Тэен спрашивает, как ни в чем не бывало:

— Как ты себя чувствуешь? Болит что-то после вчерашнего?

Доен отворачивается и упорно глядит в окно, чувствуя, как с каждой секундой пальцы Тэена сжимают его руку все сильнее. Тэен больно дергает его на себя заставляя обратить внимание, и Доен нехотя поворачивает голову, натыкаясь на его злой взгляд.

— Отвечай.

— А ты как думаешь? Что я должен ответить? Ты ведь… ты вчера взял меня силой, и теперь спрашиваешь, болит ли у меня что-то?

Тэен улыбается и, встав, целует в лоб. Его голос ласковый и убаюкивающий.

— Тише, тише, Доен… Милый… успокойся… Да, я виноват, прости. Этого больше не повторится, клянусь. Но только в том случае, если ты будешь вести себя хорошо.

— Что?

— Этого не случилось бы, будь ты более податливым. Ты не позволял прикасаться к себе почти три года, Доен. А я ведь не железный. Сначала ладно, ты носил ребенка, а затем восстанавливался после родов, но что потом? Что потом изменилось, скажи? Я что, больше не привлекаю тебя, как мужчина? Или же после того, как тебя трахал этот отброс, ты нос воротишь от моей милости?

Он становится все злее, Доен видит стоящие в его глазах слезы и ощущает, с какой силой Тэен стискивает волосы на его затылке. Джонни был прав. Абсолютно прав во всем.

Тэен был противоречивым и умел искусно лгать, надавливая на все нужные точки, чтобы Доен подчинился. И в этот раз Доен вопреки своей мягкой и совестливой натуре поступил совершенно по-другому.

Доен мягко выпутывает руку Тэена из своих волос и, привстав на колени перед ним, чтобы сравняться, заглядывает прямо в глаза, ласково произнося:

— Нет, что ты. Ты у меня такой красивый и великолепный, Тэен, как я могу не хотеть тебя, скажи?

Он обхватывает ладонями его лицо, и Тэен, ведомый его нежностью и тихим ласковым голосом, поддается. Доен продолжает:

— Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, правда? Тот телохранитель… он ничто по сравнению с тобой. Никто в этом мире не будет любить меня так, как ты, никто не позаботится обо мне, не обласкает… Только ты способен на это. То мое предательство… я знаю, что сделал тебе больно, что ранил тебя, но это было лишь потому, что я думал, будто у тебя кто-то есть, кроме меня, понимаешь? Ты так часто стал пропадать на работе. Я чувствовал себя ужасно одиноко. И еще та твоя жестокость ко мне. Разве на моем месте ты бы не подумал, что у меня кто-то появился, кроме тебя?

— Я очень люблю тебя. Я готов тебе все простить, все, слышишь? Лишь бы ты был со мной всегда и говорил, что любишь.

— Я люблю. Люблю, люблю…

Он накрывает его губы в поцелуе, и Тэен с готовностью отвечает, тут же притягивая его к себе.

Доен теперь внутри чувствует только холод и безразличие к нему.

Доен отрывается от его губ, и Тэен тянется следом, не желая разрывать поцелуй, однако заставляет его открыть глаза, коротко поцеловав в шею. Альфа шепчет с придыханием и выглядит так, будто получил то, чего желал многие годы:

— Ты не представляешь, как долго я этого ждал.

— Я знаю. Знаю. Ты ведь простишь меня, да?

— Я простил.

Тэен тянется за еще одним поцелуем, как в палату входит Чону, отвлекая его. Он неловко мнется:

— Простите, что так ворвался. Просто пришел на плановый обход.

Тэен вынужден отступить, садясь в кресло. Доен видит, как сильно нервничает Чону, пока осматривает его голову и спрашивает о состоянии здоровья, чувствуя на себе тяжелый взгляд Тэена сзади. Доен усмехается:

— Тэен, прекрати. Ты пугаешь моего врача.

Тэен улыбается:

— Ничего не могу с собой поделать.

— Он омега. Успокойся. И это всего-лишь осмотр раны.

— Пообещай мне за это что-нибудь, и тогда я подумаю.

Доен стискивает собственные пальцы правой рукой:

— Что ты хочешь?

Тэен, немного подумав, произносит:

— Вернись домой завтра.

Это было настолько неожиданно, что Чону на секунду мешкается, а Доен испуганно выдыхает.

— Но… еще ведь даже двух недель не прошло.

— Звучит так, словно ты хочешь остаться тут подольше.

— Нет, вовсе нет. Просто врач ведь сказал, что я должен пробыть здесь две недели, а прошло только шесть дней.

— Наш дом совершенно опустел без тебя, знаешь ли. Я могу обеспечить тебя всем необходимым, поэтому ты подпишешь все нужные бумаги и завтра вернешься домой.

Чону выпрямляется, делая вид, что делает какие-то пометки в планшете, а Доен поворачивается к Тэену, который уже встал, намереваясь уйти.

— Постой, Тэен.

Он смотрит на него с каким-то превосходством, будто смог, наконец, заполучить трофей, которого добивался всеми способами много лет, и Доен сейчас чувствует себя вещью еще сильнее, чем обычно. Омега смотрит в ответ с нескрываемой надеждой и мольбой:

— Неужели… ты действительно запрешь меня там?

Тэен медлит с ответом, вглядываясь в его расстроенное лицо, и подходит вплотную, чтобы привычно поцеловать в лоб. Даже Чону чувствует, насколько этот поцелуй был подавляющим.

— Все в твоих руках, милый. Нас связывают долгие годы безграничной и великой любви, однако ты все же потерял мое доверие. Я хоть и простил тебя, но все же теперь не могу доверять тебе, как прежде. Ты ведь мой муж, моя омега, Доен, ты должен меня понять, верно? Именно поэтому я решил немного наказать тебя. Ты завтра же вернешься в дом, а Джемин пока что еще побудет у моих родителей.

У Доена перехватывает дыхание от его слов, а Тэен уже разворачивается, направляясь к выходу. Доен вскакивает на ноги и громко произносит на грани слез, останавливая Тэена у самой двери:

— Но я обещал ему, что мы скоро встретимся. Он так страдает без меня, Тэен. Прошу, хотя бы сына не трогай. Он ведь просто невинный ребенок.

Тэен, не поворачиваясь, отвечает:

— Он был бы таковым, роди ты его от меня. Но это отродье… не мое. Он — плод твоего предательства, так пусть же страдает в разы сильнее, чем тот, кто заделал его тебе тогда в ванной, пока я был в спальне в другом конце этажа.

На последних словах он срывается на крик, и Чону вздрагивает, прижимая планшет сильнее к груди. Доен подходит к нему и встает перед Тэеном, пытаясь заглянуть ему в лицо.

— Тэен, я итак тебе всего себя отдал. И впредь готов отдать еще больше, только попроси. Но Джемин тут ни при чем. Отпусти его, прошу.

Тэен видит срывающиеся слезы с чужого лица и берет его в ладони, ласково улыбаясь:

— Не плачь, милый. Мой драгоценный… Завтра вернись домой и попроси меня, как следует. И тогда я подумаю над твоей просьбой. Разговор окончен.

И с этими словами он уходит.

Доен плачет, стоя у дверей, от мысли, что он еще неизвестно, сколько времени проведет в разлуке с сыном, с которым был каждый день с самого рождения. Чону обнимает его со спины, и Доен, развернувшись, плачет в его плечо. У Чону по-странному сжимается сердце от развернувшейся картины: Тэен пугал, и предчувствие не обмануло, когда Чону каждый раз при виде него ежился от боязни и холода, и то, как Доен каждый раз реагировал на одно его имя, беспокоило ужасно. И сейчас он, наконец, понял, почему все так.

Тэен был самым настоящим тираном под личиной любящего и заботливого мужа. Он отнял ребенка, заставляет Доена подчиняться и унижаться ради сына. И то, что Доен так боится за жизнь Джехена, который был его истинным, тоже было объяснимо. И даже это неподвижное тяжелое состояние Джехена было вполне возможно понять и объяснить поступком Тэена.

Вскоре Доен успокаивается, долгие минуты моет лицо и руки под прохладной водой в попытке смыть с себя истерику, а затем замечает обеспокоенного Чону, все это время стоящего у кровати и наблюдающего за ним.

— Как Вы?

Доен хрипло отвечает:

— Устал. Ужасно устал.

Чону понимает, что это совсем не относится к его физическому состоянию, и тяжело вздыхает.

— Вы же сами видели и слышали… Я был прав, когда говорил Джехену еще два года назад, что он никогда и ни за что не отпустит меня. Он, скорее, убьет меня, чем сделает это.

Доен медленно подходит к постели, устало садясь на нее, и Чону присаживается рядом, не зная, что сказать. Доен смотрит прямо перед собой как-то безразлично и пусто.

— Я столько ошибок совершил… Раз за разом выбирал неправильно, и вот, чем это все обернулось. Мой ребенок… мой мальчик расплачивается за все мои ошибки.

— Вы ни в чем не виноваты. Однако все еще впереди. Еще не поздно взять свою жизнь в собственные руки и, наконец, принять правильное решение.

Доена эти слова приводят в какое-то озарение, и он удивленно поворачивает голову, чтобы взглянуть на Чону, который смотрел на него с сочувствием. Вспоминаются тихие и твердые слова Джонни о Тэене.

— Да… Вы все правы. Мое счастье и счастье моего ребенка зависят только от меня.

Он неожиданно берет удивленного Чону за ладони и торопливо произносит:

— Послушайте, помогите мне, прошу.

— Да, но… чем я могу помочь? Я всего-лишь врач.

— Вот именно, Вы врач. Помогите Джехену, как можно скорее встать на ноги и выйти отсюда. К нему периодически будет приходить один человек, Джонни, которого Вы видели тогда с цветами. Он будет также во всем Джехену помогать. Не мешайте им хотя бы видеться, прошу.

— Хорошо, я… я помогу.

Доен благодарно улыбается и обнимает его за плечи.

— Спасибо Вам огромное. Вы мне так помогли за такое короткое время.

— Я просто немного пообещал Вам и поговорил. Ничего такого.

— Со мной давно так вежливо не разговаривал и не говорил ободряющих и добрых слов. Вы первый после Джехена, который так повлиял на меня.

Чону на это лишь привычно улыбается.

Доен практически до вечера сидит в палате, обдумывая слова Джонни и Чону, пока у него, наконец, не рождается план. Он стремительно выходит из палаты, чтобы прийти к Джехену, который в это время еще не спал, а просто лежал, глядя на потолок.

Доен подходит, замечая, что его уже отключили от аппаратов, и он дышит сам. Он улыбается, видя промелькнувшую в его глазах радость, и присаживается на край кровати, тут же обхватывая его ладонь своими. Доен целует его в лоб и уголок губ, а затем произносит:

— Скучал без меня? Прости, что так долго не приходил, мне нужно было над кое-чем основательно подумать. Врач, что приходил к тебе… Кун. Сказал, что ты стремительно идешь на поправку и к тебе возвращаются все двигательные функции. Это очень радует.

Джехен видит его заплаканные глаза, и Доен отвечает:

— Не волнуйся так. Я плакал не из-за…

Он осекается видя злость Джехена, а затем все же признается:

— Да, из-за него. Я… я должен был пробыть здесь две недели, однако не прошло и одной, как Тэен сказал мне возвращаться. Я сына больше не увижу. Наказывает меня так, представляешь? Уж лучше бы он издевался надо мной, как прежде, чем вот так разлучал меня с моим ребенком.

Джехен обхватывает его ладонь своими пальцами, и тот целует его руку, прикладывая к своей щеке.

— Я так хотел побыть с тобой еще… Так скучал по тебе, думая, что ты погиб. Не прошло ни дня, чтобы я не думал о тебе. И наш сын… как будто чувствует, что Тэен не его отец, отвергает всячески. Однако… я решился изменить все.

Джехен видит, как меняется лицо Доена, становясь решительным и преисполненным тихой ненависти.

— Я изменю все. На этот раз сделаю все так, как нужно. Больше ни ты, ни Джемин не будете страдать. А я, наконец, смогу стать счастливее.

Он переводит взгляд на Джехена и продолжает:

— Джонни будет приходить к тебе и во всем помогать, всем обеспечит. Врач Ким Чону тоже будет помогать. А я же… пока буду там. Не выдавай себя ни перед кем. Иначе Тэен все поймет и тогда… я снова потеряю тебя, уже навсегда.

Джехен смотрит как-то умоляюще, и Доен печально улыбается:

— Я люблю тебя. Только тебя, Джехен. Ты и Джемин — это все, что мне дорого в этой жизни, и я решился на все это лишь ради вас. Чтобы вы счастливы были. Прошу, что бы я ни сделал в итоге, обещай мне сказать потом, что не осуждаешь меня за все мои поступки и решения.

Джехен крепче обхватывает его ладонь и пытается улыбнуться, и Доен целует его в губы. Так он сидит у Джехена до самого утра, а затем, попрощавшись, уходит, чтобы подписать отказ от лечения. Примерно через час за ним приезжает Джонни.

Доен сидит на заднем сидении, напряженно думая о том, на что решился, и тихо спрашивает у сидящего за рулем Джонни:

— Тэен на работе?

— Да. Приедет вечером.

— Я… хочу тебя поблагодарить за многое, если не за все. Ты и один врач очень помогли мне и Джехену. И то, что ты сказал мне в прошлый раз… Я долго думал и размышлял. И… я согласен. Сделай это, прошу. А потом… проси, чего хочешь.

Джонни не отвечает какое-то время, глядя на дорогу, а затем говорит:

— Когда это произойдет?

— Нужно, чтобы это было тихо и выглядело так, словно его пытались устранить конкуренты.

— Не беспокойтесь, у меня большой опыт в таком деле.

— План таков: проберешься в нашу спальню через окно, когда мы будем заниматься сексом, и сделаешь это. Я дам тебе знать, когда план нужно будет привести в исполнение.

— Почему именно во время секса?

— Во время секса человек наиболее слаб. Тэен силен, несмотря на свое телосложение и рост. Так будет высок шанс того, что он не будет сопротивляться, и все пройдет быстро и гладко. Важно, чтобы меня ни в чем не заподозрили. Ты ведь понимаешь это?

— Я сделаю для этого все необходимое.

Он смотрит в зеркало, глядя на сидящего позади Доена, и не узнает его, поскольку тот теперь выглядел холодно и решительно.

В большом доме было пусто и холодно. Доен безразлично включает отопление, долго принимает горячую ванну, смывая с себя все напряжение и больничный запах, а затем готовит ужин к возвращению Тэена. Тот приезжает в привычное вечернее время и стоит ему увидеть Доена, сидящим за накрытым столом, улыбается. Он целует его в лоб и заставляет подняться на ноги.

— С возвращением домой, милый. Этот дом, наконец, снова станет полным и уютным с тобой.

— Да, я тоже очень рад вернуться. Давай поужинаем, с утра ничего не ел, тебя ждал.

Тэен приводит себя в порядок, и они ужинают, периодически переговариваясь.

Доен ощущал на себе пристальный взгляд Тэена, разглядывающего его ключицы, проглядывающие из-под рубашки, длинные пальцы и мягкие губы.

После ужина Тэен принимает душ и застает Доена, стоящим в гостиной у окна. Он целует его шею, вдыхая запах, и тихо произносит:

— Я так скучал по тебе. Наконец, мы снова вдвоем, как и прежде.

— Прежде в этом доме была прислуга, но сейчас мы в этом огромном доме действительно только вдвоем.

Тэен разворачивает его к себе:

— Ты недоволен? Я сделал это для тебя. Чтобы никто больше не смел даже взглядом коснуться тебя.

Доен мягко обводит его лицо кончиками пальцев, и когда доходит до губ, Тэен, прикрыв глаза, невесомо расцеловывает их, держа за ладонь. Альфа заглядывает в потемневшие глаза напротив. Омега подталкивает Тэена к дивану и усаживается на его бедра, чувственно целуя.

Доен шепчет на ухо между поцелуями:

— Скажи, как долго ты представлял это себе? Думал обо мне каждую ночь в этом огромном холодном доме?

— Я думаю о тебе каждую секунду своей жизни.

— Вся твоя жизнь преисполнена любовью ко мне. Временами я думал, что тебе даже наш общий ребенок не был бы нужен, роди я его. Потому что ты настолько жаден до меня, что тебе никто и не нужен вовсе.

Тэен рычит, резко переворачивая его на спину.

— Да, так и есть. То, что я столько лет таскал тебя по врачам, было сплошной ложью. Мне нужен только ты. Ни дети, ни мои родители, ни кто-либо еще мне не нужен. Лишь бы ты был всегда рядом.

— Помнишь я как-то сказал, что ты сошел с ума?

— А я ответил, что это из любви к тебе.

— Это действительно так. Я понял, что никто, кроме тебя, не будет меня так любить. И осознал это лишь на фоне любовника.

Тэен больно дергает его за волосы, притягивая к себе, и грубо целует. Доен болезненно стонет, однако отвечает так же неистово.

— Продолжаешь думать о своем любовнике, пока я держу тебя в своих руках?

Доен усмехается:

— Хочешь, правду тебе скажу? Даже когда Джехен брал меня в той ванной, я продолжал думать о тебе.

- Я на протяжении стольких лет каждый день твердил тебе, что нас связывает великая любовь, но ты мне не верил.

- Я теперь верю. Верю…

Тэен кусает его за шею, оставляя след, и руками жадно оглаживает тело, еще сильнее прижимая к себе, хотя казалось, что сильнее уже некуда. Доен стонет, запрокидывая голову и ерзая под ним, и с удивительным хладнокровием продолжает думать о том, как же скоро все-таки осуществится его план по обретению свободы и счастья.

Тэен никогда не был нежным и попросту не умел таким быть.

Доен даже в самом начале их отношений ощущал, насколько жесткие и требовательные у него прикосновения и поцелуи, однако никогда не придавал этому значения, считая это лишь проявлением любви. И в итоге все обернулось вот так.

Тэен вдавливает Доена в кожаный диван и не отрывает темного взгляда от его лица. Доен дышит громко и надрывно, судорожно цепляясь за его жилистые руки, а затем перехватывает их, чтобы немного успокоить Тэена. Он мягко заводит их себе за спину, заставляя обвить талию, и подтягивается наверх, садясь на его бедра. Доен шепчет ему прямо в губы:

- Будь хотя бы сегодня милосердным ко мне, прошу. Видишь, я сейчас задохнусь из-за тебя.

Доен дышит сбивчиво и тяжело, и Тэен на удивление слушается, мягко расцеловывая его шею. Омега едва слышно постанывает от его прикосновений и поднимает его лицо за подбородок.

- Не отводи взгляда. Смотри только на меня, Тэен. Ты же любишь это делать, верно?

Тэен кивает, облизывая губы, и тянется за поцелуем, но Доен прикрывает его рот ладонью:

- Я тоже хочу тебя наказать. За то, что ты так жестоко обращался ко мне, что я даже думал, будто у тебя кто-то появился. Видишь, к чему это привело?

- К тому, что ты мне изменил?

- К тому, что я стал вот таким. Я никогда не был жаден до чего-либо, но ты своими словами и поступками довел меня до подобного. Чувствуешь вину? Возьми за это ответственность. В том, что я предал тебя, виноват и ты.

- Обвиняешь меня?

- Ты ведь тоже меня постоянно в чем-то обвиняешь, так почему я не могу?

- Хотя бы потому, что в итоге изменником оказался вовсе не я.

- Но ты подтолкнул меня к этому. Ненавижу тебя за это.

Тэен шипит, когда Доен больно кусает его в основание шеи, а затем поднимается на ноги под его непонимающий взгляд. Доен усмехается, глядя на взъерошенного Тэена со вставшим членом посреди дивана и даже не застегнув рубашку, собирается уйти, но его останавливает резко подорвавшийся с места Тэен.

Он зол и совершенно не понимает поведения Доена.

- Что все это значит? Куда ты уходишь?

- Я ведь наказываю тебя тоже, забыл?

- За что же, интересно?

- За то, что ты сделал со мной в палате. Ты принудил меня.

Тэен больно хватает его за локоть, шипя в лицо:

- Я, кажется, тебе уже объяснял. Так с чего вдруг ты стал себя так вести?

- Я тебе муж или кто? Обращайся со мной соответственно. Разве в браке люди не должны учитывать желания своего супруга? Я тогда не хотел, но ты взял меня силой.

Тэен замахивается, однако его рука так и зависает в воздухе из-за громких и уверенных слов Доена, глядящего ему прямо в глаза с ужасной злобой:

- Что? Ударишь меня снова? Так бей, я уже привык. Заставляешь меня чувствовать униженным снова и снова. Это твоя любовь? Если действительно меня любишь, докажи это.

Тэен задумывается на мгновение, а затем как-то довольно начинает смеяться.

- А ты мне нравишься таким. Так дерзко... Напоминает о нашей первой встрече, когда ты отшил меня на глазах у всех.

Доен чувствует себя будто другим человеком. Словно тот Доен, который боялся одного взгляда Тэена, больше не существовал.

- Так чем докажешь?

Тэен притягивает его к себе и ведет кончиком носа по его шее, ключицам и груди, вдыхая обожаемый запах:

- Я давно уже все доказал тебе. Разве не я должен сейчас требовать с тебя этого? Мучил меня эти два года, даже руки своей не давал коснуться. А я ждал, ждал... и мучился, ожидая твоей любви, твоего ответа. Хочешь знать, почему я так ревную тебя? Да потому что стоит тебе появиться где-нибудь, мужчины смотрят на тебя, пожирают взглядом, и я вижу, какие похабные мысли у них в головах о тебе. А ты ведь мое сокровище, моя любовь...

Однако Доен лишь тихо отвечает:

- Я весь твой. Видишь? Чувствуешь? Столько лет при тебе, рядом с тобой, подле тебя, за тобой. Всегда, в любую секунду, когда бы ты меня ни захотел, я был рядом и любил. Только на тебя смотрел и даже думать не смел об измене. Но потом Джехен пришел... сказал, что ты не любишь меня, убедил в этом. И я поддался. А ты продолжал отталкивать своей жестокостью. Разве я такое заслужил, Тэен?

На последних словах Доен заглядывает ему прямо в глаза, и Тэен замирает, ощущая его отчаяние.

- Я знаю, что очень сильно обижал тебя прежде и сейчас. Знаю, как жесток к тебе. Но тогда зачем ты раз за разом прощал меня, а? Скажи, Доен. Если тебе было настолько больно, если я действительно так жесток к тебе, зачем ты прощал меня? Ты совершил ошибку, когда простил меня в первый раз после того, как я поднял на тебя руку. Ты сам себя загнал в эту ловушку, поэтому не смей меня обвинять в такой жизни, которой ты живешь сейчас.

Доен понимает, что Тэен говорит абсолютную правду, глядя на него с абсолютно злым и негодующим выражением лица.

- Тогда... если ты не хочешь отпускать меня, то хотя бы позволь Джемину обрести свободу. Я согласен с тобой быть всегда. Я от собственного ребенка отказываюсь ради тебя, видишь? Разве я тоже не доказал свою любовь к тебе?

- Я знаю, что это не так. Думаешь, я поверю, что ты так легко от него откажешься? Ты же так все эти дни умолял меня даже о простой встрече, а тут сразу отказываешься. Нет, Доен. Никогда этого не будет. Твое отродье будет при мне, ясно?? И ты будешь послушным, чтобы он жил в благополучии.

- Я никогда не пойму эту твою ненависть к нему. Он ведь не виноват ни в чем. Я тебя предал. А Джемин просто родился. И он только из-за этого должен страдать?

Тэен видит его наворачивающиеся слезы и поглаживает щеку, успокаивая:

- Да, он, может, и не виноват ни в чем. Но каждый раз, стоит мне увидеть его лицо, оно мне напоминает о твоем поступке. Ты вообще видел это существо? Он же на твоего любовника похож. Взгляд, кожа, улыбка, даже волосы... Ни капли тебя в нем нет. Все его. Это надо же, как он постарался тогда, что ты в итоге родил почти его копию.

- Ты поэтому его к родителям отослал?

- Радуйся, что не запер в какой-нибудь каморке.

- Когда я смогу его увидеть?

- А ты старайся, как следует, Доен. Люби меня еще сильнее прежнего. Тогда и поговорим о вашей встрече.

Доен цедит сквозь зубы:

- Куда уж сильнее.

Тэен усмехается и, схватив за шею, припечатывает его к стене, сминая губы. Доен отвечает, ощущая, как горят губы от бесконечных укусов и грубых ласк. Тэен все так же держит за шею и наклоняется, целуя ключицы.

Доен шумно выдыхает, сжимая его плечи, и все никак не может перестать вспоминать тот момент, как Джехен падал с крыши высотного здания и как пытался спастись.