сын маминой подруги

Хочется пнуть Сынмина, когда он так заливисто смеётся. Его улыбка делает ужасные, ужасные вещи с сердцем Минхо, и просто так это оставлять никак нельзя. Что именно происходит в грудной клетке — понять и описать сложно, но мириться с этим так же трудно, как и отказаться. Это привычка, и она дурная, наверное, как и все их взаимоотношения. Взбалмошные, перегруженные чем-то одним, лишённые чего-то другого, сложные. Или они сами делают их сложными.

Ничего ведь нет сложного в том, что иногда они обедают вместе в студенческом кафетерии в окне между парами. Делят одну пару наушников на двоих, делятся историями из дома. Их матери — подруги детства, потерявшие контакт на несколько лет и вновь сошедшиеся после того, как по счастливой случайности семьи Ким и Ли стали соседями. Поэтому обедать вместе стало привычкой, когда первокурснику Сынмину понадобилась помощь с тем, чтобы освоиться в новом незнакомом городе. И третьекурсник Минхо, в каком-то смысле частичка дома, взвалил на себя обязанность временами составлять младшему компанию, чтобы развеять его стресс из-за нахождения в новой обстановке.

Минхо не хочет обольщаться, едва ли для Сынмина он частичка дома на самом деле. Просто более-менее знакомое лицо. Но их матери подают это именно так, а Сынмин не спорит. Но свои истинные мысли касательно этого не озвучивает. Просто посмеивается — и не поймёшь, какой это вид смеха. Минхо тоже не спорит, но за компанию. Или просто не желает разрушать эту иллюзию.

Минхо увлечённо пялится в тарелку с едой, откуда постепенно исчезают кусочки рыбы и овощей и прячутся в его желудке. В наушнике играет одна из любимых баллад Сынмина. Слушать его плейлист более чем привычно.

Но чужая рука, что неожиданно появляется в поле зрения, чем пугает сильнее любых ужастиков, вытаскивает эйрподс из уха.

  — Ай, чуть от страха не умер! — Минхо преувеличенно часто дышит, хватаясь за грудь.

Сынмин лишь злобно хихикает, отстраняясь. Мог бы попросить вернуть наушник, но не стал. Вредина.

 — Я не дослушал, — почти по-детски хнычет Минхо, но Сынмин, не обращая на него никакого внимания, встаёт из-за стола. — Перерыв же ещё не закончился.

 — Должен встретиться с одним одногруппником перед следующей парой, чтобы поговорить о проекте, — поднимает запястье поближе к лицу и несколько секунд внимательно на него смотрит. — Самое время выдвигаться, а то не успею.

Сынмин не носит наручные часы, и время он определённо посмотрел на экране своего телефона до этого, так что «проверка времени» на пустом запястье — всего лишь забавное притворство.

Минхо раздумывает остановить его, чтобы как будто бы что-то сказать, но не находит правильные слова и молча сверлит взглядом удаляющуюся спину.

***

Мама Минхо звонит по видеосвязи, когда он находится в комнате Сынмина в общежитии. Чтобы туда попасть, нужно нарушить пару правил — всё же у Минхо другая специальность, другой факультет, другое общежитие, но один только азарт от того, что нахождение в этой комнате запретно, заставляет каждый раз возвращаться.

Только это и тот факт, что у Сынмина очень мягкая кровать (у Минхо жёсткий матрас). И от постельного белья пахнет лавандовым кондиционером. И на кровати много подушек (Минхо во сне ворочается, так что больше одной подушки не может себе позволить). И можно перекинуть ноги через изголовье кровати и прижать к груди сынминову плюшевую собаку.

Именно в такой позе Минхо и отвечает на звонок мамы, вытягивая руки над головой, чтобы было лучше видно лицо.

 — Как у Сынмина дела? — Спустя несколько минут разговора этот вопрос звучит каждый раз, и Минхо каждый раз на секунду теряется. Пропадает необходимость спрашивать о подобном, когда вы видитесь так часто.

 — Хорошо, — и Минхо надеется, что не врёт, потому что Сынмин бы ему рассказал, если бы что-то было не так.

Мама Минхо уже даже не спрашивает, где находится её сын — успевшие стать знакомыми цвет обоев, пледа и плюшевая собака на груди Минхо говорят сами за себя. Лишь многозначительно смотрит на сына, когда Сынмин возвращается из магазина, кидает Минхо клубничное молоко и шоколадный батончик и, заметив, что тот говорит по видеосвязи (всё в той же позе), становится на колени перед кроватью и начинает хаотично махать маме Минхо, широко улыбаясь.

  — И часто Сынмин оставляет тебя одного в своей комнате? — Когда-то спросила мать Минхо, как будто бы что-то имея в виду.

  — Я же не вор, — лишь фыркнул он и перевёл тему.

Если она что-то знает больше него, пусть поделится этим знанием, а не разбрасывается странными намёками.

***

Минхо, кажется, ни разу не обнимал Сынмина за те годы, что они знакомы. Приобнимал для фотографий со сборов двух семей по просьбе мамы — вряд ли можно принимать руку на плече или на талии за полноценное объятие, но лицом к лицу — никогда. У Сынмина есть привычка стоять сзади и придерживать за плечи, к примеру, пока они в очереди в кафетерии, но и это не полноценное объятие, даже со спины.

Минхо решает во что бы то ни стало подарить Сынмину их первое объятие на первый день рождения, который тот из-за того, что это учебный день, впервые проводит не со своей семьёй. Сынмину это объятие как моральная поддержка нужнее, чем Минхо держать его при себе.

Его подарок не только объятие, но и книга, коллекционное издание, которое должно понравиться Сынмину, иначе зачем на неё было потрачено столько денег. Для Минхо траты на других людей на самом деле не затруднительны, но шанс использовать «не нравится? да я на неё потратил столько вон!» на всякий случай как повод для ворчания кажется отличной идеей.

Книга Сынмину, к слову, нравится. Он давно хотел приобрести её, но как-то не выходило. А тут ещё и коллекционное издание. Минхо чуть ли не сияет изнутри. Прямое попадание.

Они неловко стоят в комнате Сынмина — его сосед, иностранный студент, почти всё время пропадает у своего парня, который тоже живёт в этом общежитии (Минхо как-то завистливо присвистнул: иностранный студент, первый курс и уже есть парень, на что Сынмин ответил, что сосед его тоже кореец, но этнический, а с парнем своим он раньше встречался на расстоянии), так что никто не помешает подарить второй подарок.

  — У меня ещё кое-что, — Сынмин ставит книгу на полку над своей кроватью и поворачивается, пытливо разглядывая Минхо. В руках-то у него больше ничего нет.

Минхо раскидывает руки в стороны, и его душа почти отделяется от тела, чтобы посмотреть, насколько нелепо он выглядит со стороны. Какой же кринж. Но ничего, это можно потерпеть. И недоумение Сынмина вперемешку с усмешкой тоже.

 — Я правильно понимаю? — Сынмин щурится с подозрением.

  — Быстрее, пока акция не закончилась.

Сынмин усмехается и не заставляет себя ждать, сокращая расстояние, обвивает шею Минхо руками и, пользуясь небольшой разницей в росте, устраивает подбородок на его плече. Минхо немного тушуется, но смыкает руки на сынминовой талии.

Сынмин довольно выдыхает. Его мягкий свитер щекочет нос Минхо, но он может потерпеть, потому что эти ощущения хочется продлить как можно дольше, не выходя за рамки нормальности. Но у Минхо рамки нормальности свои, поэтому о времени он не переживает.

 — Долго мы так будем стоять? — А вот Сынмина хочется укусить за плечо.

 — Ещё немного постоим, — бурчит Минхо.

  — Как это мило, я так тронут, что сейчас готов расплакаться.

Минхо думает, что не выдержит, если Сынмин будет плакать, тем более из-за него.

  — Даже не думай.

***

Так в их взаимоотношениях иногда случаются объятия, и их оказывается даже слишком много. Примерно столько, сколько и недосказанностей. Есть ли они со стороны Сынмина — вопрос очень хороший, но с ходу его просто так не задать. Да и когда такой случай может подвернуться? Это что-то на грани фантастики.

Сынмин, ты меня иногда раздражаешь, но ты также очень милый, я, кажется, к тебе что-то чувствую. Минхо даже не уверен, на каком уровне серьёзности те штуки, что он испытывает.

Их взаимоотношения не назвать каким-то конкретным словом, потому что это слово будет загонять в рамки. Сын маминой подруги? Сосед? Что-то вроде друга детства, но не совсем? Минхо-то законы не писаны, все рамки будут сломаны, а условности отброшены, но это не только от него зависит. И ломать что-то за другого человека он не хочет, поэтому не делает ничего.

Делает Сынмин, что-то, с сердцем Минхо, когда на мигающем зелёным светом светофоре хватает его за руку.

 — Мы успеем перебежать!

Они и правда успевают, но можно было и подождать немного, до следующего зелёного сигнала.

Сынмин только со временем понимает, что они всё ещё держатся за руки. Минхо ждёт, пока он заметит.

Иногда младший ведёт себя безрассудно, хоть и всех пытается заверить в том, что ведёт он себя исключительно правильно. Сорванец, который прячет себя за многими-многими покрывалами самоконтроля.

  — Мы могли попасть под машину.

 — Но не попали же, — Сынмин разворачивается к Минхо и поправляет упавшие на его лоб из-за бега прядки, заправляя их за ухо. Минхо сглатывает.

Мать Сынмина с Минхо снимет голову, если с ним что-то случится.

Но сейчас его пугает не это. А то, что сам Сынмин с ним сейчас делает.

***

Сынмин ведёт себя как настоящий щеночек — требует внимания, чуть ли не воображаемым хвостом машет, строит щенячьи глазки и просит уделить ему время. У Минхо скоро сложный экзамен, несколько бессонных ночей, предел допустимого выпитого кофеина зашкаливает. Развеяться, хотя бы на час, наверное, необходимо, но соблазн не возвращаться к повторению нужных тем настолько велик, что телефон ставится на беззвучный режим, сообщения Сынмина пропускаются и остаются непрочитанными.

Сынмин не пройдёт в его общежитие обманом, так что переживать не о чем. Или было не о чем, пока в дверь комнаты не постучали. Минхо готов наорать на осмелившегося его побеспокоить, но раздражённое лицо незнакомого парня заставляет немного прикусить язык.

  — Ты Минхо? Ли?

  — Да, а что?

  — Так и подумал. Там парень внизу стоит, попросил позвать тебя.

Сынмин.

  — Мог бы сказать ему, в какой ты комнате, чтобы мне не пришлось сначала бегать к коменданту общежития, чтобы узнать, где ты прячешься. Как будто ты один такой Ли Минхо на всё общежитие, не в первую комнату уже стучусь.

Парень отходит, ворча «у меня что дел других больше нет» себе под нос. Минхо успевает задать ему вопрос, пока тот не вышел на лестницу.

  — А как ты понял, что тебе нужен именно я?

 — Он фотку показал! — Выкрикивает незнакомец.

Минхо теперь интересно какую.

И узнает он это совсем скоро, потому что заставлять Сынмина ждать чревато. Он любит наглеть и может послать на поиски Минхо ещё кого-нибудь.

Минхо узнаёт, что у Сынмина их совместное селфи стоит на заставке телефона. Раньше там был какой-то персонаж из мультика, так что это что-то новое.

  — Поставил, потому что соскучился? — Минхо иронизирует, но надеется на положительный ответ. Всё и так ясно, в общем и целом, но подтверждение получить приятно.

Сынмин мило морщит нос, но ни отрицанием, ни подтверждением не удостаивает. Как обычно.

***

Минхо общается не только с Сынмином, конечно же, но встречи с ним ждёт всё же намного сильнее, чем с кем-то ещё. Особенно после того, как все экзамены оказываются наконец сданы и видеться они смогут дольше, чем полчаса-час в день (на большее время Минхо не мог себе позволить отвлекаться от учёбы). Минхо снова ощущает этот трепет, когда понимает, что у него снова есть возможность неограниченное время торчать в комнате Сынмина и дразнить его.

Если бы не Сынмин, Минхо во время сессии питался бы одним рамёном, но Сынмин, у которого, к слову, тоже была сессия, готовил что-то простое для них обоих и исправно приносил к Минхо в общежитие.

Язык любви Минхо — забота. Сынмин платит той же монетой.

Может, у того, что между ними происходит, нет названия, но уважение к друг другу у них даже при всех взаимных подколках бесконечное. И им комфортно друг с другом, иначе они бы не проводили бы столько времени вместе. Не так уж это и сложно, думает Минхо, не ломать голову над тем, кто мы друг другу.

Сынмин слегка искажает картину простым словом «друг».

 — Мы же друзья, — произносит он как бы между прочим, и содержание разговора до этого уже не имеет для Минхо значения.

Он хочет скривиться и не отказывает себе в удовольствии. Статус друга Сынмина на самом деле не плох, даже наоборот. Сынмин просто отличный друг, но едва ли Минхо подходит ли этот статус. Как будто бы нужен какой-то ещё, другой. Сынмин приподнимает бровь, но для него реакция Минхо скорее всего выглядит как «я не хочу, чтобы ты считал, что я хорошо к тебе отношусь». А Минхо относится, иногда даже слишком.

В глубине души Минхо понимает, что ведёт себя несерьёзно, неправильно, это отлично, что Сынмин считает его другом. Но ему хочется быть чем-то ещё. Не большим, нельзя быть чем-то большим, чем друг. Просто чем-то другим.

У Минхо уже есть друзья, но с ними он не думает «а что если?», пополнять список друзей Сынмином ему не хочется. Их и так достаточно.

Может, Сынмин просто не понимает, что Минхо чувствует.

Или понимает, но просто не чувствует того же.

И то, и другое — нормально, но Минхо кажется, что Сынмину он всё же нравится. Слишком много всего на это намекает. Он ищет руку Минхо, чтобы переплести пальцы, просто так, включает свой плейлист из самых грустных баллад, пишет маркерами на стикерах заметки и вешает их на изголовье своей кровати на случай, если куда-то уходит, чтобы, когда Минхо проснётся от своей дрёмы, его не потерял.

При всей тактильности Ким Сынмина, он никогда не прикасался ладонями к щекам своих друзей, не так. Не наклоняясь близко к лицу, настолько близко, что можно носами стукнуться, чтобы сказать, что у Минхо ресницы очень красивые и длинные.

Может быть, он тоже просто не понимает. Или сам себе врёт.

***

Минхо не думает начинать встречаться с кем-то, потому что его чувства к Сынмину, которые он перестаёт отрицать перед самим собой, слишком сильные, и это будет крайне неуважительно к тому абстрактному партнёру, что не будет им. Падать в отношения, чтобы кого-то забыть — не самая правильная практика. Сначала необходимо избавиться от чувств.

С ними жить в последнее время всё сложнее, потому что Сынмин, как будто бы, становится ещё нежнее, чем обычно. Минхо готов свернуться калачиком у него на коленках и мурчать от удовольствия. Ведь Сынмин каким-то образом (а точнее, опытным путём) узнал, что Минхо очень нравится, когда его гладят по голове. И теперь при любом удобном случае запускает пальцы в его волосы и мягко массирует кожу головы подушечками.

Ощущения настолько приятные, что Минхо не позволяет касаться своих волос, когда они с кем-то и в публичном месте, потому что его блаженное выражение лица только для Сынмина, ни для кого больше. Он бесспорный фаворит с особым списком преимуществ.

Сынмин садится не напротив, как раньше, а рядом, когда они обедают в окне между парами в студенческом кафетерии. Они даже место, где раньше постоянно сидели, в центре зала, меняют на то, что в уголке. Минхо про себя подмечает, что обстановка там более интимная.

***

Если бы Минхо мог признаться, пригласив на какой-нибудь романтический фильм и после сообщив, что хочет с Сынмином того же самого, то он бы уже давно это сделал, наверное. И проблема совсем не в том, что Минхо придирается к содержанию этих фильмов и не может подобрать тот, где персонажи были бы похожи на него с Сынмином характерами. Или вписывающийся в его особые представления о романтике. Да и о двух парнях в кинотеатрах вообще не показывают.

В последнее время признаться хочется всё сильнее, потому что молчание душит. Хочется уже узнать, преобразуются ли их взаимоотношения во что-то иное или умрут от неловкости, если чувства Минхо окажутся невзаимными. Им есть, что терять, но вряд ли получится когда-нибудь перестать общаться совсем, потому что их матери устроят переполох и обязательно их помирят, чем поселят в обоих желание общаться из чувства вины — нельзя же заставлять их переживать. Или они не станут лезть, но парни сами решат не расстраивать их. В любом случае, ничего хорошего не будет, если Сынмин не испытывает к Минхо ничего. Минхо обязательно отдалится, чтобы попрощаться с чувствами.

Игра в таком случае не стоит свеч, наверное.

Они уже и так почти что встречаются — у Сынмина нет никого, пока что. У Минхо тоже никого нет. И в обозримом будущем не предвидится. Между ними много прикосновений, стало ещё больше с тех пор, как Сынмин начал приглашать Минхо у него ночевать (не очень удобно, кровать довольно узкая, но если тесно друг к другу прижаться, вполне ничего), его сосед всё равно только вещи здесь хранит, так что смущать своим присутствием некого. Соседи Минхо по общежитию видят его теперь настолько редко, что недавно спросили, а не с первого ли он курса.

А Минхо совсем скоро университет заканчивает.

Будет сложнее находить время для встреч с Сынмином, когда появится работа, более загруженный график, но Минхо готов учиться тайм-менеджменту. Даже странно, на сколько всего он готов ради того, кто даже не знает, что он чувствует.

Подходящий момент для признания, если он существует, подбирает Сынмин, а не Минхо. На самом деле довольно странно всё выходит, если возвращаться к этому моменту из того счастливого будущего, где Сынмин и Минхо съехались и счастливы в отношениях.

  — Думаешь, моя мама когда-нибудь была влюблена в твою? — Он совсем близко и смотрит так искренне, но как будто бы с волнением.

Минхо от неожиданности давится булочкой с фасолью, откашливается и откладывает булочку на стол. Хватает бутылку воды и выпивает залпом, чтобы успокоить саднящее горло и дать себе время для паузы.

  — А что? Есть основания для таких предположений? — Минхо вытирает влажные губы рукавом водолазки.

  — Да нет, просто это было бы забавно. — Тон его очень смущает, невозможно уловить эмоцию в нём. Совсем непонятно, в чём смысл этого разговора.

 — Для тебя чувства забавные? — Минхо садится рядом с Сынмином на кровать и прислоняется головой к стене. Сейчас как никогда нужна опора. Слишком по-странному открытые взгляды он сейчас получает.

Сынмин вместо ответа наклоняется и мягко приподнимает подбородок Минхо. Касается губами скулы (опция поцелуев в щёку не была открыта ранее, потому что Минхо бы, наверное, совсем попрощался со здравым смыслом) и мягкими поцелуями ведёт вниз, выбивая весь воздух из лёгких поцелуем в уголок губ.

Минхо почему-то полагал, что Сынмин из тех людей, кто спрашивают разрешения перед поцелуем, но он даёт достаточно времени, чтобы отказаться, так что это почти считается.

Минхо приоткрывает губы в ожидании и обвивает плечи Сынмина руками, притягивая к себе. Сладкий миг первого соприкосновения их губ дарит Минхо не фейерверки, но что-то очень с этим сравнимое. Целоваться с Сынмином нравится гораздо больше, чем с ним не целоваться, поэтому они не скоро отрываются друг от друга.

  — Было бы забавно, если бы моя мама была когда-то влюблена в твою, знаешь. — Выдыхает Сынмин, в его глазах миллионы звёзд. — Как я в тебя, сейчас.

 — Ты мог бы просто сказать, что я тебе нравлюсь, зачем надо было поднимать эту тему с нашими матерями. Я уж подумал, что что-то не знаю.

Сынмин усмехается и качает головой, смущённо опускает взгляд. Но Минхо должен сказать ему кое-что важное, прямо сейчас, иначе он рассыпется от поцелуев Сынмина на атомы раньше, чем наконец признается, поэтому просит посмотреть на себя.

  — Я уже давно люблю тебя.

Сынмин награждает за смелость широкой улыбкой и неисчислимым количеством поцелуев. Сердце Минхо совершает кульбит.