Сара любит полнолуния. И ненавидит.
Она так и не смогла понять, как же это все работает, ведь не должно же, но который раз все повторялось раз за разом. Где бы она ни была, в каких бы временах и странах ее ни носило — полнолуния ее собственного времени неустанно догоняют.
— Сегодня буду спать одна, — устало говорит Сара Аве, чувствуя, предвкушая, что момент вновь пришел. Спать с кем-то еще рядом теперь невозможно.
Ава только понимающе кивает и целует мягко на прощанье. Ей бы хотелось остаться, хотелось поддержать, но для Сары так и вправду лучше и спокойнее. В ее сны никому другому нет хода, и помощи она не хочет. Эти сны — только ее награда.
Сара благодарно отвечает легким движением губ, но тут же прерывается. Не ко времени. Сара — капитан, и даже ночью она должна думать о том, что лучше для ее людей. Даже если кто-то из них… в любом случае.
Она отстраняется и, все так же устало улыбаясь, извиняется, а затем уходит в свою каюту.
Сара уже и сама не вспомнит, когда это все началось. После смерти Рипа, конечно, но… Или, может, чуть раньше, после истории с Дарком. Тогда тоже были легкие всплески, неуловимые, едва заметные, почти призрачные, и все же точно были.
А потом он погиб и безнадежно поселился в ее голове.
Сара едва успевает лечь и закрыть глаза, как снова проваливается в уже такой знакомый сон.
Тихая музыка на корабле теперь кажется чем-то само собой разумеющимся, как и непривычная в обычном мире тишина и приглушенный свет.
Так же, как и Рип Хантер. Живой и невредимый — собственной персоной. И прямо сейчас он смеется, играя со своим крошкой-сыном. Сара не смеет их тревожить, несмотря на то, как безумно хочется; видеть Рипа настолько счастливым выдавалось редко даже в эти грустно-прекрасные ночи, и она просто отходит чуть дальше, к стойке, не желая мешать. Пока она смотрит на них, ей вспоминается сестра, погибшая давным-давно где-то в совсем другой жизни. Лорел почему-то никогда не снилась ей вот так, по-настоящему, до мурашек на коже. Только однажды, один-единственный раз, когда голосом Лорел говорило копье. Нечестно. Сара до безумия скучает по ней и даже представить не может, как сильна должна была быть боль Рипа, когда он был жив. Мешать ему сейчас, когда эта боль на мгновения отпустила — никак невозможно.
Но любоваться встречей отца и сына ей довелось недолго. Рип, будто что-то ощутив, резко поворачивает голову и смотрит прямо на Сару; его сын тут же растворяется в сумраке ночи, словно так и должно быть. Рип оборачивается туда, где тот стоял, но никоим образом не проявляет чувств; Сара едва успевает заметить отголосок тени проскользнувшей досады и горя, как он стирает их со своего лица. Словно привык. Словно в том, как из его рук даже здесь выскальзывает его собственный ребенок, — нет ничего ненормального. Словно его боль — это то, что должно оставаться с ним всегда, даже во снах Сары. Даже после собственной смерти.
Сару так все это злит! Но сделать она все равно ничего не может. Где-то в реальности она бы… Но это сон. Чертовски настоящий, правильный и пугающе реалистичный, но сон.
— Прости, я…
— Прекрати. Эта ночь только для нас с тобой, ты знаешь правила.
— Это несправедливо!
— Да. Все это, — Рип чуть поднимает руки, обводя ими просторный зал корабля, который, по правде говоря, им уже успел давно осточертеть и сразу после — стать самым любимым местом. — Но здесь наше общее наказание.
Рип прав. Корабль полностью пуст и гостей никто тут не ждет. Даже Гидеон не может помочь им в их отчаянии иллюзорного мира. Но к счастью, хотя бы выпивка осталась на месте даже здесь. Без этого Сара все же сошла бы с ума.
Щедро плеснув виски в бокалы, они садятся рядом на небольшой диванчик.
— Я скучал по тебе. По всем вам. Расскажи мне, что вы снова натворили за это время.
Сара, справедливо хмыкнув и повертев бокал в руке, начинает рассказ. Все говорит-говорит-говорит и никак не может остановиться. Жалуется на команду, ругается на команду, хвалит команду и вновь ни слова не говорит про Аву. Что бы Сара ни чувствовала к ней в реальности — здесь об этом говорить не хочется. Не Рипу. Почему-то рассказывать ему о своих отношениях кажется ужасно неправильным и нечестным.
Нечестным по отношению к тому, что… могло бы быть в другой истории.
Иногда Сара думает о том, чтобы схитрить. У нее ведь машина времени, верно? Ведь можно же все переписать, найти способ… А потом она вспоминает их разговоры с Рипом, разломы во времени и скольким он пожертвовал в своей жизни.
Нельзя изменять время, Саре было дано достаточно уроков — она все поняла. Но желание все равно никуда не исчезает.
Поэтому Сара любит эти ночи. И ненавидит их. Они не позволяют ей до конца успокоиться и отпустить.
И она все еще не может остановиться. Перестать говорить, перестать наслаждаться, что он рядом, перестать думать: а что, если бы?
Но все это неважно. Рип улыбается, слушая о похождениях его бывшей команды. Иногда недовольно хмурится и будто хочет возразить, но в итоге — сдерживает себя.
Они поругались вот так уже в прошлый раз. Сцепились из-за какого-то очередного дурацкого промаха команды, о чем Сара рассказывала со смехом, но Рип по старой привычке не смог восхититься таким потрясающим разгильдяйством. Разругались они тогда вдрызг, и Сара следующие два дня не могла успокоиться, рыча на всех, кто подворачивался неудачно под руку. Ни одному из них не хочется снова выяснять отношения.
— Ты помнишь наш первый танец?
Сара останавливается на середине рассказа и удивленно смотрит на него. Рип вместо объяснений просто встает с дивана и протягивает ей руку.
— Давай вернемся туда?
В воздухе пахнет корицей. Они так и не смогли выяснить почему: они не пекли ничего во снах, не было необходимости в еде, но запах всегда успокаивал. Словно здесь, в этом мире, вдвоем — они дома. В безопасности. В воздухе разлит покой, рядом с Рипом Саре не бывает тревожно. Не теперь.
Музыка играет так давно, так привычно. Рука в руке — словно самое правильное, что должно быть. Сейчас у Сары нет ни стремления убивать, ни желания главенствовать. Чувствовать его ладонь в своей ладони — единственное, что теперь важно.
— Я по-прежнему грациозно танцую?
— Идеально, мисс Лэнс. И ты все еще совсем не чудовище.
Они счастливо смеются, глядя друг другу в глаза. Всего мира не существует, пока рука лежит в руке. Пока звучит музыка и Рип ведет ее за собой. Пока не закончится ночь — ничто иное не имеет значения. Сомнений и других людей не существует. Только двое, потерявшиеся в собственной памяти.
— Что будет, если это все исчезнет?
Но от страхов даже здесь не скрыться и Сара прижимается крепче, словно позволить исчезнуть своим снам она собирается не иначе как исчезнув сама вместе с Рипом. От боевой и упрямой Сары такое поведение странно, но Рип не удивляется. Привык к причудливому миру.
— Не знаю, — прижимает ее крепче и делает новый поворот в танце. Как надежда, что музыка будет длиться вечно. Как попытка убежать от рассвета.
Страх обоих сгущает воздух, и снова — только кружение в танце помогает сбежать от всего, что способно испортить их личный мир, словно отпустив друг друга — больше никогда не найдут.
— Все будет хорошо, — шепчет ей Рип, — может быть, так будет лучше.
Сара моментально вскипает и бьет его свободной рукой в плечо.
— Ты сдурел? Ты — мой капитан! Ты — мой друг! Ты… Как я буду без тебя?
Она раздраженно вырывает свою руку из его ладони и делает два шага назад. Очарование исчезает, а напряжение можно ножом резать. Именно то, чего так боялся Рип.
— Сара… Успокойся, — Сара гневно на него смотрит и никак не может понять, как можно быть таким идиотом. Он трагически вздыхает и продолжает: — Что тебе дают эти сны? Я не там. Там меня не будет!
— Ты есть здесь, придурок! Они дают мне тебя!
— Не в той реальности, какой ты хочешь.
— Какой же ты!..
Сара обрывается на полуслове и уходит обратно к стойке. Выпить виски — лучшее, что можно сделать. Ругаться с Рипом еще и теперь — невероятная глупость. Вот только удержаться невозможно. Даже здесь он оставался упрям, ничуть не меньше, чем она сама.
Он тоже молчит. Разговаривать сейчас — к хорошему скандалу, это они усвоили твердо. Даже во снах это было не первое их расхождение во мнениях.
Но ночи так коротки, нет никакого смысла тратить их на неприятные мысли.
— Рип? — Сара остывает первой, не желая снова потом весь месяц вспоминать их ссору.
Он вскидывает на нее усталый взгляд от противоположной стены.
— Мне важно видеться с тобой, правда. Однажды я разберусь, что происходит, и верну тебя.
— Думаешь, я где-то там?
— Без представления. Но ты в моей голове, господин капитан, и отпускать я тебя не собираюсь.
Они снова улыбаются. Ругаться и в самом деле ни к чему. Когда двое заперты в одном сне — в этом никакого смысла.
Она сама снова протягивает ему руку и тут же оказывается в его объятьях и нескончаемом неспешном танце. Если проводить вместе вечность, то только так. Танцуя глаза в глаза и ладонь в ладонь. Он вновь продолжает ей шептать, что все будет хорошо. С ним или без него. Сара не слушает, Сара запоминает голос, тепло рук и заботу в усталых глазах. Это для нее важнее любых его слов. Он сам — важнее всего, что говорит.
Ночь проходит, стирая за собой всю радость встречи с Рипом, но Саре некогда долго грустить. Она капитан, и у нее свои обязанности. И свои планы.
— Гидеон! — зовет она, едва успев собраться.
— Да, капитан! Вас снова беспокоили сны?
Сара чуть нахмурилась. «Беспокоили» не то слово, которое она предпочла бы использовать для данной истории.
— Скажи… Наши сознания с Рипом до сих пор связаны?
— Ваша связь не имеет срока давности. Я говорила вам, капитан.
— Да, но может ли это значить, что он все еще жив?
— Не имею данных, капитан. Но… Я бы желала этого.
Сара разочарованно вздохнула. Конечно, Гидеон этого бы хотела. Гидеон как никто любила своего первого капитана, но Саре хотелось бы чуть больше поддержки. Про связь с Рипом Сара и так прекрасно знала и даже не первый раз пыталась спрашивать Гидеон, но что толку с того! Та была прекрасным бортовым компьютером и помощником во многих делах, но помочь вернуть Рипа не могла при всем желании. Да и зачем Сара снова спрашивала ее — она и сама не знала.
Где-то рядом раздался грохот и грязно выругался Мик. Корабль потихоньку просыпался. Сара поблагодарила в очередной раз Гидеон и отправилась выяснять, что Мик уже успел натворить с утра пораньше.
День начинался, и снова без Рипа. Но никакого значения это не имело, Белая Канарейка вновь поставила себе цель и собиралась добиться ее несмотря ни на что. Есть Рип на этом свете или нет — Сара не собиралась от него отказываться. Что бы он ни говорил и где бы ни был — связаны они неразрывно, и только это было важно.
А пока… Пока был целый месяц, чтобы хоть что-то пытаться понять в переплетении их связи. На пока — этого достаточно.