«Кто-нибудь исконно верьте в неё

Меня убьёт до последнего

На первый взгляд кажется безвредная

А потом в голове чушь несусветная»,

— Моя голова винтом, kostromin

— Хэй, летунья, занята? — мех заглянул в медбэй, проверяя, где находится Флэтлайн. Этот мрачный медик все же его немного пугал.

— Вортекс? А где Дропкик? — фемма отвлеклась от вехикона на операционном столе.

— Дропкик... — Вортекс фыркнул и стрекотнул лопастями. — Саундвейв его только что на миссию отправил. Я к тебе.

— Ко мне? — она недоуменно вскинула надлинзовые дуги. Ее острые крылья чуть качнулись, показывая неловкость. — Вортекс, я не...

— Расслабься, не украду я тебя у Дропкика, — он махнул рукой и уселся на пустой контейнер у стены. — Мне просто скучно, а Онслот опять не в духе.

— Ну... ладно, — девушка, кажется совсем растерялась. Никогда до этого боевикон не приходил вот просто так именно к ней, ища компании. Да и следил он за ее руками, в которых был паяльник, так пристально, что становилось неловко. — Но что веселого здесь?

Она указала на вехикона, пришедшего устранить неисправность манипулятора и теперь с опаской поглядывающего на боевикона.

— С тобой можно поговорить и мне не будет скучно, как со Свиндлом, например.

— Свиндл? А кто это? — Она чуть склонила голову к плечу, что совершенно не помешало ей с легкостью разбирать по деталям манипулятор волнующегося вехикона. Она заметила нервозность рабочего и мягко ему улыбнулась. — Не бойся, все будет в порядке и с тобой и с твоей рукой.

Вортекс с легким удивлением наблюдал за идиллией, но больше всего его удивило отношение этой землянки к простым болванкам.

— Что за безумная... Как там ее... Эмпатия? Вы все люди такие или только ты?

— Не все, это точно, — фемма аккуратно подвигала рукой вехикона, проверяя подвижность сочленения.

— А почему ты такая? — Вортекс наклонился вперед, оперевшись руками о колени.

Летунья повернулась к нему и вздернула одну надлинзовую дугу, как бы спрашивая, шутит он или правда хочет услышать ответ.

— Этот вопрос равноценен тому, если бы я спросила, почему тебе нравится пытать пленных или почему Дропкик такой любопытный, или почему Баррикейд такой высокомерный и надменный.

Вортекс мигнул визором.

— Потому что тебе это нравится? — серьезно предположил он.

— Потому что я такой родилась и так воспитана, — она едва фыркнула и улыбнулась. Несмотря на то, что в этот момент она была увлечена манипулятором, боевикон понял, что улыбка по большей части была дарована ему, и... это было даже приятно.

— То есть, у тебя просто такой добрый характер? Как у автобота что ли?

— Я не особо знаю, какие автоботы, Вортекс.

Боевикону показалось, что ее улыбка поменяла оттенок. Он не совсем понял, почему подумал именно так, но улыбка определенно стала холоднее.

— И, хоть я и действительно добрая, есть вещи, которые я совершаю далеко не из добрых побуждений. Есть эмпатия, сочувствие, забота, любовь, участие, — ее голос поменял тон, и это то, за чем на самом деле пришел сюда Вортекс: снова увидеть эту разительную перемену, снова увидеть этот пугающий, но отчего-то притягательный калейдоском чужой души. — А есть злоба, обида, ярость, гнев, жажда мести, неприязнь, отвращение. На самом деле, все это имеет обоснование, все это откуда-то повелось и закрепилось или усугубилось со временем. Я могу судить лишь о себе. Могу предположить на чужой счет. Здесь я добрая, скромная, спокойная, где-то пугливая. Выпусти в другую среду, и я тут же превращусь во что-то другое. Может быть, пугающее, может быть, яростное, а, может быть, что совершенно жалкое и слабое.

— А какой бы ты стала, если бы я, например, убил бы Дропкика и забрал бы тебя силой? — Вортекс полностью осознавал, что играется с чем-то очень и очень опасным, что будит того зверя, которого будить не стоит, но любопытство и жажда узнать, где край ее терпения, узнать, что это на самом деле за существо и насколько оно сильно, пересиливало любой здравый смысл.

Он ожидал, что сейчас она сомнет в шлак манипулятор вехикона, который чувствовал угрозу и даром, что не трясся, но... тонкие пальцы плавно продолжили свою работу, так ни разу и не дрогнув. Лицо феммы, казалось, было все тем же, с той же печальной улыбкой, пока боевикон не понял, что ее лицо просто застыло. Окуляры потемнели. Но ничего. Ни фон, ни единое движение, ни единый сигнал не сказали, что на самом деле происходит в голове этого существа. Жуткий контроль, и только бы не потемневшая оптика...

— Я прекрасно понимаю, что ты этого не сделаешь, Вортекс, — она говорила все также, но легкие отзвуки, леденящие искру, все же проскочили, вызвав в боевиконе самую настоящую бурю эмоций, потому что он все же смог уловить это, смог поймать грань ее контроля и на миг прикоснуться к этой непонятной мощи. Он проследил, как закрепив новую броневую пластину на руке вехикона, она взяла уже негодный кусок металла в руку, повертела его, заставив Вортекса неотрывно следить ее за этим незамысловатым движением. И когда он был уже едва ли не загипнотизирован, она резко сжала кулак, смяв прочную броню как лист тонкой фольги. — Но на всякий случай все же предупрежу. Даже не тебя, скорее всех остальных. Тронете меня или Дропкика, и вместо этого куска металла будет ваша голова.

Вехикон, лежавший на операционной сорвался с места так быстро, как только это было возможным. Фемма пронаблюдала за бегством рабочего, и Вортекс заметил, что в этих глазах не было удовлетворения, не было упоения своей силой. Только печаль.

— Я тебя обожаю, — слова Вортекса заставили ее вздрогнуть, выходя из оцепенения. — Я клянусь, что не наврежу ни тебе, ни твоему возлюбленному Дропкику, и даже не отнекивайся, я не слепой. И я свой. Но шлак, ты мне кое-кого напомнила. Смотрела гладиаторские бои когда-нибудь?

— Смотрела... — она растерялась и отложила смятый кусок детали, снова превратившись в ту же робкую фемочку, какую они привыкли видеть. Приступ прошел, она снова закрылась.

— Иди сюда, — он похлопал на контейнер рядом с собой и достал датапад из сабспейса. — Сейчас я тебе покажу самый крышесносный бой из всех, что когда-либо записывали.

Фемма осторожно села на предложенное место и заглянула в экран инфорамки, где начался поединок двух самых могучих гладиаторов, которых только видела Великая Каонская арена. Вортекс не смотрел на датапад, он жаждал другого зрелища, и он получил его сполна. Ему не нужно было доказательство ее тонкой чувственной натуры, ему не нужна доброта и ласка, внимание, которого так жаждет Дропкик. Он хотел ощутить всем корпусом ее энергетику. Истинное ее лицо, которое она так прячет. Хотел увидеть и подружиться с ним, потому что никогда прежде ему не удавалось подобраться к кому-то столь необыкновенному, как те два гладиатора на экране. Он видит это безумное упоение, этот восторг, чуть ли не переходящий в умственный экстаз от того, что творится на экране. Она чувствует безумную энергетику боя, который завершился не один миллион лет назад. Она вцепилась в датапад, даже не заметив, как вытянула его из когтистого манипулятора боевикона. Он чувствовал собственной броней, собственной искрой, как колышется ее эмполя в такт переманам на поле арены, он ощущал давление ее фона, плавно накрывшего медбэй, потому что уйдя с головой в безумие боя, она отпустила себя. Выпустила свою сущность, забыв о контроле, потому что загипнотизированная боем, она переняла этот бесконтрольный поток безумства и мощи.

На миг Вортекс подумал, что было бы, будь она там, на трибунах. Каковы были бы ощущения? Он был на том поединке, смотрел в первых рядах. Он помнит это безумие, помнит эту ярость и брызги энергона. Помнит, какая мощь бесновалась буквально перед ним, и сейчас это воспоминание дополнилось присутствием этого столь же сильного создания. Картина стала еще ярче, как и мир вокруг.

В какой-то миг все это чарующее, гипнотизирующее состояние улетучилось.

— Как... Да быть того не может...

Он тряхнул головой и посмотрел на полное неверия, даже шока лицо феммы. Бой закончился.

— Оверлорд проиграл? — Она повернулась к нему, смотря на Вортекса широко распахнутыми глазами. — Как это возможно?

Вортекс не с первого раза понял, что у него спрашивают.

— Кто этот второй? — она подняла датапад и указала на светло-серую спину меха, у ног которого лежал поверженный Оверлорд.

— Это Мегатрон. Оверлорд всегда ему проигрывал.

Голос Флэтлайна заставил их синхронно вздрогнуть. Медик своим присутствием моментально вернул их в реальность, но взгляд его был простым, не сердитым. Скорее, даже любопытным

— Зачем ты ей портишь образ кумира? — Флэтлайн усмехнулся под маской.

— Ку... Кумира? — Вортекс склонил голову, все еще пытаясь опомниться. — Это кого?

Он повернулся к сикерше, ожидая, что она скажет, но тут она удивила его еще раз. Ярко разгоревшаяся оптика говорила о том, что никуда эта безумная энергетика не улетучилась. Он видит, как под плотными линзами двигаются окуляры с то сужающейся, то расширяющейся диафрагмой.

— Знаешь, Флэтлайн, если всегда побеждать — это скучно, так что вряд ли что-то сможет испортить его образ в моей голове, — она хищно усмехнулась. — Жаль, что я не могу увидеть это собственными глазами.

— Считай, что тебе несказанно повезло, потому что я вот не хотел бы, чтобы он тебя увидел, да и меня тоже, — Флэтлайн вытянул датапад из ее рук, и, что удивило Вортекса больше, чем то, что медик сунул датапад ему обратно в руки, она спокойно разжала пальцы, полностью ему доверяя.

— Так о ком вы?

— Об Оверлорде. Да, и я сам уже сто раз пожалел, что также, как и ты, показал ей гладиаторские бои. Уж больно сильно он запал в искру нашей "сердобольной" летуньи, которая оказалась далеко не милым спарком.

Флэтлайн так низко наклонился к пристыженной фемме, что едва не касался маской ее носа.

— Все не так плохо, — она улыбнулась, показав острые клыки. — У тебя настроение хорошее.

— Сегодня нет дел, — сказал он, отстраняясь. — Иди, гуляй. Вортекс, — Боевикон медленно поднял голову, — если тебе нечем заняться, проследи, чтобы она не замучила вехиконов. Они уже не знают, куда от нее деваться.

— Что вы из меня монстра какого-то делаете? — она всплеснула руками, чуть не задев меха, сидящего рядом с ней. — И вообще, вы их шпыняете как непойми кого, мне их жалко.

— Квинтец... — выдал Вортекс и схватился за голову.

* * *

— О чем задумалась? — Дропкик подобрался как всегда незаметно, но фемма даже не вздрогнула, лишь запрокинула голову, чтобы взглянуть на трехрежимника.

Он с пару секунд полюбовался ее мерно мерцающей оптикой, подошел к ней и устроился рядом на берегу реки, где она так любит сидеть. Заметил странный длинный шест с прочной леской, уходящей в воду.

— Что это? — тут же заинтересовался он, но это не отменяло его предыдущего вопроса, о чем фемма прекрасно знала.

— Это удочка. Ставлю глупый эксперимент с рыбалкой. А думаю о том, что... Мегатрон. Он действительно совершенно непобедимый?

Дропкик на миг замер и только потом повернул к ней голову с прищуренной оптикой, что само за себя уже говорило, что он в недоумении от такого вопроса.

— Никто не бессмертен, — выдал он философскую мысль и нахмурился. — Он несколько раз был на грани, но его старательно восстанавливали. С чего вдруг такой интерес?

— Вортекс, — от одного этого имени Дропкик тут же закатил глаза, потому что неугомонный винтолет хоть и друг, но та еще заноза в бампере, — показал бой Мегатрона и Оверлорда. Мегатрон его победил.

— Сейчас Мегатрон вряд ли бы справился с ним, — Дропкик откинулся на спину, отчасти утонув в снегу. — Но из того, что я знаю, шестифазники не могут атаковать лорда. Сиксшот об этом как-то сказал.

— Ты общаешься с одним из шестифазников? — летунья опустилась рядом с ним, тут же повернувшись к нему и выжидательно уставилась в оптику, ожидая животрепещущих подробностей знакомства Дропкика со столь выдающейся личностью.

— Не сказал бы, — он пожал плечами. — Знал его до войны, но держался подальше. Пересекались пару раз, да и только. Лучше скажи, что за штука "рыбалка".

Девушка рассмеялась и уткнулась лбом ему в бок. Что делать, пришлось рассказывать, что это за рыбалка такая странная и зачем она вообще нужна.