Осада Аркано - Глава Третья. Рейд.

Глава Третья. Рейд.

Сводная рота из кесалийского полка замыкала бригадную колонну и последней выезжала из западных ворот; за ней уже шла пехота полков прикрытия. Развернувшись под стенами города в батальонные каре, они будут обеспечивать отход рейда.

Дино Паренте и все бойцы в его повозке завороженно смотрели на то, как из виду среди белого дня исчезают проехавшие далеко вперёд и завернувшие на Арискампи телеги и всадники. В пределах видимости оставались лишь те возы и всадники, что были на прямой линии обзора. На некоторых участках пути люди временно слепли и глохли, а возницы еле сдерживали лошадей в поводьях.

Все бойцы проходили не одно учение и в общих чертах представляли, что их ожидает на «дороге тени», но страх постепенно брал своё. Одни испуганно молились, другие недобро косились на ехавших в передней повозке колдунов. Самых же пугливых приходилось отправлять в короткий сон ударом в переносицу, чтобы они не спрыгнули с телеги.

Лошадь, что с диким ржанием скинула с себя всадника и растворилась в воздухе, выскочив за обочину, привела в чувство самых пугливых, но остальных солдат лишь больше насторожила. Остальных лошадей не постигла та же участь лишь чудом и мужеством всадников и возниц.

Едва проехав милю до Арискампи, колонна остановилась. Пока лошади были на грани бешенства, с приказами от капитана из головы колонны в хвост бегали посыльные. Послезав со своих телег, от одной лошади до другой забегали и маги, своим колдовством приводя животных в чувство.

Дино тихо выругался, когда одна из чародеек поспешила к лошадям в их телеге, другие бойцы хотели было как минимум обложить колдунью руганью, а то и заплевать её по крестьянской традиции, но кулак командира заставил их опешить, как и понимание того, на чьей они сейчас территории...

Прошло не меньше получаса, прежде чем колонна продолжила движение, и по пути солдаты-кесалийцы убедились в том, что их рота оказалась самой везучей. Располовиненный всадник на обочине и две перевернувшиеся телеги с раздавленными бойцами из Крагоса и Трандо были тому подтверждением.

Оставшиеся две мили до Арискампи колонна прошла без происшествий. Рыцари влетели в пригород на галопе и, круша все на своём пути, пробили коридор для пехоты и стреломётов. Им не пришлось даже спешиваться — столь неожиданной была для язычников атака.

Заехав в Арискампи одними из последних, солдаты-кесалийцы узрели картину разгрома южан. То тут, то там на улицах лежали исполосованные мечами тела. Многие из этих язычников ещё были живы, всюду были слышны стоны и хрипы раненых, но хрипели они недолго...

Всадники пробили коридор не только для своей колонны, но и для солдат третьего Арканского полка. Выйдя из города сразу в пригород, они уже разбирали одни баррикады и возводили другие, добивали раненых южан и осаждали дома, где засели пока ещё живые и здоровые. С одного из таких домов в голову Дино Паренте прилетела пуля…

Когда послышались выстрелы в пригороде, на командном пункте Капы-Кулу этому даже не придали внимания. Ружейные хлопки доносились оттуда каждый день, а сегодня до поры было даже слишком тихо. Когда же из Арискампи вразнобой побежали джаррские стрелки, вслед за ними, блистая отполированными латами, с мечами наперевес уже шли на рысях всадники северян.

Канониры не стали ждать того счастливого момента, когда их затопчут рыцарские тяжеловозы, и во весь опор бросились врассыпную от своих пушек.

На пути конной атаки стояли на старых позициях нагомейцев стрелки Фатарка и готовились принять бой, тем временем из Арискампи начали выезжать десятки забитых людьми возов. В некоторых повозках издалека угадывались очертания скорпионов.

Оцепенение и лёгкая паника на контрольном пункте длились недолго. Посчитав, что конных северян там не меньше трёх эскадронов, Бельбек Кулу первым делом обратился к падишаху.

— Мой господин, вам слишком опасно здесь находиться. Прошу вас покинуть поле боя...

Молодой падишах уже взобрался на коня и одарил старого воина снисходительной улыкой.

— Мой дорогой друг, это тебе в твоём пожилом возрасте небезопасно здесь находиться.

— Но, господин...

Месэт указал перстом на ещё один пригорок между лагерем и тем холмом, где они сейчас стояли, и заговорил тоном, не терпящим возражений:

— Немедленно переместить командный пункт вон на ту высоту! Делай свою работу, Бельбек.

— Да, господин... — коротко поклонился генерал Кулу и тут же принялся раздавать команды.

— Немедленно в лагерь! — обратился Бельбек к одному из своих посыльных. — Поднимай сюда всех по среднему комплекту — пики и луки.

— Будет сделано! — отсалютовал ему адъютант и побежал к своей лошади.

— Ты! — обратился он к другому. — Скачи к князю Джалилу за подкреплениями! Мне нужна его конница.

— Будет сделано!

Когда второй адъютант с такой же прытью бросился к своей лошади, Бельбек обратился к третьему.

— Поезжай к стрелкам Фатарка. Передай их командиру, чтобы держался зубами за габионы и ждал подкреплений!

— Будет сделано! — отсалютовал ему третий, после чего пришла очередь четвёртого.

— Объезжай сбоку батарею и фатарков, скачи к нагомейцам. Передай, чтобы заняли круговую оборону и не бежали от стен. Им же хуже будет, если попрут через этих ублюдков на конях...

Четвёртый адъютант ускакал к стенам. Бельбек Кулу, бросив полной тоски взгляд на развёртывавшихся для атаки царских катафрактов во главе с господином, прыгнул на своего коня и повёл оставшихся адъютантов на место нового штаба.

Князь Джалил в оцепенении и недоумении смотрел на перевёрнутую по дороге на Арискампи повозку с раздавленными северянами и на строившуюся у западных ворот пехоту неверных. Бросив суровый взгляд на чародейку храма Белого Кольца, князь задал ей единственный вопрос:

— Как?! Как эти ублюдки прошли мимо вас незамеченными?

— Простите, Ваша светлость... — женщина опустилась на колени. — Враг оказался хитрее и способнее, чем мы ожидали.

— Мне ваши извинения ни к чему. Отвечайте по существу.

Чародейка поднялась с колен и показала пальцем в сторону подозрительно дымившихся кустов в полусотне метров от грунтовой дороги.

— Вон там, ваша светлость, одна из частей магического сооружения северян, которое я, мои братья и сёстры только что вывели из строя. Благодаря этому сооружению колонну не смог ни увидеть, ни услышать ни один из ваших патрулей и постов...

— Вы и ваши люди! — тяжёлый и мясистый палец князя указывал на голову колдуньи. — Именно вы, Хамида-Аша, должны были предотвратить незаметный проход варварких ублюдков, и вы не справились с этой задачей!

У князя Джалила было уже не меньше дюжины поводов для того, чтобы хорошенько отчитать проклятую колдунью, а то и обвинить её во всех смертных грехах. Однако то, чем он любил заниматься в Моркрале, не имело никакого смысла здесь, в Виверии.

Князь понимал, что все обвинения на самом деле посыпятся на него как снежный ком, так как в любом случае северяне прорвались через него. И прорвались не куда-нибудь, а прямиком на осадные укрепления корпуса Кулу, прямиком на ненавистного ему Бельбека. Бесполезного червя, которого поставили командовать над ним — князем Джалилом...

Отойдя от размышлений, Джалил прервал поток оправданий чародейки.

– Ваши люди всё обследовали в этом месте? – князь показал рукой на будущий рубеж развёртывания его конницы.

– Нет, ваша светлость...

— Тогда приступайте немедленно! Не хватало ещё, чтобы моя конница этого вашего колдовского дерьма отведала...

— Будет сделано, ваша светлость, — женщина поклонилась с оскорблённой миной на лице.

Сигналы полкового горна и топот копыт князь Джалил услышал ещё задолго до того, как воочию узрел походные колонны некрамских конных лучников. Оторвавшись от своего знаменосца, вперёд на коричневом жеребце вырвался командир этого полка, Бакрам-Кай.

Князь Джалил, глядя на знамя и цвета боевых халатов, недоверчиво прищурился и, протерев глаза, с вопросом обратился к своему верному боевому слуге:

— Ты как посыльных отправлял, если самый дальний полк прискакал самым первым?

Слуга был шокирован не меньше.

— Сразу ко всем, господин. Приказ получили все...

Резко и гладко, лучше, чем на параде, из полного галопа остановив перед своим военачальником лошадь, Бакрам-Кай также в одну секунду слез с коня и коротко поклонился князю.

— Ваша светлость! Некрамские лучники прибыли по вашему приказу. Прошу указать наш район развёртывания...

— А вы точно по моему приказу выдвинулись, Бакрам-Кай? Или у вас открылся дар предвидения?

— Нет, ваша светлость. Просто в одних полках вслед за посыльным с приказом следует подъём по тревоге, а в некоторых других на бой как на свадьбу собираются...

Догадываясь, о ком идёт речь и уже представляя, что он сделает с этим медлительным Каем, князь Джалил кивнул самому себе и указал командиру полка направление.

— Вы не развёртываетесь, Бакрам-Кай, а немедленно выдвигаетесь на помощь корпусу Кулу. Пехоту будут сковывать эти черепахи! — Джалил с усмешкой кивнул в сторону подходивших на коротких рысях колонн из других полков.

Посчитав оскорбление своих коллег комплиментом в свой адрес, Бакрам-Кай с воодушевлением отсалютовал князю, прыгнул на коня и поскакал к своему полку…

Дино Паренте пришёл в себя, как только его рота добралась до пункта назначения и спешилась с возов. Колдун-целитель равнодушно посмотрел на его набитую под шапкой-подшлемником шишку и после перевязки предложил ему дурно пахнущее снадобье.

— Хочешь в жабу меня превратить, колдун? Убери своё нечестивое пойло от меня! — Дино хотел сказать это с угрозой, но он едва справлялся со своим плавающим взором и звоном в ушах...

— Нет, пацан, я хочу поставить в строй легко раненного воина, но ты, видимо хочешь, чтобы тебе это пойло вливал лично твой лейтенант...

Колдун говорил это ему почти на ухо, чтобы Дино всё прекрасно услышал. Схватив трясущейся рукой склянку с мутной жижей, боец опрокинул её в себя залпом.

— Вот молодец! Но до дна ты зря её выпил...

— Пошёл ты! — раздалось сквозь раздирающий горло кашель.

— Это да, надо мне идти. Бывай, пацан, — сказал колдун и похлопал Дино по спине, после чего парня вырвало на землю.

— Сучёныш...

— Как проблюёшься, оружие и доспехи свои найдёшь вон за тем возом, но шлема своего там не сыщешь, он остался в Арискампи...

Рвало Дино недолго, не больше минуты, после чего похорошело не только скрученному спазмом желудку, но и всему остальному. Руки больше не тряслись, глаза не плавали, а слух не только пришёл в норму, но ещё и стал острее.

Возы роты кесалийцев и отрядов из других полков сомкнулись вместе и сформировали небольшой вагенбург, протиснув также полтора десятка возов со стреломётами и две лёгких пушки, телеги колдунов и рыцарских слуг.

Местом для вагенбурга была относительно ровная и чистая от какой-либо серьёзной растительности площадка между южанами под стенами, их артиллерией и линией габионов.

Большая часть солдат вместе со слугами возилась с обустройством временного укрепления и катила к вагенбургу оставленные южанами пушки. Катили те, что полегче, более крупные приводили в негодность инженеры и маги сапёрной команды. Одни основательно засыпали стволы порохом и прокладывали в сторону промасленные верёвки для воспламенения, другие пытались ломать стволы своими чарами. Простые слуги пытались разворотить стволы кувалдами.

Орудия самих арканцев тем временем уже вовсю работали по вставшим у стены южанам, на левом фланге от вагенбурга. На правом же, на линии габионов и позициях тяжёлых бомбард, вовсю свирепствовали рыцари, круша всех, кто попадался им под руку.

Дино быстро завернул за указанную повозку и подобрал свою кирасу и алебарду. Кроме алебарды на месте был и выданный ему полторы декады назад арбалет с колчаном болтов.

Пятнадцать дней подряд Дино и всю его роту гоняли на стрельбище, чтобы научить обращению с этим оружием. Осадная война требовала большого числа хороших стрелков, а в армии союза с этим была проблема. В ней с самого начала было много копейщиков, но не очень много разного рода стрелков. После битвы при Шен-Ло стрелки и вовсе едва ли не исчезли как вид, корпус генерала Пикколо был полностью уничтожен, а немалая часть стрелков корпуса Домани во время отступления всё ещё оставалась разбросанной мелкими гарнизонами по замкам и городам. Теперь по указу нового генерал-капитана стрелков массово переобучивали из копейщиков. Во всех полках для этого специально отводили от двух до четырех рот, а в сводной бригаде капитана Лоренцо бойцы вооружились в некотором роде по образцу южан. У бывших копейщиков оставались их пики и алебарды, но в дополнение к ним теперь их нагружали ещё и стрелковым оружием.

С проклятиями водрузив на ремни всё своё добро, Дино оглянулся в поисках своей роты и отделения. Нашёл их быстро, по голосу сержанта, чей крик доносился с южного края вагенбурга.

— Вау! Кто к нам пожаловал! А мы уж думали, хана тебе... — почти по-приятельски поприветствовал его сержант.

— Ещё повоюю немного, но черти мне в аду уже прогулы записали...

— Видели мы, как тот колдун тебе то пойло в рот вливал, — отвернувшись с арбалетом от повозки, отозвался один из бойцов, Дарио Пеллегрино. — Не боись, все мы и без колдовского пойла там окажемся...

— Кончай болтать! Лейтенант идёт! - войдя в привычный тон, гаркнул сержант Блази. — Дино! Твоя вон та повозка. Занимай позицию.

***

Врагов за спиной стрелки нагомейцев увидели едва ли не раньше, чем их командиры, постоянно возясь за щитами, пополняя колчаны и пряча под ними новых раненых.

Анвар Кулу остался в живых, когда волна концентрированного воздуха разнесла в щепы и раскидала немало мантелетов и прятавшихся за ними бойцов.

Пока он вместе с Байаром тащил под уцелевшие щиты раненного десятника, под левую руку Анвара прилетел болт. Байару помогли дотащить уже их обоих подоспевшие бойцы из четвёртой роты, и теперь стрелок и десятник, истекая кровью, смотрели на то, как в тылу их полка вовсю орудовали северяне. Попутно воины гадали, какое из отделений накроет в спину очередное ядро или снаряд из стреломёта...

Командиры полка, от десятников до тысячника, не вдавались в панику и продолжали отдавать команды как ни в чём не бывало. Бег посыльных от одного отряда к другому, бой полковых барабанов, сотенные свистки и гортанные крики десятников придавали уверенность простым стрелкам. Уверенность в том, что их бедственное положение долго не продлится, а на прорвавшихся северных варваров уже скоро обрушится вся мощь моркральской армии.

Раненых вместе с мантелетами сразу переместили на двадцать шагов назад, формируя новую, ещё более короткую линию щитов. Ещё до того, как северяне поставили в их тылу вагенбург и развернули против воинов Кулу орудия, часть нагомейцев осталась под щитами вместе с ранеными. Другая же часть, из двух резервных и остатков двух передовых рот, заняла позицию, где убежавшие рабочие свалили строительные материалы для будущих габионов, и, укрывшись за разного рода мусором, воины Кулу начали активно перестреливаться с вагенбургом северян. То и дело в спины воинам прилетали стрелы и со стен, но из-за слишком большой дистанции случалось это нечасто и редко с серьёзными последствиями. Куда чаще прилетали уже тяжёлые стрелы и пушечные ядра в спину бойцам на линии щитов…

Мэсет Навиддин, как всегда, своих катафрактов решил повести в атаку лично. После тысячи скандалов с домашними, сотни разбирательств с высшими чинами его администрации и нескольких тысяч отрубленных голов бунтовщиков атака в конном строю своих гвардейцев была, пожалуй, единственной отрадой за последние несколько месяцев. В то время как возможность сложить голову с копьём в руках лишь горячила кровь и заставляла сжимать покрепче повод...

На позициях артиллерии и стрелков Кулу резвилось не меньше трёх эскадронов закованных в латы рыцарей северян, против одного эскадрона катафрактов падишаха, выгодно скрытых складками местности за небольшим холмиком на месте старого контрольного пункта корпуса.

Набранные в пушечных цехах пушкари разбежались во все стороны, как только северяне появились в пригороде; стрелки простояли ненамного дольше. Растянутые вдоль линии габионов и, судя по тому, как лихо всадники через те перескакивали, не имевшие никаких противоконных заграждений перед собой, стрелки сделали четыре лучных залпа и бросились наутёк. Посланный Бельбеком Кулу к их тысячнику офицер эффекта не возымел.

Посчитав трусостью уходить от командного пункта разбитого полка на виду у господина и не повалить при этом ни одного северянина, этот неизвестный офицер вместе со всем штабом стрелков Фатарка ударил на ездовых конях и саблями наперевес прорвавшихся рыцарей. Ни одного живого тела ездовые лошади с собой не унесли...

— Идиоты! — в сердцах воскликнул падишах. — Теперь этот полк уже никто в бой не вернёт...

Месэт отвязал от седельных сум золочёный шишак и водрузил на голову, сидя на коне. Один из его личных стражей подал своему господину копьё и поспешил построиться у знаменосного отряда.

— Господин? — обратился к падишаху начальник гвардейцев. — Эскадрон построен и ждёт команды...

Мэсет Навиддин бросил оценивающий взгляд из-под золочёной бармицы шлема на своих воинов и на противника. Сто двадцать катафрактов вместе выстроились в линию из трёх шеренг. Сбоку от них встала охрана замени с трубачом, позади, у дюжины повозок, стояли боевые и шатёрные слуги.

Вооружение гвардейцев-катафрактов отличалось от комплекта их господина только серебрением вместо позолоты. Чешуйчатые доспехи с поддоспешниками из толстого спрессованного льна, как на людях, так и на их боевых конях. Шишаки с закрывавшими лицо бармицами. Копья в руках, тяжёлые сабли, булавы и луки за спиной. Не хватало только большого обоза с запасом слуг, стрел, копий и запасных лошадей, который ещё не прибыл с места выгрузки из порта Крагоса.

У северян обоз, судя по всему, имелся, прямо в устроенном ими вагенбурге, но в данный момент у их рыцарей не было ничего, кроме тройного численного превосходства; вместо единого строя — отдельные всадники и мелкие отряды, которые только прекращали добивать раненых и искать трофеи и под крики старших пытались сообразить нечто похожее на строй. Вместо копий в их руках были лишь мечи, а их кони, в отличие от всадников, не были бронированы. Рыцари северян не были босяками. В угоду подвижности те сознательно не взяли немалую часть своего вооружения. Месэт это понимал и именно на этом собирался отыграться.

Затратив считанные секунды на осмысление обстановки, Месэт принял решение наступать немедля.

— Рахнид, — обратился он к командиру гвардейцев. — Ты ведёшь сзади знамённый отряд. Команду трубачу на отход и перестроение даёшь только в случае в случае провала атаки.

— Да, господин... — кивнул сотник, опустив голову к луке седла.

— Слушай команду, воины! Как влетим в этих чертей, рубите их нещадно, ибо нечего всяким грязным червям пушки мои трогать! — послышался гогот. — Отступать только по сигналу трубача! И да восславится Всевышний!

— И да восславится Всевышний! — прогремел за ним хор.

— Эскадрон! Рысью! В атаку! Марш!

Заслышав команду, трубач протрубил сигнал атаки.

***

Выстрел. Ферхат Кулу быстро ушёл от окна на перезарядку карамультука. Место десятника занял боец шестого отделения и, сделав выстрел, уступил место уже другому стрелку. Грохот ружейных выстрелов уже заложил всем стрелкам уши, а плотные клубы дыма и пороховой гари слепили и не позволяли бойцам дышать.

Остатки шестой Джаррской роты укрылись в одном из двухэтажных домов пригорода, в пункте расположения роты, и отстреливались от наседавших северян. Ферхат как третий десятник принял командование ротой, когда сотника Мансура ещё в начале боя зарубил в основание шеи рыцарь. Вместе с ним погибли почти до единого бойца первое и второе отделение. Остальные успели сойти с улицы и забежать в дома и оттуда уже открыть огонь по всадникам. Одного рыцаря свалил Ферхат, второго кто-то из четвёртого или седьмого отделения из ряда домов напротив. Ещё под двумя рыцарями убили лошадей, и те, наполучав вдогонку пуль, вынуждены были ретироваться пешими. Остальные несколько десятков всадников проскакали по улице дальше, в сторону городских ворот, где в ожидании смены сидела на баррикадах пятая рота.

Ферхату была неизвестна участь других шести рот, но в трагической участи пятой ему и укрывшимся в здании бойцам довелось убедиться лично. Окна здания выходили как раз на баррикады, и пока они не были задымлены ружейной пальбой, из них открывался вид на множество растоптанных конями и изрубленных мечами стрелков, многие из которых ещё дышали и пытались куда-то уползти, пока на смену быстро ускакавшим всадникам из города не вышла пехота...

— Ферхат! — сквозь дым донёсся до него голос одного из наблюдателей на чердаке.

— Что там у тебя? — спросил десятник, встав ногой на лестницу и пытаясь разглядеть в дыму лицо наблюдателя.

— Они опять идут на штурм!

— Проклятие... — сплюнул Ферхат.

— Чего?

— Я говорю, продолжай наблюдение! Роглан? — обратился он к шестому десятнику, пытаясь разглядеть его в дыму.

— Я всё слышал! — донеслось из-под лестницы.

Ферхат спрыгнул и проговорил ему почти под ухо, чтобы не кричать.

— Я беру своих и ухожу на первый этаж. Выставь кого-нибудь смотреть за коридором, если ублюдки прорвутся.

— Хорошо. Наваляй им там! — ответил Роглан, дозарядив ружьё.

С проклятиями пытаясь разобраться со своим ружьём на ходу, Ферхат вышел из комнаты в коридор, чтобы поднять своё третье отделение, усиленное выжившими бойцами из четырёх разбитых. Измазанные в пыли и копоти бойцы резерва сидели на полу у стен коридора, ожидая, когда им придется затыкать очередную дыру.

— Подъём, парни. Неверные опять идут на штурм.

Рыцари северян построиться так и не успели. К моменту столкновения четыре небольших отряда по двадцать всадников с четырьмя малыми знамёнами и большим штандартом сблизились настолько, чтобы можно было воспринять их как единое построение. Те всадники, рядом с которыми имелись знаменосцы, надрывали глотки, отдавая десятки команд.

Эскадрон катафрактов был уже на галопе. Копья наклонены, кони ржут и злобно фыркают, всадники намечают цели и ждут сигнала трубы на последнее перестроение. Месэт Навиддин на крайнем правом фланге вёл гвардейцев в атаку, занимая место в строю рядом с Фенди Рашидом, командиром второй полусотни эскадрона.

Всадники неверных всё-таки бросили попытки сомкнуть строй и кинулись в атаку четырьмя отрядами. Наклонив мечи остриём вперёд и перейдя с шага сразу на галоп, они так же резво размыкали на ходу свои отряды в кривую линию.

Как только это произошло, звериный рык из-под рыцарских шлемов и ржание коней заглушил звук горна — гвардейцы-катафракты получили последнюю команду на атаку.

Месэт продублировал сигнал горна командой «растянись!», после чего резко завернул вбок. Младшие командиры продублировали криком команду, и в тридцати шагах от противника три шеренги катафрактов сплелись в одну.

Рыцари надеялись подрубить на скаку мечами копья и вынудить катафрактов к бою на мечах, но получилось несколько иначе...

Всадник на встречном курсе Месэта уже занёс меч, чтобы подрубить им нацеленное в себя копьё, но падишах резким движением направил его в коня, а не всадника. Копьё прошло по всем внутренностям рыцарской лошади, и той не хватило сил даже встать на дыбы. Всадник неряшливым движением попытался рубануть Месэта, падая вместе с лошадью, но попал лишь в конскую броню. Отпустив уже бесполезное копьё, Месэт быстро выхватил булаву из седельных ремешков и поспешил отоварить упавшего всадника. Трёх ударов по шлему и удара коваными копытами оказалось достаточно, чтобы рыцарь опасности больше не представлял.

Трёхсекундной остановки хватило, чтобы оценить обстановку. До двух десятков вражеских всадников потеряли своих коней и лежали в траве ранеными или убитыми. Остальным всадникам удалось уйти, проскочив сквозь строй катафрактов и развернувшись назад.

К удивлению Месэта, отступать начали и ещё не вступившие в бой отряды рыцарей, несмотря на то, что его гвардейцы потеряли строй, разгон и половину копий. Увидев это, начали лихорадочно сворачивать свою деятельность и те неверные, которые портили оставленные пушки. И Месэт не хотел дать им уйти.

— Продолжать атаку! — громче горна воскликнул падишах, и после третьего крика его команды начали дублироваться…

***

Дино Паренте с интересом наблюдал со своей позиции за боем между всадниками, и звук попадания стрелы в повозку стал для него неожиданным.

— Вот чёрт... — ругнулся боец, когда коснулся древка этой стрелы боком при повороте.

— Зевать меньше надо, — донеслось от соседнего бойца. — Это уже не первая стрела, что с той стороны долетает, — он кивнул в сторону стен, где засевшие в строительном мусоре южане перестреливались с артиллерией и двумя пехотными ротами на обращённой к стене стороне укрепления.

— А рыцарей-то наших побили...

— Да ладно? — боец обернулся.

— И что нам, тоже драпать теперь? — донеслось из другого отделения.

— Растрепались, как шлюхи в кабаке... Заткнитесь и наблюдайте! — прогремел командный голос лейтенанта, и все разговоры разом смолкли.

Лейтенант Марио Скотти до формирования сводной бригады был квартирмейстером кесалийского полка и не командовал никакой ротой. Никто из офицеров не хотел иметь с ним дело, ибо Марио вкушал не меньше бочки вина в декаду, а когда он напивался, в рукопашной с ним мог потягаться лишь полковник и несколько громил из полка. Во всём полку никто не был столь частым обитателем тюремной ямы, как лейтенант Скотти, однако каждый раз он возвращался после этого к своим обязанностям, так как все, кто пытались его заменить, либо разводили бардак в полковом обозе, либо попадались на воровстве. Нынешнее назначение лейтенант Марио получил после очередной драки — вместо тюремной ямы...

Рыцари отступили к вагенбургу, и к своим сеньорам мигом бросились слуги и оруженосцы. Всадникам подавали кубки с водой и копья из обоза, а к некоторым потащили и конские доспехи, но к таким отрядам сразу подскакивал капитан Лоренцо, и после коротких перепалок слуги тащили назад конские доспехи, а рыцари уже формировали строй.

Вдалеке виднелись бегущие врассыпную силуэты, за которыми охотились тяжеловооружённые южане на конях. Это были маги и сапёры.

***

Оборона пункта расположения шестой роты для воинов Кулу не задалась. Северяне ринулись в атаку со всех сторон, в каждое окно пыталось влезть не меньше десяти неверных. Тридцать стрелков на первом этаже, даже получив от Ферхата усиление, могли уверенно держать лишь двери. Именно возле них и сосредоточилось ядро обороны первого этажа, как только северяне из окон заполонили всё здание.

Со ступенек на второй этаж воинов Кулу поддерживали их товарищи, которые прибежали сверху уже вслед за отделением Ферхата. Ружейная пальба поначалу не давала северянам разгуляться с полной отдачей, до тех пор, пока к ним самим не пришли на подмогу арбалетчики. Спотыкаясь об ступеньки в клубах дыма, стрелки Кулу проиграли им перестрелку почти сразу, после чего арканская пехота без труда вытеснила воинов Кулу на второй этаж.

С разорванной кольчугой, потерявший шлем, правое ухо и два пальца на руке, Ферхат отдавал команды и помогал своим не менее израненным бойцам возводить баррикады на этаже. На помощь у воинов надежды уже было мало, но о сдаче ни у кого не возникало и мысли. Клятвы Кулу заключались кровью, и лишь кровью могли быть разорваны…

***

На пути падишаха был бегущий от него парень в мантии — тиберианский маг. Позиция главы Моркраля и рупоров его воли в северном походе была полностью продиктована стремлениями Благих Храмов Моркраля освободить своих братьев и сестёр из лап неверных. Однако того, кто стоял или бежал на пути атаки, Месэт мог освободить только от лишней части тела.

Маг развернулся и в испуге попытался создать ударное заклинание, весь дрожа. Даже если бы он успел его создать, удар погасили бы магические руны на броне и защитные талисманы падишаха. Удар тяжёлой сабли пришёлся парню наискосок по надплечью и дошёл до шейных позвонков, заставив голову повиснуть на остатках мышц.

С остальными бегунами уже разобрались гвардейцы, но как только они решили одну проблему, тут же появилась другая, а точнее, вернулась.

В спешке отступившие рыцари, получив из обоза копья, строились перед вагенбургом для атаки.

Адыбаш Рахнид среагировал моментально. Понимая, что падишах уже не соберёт голосом растянувшиеся по фронту и в глубину катафракты, он сам через горниста отдал приказ на перегруппировку эскадрона.

Знамённая группа встала перед отбитыми орудиями, и первым к ней прискакал Месэт.

— Твоя инициатива подарила мне лишние секунды, и я благодарю тебя, Рахнид!

— Всё ради вас, мой господин... — Адыбаш покорно склонил голову на коне.

Следом прискакали и два фенди, Рашид и Домар. Вставший сбоку знаменосец наклонил зелёное знамя с жёлтым орлом направо, указывая всадникам новое место построения.

— Не будем терять времени, — обратился к своим офицерам падишах и начал отдавать команды. — Домар и Рашид, у кого из ваших всадников ещё остались копья, пусть их выбрасывают. Все достаём луки...

Выстрелы из двух лёгких пушек увидели все. Арканцы выкатили на передках две кулеврины из вагенбурга и развернули их на фланге строившихся рыцарей, ближе к пригороду. Первое же ядро попало в ногу Месэта и оторвало её, остановив свой путь во внутренностях бронированного коня...

***

За весь бой Дино Паренте успел пока только получить пулю и вместе с товарищами развести в сторону возы, для того чтобы из лагеря выехала часть артиллерии. После этого бойцы вернулись на позиции — травить свои байки.

Рыцари уже построились и на малом ходу сближались с моркральской конницей. Смотря на возню возле их зелёно-красного знамени, Дино заключил:

— Похоже, кто-то важный у них там сдох...

— Это знамя их императора, — за спиной послышался голос лейтенанта.

В лице и голосе командира ужас перемешивался с восторгом, а у всех солдат мгновенно отвисла челюсть и округлились глаза. Поражения прошлых месяцев и безнадёжная осада основательно подкосили моральный дух солдат Союза, и даже вылазка из крепости многим казалась провальной до этого момента...

Кулеврины дали ещё несколько видимых попаданий по строившимся всадникам южан, после чего их секторы обстрела перекрыли рыцари. Воодушевлённые удачей своих канониров, они с победными криками бросились в атаку.