Сигареты

В очередной раз выдыхая дым, Драко обещает что это последний раз.

Правда не понимает что именно.

Его последний вздох или последняя пачка?

Он не знает чего хочет больше.

Кажется, единственное что показывает что он жив - запах табака, никак не выветривающийся из комнаты, и смятое постельное белье. Серость Мэнора прерывает лишь тлеющая сигарета в его руках, пока он сидит на подоконнике. Ветер врывается в комнату, разбрасывает какие-то бумаги по столу, ерошит давно засохшие цветы, оставленные Нарциссой на память перед казнью, и уносит с собой дым обратно, в те места, куда Драко путь уже закрыт.

Сад, неухоженный и тоже серый, стал таким после отъезда родителей, ведь некому за ним ухаживать. Зато, он вписывается в общую мрачность и однотонность, и больше не выделяется на фоне всего остального, как это было раньше, когда он цвел. Драко смотрит на него пока сидит на подоконнике, взглядом безэмоциональным, серым.

Всего одно неверное движение, и всё закончится, а виной всему будет раскрытое настежь окно, но уже всё равно. Драко смотрит на дым и с безразличием думает о том, что, видимо, зависим.

Малфой помнит как закашлялся в первую затяжку, отбросил пачку, которую принес ему Поттер (он ответственный за то, чтобы Драко не сдох тут от голода) в угол комнаты, и сказал что больше никогда не притронется к ней.

Через пару дней, он опять зажег сигарету.

Что делать, когда вся жизнь впереди, а ты даже не можешь выйти за порог своего дома? Дома, который теперь не хранит в себе никаких теплых воспоминаний, как это было в детстве, а лишь крики вспоминаются тебе, когда проходишь по его пустым коридорам.

Кровь, агонии и муки, это всё живет рядом с Драко уже долгое время.

Он привык.

Вокруг тишина, и иногда хочется уничтожить её, сломать криком, но Драко держится, не позволяет себе дать слабину.

Уже проходили.

Мысли потускнели, глаза давно ничего не выражают кроме усталости. Эмоции? Они тоже слились с цветом стен Мэнора и кожей Драко. В груди лишь пустота.

Очередной день, сигареты и кофе, приходит какой-то аврор, смотрит с презрением и жалостью, уходит. Опять тишина. Портреты занавешены серыми полотнами, сад продолжает гнить.

Всё бессмысленно.

Светло-серый силуэт, падающий с подоконника на секунду освещается ярко-оранжевым светом заката, но потом всё опять окрашивается в серый.

Когда тело находят, в его руке всё ещё зажат потухший окурок.