Тэен видит, как Доен стискивает простыни пальцами, отворачиваясь, и усмехается:

— Что не так, Доен? Ты ведь сам решил жить вот так. Продался за сына, которого родил не от меня.

Доен резко поворачивается, чтобы зло взглянуть ему в глаза:

— Хочешь знать правду, Ли Тэен? Я не хотел рожать от тебя. Даже сама мысль о том, чтобы зачать от тебя невинного ребенка, претила мне. Я ведь поэтому и сделал внутриутробную генетическую экспертизу, и если бы все-таки ребенок был от тебя, я бы избавился от него.

Тэен вспыхивает в одну секунду и в то же мгновение оказывается напротив Доена, валя его на кровать и хватая за шею. Он тяжело дышит, прожигая Доена своими темными глазами и в очередной раз сжимая пальцы на его горле.

— Ты… Ты — предатель, Доен! Я простил тебя, делаю все возможное, чтобы снова сделать нас счастливыми, но почему ты все еще ведешь себя так? Неужели тебе так нравится издеваться надо мной?

— Взгляни в зеркало и увидь настоящего изверга.

— Хочешь сказать, что это я?

— Я оставался с тобой все эти годы лишь потому, что жалел тебя, чувствовал себя виноватым, но Джехен открыл мне глаза. Ты меня не любишь. Никогда не любил. А я уже давным-давно перестал чувствовать к тебе хоть что-то светлое.

— Ты не прав. Ты во всем ошибаешься. Я тебя люблю, и это не изменится никогда. А теперь слушай внимательно: врач настаивает, чтобы ты здесь оставался еще две недели, ты пробудешь здесь это время, а потом я тут же заберу тебя отсюда, и ты больше никогда, слышишь, никогда не выйдешь из нашего дома. Будешь сидеть там, как верный муж, и проявлять свою любовь и заботу, как и прежде. А иначе… можешь попрощаться со своим драгоценным сыночком.

С этими словами Тэен отпускает его, выпрямляясь. Доен судорожно дышит, глядя на Тэена, который стоял напротив зеркала, приглаживая пальцами волосы и делал вид, что ничего не произошло. Затем он снова подходит к Доену и, поцеловав его в лоб, ласково произносит:

— Ну, до встречи, милый. Я завтра тебя навещу во время обеденного перерыва. Привезу сына.

Доен чувствует себя ужасно после ухода Тэена, поскольку тот уже прямо заявил о том, что никогда не выпустит его из дома, и если Доен ослушается, то он отберет у него Джемина и что-нибудь сделает с ним. Он тут же встает, направляясь обратно в палату Джехена и там, присев на стул рядом с его кроватью, наконец, переводит дух. Доен успокаивается долго, глядя на Джехена и слушая звук аппаратов.

— Прошло почти три года с того момента, как это случилось с тобой, а Тэен до сих пор не отпускает меня. Как я и говорил, никогда не отпустит. Будет держать меня до самой смерти подле себя. И что самое ужасное, если я не буду делать все, что он мне велит, то… то он отберет у меня нашего сына. Но больше, чем разлука с Джемином, меня пугает, что Тэен может навредить ему или вообще… лишить жизни. Мне никогда не было так страшно, Джехен. Что будет с моим мальчиком? Если с ним что-то случится, я не переживу. И я… сам загнал нас всех в эту ловушку. Тебя подтолкнул к смерти, и то, что ты жив, просто чудо, Джемин тоже не может быть в безопасности только потому, что я согласился на условия Тэена и вернулся к нему. Его отец… господин Ли столько раз предлагал мне помощь, но я отказывал снова и снова. Может, Тэен и прав: вся эта жизнь — результат моих выборов. И каждый раз я выбирал неправильно.

Он начинает тихо плакать, судорожно вздыхая, и берет ладонь Джехена в свои ладони, утыкаясь в них головой.

— Джехен, я умоляю тебя, очнись. Приди в себя, прошу. Столько времени прошло, и если не найдется кто-то из твоих близких, то тебя отключат от аппарата. Я тогда совершенно точно тебя потеряю. Проснись ради себя, ради нашего сына. Мне так тебя не хватает, Джехен.

С каждым словом Доен плачет все сильнее, срываясь на громкие всхлипы. Крупные слезы стекают непрерывным потоком, падая на руку Джехена, который продолжал лежать с закрытыми глазами, и это молчание и такое неизменное состояние убивали Доена. Он сидит там почти до ночи, пока его не находит тот самый врач.

— Вы здесь так долго. Вас уже обыскались, нужно делать перевязку и выпить лекарства.

Доен отвечает охрипшим голосом:

— Да… Простите, сейчас.

Он медленно встает и пока поправляет одежду оглядывает Джехена печальным взглядом. Врач видит его опухшие глаза и разбитое состояние и тихо произносит, все еще стоя в дверях:

— Вам не стоит так сильно плакать и печалиться. Он ведь жив, это главное. Если то, что он выжил, — чудо, то почему бы и не произойти второму? Однажды он точно очнется, вот увидите.

Доен улыбается одними уголками губ:

— Я боюсь, что его снова не станет в моей жизни. На этот раз навсегда. Мой муж… он жестокий и очень ревнивый человек. Всегда боялся, что может появиться мой истинный, и я к нему уйду. А потом появился Джехен, и… я влюбился. Ничего не смог с собой поделать, понимаете? Я мужа, конечно, любил, но к тому моменту, как я встретил Джехена, все чувства уже прошли. И Джехен мне показал настоящую любовь — нежную, заботливую, без боли.

— Похоже, Вы привыкли испытывать только боль.

— Да. Привык. Мой сын хоть как-то спасает меня в последнее время.

Доктор лишь отвечает:

— Все в этой жизни временно. Вечной может быть лишь настоящая любовь.

Доен грустно улыбается:

— Я долгое время считал Тэена этой любовью, пока не встретил Джехена. Но он теперь здесь из-за меня, и то, что это случилось, просто чудо. Скажите… через сколько отключают от аппаратов в случае, если родственники не находятся?

Он смотрит на врача с такой печалью и надеждой, что тот чувствует огромное сожаление.

— Он поступил сюда два года и три месяца назад, а срок пребывания в больнице в таком случае составляет три года.

— Осталось так мало времени… А я… я могу заявить, что мы…

По взгляду врача он понимает, что не может этого сделать, и внутри все резко сжимается от осознания, что он может снова потерять Джехена.

— Юридически… я так понимаю, что вы друг другу никто. Если бы он был Вашим мужем, то все было бы в порядке, однако… мне жаль. Если он не очнется до истечения срока пребывания, то его отключат от аппаратов. Простите.

— Я даже не знаю, что страшнее: то, что Джехена отключат от аппаратов или же, что Тэен может узнать о нем.

Врач лишь тихо произносит:

— Думаю, Вам пора на процедуры.

Доен послушно следует за ним.

На следующий день Тэен приехал к Доену вместе с Джемином, который радостно вбежал в палату, стоило ему увидеть его. Доен крепко обнимает его, облегченно вздыхая и улыбаясь:

— Джемин… Мальчик мой… Я так сильно скучал по тебе. Как ты?

Джемин улыбается в ответ своей широкой улыбкой и лишь отвечает:

— Я скучал по тебе.

— Я тоже. Очень-очень скучал. Веришь папе?

Джемин кивает головой, и Доен усаживает его к себе на колени, целуя в висок и бросая холодный взгляд на Тэена, стоящего рядом. Тот улыбается, однако его глаза настолько холодные и темные, что Доен неосознанно крепче прижимает сына к себе.

— Джемин действительно очень привязан к тебе. Папа говорит, что он каждый день по миллиону раз спрашивает о тебе. Это… мило. Я ведь говорил, что ты будешь потрясающим родителем.

— Тэен, ты обещал мне, что все будет хорошо. Умоляю, хотя бы в этот раз сдержи свое слово. Я больше ни о чем тебя не прошу. Только это, и все.

Он умоляюще смотрит на Тэена снизу вверх, обнимая Джемина.

Тэен молчит какое-то время, что-то обдумывая, а затем отвечает:

— Ты прекрасно знаешь все условия, Доен. Ты в обмен на него. Будешь послушным, заботливым и любящим, как прежде, и с ним все будет даже лучше, чем в твоих мечтах. Ты ведь знаешь, я могу обеспечить ему до превосходного обеспеченное будущее. И жизнь, конечно.

На последних словах он усмехается и приглаживает волосы Джемина. У Доена от этого, казалось бы, безобидного жеста, мороз по коже.

— Я понял.

— Тогда почему бы не начать прямо сейчас? Скажи, что любишь меня, Доен.

Доен сглатывает, не отрывая взгляда от Тэена, который стоял совсем рядом в ожидании заветных слов. Омега не решается на это пару минут, продолжая глядеть Тэену в глаза, и, наконец, тихо произносит севшим голосом:

— Я… люблю тебя.

— Громче, Доен.

Доен повторяет:

— Я люблю тебя.

Он чувствует себя ужасно, произнося эти слова не тому человеку, однако ради Джемина был готов на все, и даже если ради своего сына ему нужно было предать Джехена, то он готов был и на это. Тэен улыбается и мягко прикасается пальцами к его подбородку, поглаживая, а затем просит:

— А теперь поцелуй.

— Не при ребенке…

Тэен приказывает:

— Поцелуй, Доен. Или же ты меня не любишь вовсе?

Доен вытягивает шею и прикрывает глаза, отдаваясь во власть Тэена, и тот, наклонившись, целует его, напоследок кусая за нижнюю губу. Доен отворачивается, утыкаясь носом в плечо ничего не понимающего Джемина, и сжимает его талию пальцами.

— Что ж, сегодня ты сделал меня счастливее. Ладно, нам пора. Мой перерыв заканчивается.

Он протягивает руку, чтобы взять Джемина за ладонь, но Доен крепче перехватывает сына и разворачивается, будто пряча его от Тэена.

— Можно он сегодня со мной побудет хоть еще немного?

Он смотрит умоляюще, обнимая Джемина, который хватается за его шею маленькими руками. Доен шепчет:

— Пожалуйста. Совсем немного. Хотя бы еще пару часов пусть Джемин побудет со мной. Мне здесь так тоскливо без него.

Тэен видит стоящие в его глазах слезы и немного оттаивает:

— Хорошо. Его заберет Джонни через два часа. Чтобы без глупостей, Доен. Всегда помни, чем закончилось твое предательство.

Доен спешно кивает, и Тэен, окинув их взглядом, уходит. Омега облегченно выдыхает и целует мальчика в лоб, шепча:

— Сын мой… я так сильно тебя люблю. Ты самое дорогое, что у меня есть в этом мире.

Джемин замечает его расстроенное состояние:

— Папа, не плачь.

Доен улыбается:

— Я вовсе не плачу. Просто… я счастлив, что ты здесь, со мной.

— У тебя болит голова?

Доен замечает его взгляд, направленный на повязку, и кивает:

— Да. Немного болит, поэтому я лежу здесь, чтобы вылечиться. Совсем скоро я вернусь домой, и мы снова будем вместе.

Джемин радостно улыбается.

Доен проводит с Джемином все два часа, не выпуская из своих рук. Они немного поиграли, Джемин много смеялся и радовал Доена одним своим радостным видом. Не хотелось расставаться, однако когда в палату вошел Джонни, то сердце как будто упало куда-то вниз.

— Уже?

Джонни кивает, глядя с каким-то сожалением, и Доен, улыбнувшись Джемину, говорит:

— Малыш, тебе уже пора домой.

Обычно радостный Джемин начинает капризничать:

— Я не хочу. Я хочу с тобой остаться.

Доену самому хочется расплакаться, но он продолжает улыбаться, беря ладошки сына в свои руки:

— Я тоже очень этого хочу, даже не представляешь, насколько. Но тебе, правда, пора. Поезжай с Джонни, ладно? Ты совсем немного побудешь с дедушками, сам не заметишь, как я вернусь домой. Хорошо? Потерпишь ради меня?

Джемин сидит поникший, отвернувшись от Доена и не отвечая на его вопросы. Доена это печалит, и он умоляюще произносит на грани слез:

— Джемин… Ответь же мне, ну. Скажи, разве я когда-нибудь врал тебе? Неужели ты не хочешь ради папы совершить хотя бы один маленький подвиг?

На Джемина это действует очень сильно, и он тут же поворачивается, отвечая:

— Хочу.

Доен улыбается:

— Тогда… пожалуйста, потерпи ради меня немного, ладно? И я совсем-совсем скоро вернусь к тебе. Я обещаю.

Джемин кивает:

— Ладно. Я потерплю.

Доен целует его в лоб:

— Спасибо тебе. Дедушка Сяо и дедушка Джеджун позаботятся о тебе, пока меня нет. Веди себя хорошо, будь послушным.

— А Тэен… будет с нами жить?

— Да. Конечно, будет жить, он ведь…

Джемин его перебивает, глядя на удивление взросло:

— Он не мой папа. Он страшный монстр, которого заколдовали. Мой папа совсем другой.

Доен судорожно вздыхает, слыша эти слова, и даже не знает, что ответить, потому что не хотел внушать Джемину, что Тэен его отец. И Джемин как будто на подсознательном уровне ощущал это нежелание и не чувствовал каких-либо особых эмоций по отношению к Тэену. Он его боялся. Джемин послушно одевается с помощью Доена, и тот просит его немного посидеть, а сам подходит к Джонни. Он оглядывается, чтобы убедиться, что Джемин их не слушает, играя с любимой игрушкой, и тихо говорит:

— Джонни, здравствуй.

— Здравствуйте. Как Вы?

— Уже лучше. Мне нужно тебе сказать, потому что я никому, кроме тебя, не доверяю. В общем… Джехен жив.

Джонни сильно удивляется:

— Что? Как жив?

— Поверь, я сам до сих пор не могу в это до конца поверить, но он жив, представляешь? Он лежит здесь в коме еще с того момента, как мы пытались сбежать. И если не объявятся родственники, то через девять месяцев его отключат от аппаратов. У меня руки связаны, поэтому… помоги мне спасти его. Как угодно. Если поможешь, проси у меня все, чего хочешь.

На последних словах он прикасается к руке Джонни, и тот, немного посмотрев на его ладонь, отвечает:

— Хорошо. Я сделаю, что смогу. Мне нужно немного времени.

— Спасибо тебе. Главное успеть до того момента, как наступит три года с момента поступления сюда. И самое важное, чтобы Тэен ни о чем не узнал, потому что если он хотя бы заподозрит, что Джехен жив, то… я боюсь даже представить, что будет. Но что я снова потеряю Джехена и на этот раз навсегда, меня просто убивает.

— Я понял. Можете на меня положиться. Однако…

Он бросает секундный взгляд на играющего Джемина на кровати и продолжает:

— Вы действительно собираетесь терпеть все это ради Джемина?

— А ты бы на моем месте не пытался бы сделать все, чтобы спасти своего сына и обеспечить его будущее?

— Я не на Вашем месте, и так как у меня никого нет из близких в принципе, то мне никогда не понять. Но что я знаю точно, так это то, что Джемин никогда не будет счастлив, пока в Вашей жизни есть Тэен. А как мы оба знаем, он никогда не даст вам жить счастливо. И сколько Вы так протянете? Год? Десять лет? А что Джемин? Неужели Вы хотите его сделать несчастным? Разве он не достоин того, чтобы расти счастливым со своим настоящим отцом?

Доен на это лишь молчит и отвлекается, когда чувствует, как Джемин дергает его за руку снизу. Он опускает взгляд, и Джемин говорит:

- Ты точно скоро приедешь?

Доен присаживается напротив него, обхватывая за плечи:

- Точно. Совсем скоро, не волнуйся. Джонни тебя отвезет.

Джемин на это лишь кивает и, поцеловав Доена, берет Джонни за большую ладонь.

- Я дам Вам знать, если все получится.

Доен кивает, и они уходят, оставляя его одного. Доен проходит перевязку и принимает лекарства, а после направляется к Джехену, где снова сидит до глубокой ночи и сам не замечает, как засыпает у его кровати в кресле. Его будит чье-то мягкое прикосновение к плечу, и он просыпается, дернувшись от испуга. Доен резко оборачивается и видит перед собой того самого врача и немного облегченно выдыхает.

- Ах, слава богу это Вы.

Он немного растирает лицо и приглаживает волосы. Врач мягко улыбается:

- Простите, я Вас напугал. Уже утро и, судя по всему, Вы провели здесь всю ночь.

- Да. Сам не заметил, как заснул. Эм... Простите, Вы столько всего для меня делаете, а я даже Вашего имени не спросил, а бейджа на халате нет.

- Я Чону. Ким Чону, травматолог. Начал здесь работать как раз в тот день, как Ваш истинный поступил сюда с травмами. С тех пор им и занимаюсь вместе с другим доктором. Он хирург.

- Я Ли Доен. Раньше был Ким, но... сами понимаете, в общем.

- Понимаю. Я омега, так что мы можем общаться куда более свободно. Как Вы? Голова проходит?

- Я иду на поправку слишком стремительно. Поверьте, как только Тэен узнает, что я вылечился, он тут же заберет меня отсюда. И я больше никогда не выйду из того дома.

- Может, Вы заявите в полицию? Я слышал от Вашего лечащего врача, что Вашего мужа допрашивали.

- Как видите, Тэену удалось отвертеться. И даже если я напишу заявление, ничего не изменится. Он в любом случае будет на свободе, а у меня сын, я не могу так пренебрегать его свободой и жизнью.

Чону хмурится, и Доен, взглянув напоследок на Джехена, который продолжал все так же лежать под аппаратами, встает, говоря:

- Он обязан очнуться. Если не ради меня или сына, то хотя бы ради себя самого.

В следующую секунду Чону, и Доен слышат изменившийся звук на аппарате и удивленно оборачиваются. Чону в ту же секунду подходит к Джехену, чтобы поближе взглянуть на аппарат, и Доен, не в силах терпеть, спрашивает:

- Что с ним? Все в порядке?

- Сердечный ритм изменился, но это не плохо.

- Он очнется?

- Не знаю. Нужно понаблюдать за ним.

Доен и Чону стоят у кровати Джехена некоторое время в ожидании изменений, однако больше ничего не происходит, и Доен, разочарованно вздохнув, возвращается в палату вместе с Чону. Тот отпускает медсестру, чтобы самому сделать перевязку Доену. Он снова мягко улыбается, видя его подавленное состояние:

- Не волнуйтесь. Я скажу Вам точно, что изменений не было с тех самых пор, как он поступил сюда, а Вы смогли одним своим присутствием за пару дней изменить его сердечный ритм. Значит, надежда есть. Вот увидите, совсем скоро он проснется.

Доен печально улыбается ему:

- Я действительно этого очень хочу.

- Я видел Вашего мужа тогда... Он... пугающий. Мороз по коже из-за его взгляда.

- Он не всегда был таким. Хотя, может, я просто не замечал всех этих предпосылок.

- Это он сделал это с Вами?

Доен ловит взгляд Чону, направленный на рану на голове, и коротко кивает, тихо отвечая:

- Это действительно получилось случайно. Просто толкнул, я не удержался и упал, ударившись о стол. Но... эта вся тирания с его стороны продолжается уже семь лет. Постоянно ревнует меня ко всем, вплоть до безумия. Раньше я жалел его, однако когда я встретил Джехена и полюбил его, то понял, что давно разлюбил Тэена. Что это не любовь, о которой он мне постоянно твердит. Это разрушение.

Чону молчит, глядя на задумчивого Доена, а затем, опомнившись, снимает старые повязки и разглядывает рану.

- Рана хорошо заживает. Даже удивительно, за каких-то пару дней она довольно хорошо затянулась.

- Прошу Вас, не говорите об этом Тэену. Я должен пробыть здесь хотя бы две недели.

- Я поговорю с Вашим врачом об этом.

- Спасибо Вам за все.

Чону улыбается:

- Не за что.