Какова на вкус человеческая кровь? Этот вопрос задал себе Рыжик еще в детстве, когда видел, как его братьев бьют длинными розгами. Была холодная январская ночь, дети и взрослые стояли босыми ногами на деревянных половицах, наблюдая, как изгибаются и дергаются от боли мальчишки, стащившие с барской кухни хлеб. Только один молодой юноша смотрел на это с восхищением, не отрывая взгляда. Его голубые глаза горели страстным огнем, как свеча, освещавшая этот небольшой сарай. Из-за того что помещение было не таким большим, люди толпились и жались друг к другу продрогшими от холода телами. Крики боли молодых парней даже были слышны в соседних домах крестьянской деревеньки.
Все закончилось только ближе к утру, когда у мальчишек не оставалось сил больше кричать и плакать от боли, они только покачивались в стороны от ударов. С их рассеченных спин капала алая свежая кровь. Рыжик не отрывал взгляд от этого зрелища всю ночь, хоть и его мать старалась закрыть ему глаза, взять за рукав рубахи и отвести в сторону, спрятав от этого мира в своих теплых объятьях, мальчик все время отстранялся, убирая ее огрубевшую от тяжелой работы ладонь. Но бессонная ночь дала о себе знать и Рыжик почесав свои большие глаза, все таки пошел с мамой в дом на самом краю древни. Женщина тяжело вздохнула и разложила постель на лавке, аккуратно помогла залезть на нее своему сыну и накрыла его тонким куском ткани. Напротив юноши стояла большая печь, в которой тихо трещал огонь. Через некоторое время в дом зашел и высокий жилистый мужчина с густой растрепанной бородой. Он оттолкнул женщину, которая со слезами на глазах что-то шептала ему. Рыжик, к сожалению, не услышал суть разговора, ведь он быстро провалился в сонное царство.
– Авдотья, не неси околесицу, вот бабы, а, –мужик присев на корточки, подбрасывал в печь дрова, раздраженно кусая губы.
– Да говорю тебе, Яков, предалась ему твоя зараза. Я сама видела, как он на кровь смотрел, ой горе то какое, горе, чтож же делать то, – женщина суетилась возле своего мужа, перебирая рыжие с проседью волосы. Ее взгляд был потерянный, она то и дело поглядывала на крепко спящего сынишку. – А что же в будущем будет? Каким он станет? Будет как ты дворовых девок похищать и в сенях их резать? – продолжила она дрожащим от слез голосом.
– Довольно, баба! Я сам всему его обучу, покажу как надо, отвернулся от нас Бог твой, будем сами теперь выживать, – грубо отозвался Яков и встал. – А теперь спать ложись, мне костер еще нужно развести будет.
*21 год спустя.*
Солнце только встало над горизонтом, а Рыжик уже был на ногах в конюшне, кормя лошадей, сейчас он был готов надеть оголовье и отправиться скакать по весенним полям. Верховая езда приносила ощущения свободы, казалось, будто он находиться в другом мире, где нет проблем и надоедливых возгласов матери о женитьбе. Парень был уже готов сесть верхом, как деревянная дверь со скрипом отворилась и внутрь зашла старушка, с заплетенными в косу волосами. В руках она держала буханку хлеба. На ее морщинистом лице появилась довольная улыбка.
– Наконец я поймала тебя до твоего отъезда, - сощурилась она и, опираясь о трость, прихрамывая, подошла к Рыжику. Она дала в руки парню хлеб и похлопала его по тонкому плечу. – На, отнеси это Марье, она уже совсем не выходит из дома, да и я слышала дочь у нее хороша вышла, может понравитесь друг другу.
Юноша лишь криво усмехнулся в ответ и закатил голубые глаза.
– Да, матушка, но я уже говорил тебе, что ни одна красавица нашей деревни не сможет покорить мое сердце, – обойдя старушку, Рыжик закутал свежую буханку в полотенчико, чтобы то не попачкалось. От нее исходил прекрасный запах, и было большим искушением не вкусить это.
- Лис ты, иди уже давай, старая женщина ткнула сына в спину тростью и рассмеялась, но ее действительно беспокоило, что сын уже почти достиг среднего возраста и не женился. В деревне множество слухов прошло насчет того, что Рыжик общается только с лошадьми.
Парень махнул на прощание матери и пошел по проселочной дороге. Он никогда не понимал, зачем отец строил дом так далеко от центра деревни, ведь постоянно приходилось преодолевать большое расстояние. Тем более, его возмущал тот факт, что его отец не подумал о своей жене, которой будет тяжело в старости так далеко ходить, особенно с травмой. Пока он об этом думал, внутри закипала ярость, но он быстро отошел, когда заметил, что почти прибыл к месту назначения. Рыжик старался не попадаться на глаза людям, ведь из-за его особенности, парня часто по разному кличили, да и родители постарались, дав ему характерное имя. Дойдя до ветхого дома, он постучался внутрь, нервно осматриваясь по сторонам, надеясь, что на него никто не смотрит косо. Через несколько мгновений скрипучую и шатающуюся дверь открыла румяная девушка. Ее черные волосы были завязаны в длинную косу. Увидев Рыжика, она смущенно отвела взгляд, пустив его в дом.
– Вы к матушке пришли? – почти шепотом сказала девица, забирая у парня хлеб.
– Да, я просто буханку отдать, – растеряно ответил он ей, наблюдая, как она шустро выхватила у него пищу. Осмотрев помещение, он понял, что изба выгладила хоть и старой, но побогаче, чем их
– Я слышала, Вы лошадей продаете, – продолжила диалог она, подав Рыжику миску с водой, тот сделав глоток, отдал посуду ей, слегка коснувшись нежной руки девушки.
– Я кстати, Аня.
– Рыжик, – хмыкнул парень, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, стоя у дверей. – Могу тебя вечером покатать, если ты конечно не против, – облокотился на деревянный столб. Ему нравилось видеть, как девчонка смущается от его взгляда, эта девушка показалась Рыжику особенной, причины он не знал, но в голове проскочила мысль, что возможно с ней он построит семью. Молодые неловко попрощались, и юноша вышел из избы, аккуратно закрыв дверь. Он никак не мог выбросить из головы образ Ани, тепло ее нежных рук и доброта в ее глазах, заставляла парня трепетать.
Пройдя несколько домов, он услышал стук копыт и шум подъезжающей повозки. Обернувшись, Рыжик увидел толпу народа и высокого, статного мужчину, который с брезгливостью старался отходить от приближавшихся к нему крестьян. Волосы его были аккуратно уложены назад, а одет он был довольно нарядно, как показалось парню. Белая, выстиранная рубашка и черный пиджак выдавал в нем дворецкого, по крайне мере так Рыжик услышал от людей рядом.
– Мне нужен человек, который хорошо управляется с лошадьми, – его голос был удивительно спокойным и холодным, хоть и взгляд отражал неприязнь, которую казалось, никто из присутствующих не замечал. Парень стоял позади, пока его кто-то не толкнул вперед. Парень чуть не налетел на мажордома, но во время успел остановиться и препятствовать падению.
– Вот он наш конюх, у него лучшие лошади в этой деревне, – послышалось из толпы, а потом одобрительные возгласы, Рыжик понимал, что толкнули его по причини неприязни, а не потому что тот действительно был хорошим наездником. Мужчина во фраке, притянул парня за рубаху, посмотрев его глаза.
– Барину будешь служить, стремянным, – как то грубо выплюнул дворецкий и пихнул его в повозку. Юноша даже не успел опомниться и попрощаться с матерью, единственное, что он увидел, это грустные глаза Ани, которые провожали его в путь.
– А как же вещи и я хотел бы попрощаться с матушкой, – начал было Рыжик, чтобы хоть как-то задержаться в своей родной деревни. Все происходило слишком быстро, деревянная повозка скрипела под их весом, а по лошадям было видно, что они ехали без остановки уже много часов и им нужен отдых. Но мужчина во фраке был непоколебим.
– Некогда, барин ждать не любит, – нетерпеливо ответил ему мажордом, но лакей, сидящий у «руля», что-то прошептал ему и тот лишь снова раздраженно цыкнул.
– Ладно, у тебя есть примерно несколько часов, но до обеда бы должны уже отправиться в Петербург.
Рыжик кивнул и спрыгнул с повозки, на которой было навалена куча сена, он отряхнулся и сломя голову побежал к матери, чтобы собраться и рассказать ей о случившимся. Через пару часов они смогли собрать мешок одежды и сменили лошадей, оставив уставших кобыл в дереве.
Когда они тронулись, Рыжик понял, что не особо будет скучать по дому. Зарывшись в сено, он сидел молча, смотря как сменяются деревенские пейзажи. Поле, лес, потом снова поле. Парень любил местные просторы, но чем ближе они подъезжали к Петербургу, тем чаще можно было заметить чьи-то имения и крестьянские деревни, лошади действительно скакали быстро, что успокаивало дворецкого и когда они уже почти подъехали к городу, Рыжик решил спросить:
– А к какому барину мы едим? Арсению Даниловичу? – парень смутно помнил, как зовут барина, которому он принадлежит. За всю его жизнь он ни разу к ним не приезжал, только его жена иногда на лето - Александра Семеновна.
– Нет, – неожиданно ответил дворецкий. – К Роману Арсеньевичу. Его сыну.