Гостья

Ты снова здесь, в тиши ночной,

Неслышно пробралась в мой дом.

Вновь раскаленною иглой

Вошла под ребра целиком.

Ты здесь, скажи, как много было

Таких холодных и пустых ночей?

Как много душ навек застыло,

Задушенных рукой твоей?

Ну, не молчи! Зачем, ответь?!

За что погибли эти души?!

Ты любишь мучить и смотреть?

Ну так давай, гляди же, слушай,

Как мысли стаей, хищным роем

Сжирают разум, гложат душу,

Как все кричит звериным воем

О том, что хрупкий мир разрушен…

Разрушен ли? Ты приглядись:

Среди руин, хоть слабый, но еще живой

Уродец руки тянет ввысь,

Противясь вечному покою.

Покрыт он язвами, рубцами,

И ярость исказила лик…

Перед пустыми небесами

Издал он слабый, хриплый крик.

В том крике слились воедино

Тоска до слез, животный рев,

Как будто рухнула плотина,

Или не стало вдруг оков.

Любуйся же, таков он я —

Озлоблен, искалечен, жалок.

Всю жизнь в бегах, душой скрипя,

Под градом из камней и палок.

Но черта с два я просто лягу

К твоим ногам! Ты не смогла

Сломить во мне болезненную тягу —

Мой разум следовало сразу сжечь дотла.

Теперь же поздно… Ты не сможешь

Забрать меня. Да, я не твой.

Пытайся, тщись, сжимай до дрожи

Свои тиски, окончен бой.

Ты вновь пробралась незаметно

Незримым мороком в мой дом,

С последних сил рукою бледной

Все тянешь вниз, на дно, на дно…