— И что? Серьёзно? И будет как в сказке?

— Серьёзно, как в самой настоящей сказке. И жили они долго и счастливо, и умерли в один день.

***

Быть ангелом сложно. Быть ангелом-хранителем — ещё сложнее, и это знают все. С течением времени люди перестали верить в Бога, в ангелов и ангелов-хранителей, поэтому последние всё чаще либо теряли себя, либо становились демонами. Ведь если в тебя не верит твой человек, значит, когда он умрёт, ты продолжишь жить. Вечно.

Только в сказках могут воспевать вечную жизнь и говорить, что это прекрасно. Сынмин был готов поспорить. Действительно, вечная жизнь давала безграничное количество времени, вот только рано или поздно ты просто начинаешь желать спокойствия и вечного сна из-за однообразности дней, годов и столетий.

Каждый соулмейт Сынмина умирал счастливым в старости со своей второй половинкой. Которой был не Сынмин, ведь его предназначенные не верили в ангелов, не важно как часто эти ангелы спасали их из смертельных ситуаций.

Сынмин не один такой. Их там целых четверо и их многие ангелы называют «бродячими», ведь этот квартет так и не смог жить счастливо со своими родственными душами. Чану, самому старшему из них, недавно перевалило за пять сотен, Джисону и Сынмину ещё не было четырех, а Феликсу только недавно стукнуло две с половиной. Но они не жаловались.

Хотя Чан несколько раз был готов сорваться и покончить со всем, пока в его жизни не появилось маленькое солнечное чудо по имени Чонин. И совершенно не важно, что пока он не видел Чана, важно лишь то, что он верил. У Феликса и Джисона тоже появились предназначенные. Правда те и вовсе не верили в ангелов, но Сынмин был уверен, что в этот раз всё будет хорошо и что его друзья наконец-то будут счастливы.

Сам он ждал своего нового соулмейта, за которым ему предстоит наблюдать всю жизнь этого человека. И Сынмин надеялся, что в этот раз и он сможет стать счастливым.

***

Маленький Хёнджин был очень подвижным и энергичным ребенком. Да настолько очень подвижным и энергичным, что Сынмину приходилось приглядывать за своим подопечным даже когда тот спал. Иногда Сынмину приходилось материализоваться, потому что маленький Джинни очень любил… лезть туда, куда не надо (Сынмин радовался, что Хван пока не нашёл розетку, а что будет, когда таки найдёт, Сынмин даже думать не хотел). Конечно же, за то, что показывал себя Хёнджину, Мин получал нагоняи от архангелов. Но счастливая улыбка Хёнджина, когда тот перебирал пёрышки на крыльях Сынмина, доводя ангела своей щекоткой до смеха, стоила всех наказаний.

Иногда он материализовался, когда Хёнджин спал, и тогда Сынмин оставлял на подушке рядом с подопечным маленькое мягкое сверкающее пёрышко из крыла, которые Хван так любил. Ребёнок уже в четыре года имел собственную шкатулочку на замочке, в которой и хранил все пёрышки-подарки ангела.

Сынмин был для маленького Хёнджина не просто наставником, а ещё и близким другом, старшим братом и просто прекрасным… ангелом, да…

***

К четырнадцати Хёнджин перестаёт верить в ангелов, забывает о спрятанной в тайном месте шкатулке с пёрышками и об ангеле, что часто приходил к нему. Сынмин всё ещё приходит. Только вот больше так как в детстве Хёнджина не может — лишат подопечного. Навсегда. Да фиг с тем «навсегда», если честно, Сынмин просто не хотел потерять Хёнджина. Не мог потерять ещё и его, поэтому обязан был быть осторожным.

Материализоваться он теперь не мог даже по ночам, разрешение было только на смертельно опасные ситуации. Всё, что мог сейчас Сынмин, — светлой тенью наблюдать за своим подопечным, находясь рядом, но в то же время далеко. И не только из-за Небес, на самом деле. Но и из-за того, что Хёнджин перестал верить в ангелов. Почему? Сынмин не знает. А спросить не может, ведь нарушить запрет Небес — подписать себе (а то и Хёнджину) приговор. А Сынмин этого не хотел. Поэтому довольствовался тем, что оставалось. То бишь малым. Ни поговорить, ни коснуться, ни спросить, что произошло. Ни-че-го.

***

Раз в сотню лет каждого ангела забирает небесная канцелярия на, в неком роде, повышение квалификации. Феликсу, Чану и Джисону повезло оказаться там, когда их новые подопечные были совсем детьми и за ними могли присмотреть родители. Сынмину не повезло. Его туда забрали, когда Хёнджину стукнуло четырнадцать. И пять лет он должен был отбыть в небесной канцелярии, чтоб поднять свои навыки. И нет, ладно бы это, эта процедура была обязательной и Сынмин ничего против неё, конечно же, не имел. Но вот против того, что его забрали в сложный для любого человека период (переходный возраст то бишь), Сынмин имел очень и очень много всего. Да только кому было до этого дело. Разве что друзья обещали присмотреть за Хёнджином, но Сынмин понимал, что они не обязаны этого делать. У Феликса есть юный, но так часто попадающий в неприятности Чанбин, у Джисона — такой же как Чанбин, только Минхо, а у Чана — маленький милашка Инни. У них есть за кем приглядывать. Только некому присмотреть за Хёнджином и быть рядом в трудный период.

Родители Хвана вечно в разъездах, занятые своим бизнесом и перекладывающие всё на нянек. Ладно так, у Хёнджина всегда оставался его ангел, который, стоило Хёнджину даже совсем чуть-чуть нос повесить, начинал творить вокруг младшего чудеса. Да, попадало ему всё-таки знатно за это. Зато Хёнджину становилось лучше и ради его улыбки Сынмин был готов получать ещё кучу наказаний в виде лишения на время так любимых Хёнджином крыльев или способностей. Тогда уж Сынмину приходилось спасать не со стороны, а непосредственно влазить во все ситуации. Но ради безопасности и счастья Хёнджина он был готов на многое.

А сейчас он просто выпадет из жизни подопечного на целых пять лет без возможности узнать, как он там справляется, а всё из-за долбанной небесной канцелярии, да чтоб… да чтоб она стояла там ещё целую вечность! Он не сможет помочь, не сможет поддержать, не сможет банально притвориться реальным человеком и стать другом, который сможет. Он буквально не может ничего. В сердце боль, на душе тоскливо, а Сынмин просто надеется, что за то время, пока его нет, Хёнджин как-то сможет снова поверить в него. И ведь верит. Не без участия в этом Феликса и его соулмейта-подопечного.

***

Феликс начинает пропадать первым из них. Ещё до Сынмина, но Сынмин сам тогда был настолько занят своим подопечным, что не замечал похождений друга на Землю. А вот вернувшись из небесной канцелярии, увы, заметил, потому что подопечный Феликса оказался тесно связан с Хёнджином, что вот Сынмину не нравилось от слова совсем.

Что ни день, так Феликс раз по пять мотается на Землю, потом рассказывая о том, какой Чанбин хороший и добрый, только в неприятности постоянно попадает и в ангелов не верит, да, вот это, конечно, жаль. Но Ликс не растраивается, а продолжает следить за своим подопечным, время от времени вытаскивая его из опасных ситуаций, а то «этот карлик сам не выберется, мелкий слишком», — как пошутил Сынмин, слетав пару раз с Феликсом на Землю, просто чтоб посмотреть, кто же достался его другу, когда ещё только вернулся на свой пост хранителя. И, конечно же, до этого он проверил, чтоб его Хёнджин был в безопасности.

Чанбин Сынмину вот честно совсем не нравился. Богатый ребёнок богатых родителей, который только и делает, что прожигает свою жизнь в клубах, напивается едва не до потери сознания, курит как паровоз, гоняет на байках и постоянно попадает в драки. А ещё слишком много грубит, слишком много паясничает и просто слишком много слишком.

Но Ликси влюбился без памяти, а всё, чего Сынмин желал для друга, — счастья. Поэтому каким бы плохим, по мнению Сынмина, Чанбин ни был, как бы ему ни не нравился, если Со мог сделать Феликса счастливым, Сынмин был готов отдать своего друга в руки Чанбина. Но не факт.

Тот момент, когда его подопечный сошёлся с Чанбином (сошёлся в плане начал общаться, а не в плане, ну, сошелся), Сынмин как-то упускает (опять же из-за чёртовой небесной канцелярии, которая буквально выкинула Сынмина на целых пять важных лет из жизни Хёнджина), а когда очухивается, те двое уже едва не закадычные друзья, друг за друга и в огонь, и в воду. Чанбину двадцать, Хёнджину девятнадцать, а Минхо двадцать один. Джисон, однажды слетавший на Землю с Сынмином и Феликсом громко и удивлённо несколько раз восклицает «О!», потому что Минхо оказывается его подопечным. Такая вот судьба штучка. А подопечный Чана очень неожиданно оказывается двоюродным братом Минхо. Вау… тут уж удивлены все.

И точно так же Сынмин упускает момент, когда его подопечный снова начинает верить в ангелов, просто в один день снова обнаруживает у себя способность к материализации даже в обычной ситуации. И, Боже, это не может не радовать.

***

Хёнджин стоит на переходе, в очередной раз втыкая в свой телефон и не смотря на светофор. На переходе, на удивление, безлюдно и машин нет, пусто, словно город вымер, и тихо точно так же. Хёнджин начинает двигаться через 6 полос движения к другой стороне улицы, только парень неожиданно застывает, стоит увидеть несящуюся прямо на него машину. Чёрный внедорожник, явно бронированный, останавливаться перед будущей жертвой точно не собирается, а Хёнджин не может выйти из ступора: в голове лишь шум трения шин по асфальту и чёрная машина.

«Чёрт!» — ругается Сынмин, принимая, возможно, одно из самых судьбоносных и важных (а еще ответственных) решений в своей жизни. Он материализируется и отталкивает своего подопечного в сторону тротуара, подставляя себя на расправу машине, которая по инерции уже не успевает остановиться, чтоб не сбить невинного пешехода (А он там был все это время? Откуда он вообще появился?). Самого же ангела сбивает машина и тот отлетает назад, пока водитель резко сдаёт назад и объезжает сбитого им человека (ангела!), скрываясь с места преступления.

Хёнджин кричит что-то вслед придурку на чёрном мерседесе, запоминает номер, хотя уверен, что он липовый, и подбегает к парню, который его спас. Тот лежит на дороге и Хёнджин, благодаря всех и вся за то, что на дороге снова нет машин, оттаскивает парня на тротуар и уже там пытается привести в чувство.

— Эй! Эй, ты живой? Очнись, пожалуйста! — в какой-то степени из-за него лежит и, возможно, умирает человек и Хёнджина попросту не отпускает паника. Хван судорожно пытается нащупать у лежащего головой на его коленях парня пульс, но не находит и впадает в ещё большую панику. Вот только откуда было Хёнджину знать, что у ангелов не бывает пульса, потому что они не земные существа. Он звонит Чанбину, потому что хён умный, он точно скажет, что делать. Наверное… — Хён, меня чуть машина не сбила, меня спас парень и он сейчас без сознания, что мне делать? — Хёнджин начинает свой рассказ резко и сумбурно, стоит только Со взять трубку.

— Ты в скорую звонил? — спокойно спрашивает Чанбин, надеясь, что его тонсэн не настолько идиот.

— Черт, точно скорая! — «Всё же идиот», — тяжело вздыхает в мыслях Чанбин.

— Не надо скорую, — сдавленно хрипит Сынмин, отключаясь уже окончательно. Хёнджин удивленно смотрит на того, думая, что ему померещилось, но, возможно, и нет, потому что крик про скорую был достаточно громким, чтоб разбудить теряющего сознание Сынмина. Хван переводит взгляд с парня на телефон в руке и обратно, а потом тихо растерянно бормочет «Хён, он сказал, что не надо скорую», получая в ответ «Тогда тащи его к нам с Ликсом, ты вроде недалеко».

Хёнджин и правда недалеко. Минут 15-20 ходьбы. Вот только он не представляет, как дотащить на себе человека без сознания… В итоге, кое-как изловчившись, Хёнджин подхватывает незнакомца и кряхча, словно какой-то старик, пытается добраться к друзьям. На улице жарко, а он ещё тащит на себе какого-то незнакомца и Хёнджин чувствует, что пот с него течёт рекой (с Хёнджина, не с незнакомца. Тот вообще холодный). Сейчас ему как никогда не хватает кого-то вроде Феликса. «Вот где мой ангел-хранитель, когда он так нужен?» — кряхтит Хёнджин, сетуя на нерадивого ангелочка, даже не догадываясь, что этот самый ангелочек сейчас лежит без сознания в его руках.

Хёнджина ещё внизу встречает Чанбин, вместе с которым они умудряются дотащить незнакомого парня до квартиры Чанбина и Феликса. Ликс встречает их в дверях, обеспокоенно носится вокруг, а стоит Чанбину и Хёнджину уложить незнакомца на диван, сдавленно охает.

— Сынмин, — тихо выдыхает Феликс, пересекая расстояние до кровати едва не со скоростью света, садится на полу на колени и касается свисающей с дивана руки друга, а затем обхватывает ее полностью, мягко поглаживая. — Боже… — у Феликса из глаз текут слёзы, Чанбин садится рядом и мягко обнимает своего ангела, пока Хёнджин непонимающе смотрит на парочку.

— Сынмин — это тот самый ангел, который твой друг? — спрашивает Чанбин у Феликса и получает слабый утвердительный кивок.

— Один из. Есть ещё Чан и Джисон. Но да, Сынмин мой друг. Боже, что он делает на Земле в таком состоянии?

— Вы объяснить ничего не хотите? — спрашивает Хёнджин, вопросительно изгибая бровь.

— Мы не можем. Он должен сам, — тихо отвечает Феликс. — Лучше расскажи, что случилось, потому что Чанбин сказал только что-то вроде тебя пытались сбить, а какой-то парень тебя и спас и теперь ты тащишь его бессознательного к нам.

— Да я сам не понял, что произошло, если честно. На меня неслась какая-то машина. Не удивлюсь, если с целью убить, деньги моего отца много кто хотел бы к рукам прибрать. Я не успел сообразить даже, а передо мной появился он, словно из ниоткуда, выскочил как чёрт из табакерки, оттолкнул, а сам попал под машину. Я номер запомнил, Чанбин, ты ж хакер, пробьёшь? Уверен, он липовый, но попробовать же стоит… может по камерам посмотреть…

— Окей, давай сначала приведём в порядок нашу спящую красавицу и уже тогда будем разбираться. Я пока поищу спирт нашатырный, ох, и… может доктору позвонить, я не знаю…

— Не надо доктору, — тихо говорит Феликс. — Ты же знаешь, лекарства людей не действуют на ангелов, а Сынмин пока не стал человеком. Как и я, в принципе. Ангел должен год прожить на Земле, не появляясь на небесах, чтобы стать человеком. Ему бы к нам обратно, там он быстрее восстановится, но я не смогу его доставить, у меня сил не хватит. Был бы здесь Чан-хён, а не я, он бы смог, а я нет, увы…

— Стоп-стоп, ангелов? — переспрашивает ошарашенный Хёнджин, переводя взгляд с Сынмина на Феликса и так по кругу. То есть вот этот парень, Сынмин который, который спас его, его ангел-хранитель, на которого он, к слову, ругался по дороге, потому что тот плохо выполняет обязанности? Ой…

— В теории, он должен был сказать тебе об этом сам, но, я думаю, ты уже догадался, кем мой друг тебе приходится, — отвечает тихо Феликс.

Приходит в себя Сынмин в чьей-то квартире под одним настороженным и одним наблюдающим взглядом. Он пытается встать, но к нему подбегает Чанбин («Подождите, Чанбин?») и укладывает обратно на кровать.

— Фух, — выдыхает Со облегченно, — ты пришел в себя. Господи, не представляешь, как ты всех напугал. У меня тут Феликс чуть всю квартиру слезами не затопил.

— Феликс? Он..?

— На кухне. Сидит отпаивается чаем. Мы не знали, когда ты придёшь в себя, а Феликс сказал, что мы помочь ничем не можем.

— Он прав, мне надо обратно, — Сынмин пытается для начала сесть на кровати, но в голове всё вверх дном и кружится, а в теле ужасная слабость и он падает обратно на кровать, сдавленно шипя. Хёнджин подскакивает к дивану и хватается за свисающую с дивана руку ангела, так же мягко поглаживая, как делал Феликс, когда он только притащил сюда Сынмина, а ещё смотрит так обеспокоенно, что, кажется, ещё чуть-чуть и Хван тоже заплачет.

— Привет, — мягко улыбается Сынмин. — Я рад, что ты в порядке.

— А ты нет, — с упрёком отвечает Хёнджин и Сынмину кажется, что его в чём-то обвиняют… Только в чём?.. Хёнджин же руку ангела отпускает, а глаза всё так же опускать не собирается. — Не надо спасать меня такой ценой.

— Какой ценой? Глупый, я ангел. Я бессмертный. Да, материализуясь, я оказываюсь в смертном теле, отсюда и все последствия этого, но это не значит, что я теряю своё бессмертие. Тем более, я твой ангел-хранитель. Каким бы хранителем я был, если бы не спас тебя.

— Тогда почему тебя не было рядом со мной все те пять лет, когда моя жизнь пошла под откос?! Я думал, тебе плевать на меня! Думал, ты оставил меня! — кричит Хёнджин и на его крик слышится грохот разбившейся посуды на кухне. Кажется, Ликси уронил чашку на пол… Сынмин ангельскими силами слышит, как Чанбин успокаивает Феликса и говорит о том, что Сынмину с Хёнджином нужно поговорить. Да, точно, не мешало бы.

— Я… прости… — почему-то он не может сказать Хёнджину о том, что его вины в этом нет. Что он хотел. Хотел вернуться и смотреть за ним, но не мог. Телепортацию на Землю и видение с неба на время «повышения квалификации» у ангелов забирают, чтоб не отвлекались. И Сынмин правда ужасно хотел узнать, как Хёнджин справляется на Земле, без него. Без Сынмина. Но не мог даже просто узнать, потому что точно так же как увидеть или переместиться, он не мог и встретиться с друзьями, чтоб спросить хоть что-то о своём соулмейте. У Сынмина в глазах слёзы, искренние, чистые, ангельские и Хёнджин понимает. Понимает, что по своему желанию его ангел не бросил бы его в одиночестве на целых пять лет.

— Прости меня, — тихо говорит Хёнджин, садясь рядом с ангелом и вновь касаясь руки того, а затем неожиданно притягивает в себе, мягко обнимая, и укладывает голову на правое плечо Сынмина. — Я не должен был обвинять тебя. Ты ведь не обязан быть рядом со мной всё время. Это я… Я эгоист, а у тебя ведь наверняка своя жизнь или что у вас там ангелов…

— Нет, Хёнджин, это не так. Думаю, я должен объяснить тебе всю суть моего мира. Понять его сложно, принять таким, какой он есть, ещё сложнее, поверь. Я просто хочу, чтоб ты знал, что в моём мире всё совсем по-другому и только ради тебя одного я оказываюсь в этом. Но давай отложим, пожалуйста, разговор на потом. Там на кухне один очень эмоциональный ангелочек и его родственная душа, которого я почти на дух не переношу. Почти.

— Родственная душа? — переспрашивает Хёнджин, так и не отпуская ангела из объятий.

— Я объясню потом, — и Хван буквально кожей чувствует мягкую улыбку ангела, уткнувшегося в его ключицы.

***

Феликс, увидев Сынмина и Хёнджина, зашедших на кухню, накидывается с объятиями на первого и даже… кричит на того? Чанбин в шоке от того, каким пугающим может быть его ангелочек, потому что сейчас тот отчитывает своего друга как профессиональный мозгоправ… Сынмин лишь хихикает и отшучивается, но клятвенно обещает быть осторожным и выпрашивает пару неосторожностей, на случай если жизни Хёнджина снова будет угрожать опасность. Феликс хмурится, бурчит, но разрешение всё-таки даёт.

А потом они вместе пьют тёплый чай, пока Сынмин на пару с Феликсом берутся объяснить Хёнджину устройство их ангельского мира.

— Подопечный ангела-хранителя — его соулмейт. Родственная душа, — тихо начинает Сынмин, делая большой глоток тёплого сладкого зелёного чая.

— То есть мы с тобой…

— Связаны, да, — отвечает Сынмин на незаконченный вопрос Хёнджина и продолжает: — если подопечный ангела не верит в него, то ангел остается жить дальше, получает нового соулмейта. Так может идти до бесконечности, пока ангел либо не встретит своё счастье, либо не сойдёт с ума.

— То есть если бы я снова не поверил в тебя, я мог обречь тебя на нечто ужасное? Боже… — Хёнджин, сам того не осознавая, переплетает пальцы своей и сидящего рядом Сынмина рук, на что ангел улыбается. Но на вопрос не отвечает.

— Обычно ангелам везёт с первого, максимум второго раза… Но нашей компании «бродячих», как нас называли за то, что наши души никак не могут найти пристанище в этом мире, так не повезло увы, — продолжает Феликс, видя, что Сынмину слова на деле даются с трудом.

— Сколько вам? — спрашивает Хёнджин с интересом.

— Самому старшему из нас, Чану, пять с чем-то сотен, я самый младший, мне стукнуло две с половиной, когда я нашёл Чанбина, — Феликс улыбается, а Чанбин так же переплетает пальцы их рук, мягко поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони своего ангела. Джисон и Сынмин же почти одногодки…

— Мне почти четыре сотни, — тихо добавляет Сынмин, вынуждая Хёнджина сдавленно охнуть. То есть, если бы он и правда снова не поверил в ангелов, его хранитель и правда мог… Боже…

— Прости, — тихо говорит Хёнджин и Сынмин вскидывает на него удивлённый взгляд.

— За что?

— За то что перестал верить тогда. Ты же мог…

— Эй, но я же сейчас здесь. Всё в порядке.

— Блин, вы вроде нормально знакомы только первый день, а милуетесь как будто вместе уже лет сто, — бурчит Чанбин. Хёнджин улыбается, а Сынмин грустнеет.

— Не разбрасывайся так словами о столетиях. Для меня даже мои два с половиной стали кошмаром, — говорит Феликс и Чанбин виновато опускает голову. Они раньше с Феликсом никогда не говорили на эту тему, но сейчас, зная, что если бы не он, Ликси мог бы прожить так ещё кучу лет, Чанбин чувствует себя виноватым в том, что не поверил в своего ангела раньше. — Но ты прав, на самом деле. Разговор далеко не для первого дня знакомства. Ну, ладно. Нам можно продолжать? — спросил Феликс у Хёнджина, который всё это время не отводил глаз от Сынмина, словно пытаясь запомнить и сохранить в памяти навсегда. Тот кивает и Феликс продолжает. — По иронии судьбы судьбинушки, Джисон оказался ангелом вашего друга Минхо, а Чан-хён — хранителем двоюродного брата Минхо Чонина, вы знакомы, насколько я знаю. Так что… даже здесь мы как-то умудрились оказаться вместе.

— Мы вечность все четверо вместе провели. Хотя мне ужасно жаль, что Чан-хёну пришлось ждать своего счастья так долго.

— Ладно-ладно, мы отвлеклись, — останавливает Сынмина Феликс и продолжает краткий экскурс в ангельский мир. — Ангелы-хранители, они же соулмейты своих подопечных, рядом с ними проводят всю свою жизнь, наблюдая за их безопасностью, здоровьем и так далее. И нет, Хёнджин, своей жизни у ангелов нет. Друзья, да, возможно, но это максимум, который у нас есть. Встретив свою родственную душу, которая, ключевое слово, верит в него, ангел остаётся с ней на Земле и через год становится обычным человеком.

— Правда остаётся одна небольшая деталь. Ангел-человек и его подопечный всё ещё остаются связанными, поэтому когда умирает подопечный, ангел оказывается там же и умирает вместе с ним. Как в сказках, — Добавляет Сынмин, делая очередной глоток тёплого чая.

— Да. Что ж, а почему Сынмин тебя оставил на целых пять лет… тут уж жалобы в чтоб её небесную канцелярию, да простоит она на своих столбах ещё столько же, — Чанбин на это хрюкнул и зашёлся в истерическом смехе — ругательства ангелов были поистине божественны, — только вот книги жалоб и предложений у неё нет. Мне, как и Чан-хёну, и Джисону, повезло оказаться там до того, как я встретил своего соулмейта в этом времени. А вот Сынмина выдернули в твои четырнадцать аж на целых пять лет, да чтоб их крылья носили подольше! У него отобрали материализацию, возможность заглядывать на Землю и даже нас! Он буквально не мог! Не мог появиться рядом с тобой, не мог узнать о тебе, никакой возможности, — с каждым словом Сынмин всё сильнее сжимает голову в плечи. Всё, что он не мог сказать Хёнджину, за него сказал Феликс.

— Прости, — в который раз извиняется Хёнджин, снова заставляя Сынмина поднять на него удивлённый взгляд.

— За что теперь, дурашка? — спрашивает Сынмин, мягко улыбаясь.

— За то, что накричал. И что решил, что ты можешь меня бросить. И что считал тебя виноватым в этом.

— Глупый, — улыбается Сынмин, свободной рукой ероша волосы Хёнджина и щёлкает того по носу. Чанбин закатывает глаза, а Феликс с улыбкой называет «женатиками».

— В принципе вот, это и всё, — неожиданно заканчивает Феликс. — К слову, эта летающая зараза тебе не признается, но в детстве твоём он часто материализовался. Так что, по сути, вы знакомы не первый день. У тебя, Хёнджин, даже где-то шкатулка с его пёрышками должна быть, если они не развеялись, когда ты перестал верить в него.

— Так это ты! — вдруг резко подрывается на ноги Хёнджин и громко кричит, что Феликс аж затыкает уши, а Сынмин снова сжимает голову в плечи. — Ты тот ангел из моих снов!

— Я снился тебе? — с затаённой надеждой спрашивает Сынмин, хотя сам только что услышал ответ.

— Да! Как раз когда ты был в этой… небесной канцелярии.? То есть благодаря тебе и Феликсу я снова поверил в тебя. Боже, как же хорошо, что у Чанбина появился Феликс, а ты решил приходить в мои сны…

— Ого, я впервые слышу о таком, — удивлённо бормочет Феликс. — Возможно, желание Сынмина увидеть тебя было настолько сильным, что он материализовался в твоих снах, только не он видел тебя, а ты его…

— Ого, — удивленно выдыхает Чанбин. Кажется, этот мир стал слишком сложным.

— А я знал, что у меня лучший ангел на свете, — улыбается Хёнджин, снова переплетая пальцы рук с Сынмином. Хранитель дарит мягкую улыбку в ответ своему подопечному и опускает голову вниз, пытаясь скрыть покрасневшие от смущения щёчки. «Милашка», — думает Хёнджин и продолжает улыбаться, не отводя взгляд от ангела.

***

С той самой судьбоносной машиной, сбившей Сынмина, мороки куда побольше, чем с экскурсом в ангельский мир, но Хёнджин и Чанбин, с помощью Минхо справляются, а потом, выйдя на тех, кто давно строил козни отцу Хёнджина, передают всё дело в руки тому. Про ангела отец спрашивает вскользь и, получив ответ, что Хёнджин его нашёл, забывает об идее женить сына на дочери какого-нибудь из партнёров. Пусть уж лучше ребёнок будет счастлив. Тем более, этот ангел спас его сына.

Сынмин наконец-то окончательно поселяется в доме, где кроме Хёнджина и прислуги редко можно застать кого ещё. Они ходят на свидания, держатся за руки, переплетая пальцы как в тот первый раз на кухне Чанбина и Феликса, и долго смотрят друг на друга, стараясь запомнить всё до мельчайших деталей. А ещё целуются. Много и нежно. Настолько много, что вскоре это становится привычкой. У Сынмина, к слову, после поцелуев всё ещё краснеют щёки как после того первого на башне Намсан, как у никогда до этого не целовавшейся школьницы, а Хёнджин не перестаёт с этого улыбаться, смущая своего ангела ещё больше.

***

Новый год они празднуют все вместе дома у Минхо, потому что Чан, Джисон, Феликс и Сынмин, проведя едва не вечность вместе расставаться не хотели, да и судьба оказалась той еще заразой, сделав их соулмейтов друзьями.

И как ангелы не упирались, а их подопечные всё же притащили алкоголь. Который Чонину строго-настрого запретил пить Чан, имеющий на своего малыша хоть какие-то рычаги давления. Феликс, Джисон и Сынмин же против своих идти не могли, особенно если дело касалось алкоголя. Они могли попросить их не пить, но где факт, что их просьбу послушают, а запрещать они не могут — они могут запрещать что-то, только если это что-то непосредственно касалось безопасности их соулмейтов.

— А жаль, — недовольно в один голос бурчат Феликс и Сынмин, единогласно считая алкоголь вещью далеко не безопасной. Но их подопечные клятвенно обещали осторожно и немного. Что ж, Феликс, Джисон и Сынмин за этим проследят, пусть не думают.

Таким образом, ангелы и Чонин к двенадцати остаются единственными трезвыми. И даже уговоры на то, что шампанское и желания это традиция, ангелочки и младший пьют сок. Ну что, должен же будет кто-то за этими алкоголиками следить. Под бой курантов они чокаются заполненными бокалами и все вместе отсчитывают те самые 10 секунд до нового года. Кто-то загадывает желание про себя, кто-то пишет на бумажке, которую затем поджигает и кидает в бокал, а кто-то не загадывает ничего, потому что все желания уже исполнились.

Ангелам не нужно загадывать желания о том, чтоб остаться со своими подопечными до конца жизни и наконец-то умереть. Вместе. В один день. Потому что они знают, что и так будут вместе навсегда, и без всяких желаний. Ангелы не верят в желания. Но они верят в людей. И в судьбу. Именно поэтому им загадывать что-то не нужно. Да, они хотят, но никто за тебя не исполнит твоё желание. Вот в чём суть для них.

Ближе к часу Хёнджин, Чанбин и Минхо выходят на балкон покурить. Чонин дремает на коленях Чана, пока тот мягко перебирает волосы младшего, Джисон свернулся калачиком на диване, а Сынмин и Феликс пьют горячий шоколад с маршмеллоу, укутавшись в один плед и тихо о чём-то болтают, чтоб не разбудить друзей.

Вскоре возвращаются Минхо и Чанбин. Минхо сразу направляется к Джисону и, аккуратно взяв на руки, относит в свою спальню, Чанбин направляется к Феликсу и Сынмин оставляет их двоих. Он относит на кухню чашку с допитым шоколадом, берёт один из оставленных в кресле на всякий случай пледов и идёт на балкон.

— Почему ты всё ещё здесь? Замёрзнешь же? — мягко, но с укором улыбается Сынмин, накидывая на плечи Хвану тёплый плед. У Хёнджина в руках тлеющая сигарета, которую он подносит к губам и затягивается, а затем медленно выдыхает дым в тёмное небо, смотря за тем, как он рассеивается в ночной тишине. Сынмин признавал, что курит Хёнджин эстетично, вот только Хван его подопечный, за чьим здоровьем (да, представляете, не только безопасностью) он обязан следить. — Какая по счёту? — Хёнджин молчит. Сынмин лишь обнимает своего соулмейта сзади, обвивая руками худую талию и кладя голову на правое плечо. Хван тушит сигарету в жестяной банке и разворачивается к Сынмину, стягивая со своих плеч плед, а затем укрывает пледом своего ангела.

— Ты заболеешь, — тихо говорит Хёнджин, на прищуренный взгляд Сынмина, который так и требует, чтобы тот вернул тёплую вещь на место (то бишь, себе на плечи, а не на плечи Сынмина).

— Мой иммунитет всё ещё лучше твоего, — фыркает Сынмин и укутывает Хёнджина в остатки пледа, которыми можно было бы обернуть их парочку ещё дважды. — Идём внутрь, — тихо говорит он. Хёнджин кивает, но холодными руками касается щёк ангела, а затем припадает к его губам в нежном поцелуе. Он отстраняется от Сынмина только когда воздуха стаёт катастрофически не хватать обоим. Ну, зато стало теплее. Особенно Сынмину, у которого щёки так и горят. — Вообще-то, у нас уговор. Который ты снова нарушаешь.

— Скажи спасибо, что не при всех, — усмехается Хёнджин, подцепляя запястье Сынмина, мягко обвивая то своей ладонью и затаскивает внутрь. Сынмин прав: на улице холодно, а болеть совсем не хочется.

Оставшуюся ночь они лежат на кровати в одной из свободных гостевых спален, смотрят все части «Один дома» и даже («Господи, ты серьезно?») пару новогодне-рожденственских фильмов барби. Хёнджин честно пытался не засмеяться. Но то, с каким интересом Сынмин смотрел, заставляло его лишь смотреть на своего ангелочка, не отрывая глаз от этой картины.

А потом они лежат на кровати, держась за руки, смотря на неоновые звёзды на потолке, которые набрали достаточно света, чтоб теперь светится словно настоящие, и иногда отвлекаются на нежные поцелуи.

— Что ты загадал? — вдруг спрашивает Хёнджин.

— Ничего, — тихо отвечает Сынмин, поворачиваясь на бок, чтоб оказаться лицом к не сводящему с ангела глаз Хёнджину.

— Почему?

— Потому что все мои желания уже исполнились. А одно исполнится где-то через полгода. А большего мне не надо. Ты рядом со мной и я с тобой. Это то, чего я всегда желал, — пара слезинок скатывается с глаз Сынмина, но их Хёнджин мягко вытирает большим пальцем и целует своего ангелочка в носик, от чего тот смущенно улыбается.

— А я загадал прожить всю свою оставшуюся жизнь рядом с тобой, — выдыхает Хёнджин тихое, самое сокровенное.

— Так и будет, Джинни. Помнишь, родственные души.

— И что? Серьёзно? И будет как в сказке? — с иронией спрашивает Хёнджин, всё ещё держа в своей руке руку своего ангела, соулмейта и любимого человека.

— Серьёзно, как в самой настоящей сказке. И жили они долго и счастливо, и умерли в один день, — улыбается Сынмин. В его глазах отражаются звёзды, светящиеся с потолка, и, Хёнджин клянётся, это самое прекрасное, что он видел в своей жизни.

— Фи, романтик ты мой, — усмехается Хван, притягивая ангела к себе и мягко обнимая. — Мой ангел…

— Твой, — отвечает Сынмин с улыбкой и оказывается вовлечён в мягкий тёплый поцелуй. Вместе навсегда. Пока смерть не разлучит их. И даже там они продолжат быть вместе.