Лакомство

         Сюэ Ян заподозрил неладное с самого утра. Даочжан вёл себя… странно. Если бы он не знал этого человека достаточно хорошо, то решил бы, что тот устал от своего соседа и пытается избавиться от обузы всеми правдами и неправдами. Эта мысль по какой-то причине порядком его испугала — Сюэ Ян никогда бы не признался в этом, но даже потенциальная возможность того, что Сяо Синчэнь больше не хочет видеть своего дорогого друга близ себя, вызывала у него предательские мурашки, которые никак не получалось объяснить. Ему повезло, что подобное поведение было настолько же абсурдно для этого святоши, как если бы он вдруг решил податься в тёмные заклинатели. Нет, здесь было что-то… другое. Должно было быть объяснение. Объяснение тому, что с самого утра Сяо Синчэнь пытается выпроводить его из дома.

              — Мне действительно очень нужны эти травы, — в пятый раз повторил Синчэнь. Ну и хреновый же из него лжец. Сюэ Ян был готов поспорить, что, не говори он с лишённым глаз слепцом, он мог бы увидеть, как у собеседника бегают глаза, и как тот таращится себе под ноги. Попросил бы хоть А-Цин врать в таком случае — Слепышка, конечно, очень раздражала, но чего у неё отнять было нельзя, так это находчивость и умение вывернуться из любой ситуации.

              Дьявол явился по первому же зову. Девчонка высунулась откуда-то из-за спины даочжана, постукивая своей палкой.

              — Давай-давай! — А-Цин махнула ей в сторону двери. — Если ты не сходишь, даочжан не сможет приготовить лекарство, а мне очень плохо!

              Сюэ Ян приподнял бровь. Этого всё равно никто не видел, так что он мог выразить свой скептицизм свободно. Малявка выглядела здоровее него самого, так что во внезапную болезнь, от которой немедленно нужно лекарство из редких трав, он совершенно не верил. Было очевидно, что от него по какой-то причине пытаются избавиться. Утром Сюэ Ян уже спросил даочжана, почему он не пойдёт с ним, чтобы убедиться, что его совершенно несведущий в растениях помощник принесёт то, что нужно, на что тот промямлил что-то абсолютно неубедительное о том, что за А-Цин нужно «приглядывать» на случай осложнений. Сюэ Ян отвёл душу на том, что устроил десятиминутное юмористическое представление по поводу возможности Сяо Синчэня за кем-то приглядывать, но добился только того, что тот смеялся как пятилетка, но никак не прояснил ситуацию. Даочжану повезло, что эта его реакция на каждую, даже самую примитивную шутку, невероятно умиляла Сюэ Яна и ругаться он не стал. Даже странно, но почему-то его инстинкты выживания молчали несмотря на то, что ситуация была подозрительной. Что-то подсказывало ему, что никто не собирается подсыпать ему яд в чай. Во-первых, речь всё-таки шла о Сяо Синчэне, во-вторых — слишком уж тупой предлог они выбрали. Если бы даочжан каким-то образом узнал, с кем делит кров, он бы знал и то, что этого человека не купишь страданиями ребёнка и такой неумелой ложью. Тут было что-то ещё.

              — Ну, я тогда пойду, — Сюэ Ян встал. Синчэнь чуть не выдохнул с облегчением в полный голос. Боже, ну и позорище. Теперь он просто обязан заняться тем, чтобы научить этого человека прилично врать, а то его так и продолжат обманывать на рынке все подряд. — Скоро буду.

              — Не торопись, — А-Цин нагло вытянулась на их с даочжаном кровати, на которую её, видимо, пустили по праву больного ребёнка. — Мне, конечно, плохо, но от твоего присутствия ещё больше заболеть можно.

              — Я сейчас никуда не пойду, — огрызнулся Сюэ Ян. — Всё равно такую заразу никакая другая зараза не возьмёт

              — Не ссорьтесь, — Сяо Синчэнь покачал головой. Сюэ Ян не удержался от смешка. Вот это он, наверное, устал от их компании.

              — Ладно, бывайте.

              Он вышел на улицу и огляделся. Нужно было спрятаться и всё подслушать. К счастью, у низкого открытого окна как раз оказалась куча старых ящиков. На самом деле нужды прятаться особо и не было — от двух слепцов-то, но так всё-таки было привычнее. Сюэ Ян тяжело рухнул на землю — ноющая боль в ноге всё ещё давала о себе знать. В похоронном доме на какую-то минуту повисла тишина, некоторое время ничего не происходило, а потом вдруг послышался звук отодвигающейся мебели.

              — Как думаешь, он ушёл?

              — Наверное…

              Сюэ Ян закатил глаза. Детский сад.

              В следующую минуту он услышал давно знакомый ему звук стука бамбуковой палки по сырым доскам, мягкие шаги Сяо Синчэня и капризный девичий голосок:

              — Почему мы вообще должны этим заниматься? Он для нас ничего не делает!

              Вот неблагодарная малявка. Посмотрит он, как она запоёт, когда он перестанет чистить ей яблоки.

              — Это неправда, А-Цин, — ответил Синчэнь. Сюэ Ян не видел его лица, но легко мог представить себе строгую, но добрую полуулыбку, с которой он обычно бранил Слепышку. — Наш друг отремонтировал крышу в этом доме, чтобы мы смогли здесь жить, он помогает мне делать покупки, часто готовит для нас ужин. Это самое меньшее, что мы можем сделать в ответ.

              — Но это ведь так дорого, — прохныкала в ответ Слепышка. — Его дурацкие пирожки стоили больше, чем мы тратим за неделю.

              Его дурацкие… что?

              Сюэ Ян не выдержал и высунул голову из своего укрытия. Благо, окно похоронного дома было достаточно близко к земле, и он мог безбоязненно заглянуть внутрь даже если бы внутри был кто-то, кто мог бы его заметить. Зрелище, представшее перед ним, на секунду выбило его из колеи. На тесной кухне теснились двое: руки их были перепачканы в муке и рисе, а рядом на столе стояли небольшие тарелки с начинками для рисовых пирожков: фасолевая паста и фрукты. Сяо Синчэнь даже будучи слепым удивительно умело справлялся с готовкой, просто он всегда готовил одно и то же и клал мало специй, так что чаще всего Сюэ Ян брал эту обязанность на себя и постепенно прививал даочжану любовь к пряной и острой пище, так что он не так уж часто мог наблюдать, как этот человек готовит что-то. Сейчас же его руки, заботливо формирующие аккуратные шарики были единственным, на что Сюэ Ян мог смотреть. Он словно прирос к месту, завороженный этим зрелищем — кто-то готовил для него сладости. Добровольно. Не потому что ему за это заплатили, не потому что Сюэ Ян требовал. По своей инициативе. Чтобы выразить благодарность.

              А-Цин тем временем попыталась стащить немного фруктов из-под носа Сяо Синчэня, но тот каким-то образом смог это заметить и несильно шлёпнул девчонку по рукам.

              — Я обязательно заработаю ещё денег и однажды побалую и тебя тоже, — заверил он. — Выбери своё любимое лакомство. Но это — не тебе.

              А-Цин надулась, но руки убрала и помогать в готовке не перестала. Следующие несколько минут прошли в тишине: его домашние что-то обсуждали в полголоса: приближающуюся зиму, кажется, но Сюэ Ян почти не слушал. На ватных ногах он поднялся и направился в сторону рынка, где своими товарами торговал травник, у которого были необходимые ему, пусть и в качестве прикрытия, растения. Изначально Сюэ Ян планировал ворваться в похоронный дом и поймать этих двоих с поличным, как только выяснит, чем они занимаются за его спиной, сейчас же он понятия не имел что ему делать. Он не ждал этого, но был готов узнать, что ему собираются подсыпать яд, был готов услышать, как они обсуждают побег или решение выгнать его взашей, он бы даже меньше бы, удивился, увидев, как даочжан прячет в рукаве нож, предназначающийся для его убийства, но, как оказалось, как реагировать на доброту, Сюэ Ян не имел ни малейшего понятия. Он знал, как справиться с предательством, с агрессией, с угрозой, но как принять из этих рук сладкие рисовые шарики, на которые Синчэнь потратил собственные деньги — нет. Наверное, впервые в жизни произошло такое, что ему трудно было нацепить на лицо свою вечную жестокую усмешку. Он выглядел… потерянным.

              Сюэ Ян дал им достаточно времени, чтобы закончить, пока сам прогуливался между домами и пытался успокоить разум. Вышло, если честно, так себе — картинка никак не хотела выходить из головы. На пороге похоронного дома он даже замялся. Взять себя в руки помогла только вспышка гнева — он, Сюэ Ян, гроза Куйчжоу, тот, кто уничтожил Юэян Чан, последователь Старейшины Илин, не будет трястись на пороге собственного дома как младший ученик, который боится кары учителя за несданное домашнее задание. Игнорируя то, сколько решимости ему для этого потребовалось, Сюэ Ян толкнул дверь.

              Внутри его уже ждали А-Цин — недовольная, как и всегда, и Сяо Синчэнь, который буквально светился от гордости.

              — Ну… привет, — неловко начал Сюэ Ян, снова раздражаясь на свою реакцию. Он постарался придать голосу чуть больше безразличия. — Малая, вижу, жива?

              Он зашёл внутрь, немного воровато оглядываясь. Может он всё-таки что-то не так понял и злополучные сладости были не для него?

              — А мы тебя обманули! — с восторгом сообщила А-Цин, вскакивая с места. Она подбежала к Сюэ Яну и схватила того за рукав. — А ну иди за мной.

              — В каком смысле обманули?

              — А-Цин не была больна, — словно извиняясь, улыбнулся даочжан. Он отошёл в сторону, позволяя Сюэ Яну убедиться, что заветные юаньсяо не были плодом его воображения. — Прости нас. Просто мы хотели сделать кое-что для тебя, а для этого было нужно… ну…

              — От тебя избавиться, — охотно растолковала А-Цин, продолжая вести Сюэ Яна за собой к столу. — Нам повезло, что ты такой дурак.

              Сюэ Ян даже не нашёл в себе сил огрызнуться. Происходящее было похоже на сон.

              — Кое-что для меня? — всё-таки спросил он, чтобы не разоблачить случайно свою ложь.

              — Ты очень много для нас сделал, — охотно отозвался Сяо Синчэнь. Он позволил А-Цин привести виновника нежданного торжества поближе, а затем в странном порыве сжал его руку своими пальцами — тонкими, изящными, такими тёплыми, теми самыми, которыми он месил рисовую муку несколько часов назад. — Я подумал, что тот мальчик из сказки больше не один. Теперь у него есть те, кто может угостить его сладостями, ничего не требуя взамен. Я, конечно, не кулинар, но А-Цин мне помогала… Надеюсь, ты окажешь нам честь.

              Сюэ Ян переводил неверящий взгляд с рисовых шариков на их руки, всё ещё сплетённые вместе.

              — Но за что? — не удержался он. Этот вопрос был первой вещью, которую он сказал за этот вечер, потому что правда хотел знать ответ.

              — Совсем дурной? — А-Цин разозлилась. — Даочжан его кормит, а он ещё нос воротит! Не нравится — я сама всё съем.

              — Тише, А-Цин, — попросил даочжан. На лице его появилась мягкая и немного грустная улыбка, словно искреннее непонимание Сюэ Яна того, почему кто-то может быть добр к нему, умиляло и расстраивало его. — Я ведь сказал, дорогой друг, мы многим обязаны тебе. Ты помогал мне обустроить этот дом, был рядом с нами, защищал меня на рынке… Но главное, ни за что, а потому что ты всё ещё с нами. Просто так. Чтобы порадовать тебя.

              Следующую минуту все молчали. Казалось, она длилась целую вечность. Сяо Синчэнь выглядел немного взволнованным, видимо, даже ему такая откровенность давалась тяжело, А-Цин всем видом показывала, как подобная сентиментальность её раздражает, а Сюэ Ян… просто пялился в пустоту.

              Неужели он действительно теперь… просто нужен кому-то? Эта мысль была настолько непривычной для него, что даже просто произнести её в своей голове было дикостью. А что он сам? Ему тоже нужны эти люди? Он ведь действительно делал это всё — чинил им крышу, вставал ранним утром, чтобы сопровождать доверчивого даочжана на рынке, готовил для них, не допускал в их сторону насмешек и оскорблений. И ради кого — Сяо Синчэня? Казалось, голова сейчас взорвётся.

              Это всё было слишком сложным — слишком необъятным, новым, и это чувство очень пугало. Неожиданно свалившееся ему на голову понятие заботы было не тем, что можно было осмыслить за пять минут, поэтому Сюэ Ян просто сделал то, что делал в таких случаях всегда — засунул эту мысль в самый дальний угол подсознания, чтобы разобраться с ней потом. Вместо того, чтобы продолжать грузить себя непрошенным самокопанием, он вдруг расхохотался.

              — Знал бы, что награда будет такой, я бы ещё давно эту крышу починил, — Сюэ Ян хитро улыбнулся, а затем вдруг сгрёб Сяо Синчэня в охапку в странном подобии объятий, напоминающих скорее желание убедиться, что ему позволено делать такие вещи, чем выражение благодарности. — Теперь тебе от меня никуда не деться, даочжан! Будешь всю жизнь готовить мне сладости, а я — чинить тебе что угодно и убивать тех, кто тебя обижает.

              — Я готов, — Синчэнь едва устоял на ногах и торопливо поправил повязку на глазах. — Только не нужно никого убивать.

              — Только если ты очень хорошо попросишь.

              — Перестаньте! — А-Цин скривилась. — Садись и ешь уже.

              Сюэ Ян опустился на стул, довольно потирая руки. Юаньсяо выглядели восхитительно, догадаться, что их готовил слепец было невозможно. Он поспешно схватил один шарик, словно всё ещё боялся, что кто-то отнимет у него заветное лакомство. На вкус оказалось ещё лучше.

              — Неужто нет ничего, что наш даочжан не умел бы делать, — блаженно щурясь, проговорил Сюэ Ян, наконец прожевав.

              — Ты мне льстишь, — Сяо Синчэнь скромно улыбнулся. — Но я очень рад, что тебе нравится.

              — Не то слово!

              — Так спасибо хоть скажи, — пихнула его в плечо А-Цин. Было очень забавно наблюдать, как злится эта малявка, когда Сяо Синчэнь уделяет внимание кому-то кроме неё.

              — Спасибо, — кивнул Сюэ Ян. Было странно и непривычно произносить это слово искренне, говорить его кому-то, кто действительно сделал для него что-то. А-Цин закатила глаза и ушла куда-то. Они остались вдвоём.

              — Не за что, дорогой друг, — Синчэнь просиял. Сюэ Яну была непонятна эта его черта, но даочжан всегда выглядел довольным, когда делал для кого-то что-то хорошее. Почему-то вдруг подумалось, что он хочет чаще быть центром этой заботы.

              Они снова замолчали — тишина была комфортной, почти уютной. Сотни мыслей успели пронестись в их головах за это время, и вдруг Сюэ Ян вдруг её нарушил.

              — И знаешь, насчёт этого «дорогой друг»… — он неловко почесал голову. Он не знал, зачем говорит это. Зачем он привязывает себя к этому дому, к этим людям, зачем даёт себе опасную иллюзию того, что дом может стать «его», а эти двое — семьёй, но слова словно сами вылетали из его рта. Почему-то ему хотелось, чтобы Сяо Синчэнь считал его кем-то большим, чем абстрактный приятель, у которого даже нет имени. Впервые в жизни Сюэ Яну хотелось существовать для кого-то, быть объектом его мыслей, иметь в его голове определённое место: имя, образ, привязанность. — Не стоит тебе меня так звать.

              Сяо Синчэнь растерялся.

              — Но ты ведь не назвал мне своего имени…

              — Так значит назову сейчас. Я… — Сюэ Ян запнулся. Он только понял, что не продумал этот момент. Эти слова вырвались сами собой: он слишком расслабился, позволил себе забыться, но он понятия не имел, что вообще собрался делать. Во всём признаться? Неужто действительно жить надоело? Кто его за язык только тянул?!

              — Ты не обязан, — напомнил даочжан, но Сюэ Ян слышал его тон. Он хочет этого, хочет выйти на эту новую ступеньку, после которой дороги назад уже не будет. Но хочет ли сам Сюэ Ян? Получалось, что да. В любом случае, пути назад уже не было. Но какое имя ему назвать? Выдумать что-то? Ради смеха представиться кем-то из знакомых? Может быть… Взгляд Сюэ Яна вдруг зацепился за А-Цин. Девочка сидела в соседней комнате, безразлично глядя в одну точку и беспечно качала ногой. Дурацкая — почти игривая идея вдруг пришла ему в голову.

              — Зови меня А-Яном — как Слепышку, — ответил он, склоняя голову набок, как любопытный котёнок. Он не знал, почему он делает это и главное, почему внутри разливается это странное тепло — почти детское ощущение счастья и принадлежности. Он не знал, почему хочет иметь что-то общее с ребёнком, которого каждую ночь грозится придушить во сне за её дьявольский храп, не знал, почему довольно позволяет это снисходительное, почти интимное обращение человеку, которого ненавидит больше всего на свете. Он не знал, но всё же…

              — Ты же взрослый парень, — засмеялся в ответ Сяо Синчэнь, и Сюэ Ян неожиданно ощутил прилив негодования от одной мысли, что его идея не будет принята.

              — И что? — капризно протянул он. — Это значит, что я не заслужил твоей ласки, даочжан? Как жестоко…

              Сяо Синчэнь снова засмеялся и вдруг подвинул свой стул чуть ближе. Он выглядел смущённым, даже щёки слегка покраснели. Неожиданно даочжан поднял руку и опустил ладонь на макушку Сюэ Яна, который только чудом не дёрнулся от нежданного прикосновения. Он осторожно погладил Сюэ Яна по голове точно так же, как он часто делал с А-Цин, когда хотел её похвалить. Сюэ Ян замер. Было в этом прикосновении что-то… другое. Может, виной тому был разряд тока, который пробежал по телу, а может то, как медленно Сяо Синчэнь провёл своими длинными пальцами по чужой голове, но этот жест отличался.

              — Хорошо, А-Ян, — даочжан улыбнулся — не так как раньше, как-то по-новому, и Сюэ Ян почувствовал одновременно желание и отвернуться, и не отводить взгляд никогда. — Спасибо за доверие.

              — Мгм… — крайне красноречиво выдавил Сюэ Ян и тут же взял себя в руки. — То есть, ага, как скажешь.

              Синчэнь поднялся со своего места и пальцы, которые всё это время лежали на голове Сюэ Яна, задержались ещё на секунду, а затем пропали.

              — Приятного аппетита, — даочжан поклонился на звук голоса. — Надеюсь, я хоть немного поднял тебе настроение.

              Дверь за ним закрылась, и Сюэ Ян остался один. Только он и как на подбор красивые рисовые шарики. Он закинул в рот ещё один, не удержавшись от довольного стона. Было так хорошо и так сладко, не только во рту, будто бы на душе — тоже.