, вызывая лёгкую вспышку гнева на его лице. Он попытался вытянуть свою руку из моей хватки, но у него попросту не хватило сил. Я ухватилась очень крепко. В какой-то миг его окуляры вспыхнули, будто он понял, что я собираюсь делать.

Да, я собираюсь медленно тянуть его за руку на прутья, собираюсь начать настоящий допрос, как и задумывала сначала. Собираюсь пытать его до последнего крика, лишь бы вытянуть хоть крупицу информации для своей возлюбленной Старроар, ведь кто знает её наклонности?

Так думал Мираж. Это было написано в его оптике.

Что на самом деле я сделала? Поднесла его руку к своему лицу. Осторожно выпустила молнии из маски, лаская его синие пальцы, исцарапанные, изуродованные попытками выбраться и неумелыми пытками какого-нибудь зарвавшегося недодознователя. Найду ублюдка и вырву ему пальцы, отрывая по фаланге. Пусть учится, как правильно надо выполнять свою работу.

Мираж вздрагивает, когда зеленоватые молнии укалывают его руку в подобии поцелуя. Он в шоке. Растерян. Прекрасен.

***

— Сверхновая, случилось что-то?

Я сначала отреагировала на лёгкое ехидство в голосе Старскрима, когда он произнёс моё имя, а уже потом на сам факт, что я слышу командующего, тогда как его тут быть не должно было в принципе. Медленно перевела взгляд на него, попутно скользнув по недоумённому взгляду Сансторма, зацепила желтоватую оптику Тандеркрэкера, отметила, что не вижу Скайварпа, и уже только после этого снова посмотрела на Старскрима, мирно сидящего на своём излюбленном месте на диване. Моргнула. Чертыхнулась.

Если ТиСи и Сансторм характерно переглянулись, то Старскрим расплылся в своей коронной ехидной усмешке, довольный чем-то донельзя.

— Как допрос Миража? Раз уж ты пришла сюда, значит, определённо желаешь поделиться результатами вашей милой беседы, — едва ли урча, протянул он, чуть склонив голову.

Это не его не должно было быть тут, а меня. Молча провентилировала, качнула крыльями и пошла к своему креслу в кварте первой триады. Вот принесли ноги так принесли. Чудо, что снова не влетела в Оверлорда или, вот уж не думала, того хуже, в Сиксшота, теперь также ошивающегося по Немезису. Повезло мне, не иначе.

— Судя по настроению, что-то пошло не так? — поинтересовался Тандеркрэкер, смотря на молчаливую меня.

Чего только Старскрим такой довольный, понять не могу.

— Угу, — кивнула, — он отрубился.

Улыбка на лице Старскрима стала более недоумённой. Это позабавило.

— Что ты с ним делала? — Сансторм посмотрел на меня с едва ли не суеверным ужасом.

— Ничего, в том-то и дело. У меня впервые при разговоре со мной мех упал в обморок без каких бы то ни было намёков на критическое истощение, без сильных увечий и какого-либо воздействия, — я то ли раздражённо, то ли возмущённо взмахнула рукой. Сикеры стали давить улыбки, кроме Старскрима. Этот никогда свой оскал не прячет, только если не ведёт свою игру.

— Позволь спросить, что ты с ним делала? — аэрокоммандер приподнимает надлинзовую дугу, но взгляд так и говорит, что ещё немного и он махнёт на меня рукой и забудет о моих словах. Слишком уж у него хорошее настроение, как я погляжу. Испортить, что ли? Вот на зло. Уж сколько ты мне нервов переколошматил, моя очередь.

— Поверь, тебе не понравится слушать про заигрывания с пленным автоботом, — сказала я и сама неожиданно скривилась. — Никогда не знала, что я так правдоподобно изображаю из себя свихнувшуюся от тоски вдову.

Если Тандеркрэкер всё-таки не сдержался и прыснул в кулак, сделав вид, что он тут ни при чём и это не про меня, то Сансторм почему-то медленно переводил взгляд с меня на Старскрима и обратно. Сам же командующий улыбку свою потерял, едва ли не скопировав моё кислое выражение лица.

— Вдову ли… — протянул он. — Ты серьёзно с ним заигрывала? Зачем тебе это вообще надо?

— Вот залезь в мою голову, посмотри и объясни мне, на какой хрен оно мне сдалось… — буркнула я, но тут же переключилась на серьёзный тон, моментально прервав тихие смешки Тандеркрэкера и заставив Сансторма выпрямиться. Только Старскрим не пошевелился. — Он сомневается. Очень сильно, Старскрим. Из опыта могу сказать, что такие сомнения могут сыграть нам на руку, учитывая, насколько Мираж хороший разведчик, и учитывая, какую позицию он занимает у автоботов. Я не рассчитываю, что он упадёт в объятия десептиконов, но внести смятение к автоботам он сможет на ура. Если раздор пойдёт среди автоботов, это отразится на людях. Это сможет разбить картину идеала, которую те выстроили. Никогда не знаешь, какой камень сломит косу. Мираж может стать этим камнем, а, может, и не только он. Как раскол автоботов изнутри, так и возможный переход людей на сторону Десептиконов нам на руку. А если не выйдет, значит, не выйдет. Попытаться стоит.

— Это всё прекрасно, а если люди объединятся против нас всех? Против десептиконов и против автоботов? — спрашивает Тандеркрэкер.

— Тогда тут два исхода: конец нам или конец людям. Вряд ли Мегатрон согласится на равноценный мир. Вряд ли автоботы позволят этому произойти, если Мегатрон вдруг при таком исходе согласится. Вряд ли людей оставят в покое. Просто война разгорится с новой силой и станет геноцидом, — предположила я, а Старскрим неожиданно кивнул.

— Твоя идея может сработать, а может и нет. Во всяком случае, ничего мы не теряем, кроме времени, но это не сильно важно.

Он подсел ближе ко мне, попытался заглянуть в оптику, не прикрытую визором, да и лицо без маски. Взгляд его был внимательным, изучающим и даже слегка обеспокоенным. Ни грамма весёлости, что была в самом начале моего спонтанного визита.

— А это ничего, что я припёрлась сюда ни с того ни с сего и явно прервала ваш сабантуйчик? — взбрело мне в голову неожиданно спросить, и тут со стороны послышалось возмущённое бормотание Скайварпа. Слов разобрать мне не удалось.

— Тебе никто не запрещал сюда приходить, — Старскрим удивился моему вопросу, но довольная улыбка сама собой начала возвращаться на своё положенное место на лице командующего. — Приходи, когда вздумается, как ты делала все эти годы, Старроар.

Неожиданно для себя самой, я смутилась и чуть было не защёлкнула маску прямо перед носом Старскрима. Он это заметил, вернулся в своё исходное положение и хмыкнул. Вот ведь… Но не успела я отойти от выходки Старскрима, как Скайварп, возмущённый тем, что его в наглую игнорируют абсолютно все, подошёл ко мне, как к самому эмоциональному объекту в этом помещении, сзади и просто бухнул своим подбородком мне по шлему, тем самым с мелодичным взлязгом устроив свою головушку на моей макушке и свесив руки с моих наплечников — разве что в замок на кокпите не сцепил. Сказать, что я опешила, ничего не сказать. Такой выходки от телепортёра не ожидал никто.

— Ты щас чё сделал? — выдала я, не в состоянии решить, что мне сейчас следует сделать: выкрутиться из-под сикера, сбить его руки с себя, выдвинув воздухозаборники, вжать голову в плечи или просто с размаху дать ему по физиономии за такие выходки? И ведь головой особо не подвигаешь, устроился прямо меж шипов. Оптику бы ему не выколоть ненароком…

Мёртвую тишину, обрушившуюся на кварту после этого эпохального действа и моего вопроса, прервал смешок Сансторма. Тандеркрэкер на этот раз был безмолвен, как космос. Только оптикой помигивает. Старскрима я разглядеть не могла, Скайварп своей рукой перегородил мне обзор, но судя по в единый миг полыхнувшему фону, он в бешенстве. Вопрос только, а почему конкретно? Или так, за всё сразу?

— Вы меня игнорируете, — выдало это недоразумение и устроило подбородок поудобнее, что ввело меня в ещё большее состояние не стояния и усилило шум в голове, знаменовавший о том, что мысли мою черепушку скоропостижно покинули, побросав свои вещи и не сказав «до свидания». — Я говорю, что там твои диверсанты на ушах все стоят, боевиконы караулят блок, на миссию мы вылетаем только через несколько джооров. Мне скучно.

— Ты совсем страх потерял? — спросила я прежде, чем Старскрим предпринял какие-то решительные действия, которые не кончились бы ничем хорошим ни для Скайварпа, ни для всеобщей обстановки.

Сикер молча убрал конечности, но с головой чуть задержался, будто вообще не хотел двигаться. Довольно занятный момент, учитывая, что он не повис на мне, а стоял сгорбившись, самостоятельно держа собственный вес, чтобы не обрушить его мне на голову и шею. И раз Скайварп с первого же намёка отошёл от меня, Старскрим сильно бушевать не стал. Лишь кинул несколько гневных сообщений сотриаднику на комлинк. Это было сразу понятно, потому что они запереглядывались, а Тандеркрэкер поморщился. Ему тоже не понравилась выходка брата. Лично я пребываю в лёгком шоке, но довольно быстро об этом забыла, прокрутив фразу сикера в голове.

— Скайварп, что за переполох, ты сказал? — я резко развернулась к пошедшему на свою платформу сикеру.

— Я не понял толком, внутрь меня не пустили, а я ломиться не стал, — он пожал плечами. — То ли медконка твоя всех по стенке строит, то ли снайпер твой с Вортексом что не поделил. Я не вникал. Ещё на волю хотят, но ты так и не дала разрешение им выходить.

— Ну Трайсшот, — прорычала я себе под нос. — Сказано было внутри сидеть, всё равно прётся наружу, придурок.

— Не справляешься с ним? — спросил Старскрим, ожесточив свой тон.

— Справляюсь, но какая командующая, такие и подчинённые, — фыркнула, выдвинув некую самоиронию на передний план, чтобы не разозлиться окончательно. — У всех шило в одном месте.

— В каком это, интересно? — улыбнулся Сансторм, прекрасно понимая, о чём я говорю.

— В том самом, — сказала я, поднимаясь, но тут же замерла и села обратно. — Старскрим, что за миссия?

— Разведка. Нужно взглянуть на пару потенциальных мест под колонии или базы, да навестить парочку расположений, посмотреть, как работают, — отмахнулся он. — Иди, а то твои диверсанты разберут наш гештальт на сувениры.

Я фыркнула, представив себе реакцию Онслота, когда Брутикуса действительно захотят распилить на кусочки, дабы отхапать себе какую-нибудь симпатичную выпирающую часть. Хотя, какой там… Рэйсвинг себе всего захапает и начнёт именно что с Онслота.

— Пойду отобью у них Вортекса, а то его они не особо любят, действительно разберут по частям незаметно, а мне собирай его потом, — пошутила я, но шутку оценил только Сансторм, не имеющий ничего против винтолёта, а вот первая триада дознавателя крайне невзлюбили в последние года.

— Роар, пока ты не ушла, когда у Тандервинда есть свободное время? — спросил Сансторм, сверкнув задорными молниями по плечам.

— Если я правильно помню расписание… — я задумалась, остановившись у самого выхода из кварты Старскрима и попутно активировав камуфляж, прошерстила данные, кивнула. — Завтра у него должно быть время во второй половине земного дня. Часам к шестнадцати, если ты ориентируешься в нашей системе.

Сикер кивнул и, кажется, хотел ещё что-то сказать, но почему-то промолчал, смутившись.

— Ты ещё что-то хотел спросить? — я склонила голову, когда Сансторм кинул быстрый взгляд на Старскрима.

— Да… Слушай, — он кинул ещё один взгляд на брата, — если у тебя будет время, можешь показать Скайвинду оранжереи? Он…

— Он очень хотел узнать, как выглядят цветы, — я улыбнулась, прежде чем лицо затянуло мглой. — Обязательно проведу ему экскурсию, но сначала Сверхновой нужно поговорить с Обсидианом.

— Спасибо, — Сансторм склонил голову в знак благодарности, и я отзеркалила его жест, что он понял по качнувшейся тени моих шипов на голове. — Тебе нужна помощь с управляющим?

— Нет, — мотнула головой под пристальными взглядами сикеров. — Я должна справиться с этим сама.

Когда я уже уходила, едва уловила тихое «удачи». Кажется, это был Тандеркрэкер.

***

Обсидиан не мог найти себе места. Ходил из угла в угол своего просторного кабинета, замирал, рассматривая стопки датападов на столе, понимая, что не сможет сейчас адекватно мыслить, как и проверить отчёты. Старроар, этот странный сгусток черноты с белыми окантовками и приятным женским голосом, сказала, что отпустит Сверхновую проведать его, как только она выполнит поручения, которые та ей дала. Какого рода это поручения? Что у них за отношения? Как эта командующая подразделения относится к ней и почему его дочь связана с секретным подразделением Мегатрона? Вряд ли она его член, иначе её не выпустили бы с корабля.

Он снова прошёлся до резных перил балкона, всматриваясь вдаль, где за шпилями города виднелись очертания Немезиса — вот уж колоссальная техника. Снова на ум пришли моменты, когда Сверхновая стояла рядом с ним на этой площадке и рассматривала людей внизу. О чём они с ней разговаривали? Да, точно… он спросил её о её возлюбленном. Чёрт возьми… у него до сих пор в голове не укладывается. Да, что-то он всё-таки сумел выяснить о том дознавателе. По крайней мере, он смог получить списки погибших на этой базе в момент нападения на неё… кого? Тираннозавра? Звучит как полная чушь, но после всего, что он увидел за эти несколько лет после киберформирования, такие повороты событий его уже не удивляют. Вот только… Сверхновая. Почему её назвали так? Помнит она своё собственное имя? Вот он на днях неожиданно осознал, что забыл, каким именем его звали раньше, когда он был человеком. Это был всего миг, всего одна минута, но за эту минуту он побывал в ужасе столь ощутимом, что не мог успокоить дрожь в руках до самого вечера.

Обсидиан покачал головой, подумал, что стоит всё-таки приступить к работе, как вдруг на комлинк поступило сообщение от Страйкфорс. Быстро пробежался по строкам на внутреннем взоре, чуть нахмурился. С Немезиса выпустили компанию солдат и младших офицеров, набранных из людей. Как он понял, там были и те, что попали тогда на базу автоботов. Те, кто привёл его самого и других людей во Флоригекс. Те, среди которых была…

— Здравствуй, Обсидиан, — раздался голос за его плечом.

Мех резко развернулся и замер, не способный вымолвить ни слова. Сверхновая стояла на балконе, опершись плечом о косяк проёма и… улыбалась. Лицо… У неё есть лицо…

Он молча выпрямился, не сводя с неё распахнутых белых глаз. Несколько раз просканировал пространство и уже давно удостоверился, что это она. Правда она. Это Сверхновая. Та самая. Его дочь?

Он молча разглядывал её, каждую деталь. Острые крылья, изящный корпус, неожиданно смягчившееся лицо, бордовые губы, разноцветная оптика… Один глаз ультрамариновый, второй багряный. Высокая, тонкая, но взгляд цепкий.

— Вероника? — едва слышно произносит он и замечает, как ярко вспыхивает и распахивается оптика девушки напротив. Её лицо резко меняется, становясь таким знакомым…

Она молча бросается к нему, обнимает, так крепко, что Обсидиан подумал бы, что она сомнёт ему броневые пластины, если бы только… если бы только был способен адекватно думать. Он не мог поверить, что это и правда она, что его дочь здесь, живая, здоровая, настоящая…

— Пап, так это и правда ты, — спрашивает она, и мужчина замечает блестящие капельки омывателя на её глазах.

— Какого чёрта тебе не сиделось дома, а? — просто спрашивает он, она смеётся. — Действительно, какого чёрта тебя понесло на войну? Ты же можешь там…

— Пап, давай потом, а? — говорит она, чуть сощурив оптику. — Я столько рассказать хочу… спросить. Нас только с задания пригнали.

— Пойдём внутрь, — говорит Обсидиан, заметив неожиданно белые крылья командующего ВВС десептиконов в толпе.

Девушка плавно прошла в помещение, первым делом кинув взгляд на датападные пирамиды, а потом тут же прошла к стене, где Обсидиан вырезал какую-то абстрактную вязь. Она рассматривала их молча, но очень внимательно, и управляющий невольно засмотрелся, разглядывая девушку со спины. У него всё в голове не укладывается… Вроде и она, а с другой стороны и нет. Прорываются её старые жесты, но столь редко, так незаметно. Речь вроде та же, но при этом так точно поставленный голос, так чисто идут слова. Без запинок.

— Кем ты являешься у десептиконов? Будешь энергон? — спрашивает он, не решаясь подойти.

— Я старший офицер сикеров, — она улыбается, это он понимает по голосу. — По крайней мере была им, пока меня не заметила командующая Старроар. Я кто-то вроде её ассистента.

— Так это всё-таки она, — протянул Обсидиан.

— О, так ты с ней уже встречался? — Сверхновая обернулась с любопытством смотря на меха. Под искрой потянуло. Он вспомнил этот жест. Вспомнил этот взгляд.

— Да, странная женщина. Что можешь о ней сказать?

— Учитывая, что практически ничего не могу, могу сказать, что она довольно интересная личность. В каких-то местах добрая, в каких-то крайне жестокая. Я подрабатываю дознавателем у неё. Любит смотреть мои допросы, — девушка невольно повела плечами, но вот оптика её разгорелась, будто она хочет сказать больше, но не может. Обсидиан понимает, что ограничения, наложенные ввиду секретности, стоят не просто так. Однако внимание выцепило другое слово…

— Дознавателем… как твой друг? — у него больше не повернулся язык сказать, что это был возлюбленный.

— Как мой муж, — припечатала она.

Обсидиан молча сел в одно из кресел у стены. Слишком резко и слишком… неожиданно.

— Да, пап, я потеряла не просто возлюбленного на войне, я потеряла мужа, — говорит она, не поворачиваясь. — Кибертронца, да.

— С чего ты взяла, что… — внутри меха забурлила злость. Он сам не понял, откуда она взялась. Мог предположить, что это просто желание защитить её. Оберечь свою дочь от боли. И в то же время это было неверие. Непонимание. Как можно полюбить… одного из них? Как это возможно? Её обманули? Да, её точно обманули. Она ведь ещё совсем молодая. Ничего не знает в этой жизни.

— С того, что узы Conjunx Endura священны для кибертронцев. Супруг по искре. Я помню, командующая Старроар много хлопотала о том, чтобы вам дали образование как для кибертронцев. Если говорить человеческим языком, Дропкик был моим мужем. Увы, не долго. Гримлок разорвал его на части на моих глазах. Ради обмана не будут жертвовать собой. Ради обмана не поставят себя на границу с предательством. Ради обмана простого человека не будут открывать свою искру. Это не в их понимании.

Обсидиан слышал, как её вокодер прервал поток чистых звуков, выдав статикой. Сейчас ему захотелось ударить самого себя же. Он поднялся, порывисто подошел к ней и просто обнял. Она повернулась к нему, уткнулась носом в шею и просто всхлипнула. Ей было крайне больно вспоминать о том кибертронце. Если он её обманул, то это уже не важно. Важно то, что она действительно любила его, и теперь Дропкика нет по вине автоботов.

Какое-то время они молчали. Обсидиан терпеливо ждал, пока Сверхновая придёт в себя. Если у него и были сомнения до этого, то теперь никаких. Это действительно его девочка. Сильная, но при этом такая хрупкая, как цветы в оранжереях…

— Ты надолго на Земле? — спрашивает он, хотя сам про себя пытается решить: показать ли ей то, что он хотел изначально сделать по её прилёту, или же теперь не стоит?

— Как командование прикажет, — она пожимает плечами. — По идее на несколько дней, а там, кто знает? Старроар может вызвать в любой момент, или командующий Старскрим.

— Что думаешь о ведущем сикере? — Обсидиан, пытается как-то увести её с неприятной темы, но понимает, что уклоняется в работу. А ведь он столько хотел ей рассказать…

— О Старскриме-то? — она поднимает голову и задумывается. — Сложно сказать что-то определённое. До солдат ему особо дела нет, но вряд ли бы кто-то смог удержать армаду в таких жёстких рукавицах, кроме него. Местами бывает раздражающим, но он крайне умён. Коварен. С ним определённо нужно быть очень осторожным. И маленький совет, если позволишь… не влезай с ним в авантюры. Лучше прислушивайся к Старроар, она куда более расположена к людям. Не удивлюсь, если она сама является человеком или жила тут чёрте сколько. Если смотреть по моим наблюдениям, то она очень и очень сведуща в культуре людей.

— Да, я заметил. Ей понравились оранжереи. Хочешь посмотреть?

— Очень, — она поднимается, снова улыбается.

— Слушай, на базе у тебя…

— Это была маска, — в подтверждение Сверхновая защёлкивает на своём лице то, что Обсидиан прежде и считал её лицом. — Это был приказ Старроар.

Задорные молнии заплясали в прорезях маски, а мужчина лишь покачал головой, улыбнувшись. Он молча повёл её к выходу из цитадели. Внезапно обнаружил, что просто не знает, что сказать ей, но он точно знает, что хочет показать и извиниться таким образом за то, что посмел обидеть её… любовь к другому существу. Да, не так он представлял себе их первую встречу. Не так он представлял себе их разговор. Жизнь — непонятная штука.

Он смотрел, как Сверхновая ходит от клумбы к клумбе в той части оранжерей, куда отказались идти командующие ввиду загруженности графика. Зря, на его взгляд, но всё же хорошо, что они не пошли сюда. Это значило, что Сверхновая может взглянуть первая на это чудо природы. Один из вехиконов, работавших здесь, неожиданно узнал её. Подошёл под внимательным взглядом управляющего.

— Вы же СР-1201? Это правда вы? — спрашивает вехикон, с опаской кидая взгляды на грозного наместника.

— ЛК-13-56001967? Это ты что ли? — неожиданно Сверхновая узнала дрона.

— Да-да, — тот активно закивал головой. — Я хотел сказать… спасибо вам, что согласились тогда исправить мой манипулятор, когда доктор Флэтлайн был занят. Он ни разу не сломался с того дня. Спасибо вам!

Девушка растрогано улыбнулась, а Обсидиан прокрутил в уме фразу рабочего и перевёл удивлённый взгляд на дочь. Починить инопланетного робота?

Сверхновая удивила его ещё раз, когда дружелюбно потрепала смутившегося дрона по шлему и заставила того перечислись все растения, находящиеся в оранжерее. Чудеса. Обычно из них лишнего слова не вытянешь.

— Объяснить не хочешь? — поинтересовался Обсидиан, когда девушка отпустила допрошенного рабочего восвояси и довольная осматривала пространство вокруг, наполненное чарующим ароматом кристаллических цветов.

— Я была ассистентом Флэтлайна, когда жила на этой базе. Он обучал меня медицине Кибертрона довольно долгое время, — охотно сказала она и с любопытством уставилась на растерявшегося отца. — Да, до того как попасть на службу к Старскриму и потом к Старроар, я сначала отпахала в медбэе почти год и на плацу за теми зданиями, где меня тренировал Дропкик. А рядом с башней связи находились дознавательские корпуса, на нижних ярусах которых держали пленных. Там я была с Баррикейдом, Вортексом и Дропкиком. Они учили меня дознанию. Довольно обширный список умений они мне обеспечили.

Она пожала плечами и улыбнулась, когда заметила изумление и толику гордости на лице отца. Однако Обсидиан решил пока что не комментировать услышанное, а повёл дочь к месту чуть поодаль. Сверхновая тут же приметила остатки медбэя, оплетённого плетистыми розами, о чём не преминула сообщить отцу. Она рассказала ему несколько забавных случаев, случившихся в том здании. Рассказала, как проводила там время. А он вёл её чуть поодаль от него.

Сверхновая оборвала речь на полуслове. Уставилась на обелиск с горящим огнём у подножия.

— Это…

Она подошла ближе, осмотрела надписи и резко развернулась к наместнику. Обсидиану было больно видеть подкатившие слёзы к её глазам, но он просто не мог привести её на это место, раз…

***

Я не могла поверить. Просто не смогла осознать до конца, когда отец привёл меня к тому самому месту, где… где погиб Дропкик. Дальний угол медбэя. Место между ним и одной из казарм, на месте которой теперь растут высокие яблони. Они воздвигли здесь мемориал. Высокий чёрный обелиск с именами погибших. Они даже указали номера вехиконов, которые погибли под лапами Гримлока. Я резким шагом подошла ещё ближе, ища одно единственное имя. Лишь его одного.

«Дропкик. Старший офицер разведки. Дознаватель».

Я села прямо на землю и просто смотрела на это имя. Только на него. Не чувствовала, как лицо заливает омыватель. Кажется, я впервые в жизни оплакиваю его… буквально. Хочется рыдать в голос, но ком застрял в горле. Я просто не могу поверить. Почему они сделали это? Что заставило людей почтить память тех, кого они даже в глаза не видели? Тех, кто никак с ними не связан?

Чувствую, как отец подошел, а я просто облокотилась о его ногу. Он тут же сел рядом, наплевав на тех, кто мог нас увидеть. Сел рядом и прижал к себе, позволив, наконец, показать, насколько мне в действительности больно… как я скучаю по нему…

Рыдания уже не получается задавить, да и не надо. Это тот единственный раз, когда я могу быть искренней сама с собой. Перестать, наконец, прятаться в свой кокон и показать миру свою душу.

Чувствую прикосновение ветра к закрылкам, хотя его тут не должно быть. Слышу шелест листьев сквозь свои рыдания. Вижу острые листья гладиолусов, выдерживающие и возносящие стволы своих цветоносных мечей, возведённых к небу. Ты хотел увидеть, как выглядят гладиолусы, а теперь они растут на твоей могиле, сверкая кристальными лепестками и ощерившись меченосной листвой.