дима привыкает ко всему.
ему легко было привыкнуть просыпаться ранним утром, чтобы пойти на занятия. ему легко было привыкнуть к улицам клыково, к “одноглазому валету”, к изнурительным тренировкам канто.
дима привыкает вытирать свободной рукой кровь с разбитой губы. дима привыкает к тому, чтобы с отвращением и страхом смотреть на стаса, а потом через время впиваться в него грубым поцелуем.
дима привыкает к тому, что его голова постоянно бьётся то о стену, то о прикроватную тумбочку. привыкает к тому, что стас сначала с силой вдавливает диму в стену, оставляет синяки на плечах, заставляет затылок истекать кровью, а потом со странной мягкостью целует каждый порез и каждый шрам.
дима привыкает к тому, что ему нужно таскать огромные кофты и толстовки, чтобы никто не видел следы на шее. привыкает к тому, что стас что-то успокаивающее шепчет на ухо, пока до хруста в пальцах сжимает ладонь димы.
привыкает к тому, что в голове практически всё время туман. что не помнит даже вчерашний день. не помнит ни сегодня, ни вчера, ни завтра — ничего не помнит. перед глазами только волосы, заляпанные кровью. перед глазами только мерзкий и холодный пот вперемешку со слезами.
дима привыкает к тому, что вздрагивает и дёргается каждый раз, когда кто-то заходит в комнату. когда кто-то подходит к нему сзади. дима сразу разворачивается, выставляет руки вперёд, готовясь защищаться. а тим или карина, решившие поговорить, смотрят недоуменно и спрашивают, что с ним.
не говорить же, что дима готовится закрывать лицо и голову руками, чтобы не получить новых ссадин и ушибов. не говорить же, что в этот момент его захватывает огромный страх, который, наверное, сильнее чем какой-либо ещё страх, который дима мог испытывать.
его могла убить нимфа? плевать. его мог убить шорохов? похуй. его чуть не утопил бельцев? без разницы.
стас осторожно подходит сзади, кладя ладонь на плечо димы?
“пожалуйста, не надо”, — хочется сказать, попросить, умолять, но вместо этого дима судорожно выдыхает и сглатывает ком в горле, чувствуя, как крепкая рука стаса быстро забирается под толстовку, трогая каждый миллиметр тела.
лёгкие испуганно сжимаются, дима чувствует, что его начинает трясти. а стас тихонько хмыкает и чуть ли не смеётся.
его смех звоном раздаётся в ушах, заставляет цепляться за реальность, заставляет чувствовать что-то ещё, помимо страха.
стас царапает грудь, сжимает диму в руках и видит, видит, как он боится.
улыбается.
— всё будет хорошо, дим, — шёпот обжигает. стас целует его в шею, чуть прикусывая кожу. — ты мне веришь?
дима рванно выдыхает, чувствуя, как ноги подкашиваются. он чуть не падает, но стас всё ещё держит, держит крепко. и вряд ли когда-нибудь отпустит.
глаза стаса блестят. в них плещется океан, бушующий, огромный, настолько сильный, что может снести всё вокруг своей волной. дима, кажется, тонет, задыхается. лёгкие жгут, из последних сил пытаются дышать.
но ничего не помогает, им не справиться, они не выживут.
дима не выживет.
стас его целует, долго, медленно. заставляет закрыть глаза, чтобы не видеть ничего вокруг. лишь чувствовать влажные горячие губы, лишь чувствовать, как живот сжимается то ли от страха, то ли от желания. лишь чувствовать, как стас целует его, сминает губы, а сам в это время растёгивает ширинку джинс.
— всё хорошо, милый.
не отвечает.
— ты же меня любишь.
кивает.
— ты меня хочешь. я же вижу.
чувствует, как стас стягивает с него толстовку.
— всё будет хорошо, верь мне.
ощущает быстрый, жадный взгляд на себе. на своей шее, на своих ключицах, на своей груди, на своих руках. на каждом шраме, на каждой синяке, на каждом порезе.
— ты ведь не хочешь, чтобы я злился, верно?
отрывисто кивает, всё ещё не смотрит. лучше не смотреть.
быстро выдыхает, чувствуя, как стас прикасается губами к шее, к следам от удушья. целует их, будто бы пытаясь излечить. целует каждую гематому, каждую корочку, каждый укус. целует влажно, скользко, горячо. по коже бегут мурашки.
дима привыкает ко всему. привыкает к тому, что стас негромко смеётся, смотрит с ухмылкой, гладит его по щеке, тянет за волосы. бьёт, пинает, душит. пользуется его телом, пока дима лежит в отключке. быстро целует, сминает его губы, кусает их. шёпотом говорит, что любит его, что хочет его трахнуть, что хочет быть в диме. мягко касается его руки, помогает смыть кровь с щёк, клеит пластырь и целует костяшки пальцев.
дима привыкает ко всему.