Поэма ветреным цветам

Реял ветер, приглашая одинокие лепестки раствориться в безмятежном танце. Листья шелестели, задавая настрой- то спокойный как беззвездная ночь, то юркий как пламя.  

На одной из карминовых крыш, той, что застелена пеленой листьев и ярких ленточек, распластались два рыцаря- оба статные и юные, обличённые в темно-синие камзолы и с мечами в ножнах- как положено бойцам.  Их серебро* налилось лунным светом, отражая небосвод. 

Первый бдел за городом, даруя его жителям покой, второй же, прикрыв глаза в полудреме, думал о чем-то своём.  

-Во время патруля не положено почивать,- начал первый, тот, что чопорен и строг, но, в то же время, несомненно, мил и благосклонен. 

С губ второго, чьи локоны, подобно волнам в синеве морей, развивались по ветру, сорвался дивный хохот: 

-Строг, как подобает капитану,- тот приподнялся на локтях, устремляя взгляд на друга. Теперь и тот залился смехом, чей гул разнесся по пустынным улицам.  

-Не пора ли тебе отдохнуть?- заботливо поинтересовался Кэйа. -Лицо бело, словно призрака увидел, да и выражение как осенний день. 

Но Дилюк был краток, что только досаждало: 

-Я обеспокоен сохранением порядка, не более,- взгляд устремился в ясность чуждого глаза, наблюдая за опаловым серпом и всею красой Селестии, сияющей в его отражении. 

-Лжец,- не усмирялся Альберих. Он подошёл вплотную, что носки сапог, пыльных от обилия боев, утыкались в бедро Дилюка. 

-Неужели я попал на допрос,- наигранно, пытаясь разрядить обстановку, -но, господин Альберих, не стоит делать опрометчивые выводы,- он встал не отводя взгляда, и, прильнуть вплотную, ощутил, как чужое дыхание обжигает собственные щеки.  

-Ох,- предельно ласково. -неужели? 

-Именно,- на лице Дилюка появилась самодовольная ухмылка. 

-Тогда,- не закончив предложение, он рывком скользнули в правый карман камзола Рагнвиндра, доставая ранее запримеченный клочок бумаги. 

Письмо, обличенное в белоснежный, исписанный золотистыми узорами конверт, не указан ни получатель, ни писарь, и печати также нет. Но Кэйа самодовольно, как расправивший перья павлин, присваивает авторство Дилюку. С чего такие доводы? Тут и думать нечего: начиная с витиеватого оформления, заканчивая педантичным подходом к выбору бумаги и дорогостоящих чернил, чей запах слышался лишь приоткрыв конверт. Да, именно так пахло в отчем кабинете.

-Что же это, м?- Кэйа отступил, не давая возможности выхватить письмо.  

Но Рагнвиндр, кажется, и не заметил столь ловкого манёвра, оставаясь по-прежнему спокойным. Тем временем Альберих аккуратно достал содержимое, стараясь не повредить изыскано подобранную обертку. Во главе письма расположилось краткое название- «Поэма».  

«И кто получатель?» 

Написана изящным, аккуратным почерком, видно, кропотливая работа. Ни одной кляксы, смазанной буквы- получатель явно занимает не последнее место в душе Рагнвиндра. Нет, не так- получатель отварил двери к самому сокровенном- к сердцу Дилюка, и питает его душу первой влюбленностью. 

-Отдай!- вдруг вскрикнул Рагнвиндр, сжимая ладони до хруста перчаток. 

-И ты мне ничего не сказал? Не сказал, что у тебя появилась возлюбленная? Дилюк, я думал, между нами нет секретов, - глаза забегали по строкам, подмечая каждое слово, букву, запятую. 

С выражением: 

Лик ваш мил и благолепен- 

творение кисти божества. 

А будь то стон, иль ах, иль вдох- 

святая евангелия.  

Бравы сердцем и сильны-

вы как герой сказаний, 

Ваш образ- венец чистейшей красоты, 

объятый синим пламенем. 

-...Объятый синим пламенем,- показательно закончил Альберич, крепко прижимая поэму к груди. -Ах, как романтично, как душевно!- не унимался он. -Я даже малость ревную, мне ничего подобного не писали! Да что уж там- даже не заикались!- вздохнув, Кэйа протянул письмо его обладателю, и его тут же выхватили, едва ли не прорезав ткань перчаток. 

-Ты не должен был это читать, Кэйа! Хоть раз слышал о словосочетании “личное пространство”?- только сейчас Кэйа заметил, насколько алым стал лик Дилюка. Щеки пылали багровым пламенем, едва не сливаясь с волосами. В голову закрались сожаления о содеянном. 

-Прости,- виновато протянул Альберич. Слова не собирались в предложения, и он застыл с раскрытым ртом, не решаясь выпустить и вздоха.  

Его опередили. 

-Ты не... Я не злюсь,- в голосе чувствовалась тревога, которую, несмотря на приложенные усилия, было невозможно скрыть. -Это моя вина. Не стоило святить этой глупой... нелепой пародией на признание в чувствах, хах,- притворство отступило вмиг, сменяясь неподдельной тоской. 

-Люк!- окрикнул Кэйа, кладя ладони на плечи Дилюка. -Единственная глупость- это твоё поведение! Ведёшь себя как ребёнок, пойманный на шалостях. Только посмотри на себя! Опустил взгляд, надеясь спрятать своё раскрасневшееся словно... словно помидор лицо! А вот и не выйдет!- Дилюк хотел сквозь землю провалится, лишь бы не слышать нравоучений, не момент для них сейчас! А Кэйа никак не унимался, выплескивая все в лицо, или, в этой ситуации, макушку. Но его тактика работала, ведь спустя пару минут он услышал тихое хихиканье. 

-Чего смешного?- руки устремились к щекам, уже не столь пылающим, но все же покрасневшим. Он ненавязчиво приподнял голову Дилюка, смотря прямиком в глаза, в них горела былая искра. 

-Ты неугомонный, мне это нравится,- заулыбался Дилюк. Его лик светился неподдельными счастьем, отражая в себе всю вселенную и все звёзды на небе- самое красивое, что доступно людям этого мира. Самое красивое, что когда-либо видел Кэйа. 

-Хватило бы мне смелости...- прошептал Рагнвиндр, заводя руки за шею Кэйи в крепком объятии. 

-Что-что? Я не расслышал,- Кэйа приобнял в ответ, утыкаясь носом в шею.  

-Вскоре ты узнаешь, нет причин торопить события.  

*** 

“Смахнув рукой осевшие пылинки, я невольно вспоминаю…

Не жгучи более мне ни слова, ни чувства, прописанные на этом скромном полотне, напитанные страстью и ребяческим смущением, они угасли будто звёзды в облачном дне.  

Пламя, закиданное болью, ложью и предательством потухло, оставляя жалкий пепел, лишь издали напоминая истину.  

Но правда в том- я лжец. Вру сам себе, в попытке утаить не угасшие за годы чувства. Хотел бы я поверить в собственную ложь, выкинуть из сердца образ... Но горькое до терпкости на языке, ох, как знаком мне этот вкус, смятение метает душу меж двух берегов: первый- разум, второй- зов чувств.”

«Мой милый, элегантный мечник*, кому принадлежит твоя душа?»