Город рождается под пальцами диким, свободным, непричёсанным, скалится реками и окнами, хмурится стенами-утёсами. Город так мастерски неправильный — с грязи, с подобранного мусора. Город твой дышит не по правилам и не идёт прямыми курсами. Городу похеру на грамоту, городу пофигу на истины — те, что вколоченные намертво, те, что монетами и числами, те, что запьястья режут шрамами и от которых трудно дышится...
Город рождённый твой из хлама и так же как ты из грязи вышедший.
Так же как ты извека проклятый.
Гаммы нелепы и простуженны.
Ты распадаешься на атомы, ты не такой, не тот, не нужен и...
Крошится-крошится на острое что-то в тебе, а может в городе.
Ноты — уродливые оспины. Звуки — нелепые и гордые.
Выть бы и рёбра выворачивать там где живое, ненавистное, быть бы не здесь, никем, незначимым. В пепел, с нуля, листами чистыми статься и вычертить мелодию. Сбыться симфонией несбыточной...
Ты проклинаешь всё в агонии, мир вновь сжимается до пыточной — само — а, может, и заслуженно. Сам же не тянешь на «хорошего»
Мысли ложатся рваным кружевом, что-то сминается на крошево... Что-то саднит слепым и яростным. Что-то огнём горит под веками. Город ломается под пальцами, плачет фонтанами и реками...
Городу больно — ты стал городом. Городу тошно — всё бы выблевать.
Хлам, что саднит внутри под рёбрами, смотрит в тебя глазами рыбьими.
Смотрит в тебя глазами мёртвыми.
Ты подыхаешь задыхаешься. Слезы горячие и мокрые — город на части рассыпается...
Город у м р ё т и ты закончишься.
Будто бездарная прелюдия.
Ты не талантлив, глупый, конченный! Это ль тебе не правосудие?
Это ль для всех не станет правильным?..
Ты погибаешь без посмертия.
Кучей дерьма, виной и шрамами. Нотным листом и старой сметою.
* * *
Только из нёдр гнилого мусора, под переборы и арпеджио, сквозь тихий схлип из губ искусанных, кровью из жилок в хлам исчерченных, боем гитар, безумьем, красками, глупо, не прячась под личинами, что-то рождается прекрасное.
И прорастает. Над руинами.