У Шерлока с принятием всё на порядок лучше. Донельзя упёртый детектив с самым ослеплённым и оледеневшим сердцем свою привязанность осознаёт как-то слишком уж стремительно. Упрямо не признаёт как что-то большее, но не противится, смиренно принимает излишнюю заинтересованность где-то в промежутке между встречей в суде и встречей в такси.
Ему такое в новинку: слишком рвано дышать, слишком слабо сдерживать мимолётную ухмылку, слишком долго не вспоминать о всех своих способах саморазрушения. Холмс думает, что это всего лишь игра. Азарт, жажда победы любой ценой.
Конечно, сказки и статьи Китти это чувство притупляют весомо, даже быстрее придумывает план по имитации собственной смерти. Точный, продуманный, одобренный Даже Майкрофтом, кажется, способный предугадать любой исход и предотвратить любую оплошность. Только вот Шерлок почему-то совсем не учитывает, что Мориарти действительно способен выстрелить в себя. И совсем не думает о том, что у него самого в этот момент слишком болезненно сожмётся сердце.
Из заготовленного монолога он выбрасывает добрую половину теста, Джон после этого несколько лет живёт с мыслью о том, что его ближайший друг действительно покончил с собой. Друг, находясь в шоковом состоянии, как-то забывает намекнуть, надеется сделать это позже, но из-за заданий времени ему катастрофически не хватает.
Моран отслеживает чужой полёт с крыши через прицел, а после, не дождавшись приземления, поднимается на крышу. На нём белый халат, рядом двое ряженых санитаров с носилками в руках. Пока Джима без сознания выносят из здания, он расплёскивает кровь из пакета, кладёт на бетон гильзу. Работы немного, нужно лишь следовать строго по плану и успеть до прихода людей Майкрофт. Операция «Лазарь» сорвана. Кажется, добро снова с крахом проиграло, последняя надежда на справедливость встретилась с сырым асфальтом, пролетев перед этим несколько этажей.
Уезжают они в северную Ирландию, у Джима там есть какая-то дальняя-родственница-обладательница-поместья-в-самой-глуши. Путь долгий, приходится петлять, выходить на обязанных Мориарти людей, но в итоге они добираются, останавливаются в просторном доме напротив леса. Себастьяну эта поездка кажется невыносимой, трудной, выматывающей, он едва ли сохраняет остатки самообладания, переступая порог убежища. Такая уж у него судьба — быть правой рукой криминального гения, следовать за ним по пятам не смея противиться.
Мориарти до неузнаваемости апатичен, он первый месяц не разговаривает, из своего кабинета выходит раз в день, всё это время что-то вычисляя. Мел царапает грифельную доску, потом, когда надоедает стирать, стены. Джим будто полностью выходит из строя, прочитывая подробный отчёт в машине, когда они находятся за пару миль от Лондона и последствий Рейхенбаха. Моран правда пытался как-то нарушить это гнетущее молчание: заходил, садился на кресло и расспрашивал о формулах, но ему в ответ раздавался только шуршание ручки по плотному листу. Мориарти будто забывает о всех электронных девайсах, даже ноутбук у него уже неделю лежит на полу кабинета.
Ко второму месяцу в поместье появляется психологиня. Она, как и любой обслуживающий персонал, по гроб жизни обязана сети Мориарти то ли своей жизнью, то ли жизнью своей семьи, поэтому на утечку с её стороны Морану рассчитывать не приходится. В нынешних обстоятельствах это было как никогда кстати. Важно, потому что сеть ощутимо рвалась, кто-то целенаправленно, выборочно уничтожал целые куски преступной паутины, а Мориарти было абсолютно плевать. Мстителя никак не удавалось найти, он действовал вопреки логическим цепочкам, будто его кто-то проинформировал заранее. Если так, то нужно искать осведомителя, пока и в их убежище не заглянули. Глава преступной сети живёт тенью, раненым зверем кутается в остатках мнимой защищённости, а на деле будто перестаёт представлять собой угрозу.
Вообще идея притащить Мориарти к специалисту (хотя, скорее, специалиста к Мориарти) появилась у Себастьяна ещё во время разработки плана Рейхенбаха, когда Джим абсолютно спокойно заявил о намерении выстрелить себе в голову. К счастью, он после
уточнил, что всё-таки собирается имитировать смерть, но особого спокойствия это не прибавило. Чёрт его знает, что на уме. Себастьяну было проще перелетать из одного уголка мира в другой, зная, что Мориарти, как минимум, не повесится от скуки среди всех учебников по математике. Не наскучит же ему жизнь снова настолько сильно?
А потом Мориарти начинает говорить. Сначала на очередной, ставший уже привычкой, вопрос о своём самочувствии отвечает психологине: «Не надо». Тихо, едва размыкая губы, покачивая головой. Со временем исхудавшая, побледневшая, не выпускающая из рук сигарет фигура всё-таки формирует целое предложение, потом, пересекаясь с вернувшимся Себастьяном, приветствует, а тот давится воздухом, забыв за
это время, как звучит голос босса. Сеансы психотерапии Мориарти больше похожи на монолог его психологини, потому что абсолютно на все её вопросы он отвечает про себя. Тем не мене, помогает, он идёт на поправку, если так вообще можно сказать в его случае.
У Шерлока из стадий принятия смерти Джима самая яркая и затяжная — гнев. Его бесит всё. Если бы не призрачная надежда, на то, что при разрушении сети Мориарти обязательно объявится, он бы давно сдался. Неужели он позволит? Неужели разочарует детектива настолько сильно? Ведь не может, по определению не может, если уж им суждено умереть, то вместе, если выжить, то рука в руку. Вот только тот уже год не появляется. Да, действия явно происходят, сеть функционирует, вот только её восстанавливает кто-то другой. Слишком уж грубые шаги для изящных планов Мориарти. Шерлок убеждается в этом когда, отсматривая последствия своей зачистки, замечает на камере полковника Себастьяна Морана. После этого стараться хочется ещё сильнее. Лишь бы заметили, лишь бы дали знак. Ведь не может же Мориарти действительно умереть?
Ну никак же не может, правда?
Шерлок так увлекается, что слишком быстро обрубает концы, разоряет звенья за каких-то полтора года, у него остаётся лишь последняя надежда: точка в Сербии. Шерлок верит, что хоть сейчас всё должно пройти нормально. Что сейчас-то Джим точно появится из ниоткуда, обязательно восхитится, даст новую загадку, ухмыльнётся перед уходом. Как в старые добрые. Только всё идёт не по плану, Шерлок сначала попадает на камеры, потом в плен, потом уже вмешивается Майкрофт. Тот недоволен рвением младшего брата, неоднократно ведь говорил готовиться тщательнее. Раньше, правда, его советы были не нужны. Сейчас вообще-то тоже, миссия провалена, время (с позором) возвращаться к жизни. К Лондону. К расследованиям.
Только внутри будто ощутимая пустота. Не та напускная, как раньше, а вполне себе зияющая дыра, от которой даже тошно. Холмс специально всю ночь проводит на крыше Бартса, втягивает ночной воздух, курит одну за одной, пытается почувствовать хоть что-то кроме холода. Дожди успели смыть любые следы их присутствия тут, а ремонтные службы, будто сговорившись, принялись менять покрытие. Лондон улыбается в лицо с самой острой издевкой. Чьё-то сердце не просто выжжено, его уничтожили, разорвали на кривые куски, а после раскидали прямо с этой клятой крыши. До возвращения остаётся неделя. Всего неделя и он заживёт прежней жизнью. Без полевых заданий правительства, без путешествий каждый месяц, без опеки Майкрофта. И без призрачной надежды. Без смысла. Без противника.
Моран, получая видеокадры с сорванной зачистки, едва удерживается от удара кулаком по столу. Конечно, Шерлока он узнаёт сразу же. Тот хоть побитый, заросший, измученный, но держится так, что в жизни не спутаешь. Холмс. Сомнений нет. Себастьян буквально влетает в кабинет Джима, держа в руках ноутбук. Психологиня, понимая всё без слов, оставляет их наедине. Благо, она хорошо потрудилась над состоянием босса, тот больше не молчит месяцами, хоть диалог вести можно, уже ведь достижение.
— Ты хоть знаешь, что происходит с твоей сетью? — как только закрывается дверь, уточняет Моран. Он тяжело дышит, что-то открывает на своём ноутбуке, пока Мориарти меланхолично откладывает в сторону тетрадь, исписанную формулами. Раздражающий, бесстрастный, прямо как раньше. Лишь с какой-то неясной, слишком саднящей тоской в глазах.
— Вполне. Её части уничтожаются по приказу правительства, — спокойно сообщает он, оглядывая через чур возбуждённого снайпера. Джеймс устало закатывает глаза, будто говорит что-то само собой разумеющееся.
— Ты знал? — опешив спрашивает Моран, отвлекаясь от поисков нужного видеофайла. К выходкам босса он, похоже, точно не привыкнет.
— Конечно, — уверяет Джим, — Я лично слил Майкрофту информацию о тех, кто предал меня. Подарок на рождество.
— Получается, ты руками правительства уничтожил неисправные детали? — багровея спрашивают у него. Морана чуть ли не трясёт от услышанной информации. Получается, он как чокнутый бегал по всем этим зачисткам, искал предателя, чтобы информатором правительства оказался Джим. Бред какой-то.
— Получается, что так, — Мориарти ухмыляется. Он искренне доволен своим планом? Определённо. Одним действием укрепить свою сеть, создавая новые ячейки, и отвлечь правительство, позволив уничтожить нетрудоспособные старые. Конечно это повод для гордости, — Ты ещё что-то хотел?
— Не-нет, — шумно выдыхают ему в ответ. Себастьян захлопывает крышку ноутбука, поспешно покидает комнату, останавливаясь, будто опомнившись, только у самой двери, — Ты знаешь, кто их уничтожает?
— Мне не интересно, — Мориарти то ли болезненно, то ли раздражённо морщится, — какой-нибудь правительственный отряд. А что?
— Ничего.
Громкое «Себастьян» раздаётся из кабинета спустя неделю
Мориарти глубоко дышит, пролистывая каждую запись с хэштэгом. Шерлок жив. Шерлок. Жив. Человек, которого он похоронил два года назад. Человек, чью смерть обсуждали все газеты. Человек, чью могилу он видел собственными глазами. На вечернем сеансе он впервые отвечает вслух.
У Джима осознание приходит не сразу, он всё ходит вокруг да около, не может понять, что за чувство терзает его последние несколько лет, но череда громких дел Шерлока срабатывает как своеобразный триггер. Сначала Магнуссен, потом выходка Эвр, после воспоминаний о которой Мориарти едва ли не пакует чемоданы в Шерриндфорд, потом маньяк-Смитт, чуть не убивший Холмса в своей собственной клинике. Джим так теряется в себе, что забывает о конспирации и на просьбу Морана поместить к их врачам женщину, пострадавшую от пулевого ранения, соглашается, даже не уточняя детали, просто даёт разрешение на имитацию чьей-то смерти, а сам запирается в кабинете, пытаясь в самые короткие сроки собрать дальнейший план действий.
Шерлок записывается на приём после событий А.Г.Р.А. Психолог уверен, что Холмс так тоскует по лучшему другу, но только у самого детектива в голове, где-то на задворках чертогов разума прячется истинный ответ. Но какой смысл грузиться из-за этого, если человек давно мёртв?
После событий с Эвр становится только тяжелее, от навязчивых мыслей в одиночку не удаётся сбежать, приходится постоянно торчать в кабинете, изливая душу. Шерлоку, не привыкшему делиться чем-то сокровенным даже с друзьями, трудно изливать душу, но со временем его ментальное состояние укрепляется. Он почти не видит кошмары по ночам. Почти не грубит Джону. Почти не принимает наркотики. У него почти не бывает галлюцинаций. Настолько почти, что когда он видит в своём кресле Мориарти, в голове машинально проносится: «Опять».
Тот какой-то непривычно-спокойный, тихий, без своих дорогих костюмов от Вествуд, без своего напускного превосходства. Просто Джеймс. Джим. Сознание Холмса его не знает, не идентифицирует, не может сопоставить ни с одним из увиденных ранее.
— Ты вроде убивал себя, — напоминает Шерлок.
— Не получилось, — собеседник неловко пожимает плечами, поднимаясь со своего места. Становится ясно: это не фантом, не глюк, даже не призрак. Живой человек. Настоящий. Дышит. Говорит. Двигается. Делает шаг вперёд. Улыбается.
Так улыбается, что внутри что-то тает, будто сердце, легкие, трахея, сосуды, бронхи и все мышцы начинают плавиться и заполнять собой ту пустоту, что зияла последние несколько лет внутри
— А ты вроде пытался разрушить мою сеть, — Джим замирает на полпути, внимательно всматривается в чужое лицо, будто боясь сделать что-то неправильное.
— Там были, — Шерлок делает первый шаг. Неуверенно, но всё-таки делает, — незначительные, — ещё один, — трудности, — он
продолжает подходить ближе, стараясь не разрывать зрительный контакт.
— Ужасные ошибки, — наигранно хмурясь, поправляет его Мориарти, сокращая остатки расстояния между ними, делая последний шаг.
— Просто непозволительные, — шепотом соглашается Шерлок, притягивая к себе.
Их первый поцелуй, согласно всем канонам, нелепый, слегка неловкий, перерастает в более страстный за пару секунд, чувственности только прибавляется после «Чёрт, так можно было сделать раньше». Оба понимают, что можно. Нужно. Просто необходимо.
Когда за спиной скрипит дверь в коридор, Шерлок уже нависает над Джимом, сидящим в кресле, пока тот ладонями поглаживает чужую спину. Цепляется тонкими пальцами, хочет сократить расстояние до минимального. Мориарти хочется прижаться ближе, залезть под рубашку, кожу, кости, поместиться под хрупкими рёбрами в самом сердце. Это определённо слишком болезненно, чтобы вынести, но разве он умеет не разрушать?
От Джоновского «Я тебя на улице подожду» Шерлок раздражённо отмахивается, только потом уже задумываясь, видел ли Джон лицо их гостя. Гостя же появление Ватсона отрезвляет: он отстраняется, не пытаясь восстановить желание шепчет: «Тебя там ждут». Шерлок кивает головой, затуманенным взглядом окидывает своё отражение в зеркале, позволят оставить на своих губах ещё один короткий, смазанный поцелуй перед уходом.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤОни обязательно встретятся снова.