твоё имя у меня на сердце выжжено

«я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, у всех золотых знамен, у всех мечей, я ключи закину и псов прогоню с крыльца — оттого что в земной ночи я вернее пса»

17 декабря 2018

в руках у юнги мятый, в левом верхнем уголке порванный, листок, посередине которого, кривыми смазанными буквами написано от чон чонгука. в руках юнги последнее, что осталось от него — его любви, его волчонка. заплаканные глаза, в который раз бегают по слегка размытой строчке. он получил это письмо ровно год назад, в день их третьей годовщины. о том, что чонгук болен, юнги узнал лишь в тот вечер. о том, что его не стало, уже через неделю.

больно было так, словно все кости разом сломали, словно грудную клетку вспороли, а после выпотрошили все, что там было. юнги кричал, надрывно и очень долго, а после он долбил в дверь его квартиры, раздирая руки в кровь, в надежде снова встретить, вновь заглянуть в темно-карие бездонные глаза, вокруг которых, даже при самой слабой улыбке, образовывались морщинки. юнги бы снова поцеловать его в милую родинку на носу, в, до скрежета зубов притягательные, ямочки. ему бы снова взять его за руку и пойти гулять в парк, что возле их университета. ему бы снова готовить чонгуку омлет, пританцовывая, как в тот раз, под нирвану, а после ощутить на талии тёплые родные руки. ему бы все это, а не такую непосильную ношу на плечи. то, что свалилось на юнги, не пожелаешь даже злейшему врагу.

юнги, шмыгнув красным от слез носом, перевернул листок, начиная читать письмо снова. невозможно сосчитать, сколько раз это происходило за прошедший год.

может двадцать или тридцать?

«для мин юнги, для моей маленькой, но такой большой вселенной,

я не знаю, кого я спас в прошлой жизни, раз в этой повстречал тебя. я столько раз говорил это, а ты лишь отмахивался, я жив лишь благодаря тебе. эти слова никогда не были глупой шуткой. врачи давали мне лишь два года, и в тот момент, когда я, в свои двадцать три, готовился умирать, появился ты. словно луч, такого нужного в пасмурный день солнца, словно долгожданный дождь, в убивающую все живое засуху.

к юнги опять подкатывала истерика, плечи начали чуть видимо подрагивать, а на бледные, обтянутые тонкой кожей, сквозь которую были видны синие венки-реки, и выпирали косточки, руки, начали падать слезы. [чонгук бесконечно любил его руки и всегда запрещал плакать].

никто не понимал, что произошло, когда симптомы отступили и моё состояние немного улучшилось. а я понял сразу. я думаю, ты тоже сейчас все понял. родственные души лечат друг друга. да, они не вылечивают полностью, но я снова начал жить. я начал радоваться каждому дню, ведь у меня появился ты.

я не мог рассказать тебе раньше, потому что боялся. боялся причинить боль, боялся разбить твоё сердце. я не хотел, чтобы ты засыпал с мыслью, что завтра меня может не стать. ведь ожидание, всегда страшнее незнания.

сейчас, когда смерть дышит мне в затылок, я пишу тебе об этом.

я бы хотел провести с тобой остаток жизни, юнги. и не только этой. раз не получилось сейчас, позволь мне исправить все в следующей? позволь встретиться с тобой при других обстоятельствах, позволь не умирать так рано, позволь просто быть рядом. позволь видеть твою улыбку каждый день, позволь целовать твою лебединую шею. просто позволь, я буду самым счастливым человеком на этой планете и обязательно осчастливлю тебя.

юнги лежит на полу, прижимает письмо к груди и завывает словно ветер, снующий по заброшенному дому, в поисках обитателей. он рвёт волосы на своей голове, до крови закусывает щеку изнутри, потому что так нельзя, потому что нужно сдерживаться. но ничего получается. юнги разбит, опустошен. юнги хочет к чонгуку. хочет обнять его и никогда больше не отпускать. юнги слишком тяжело без него.

прости, что молчал так долго, прости, пожалуйста, прости меня, юнги. сейчас, когда ты все знаешь, я надеюсь лишь на твоё прощение. прости, что рассказал так поздно. если бы я только мог, я бы никогда тебя не оставил. я бы дарил тебе каждую минуту своей жизни, но сейчас я бессилен.

я люблю тебя и всегда любил. не забывай этого. спасибо, что был со мной. спасибо, что подарил лучшие моменты. я бесконечно виноват перед тобой, но я буду молить о твоём прощении.

171211.

твой глупый чон чонгук»

слезы на лице юнги не высыхают слишком долго, они, словно лава, разъедают кожу. из-за них лёгкие горят, дышать тяжело. но что это по сравнению с душевной болью? с болью от потери любимого человека. это ничто. это одна песчинка в огромной пустыне.

год без чонгука тянулся бесконечно долго и быстро одновременно. юнги до сих пор помнит, как хоронили гука, словно это было вчера. словно вчера он стоял на коленях, вымазываясь могильной землёй. словно вчера он прощался с родным ему человеком, словно вчера поцеловал его напоследок, после чего крышку гроба закрыли, а его любимого опустили в сырую землю. словно это все было вчера. юнги до сих пор не может поверить, что чонгука больше нет.

без его поцелуев холодно. без его рук, улыбки, милых привычек — без всего этого, юнги чертовски холодно, и никакие тёплые вещи не могут согреть его. потому что холод внутри, в душе, потому что любимого теперь нет. и как пережить это, он не знает. в голове лишь мысли о самоубийстве, ведь так они снова будут вместе. неважно где, неважно когда. они будут вместе.

и юнги решается.

25 декабря 2018, через год после смерти чонгука, юнги находят мёртвым в его ванной комнате. на полу рядом с раковиной лежат две записки: от чон чонгука к мин юнги и от мин юнги к чон чонгуку. один из них погорел от болезни, другой утонул в собственном горе.

«твоё имя у меня на сердце выжжено. поэтому давай встретимся в следующей жизни.

181225

твой юнги».

и они обязательно встретятся, чтобы наверстать упущенное.