о том, что что-то пойдёт не так, следовало догадаться раньше. вопрос был в том, насколько раньше. стоило ли догадаться на подходе к городу или когда сквало брал очередное задание, помахивая листком перед носом занзаса, или стоило догадаться в их первую встречу, что что-то явно пойдёт не так.
хотя чего таить. в их первую встречу занзас взглянул на сквало и понял — пиздец. неугомонное недоразумение принесёт сплошные неприятности. нужно от него избавиться.
когда дело доходит до неприятностей занзас никогда не ошибается.
например, как сейчас.
хиличурл под натиском книги, коей его ударили по хребту, исключительно в целях самообороны и дальнейшего умерщвления, удара в итоге не переживает, развалившись знакомым чёрным пеплом, оставляя после себя неприятный осадок пустоты. глухой и тянущей где-то внутри. ни крови, ни тела, ни костей. только пока бьёшь их и режешь это есть, а как умирают, то целое ничего остаётся.
занзас задумчиво мычит, когда сквало его окликает.
возможно, стоило вместо книжонки достать клеймор, а если уж совсем лениво, то и без него сотворить огромное пиро-поле, где монстры на раз-два умирают.
звучало, конечно, заманчиво.
он мельком взглянул, как в холодном воздухе из воды собирается огромная акула и ломает своими зубами щиты, заставляя их разлететься на щепки и лёд. занзас присвистнул. впечатляюще.
сколько раз видел и каждый раз — впечатляюще. как в первый.
— босс, пошли, — сквало орёт и двигается дальше, на встречу чему-то неумолимому и опасному, тому, что притаилось в камне и промёрзших драконьих костях.
на хребте всегда так: неумолимо холодно и мрачно. другие, вероятно, сбежали бы только завидев темнеющий пик, царственно возвышающийся вне времени и пространства. даже ветра барбатоса не смогли вымести лёд и стужу.
занзас думает, стоило ли это задание всего этого. стоило ли им идти дальше, где драконьи рёбра возвышаются, словно сломанная клетка всё ещё живого сердца.
дышит ли гора? живая ли она? жив ли дракон от которого есть лишь сердце? что он думает о тех, кто поселился на его костях, о тех, кто топчет их, о тех, кто посыпает их пеплом других мёртвых?
небольшие красные кристаллы не что иное, как сгустки замёрзшей крови. разобьёшь один и через время появится новый.
словно гора, дракон или же их симбиоз это нечто живое, с кровью по промёрзшим венам, с живым сердцем. что-то, что умеет думать, дышать и живёт, чтобы однажды вновь воскреснуть.
неприятно.
тревожно ещё слегка. чувство тянущее и глухое, шепчет где-то в черепушке: не иди, развернись, сбеги. занзас упрямо идёт напролом.
книга в руке — глупая шутка жизни, ленивое замещение, чтобы не показывать истинных сил.
можно жечь и без книги, и без клеймора, одними лишь руками. пока глаз бога на поясе можно что угодно. сжечь что-то или согреть. умереть или убить.
как распорядишься зависит лишь от тебя.
занзас не хочет распоряжаться. возможно, он предпочёл бы тихую и спокойную жизнь, но от одной мысли об этом смешно.
ни тихую, ни спокойную, ни уж тем более долгую жизнь ему никогда не обещали.
сквало где-то вдалеке, злой и весёлый, смешивает лёд с водой, становится опаснее и смертоноснее. всегда так.
занзас знает, что тот и задание взял, потому что скучно. потому что монстр покрупнее принесёт веселья чуть больше. но и этого всегда недостаточно.
неприятности — лавачурл с щитом, это боль от удара и быстрая огненная вспышка. холод отступает, снега под ногами таят и вода становится льдом.
— жив? — занзасу не то, чтобы интересно. он инстинктивно чует, как зверь, что сквало жив. сломал пару костей, возможно. но это не первый раз и даже далеко не последний.
занзас зевает и книга исчезает. эту злую гниду ей не прихлопнешь. пространство заполняют всполохи пламени и промёрзший воздух становится особенно тяжёлым от огня и запаха жжённой шерсти. после, конечно, остаётся ничего.
— босс, я мог и сам, — орёт сквало, когда у него увели развлечение.
— пошли, я замёрз, — ворчит занзас, не обращая внимания на слова сквало. тот вечно возмущённо орёт. пускай орёт, главное, чтобы ногами ещё шевелил, ибо быть ещё дольше на хребте занзас не желает.
хребет это такое место, где будешь стоять слишком долго и в какой-то момент окажешься похороненным во льдах. неприятная участь.
можно заскочить к алхимику или найти лагерь фатуи, на крайний случай пойдут и неудавшиеся охотники за сокровищами. но в итоге по пути попадаются лишь монстры: неприятные и злые, те, что ломаются слишком быстро.
сквало рядом, орёт, бегает, кричит. холодная вода принимает формы и дышит по его команде, словно он не человек, а один из семёрки. забавно, конечно.
любит сквало так же, как вода, как духи, океаниды и морские монстры: утягивает на дно, забивается в рот, нос, уши, заливает лёгкие и оставляет у себя. занзас не уверен, что смог бы пережить такую любовь.
но пересекая поломаный мост, любовь сквало зарывается в снега и остаётся в ледяных водах реки и омывающего одну из сторон моря. или океана. или чёрт его знает.
сквало смотрит в спину занзаса, чует, что тот раздражён. не любит холод. ему бы в огонь, в жару, туда, где воздух жжёт лёгкие, туда, где огонь — порядок и закон.
сквало думает, что любит занзас так же, как огонь: заставляет сгореть и себя, и того, кто любит, даже пепла не оставляет, расходует всё от и до, чтоб после ни одной искры не загорелось. чтоб так, что злое веселье пропитало воздух и растворилось с последним всполохом.
сквало думает, чья же любовь их убьёт. утащил ли сквало занзаса на дно, забьётся водой в рот, нос, уши, заполнит лёгкие, вытеснит воздух, утащит на дно. никому не отдаст.
будет ли это занзас, выпарит, сожжёт, уничтожит до конца, не оставит ничего. лишь в воздухе повиснут отголоски злого веселья и запах палёной кожи, волос и одежды.
сквало думает, кто же из них это будет.
но сейчас, когда чужое раздражение виднеется всполохами пламени, сквало идёт следом.
сквало знает. они оба примут любой исход.
лишь бы только не доживать до спокойной и скучной старости.