Как научить кенара петь?

Терри Лаенгтон.

      Терри меряет ковёр шагами, наступая пяткой прямо перед пальцами другой ноги.

      Кёртис, четырёхлетний ворон, которого парень вырастил из птенца, подобранного в лесу, устало переминался с лапки на лапку, наблюдая чёрными глазами.

00:10

      Только что закончился третий день, как он не ел. Это не было спонтанным, импульсивным решением и это был не первый раз, когда он переставал принимать пищу. Но в этот раз было особенно тяжело. Терри по сотню раз на дню обновлял пинтерест, рассматривая фотографии худых девушек, перечитывал сохраненные записи других людей, которые делились своей мотивацией. И всё было ради одной цели.

      Хоть немного приблизиться к личному представлению об идеальном теле.

Которого не достигнешь ни кардио, ни питьевой, ни дефицитом.

      Ему просто нужно было родиться другим.

      Проблема была не в какой-нибудь широкой кости, или наследственном крупном телосложении. Нет. Терри ростом и фигурой пошёл в маму. Будучи визуально чуть ли не в несколько раз меньше всех своих ровесников, мальчик чувствовал себя комфортнее.

      Но рост далеко не всё, что он хотел бы перенять от мамы.

      Но Терри тот, кем он родился, это можно было изменить, но это сложно и дорого и он не может сделать ничего в свои шестнадцать с лишним, кроме того, как похудеть на столько сильно, чтобы казаться ещё меньше и женственнее.

      Но быстро это перешло в ненормальную стадию. В первом плане, почти два года назад, он хотел похудеть всего на несколько килограмм, но через два месяца, когда они ушли и он взглянул на себя в зеркало, голову посетила мысль, что этого не достаточно.

      Зеркало до сих пор стояло у него в комнате. То же самое. Только теперь оно стояло повёрнуто в сторону, чтобы не было видно своего отражения. И жёлтого стикера с цифрой, который он обновил недавно.

      Терри замирает посередине комнаты, навёрстывая уже тринадцатый круг по ковру. Внезапно его мысли о диете оборвало какое-то тревожное чувство. Едва уловимо оно пришлось на низ живота и соскользнуло к лёгким, как лёгкое поглаживание.

      Терри обвел комнату взглядом, словно пытаясь найти причину беспокоится. Взгляд зацепился за весы, стоящие под столом, куда были задвинуты на несколько дней.

      О них он и думал.

      За два года привычка взвешиваться, если ни каждые три часа, то два раза в день точно, настолько впилась в сознание, что превратилась в стереотип поведения. Без этого нельзя было представить существование. Без постоянных измерений и контроля.

      Только в последнее время сбрасывать лишние килограммы было сложнее и сложнее, поэтому Терри и решил сесть на голод (стакан воды утром, стакан воды, когда живот урчит, стакан воды, когда темнеет в глазах) и убрать весы заодно, чтобы сравнить результат.

      За эти три дня, он чувствовал себя так плохо, как никогда раньше. Постоянные обмороки, были чуть ли не самой приятной частью этого времени. Кровь из носа, боль в голове, желудке и ногах, а также куча новых синяков и маленьких ранок, от лопнувшей кожи. Во время завтрака у него сломался зуб и пришлось вести себя, как ни в чём не бывало, чтобы родители ничего не заметили.

      Самое худшее, что случилось, это кровь из носа во время посиделок с друзьями.

      Они, как единственные два человека, которые видят, что что-то не так, даже не спросили в порядке ли он.

      В основном, это Северина суматошно пыталась найти что-нибудь, чем можно заткнуть кровотечение и пыталась вспомнить всё, что им рассказывали в школе.

      Аллан просто смотрел, как по бледному лицу течет кровь. И даже не дёрнулся в его сторону, чтобы стереть её с подбородка.

      Вообще-то, Аллан переживал не меньше Северины, может даже больше. Но Терри сам просил не трогать его и дать ему время. И темноволосый отнёсся к этому с пониманием.

      Всё-таки, он сам больше года скрывал его имя на своей руке и был сторонним наблюдателем, как Терри заводит за это время отношения с другим парнем. И ещё долгое время он наблюдал, как они с Дэйви друг другу улыбались в коридорах школы, как несмело подходили на улице, оглядываясь по сторонам и смущаясь. И он ничего не сделал, когда Терри самому исполнилось шестнадцать и он, чуть ли не плача, спросил, почему Аллан молчал.

      Терри не смог продолжить отношения с Дэйви. Даже не из-за соулмейта, или из-за того, что всегда знал, что они с ним не смогу быть вместе из-за чужого имени на чужой руке. Да, у них был шанс, но оба облажались.

      Аллан, тем же вечером, что Терри расстался с Дэйви, сказал, что знает всё. Он не уточнял, что всё, но оба понимали о чём он. О нездоровом желании похудеть и только. Он не знал самого главного. Но почему-то был уверен, что готов занять место Дейви. Стать его защитником.

      Терри просто попросил его дать ему время. И не трогать.

      Серина нашла одиноко лежащую пачку ваты в шкафу, но никто не спросил, что она там делала. Отчасти из-за того, что они боялись услышать истории о том, как он скатывает их в шарики и проглатывает. Хотя Лаенгтон ни за что бы и рассказал, даже если это очевидно. Он бы отрицал до последнего.

      Терри подходит к столу, на котором лежит телефон. Он смотрит на время.

00:17

      Он кладёт его назад и приседает на корточки, чтобы достать весы. Голова начинает немного кружиться и он уже знает, что лучше всего не вставать резко.

      Правда на весы он так и не встаёт. Телефон начинает звонить.

      Вначале вибрация несколько секунд. Терри пытается понять, кто может звонить так поздно. Аллан? А может Дэйви. Они раньше часто созванивались по ночам и ходили гулять.

      А потом начинает играть мелодия. Её нельзя спутать ни с чем.

      Зловещая, томная, а номер идентифицируется сам. Отдел смерти.

      Несколько лет назад была создана компания, которая каким-то чудом узнавала кому суждено погибнуть в этот день обзванивала их с двенадцати ночи до трёх часов утра.

      Сожалели, сообщали о смерти и советовали провести последние часы жизни на максимум, а потом даже перечисляли, какие мероприятия они могут посетить в этот день. Только, никто не учитывал, что смерть могла настигнуть сразу после звонка, или какие-нибудь счастливчики, которым звонили ближе к трём утрам, умирали до звонка, так и не получив предупреждения. Но смерть всё равно нельзя было отсрочить.

      Терри посмотрел на экран телефона. Это не Алана и не Дэйви. Это действительно Отдел Смерти.

      Ноги подогнулись, как будто он снова может потерять сознание.

      В итоге, ему всё равно пришлось принять вызов, когда слушать рингтон стало невыносимо. А ещё, от него мог кто-нибудь проснуться.

      - Здравствуйте, я звоню вам из Отдела Смерти. Меня зовут Кэти. Вы меня слышите, Терренс?

      Терри почувствовал ком в горле. Его не посещала надежда, что они просто ошиблись номером, но как только он принял вызов и услышал имя - просто захотел, чтобы оно оказалось чужим.

      - Терренс, прошу вас подтвердить, если это вы. Мне нужно обзвонить ещё нескольких человек.

      - Да. Это я. Я слышу вас.

      - Терренс, с прискорбием сообщаю вам, что в последующие двадцать четыре часа вас постигнет безвременная смерть. И несмотря на то что предотвратить ее мы не в силах, у вас по-прежнему есть возможность порадоваться жизни.

      Голос Кэти звучал ровно, не дрожал. Она никак на самом деле не сопереживала ему. Просто выполняла свою работу и продолжала рассказывать, как жизнь бывает не справедлива. Терри было интересно, видит ли она информацию, что прямо сейчас разговаривает с шестнадцатилетним.

      Когда девушка перешла к мероприятиям, Терри оборвал её.

      - Не стоит. Я планирую по-другому провести этот день.

      - Как вам удобно. Если вам понятны все мои слова, то Вам нужно заполнить форму на сайте, на случай особых пожеланий на похороны. Для этого надо зарегистрировать...-

      Терри знал, что эта не вся часть её слов. Она должна была ещё сказать слова сожаления от лица компании. Но слушать это было тошно и Лаенгтон скинул вызов. Он сел на кровать и уткнулся в ладони лицом, поставив локти на коленки. К горлу подступила тошнота.

      А вместе с ней и осознание.

      Он умрёт сегодня. Сегодня он упустит все возможности,

      Не закончит школу, не станет тем, кем мечтал. Не поступит в колледж, не разберётся со всей этой ситуацией с Алланом.

      Ох, точно.

      Терри снова включил телефон и зашёл в мессенджер. Конечно, все люди, которым он мог бы написать, ещё не спали. Первый месяц летних каникул. Аллан с Севериной даже что-то обсуждали в их общей группе, если бы звук не был отключен, то уведомления приходили каждые десять секунд. Терри мог бы оборвать их дискуссию о подработке на лето и почти так и сделал, начав писать. Но что он мог написать? "Хэй, ребят, я умру сегодня лмао"? Или "Прикиньте, мне звонили из отдела"?

      Он представил, как иконки карандаша у аватарок оповещающие о наборе сообщений, Аллана и Северины резко исчезнут. Пройдёт несколько томительных минут, прежде чем кто-нибудь из них потребует сказать, что это шутка. Просто плохая шутка. Терри хотелось бы, чтобы это было так. Просто плохая шутка. Он даже вышел из сообщений и проверил вызовы, чтобы убедиться, что это реальность. Та самая жестокая реальность, в которой он должен умереть, не успев сделать в своей жизни ничего значимого.

      В чате, Северина отмечает его в сообщении и спрашивает, что он хотел написать, так как она успела увидеть анимацию у его аватарки.

      Терри только в этот момент начинает плакать, зажимать нос руками, чтобы не зареветь в слух, и сжимать челюсть.

      В конце концов, он не может заставить себя сказать всё, как есть.

"Мы же точно сможем встретиться завтра?"

00:28

      Наверное, это может выглядеть подозрительно. Терри плевать. Он может не дожить до их встрече. Может умереть прямо во время неё. Но точно не доживёт до следующей. И он не может сказать об этом друзьям. Тогда их последний день, который они смогут провести вместе, как и всегда, просто не настанет.

      Терри стирает слёзы с лица и находит в себе силы, чтобы поставит телефон на зарядку и расправить кровать.

      Он когда-то читал блоги таких же обречённых. Мало кто из них ложился спать после звонка. Терри понимал почему, но если ему и придётся умереть в этот день, то максимум, что он добьётся отсутствием сна - отсрочит её. Ему нужны были силы, если он всё же доживёт до встречи с друзьями.

      Кёртис тихо каркает и Терри машинально отвечает ему тем же.

      Засыпать с липкой от слёз кожи и с мыслями о смерти не было чем-то новым. Но в этот раз всё было по-другому.

      Иногда он засыпал, откровенно фантазируя о смерти. Терри было интересно, что она повлечёт за собой. Какие изменения произойдут в его семье? Как отреагируют родители? Наверное, не очень красочно, а достаточно сдержанно. Ограничатся печальными взглядами у его гроба и не позволят себя большего.

      Но Терри не хотел умереть. Он хотел, чтобы всё изначально было по другому. Чтобы родители были кем-то другими, и, чтобы он сам был другим.

      И чтобы никогда не приходилось выбирать между кем-то.

***

7:14

      Терри проснулся, когда мама постучала в комнату и оповестила его о готовом завтраке.

      Он потянулся в кровати и не сразу понял, что уже настало утро. В его семье всегда соблюдался распорядок дня, особенно жёстко следили за подъёмом, а чёткого времени отбоя не было. Завтрак, обед, ужин. Несколько часов практики игры на пианино, что всей душой ненавидел Терри.

      Когда он перешёл в сидячее положение, до него начало доходить, что он не просто проснулся. Терри даже схватил телефон, снова проверяя, что вызов был, что ему правда звонили, что это реальность и не шутка или сон.

      Он на самом деле дожил до утра, а не просто проснулся.

      Сделал то, чего многие Обречённые боялись.

      Но от этого не становилось легче. Как максимум, Терри оставалось всего семнадцать часов, как минимум - он споткнётся, когда будет спускаться на первый этаж.

      Терри аккуратно поднялся с кровати и голова тут же закружилась. Он схватился за тумбочку, чтобы не упасть.

      Так или иначе, ему придётся сегодня позавтракать. Все предыдущие три дня Терри получалось откосить от еды, но сейчас ему нужна была энергия, хотя бы немного, чтобы провести свой последний день полноценно. Ему не получится съесть много, но будет хорошо, если его хотя бы не стошнит.

      Наконец, почувствовав, что возможность держать равновесие вернулась к нему, Лаенгтон натянул на себя однотонную кофту (спасибо их городку, затерявшемуся где-то в лесу, что погода не бывала подходящей для футболок и шорт). Он уже спускался на кухню, когда в коридор вышла мама. Она уже шла будить его во второй раз. Обычно это не заканчивалось ничем хорошим, - Терренс, ты же знаешь, что я ужасно не люблю, когда меня не слушают.

      - Доброе утро, мам, - Терри скользнул взглядом по женщине. Она была низковатой и тощей, с узкими очками, которые прибавляли строгости её лицу, и волосами, стянутыми в тугой низкий пучок. Она была в рабочей рубашке и приталенных брюках. - Вы куда-то едите?

      Мама с папой официально не работали. Им повезло быть наследниками крупных фирм, которые за них решили, что им нужно устроить брак по расчёту. И по традиции рода Лаенгтонов, ребёнок должен был рости не в крупном городе. Так что, главной задачей родителей Терри - был он сам и его воспитание. И, с начала прошлого учебного года, Верт, его двоюродный брат, которого обстоятельства вынудили переехать к ним.

      - Да, - мама кивнула. - Мы с отцом едем в город в командировку на пару дней. Верт за старшего. Не забудь о занятиях.

      Это была её инициатива, научить сына играть на музыкальном инструменте, ссылаясь на то, что это будет хорошо для его развития. Но на деле это было просто перекладывание несбывшихся мечтаний.

      Но теперь это правда было не важно. Потому что Терри всё равно не проживёт больше, чем несколько часов. Это резко перестало иметь для него значения.

      Терри немного опечалило то, что родителей не будет в городе, когда он умрёт. Но и попросить их остаться для этого он не мог.

      Если он умрёт дома, то бедный Верт первый узнает об этом.

      - Ясно. Удачной поездке.

      Терри прошёл мимо неё на кухню. И на секунду ему захотелось впервые обнять маму по-настоящему, прижаться к ней и заплакать, через всхлипы рассказывая, как это всё нечестно. Ему захотелось, чтобы она обняла его, поцеловала в кудрявую макушку и сказала, что любит его. Или что он лучшая дочь. Но что-то подсказывало Терри, что если он подойдёт к ней слишком близко, она пихнёт его.

      На кухне уже сидел Верт, размазывая свою порцию овсянки по керамической тарелке. Он смотрел в телефон и не замечал его, пока он не сел рядом.

      - Доброе утро.

      - Доброе.

      Терри посмотрел в свою тарелку и скривился. Его не тошнило от голода впервые за долгое время, но аппетита не было. Наверное, организм уже привык к тому, что он не собирается есть. Терри всё равно упрямо взял ложку и попытался впихнуть в себя хоть что-нибудь.

      Он не помнил, когда в последний раз был сытым по-настоящему. Не из-за всяких трюков, чтобы обмануть мозг, а именно полный желудок. До голода он сидел на дефиците калорий и ел не больше пятиста, иногда не больше ста, но так и не смог привыкнуть к этому.

      Входная дверь закрылась и Терри повернулся к Верту, который отложил телефон, показывая, что он готов слушать.

      Наверное, из всех ныне живущих они были самыми близкими родственниками, которые поддерживали дружеские отношения. Даже их отцы, родные братья, разговаривали сугубо различными формальностями.

      - Мне нужно позвать Дэйви к нам, ты не против?

      Брови Верта вскочили из-за удивления, но скорее всего это было в насмешливом фоне. Очень быстро он снова принял равнодушный вид.

      - Вы же расстались? Причём, как я знаю, по твоей инициативе, потому что у тебя соулмейт под боком. О чём вам говорить?

      Терри фыркнул. Не то, чтобы когда-то в другое время Верт был более тактичен.

      - Это важно. Мы будем у меня в комнате. Ты не против?

      Верт сщурил глаза, которые были и без того узкими, благодаря его маме кореянки.

      - Постарайся сделать так, чтобы я не заметил его присутствия, находясь в соседней комнате.

      Терри покраснел, но угукнул.

      После этого Верт поднялся, поставил тарелку в раковину и ушёл из кухни, оставив брата одного наедине с овсянкой.

      Терри думает, что вселенная благословила его на проведение нормально дня. Он смог доесть всё содержимое тарелки, дойти до своей комнаты, не свернув в туалет, и справится с тошнотой за пол часа, лёжа в кровати. Это могло быть непозволительной тратой времени, которого у него и так не было, но Терри впервые за долгое время не думал о том, что он не достоин отдохнуть.

      В восемь утра он пишет Дэйви: извиняется, если потревожил и просит по возможности поскорее прийти к нему, ибо им надо поговорить.

      В девять часов Дэйви пишет, что сможет освободиться к десяти утра. Он не спрашивает о чём им нужно поговорить, просто сразу соглашается. Через минуту, будто сначало хорошо обдумав, он добавляет, что будет спешить к нему, как можно быстрее. И добавляет подмигивающий смайлик из скобки и точки с запятой.

      У Терри болезненно сжимается сердце. Дэйви отвечает ему так легко и просто, даже не задумываясь над тем, что говорить придётся о смерти.

      Они расстались на хорошей ноте, хотя и болезненно для обоих сторон. Но оба понимали, что не смогут продолжить отношения. Смогли, если бы соулмейт Терри не был его близким другом. Это усугубляло ситуацию. Лаенгтон знал, что ему пришлось бы перестать общаться с Алланом, ради этих отношений, но это бы не вышло.

      Оба понимали, что не могут встречаться, когда у Терри под боком человек, который теоритически идеально подходит ему. И в любовном, и в дружеском, и в сексуальном плане. Во всех смыслах.

      Но Терри не винил друга в том, что его отношения закончились.

9:30

      Кёртис неожиданно каркает на весь дом, вынуждая Терри подняться с кровати и открыть вольер. Птица сразу же вылетает из него и садится на насест над рабочим столом. Он расправляет крылья, махая ими в разные стороны и продолжая каркать.

      Лаенгтон не может понять, вызвано столь буйное поведение домашнего любимца тем, что он чувствует приближение смерти хозяина, или понимает, что парень хочет отдать его другому человеку. Обычно, ворон ведёт себя в несколько раз тише и не каркает просто так.

      Терри смотрит на него и выпрямляет руку. Кёртис сразу же садится чуть сжимая его кожу лапами и нахохливается, выглядя сердито и недовольно.

      - Ну, идём на кухню. Родители уехали, никто не будет против. Да-да, Верт тоже ничего не скажет ни тебе не им.

      Терри выходит из комнаты. Ворон взлетает с предплечья и, пользуясь возможностью, изучает дом на предмет вещей, которые можно сломать. На кухне парень достаёт говядину и начинает резать её, когда птица подлетает и садиться на стол.

      - Ты же умный, Кёртис. И знаешь, что сегодня случится, может даже лучше меня. Вы ж там чувствуете всё такое, да? - Лаенгтон не надолго притих, будто давая время для ответа. - Мог бы и каркнуть. Ладно. Ты же понимаешь, что глупо на меня злиться. Это же Дэйви, ты его знаешь.

      Терри закончил нарезать мясо, сразу протягивая один кубик Кёртису и тот, зажав подачку в клюве, полетел на второй этаж, назад в комнату. Он всегда восхищался умом птиц, особенно воронов. Их можно было обучать и даже приручать к командам. Сам Терри не сильно запарывался над этим, научив Кёртиса всему самому нужному. Многое он понимал сам. К примеру, ворон знал, что когда дома родители им на глаза лучше не попадаться, пусть и одобрили птицу четыре года назад. Ещё у него были любимые места в доме и исключительно на одном из них он любил перекусить.

      На кухню зашёл Верт, когда парень уже собирался идти с птицей на верх.

      - Ты опять разговаривал с ним?

      Терри кивнул головой.

      - Да. Они любят разговаривать. Не знаю, замечал ли ты, но у них есть такая особенность, что перед сном они в обязательном порядке должны поговорить.

      - Ага. Проходил как-то мимо твоей комнаты, а ты вороне каркаешь.

      Верт говорил без зла, даже хохотнул в конце, и Терри улыбнулся ему.

      До десяти Терри сидел за рабочим столом, который стоял прямо у окна, на подоконнике которого Кёртис и любил перекусывать. Всё это время он был занят тем, что расписывал, как нужно ухаживать за птицей что он любит, что нет, как часто нужно выпускать его на улицу и, что делать, если ворон не привыкнет к новому хозяину.

      Он расскажет тоже самое вслух, но его не будет потом, чтобы повторить.

В 10:13 на первом этаже раздается трель дверного звонка и Терри спускается. Дверь ещё не открыта, хотя Верт всё это время сидел в зале и смотрел телевизор.

      Дэйви улыбается, заходя в дом. Джозеф приобнимает Терри за плечи и ласково проводит рукой по кудрявым волосам парня. С Вертом они здороваются молча, кивнув друг другу. В начале учебного года они хорошо общались, но в середине зимы перестали из-за конфликта. Теперь, в помещениях, где они пересекались, повисала неловкость.

      Они поднялись в комнату, как Терри и обещал.

      Обычно, когда приходили гости и Кёртис был не в вольере, ворон первым делом подлетал к ним. Если это был кто-то, кого он хорошо знал, он мог сесть к нему на руки или ущепнуть и обязательно каркнуть что-то на своём. Скорее всего, кличку, которые вороны давали всем.

      Но сейчас, Кёртис никак не отреагировал на появление Дэйви, хотя он был его вторым любимым человеком, после хозяина. Птица осталась сидеть неподвижно на насесте, в виде палки.

      – Чё с ним? - спросил Дэйви, так как тоже заметил эту странность.

      – Обиделся.

      Джозеф, сразу расположившийся на стуле, потянул руки к Кёртису и ворон неохотно подошёл ближе. Через минуту он и вовсе забыл об устроенном бойкоте и начал скакать по комнате, периодически останавливаясь у Дэйви на плечах и вырывая ему волосы.

      Когда ворона вернулась в тонус, парень обратил внимание на Терри.

      – Ты выглядишь, нуу, мягко говоря не очень. Ты в порядке?

      Терри пожал плечами и опустил взгляд в подушку, которая лежала у него на коленях.

      – Я хотел поговорить об этом. Просто знаешь… - он замолчал, пытаясь подобрать слова. Дэйви смотрел на него встревожено и от этого было ещё хуже. Терри захотелось кинуть в него подушку, чтобы он отвернулся, не смотрел так, чтобы было ясно, что он переживает за него. - Ты ведь сможешь позаботиться о Кёртисе, если со мной что-то случится? Ты ему, вроде, нравишься.

      – А что?

      Дэйви аккуратно снял птицу с плеч, как его когда-то учил Терри. Он подсел к нему на кровать, там же отпуская птицу, и взял парня за руки.

      Лаенгтон поджал губы.

      – Что случилось?

      Он не мог поднять голову. Терри не хотел видеть страх и грусть, когда он скажет это. И шок и неверие. Он не хочет, чтобы Дэйви слышал от него, что смерть неминуемо заберёт его до конца дня.

      Терри не хочет, чтобы его бывшему парню, который всё ещё оставался одним из самых близких людей, было больно.

      – Мне звонили из Отдела.

      – Что?...

      Терри не знает переспрашивает ли Дэйви, потому что не услышал, что он промямлил, или был настолько шокирован. Он повторил ещё раз. И ещё раз, но никак не мог заставить себя сказать это громко и чётко.

      Дэйви сжал его пальцы, как реакция на эти слова.

      И сейчас, Терри тем более не мог заставить себя посмотреть на него.

      Проходит несколько мучительно долгих в тишине минут, прежде чем Дэйви наконец спрашивает.

      – Это не правда, да? Тебе же не мог позвонить настоящий сотрудник и сказать, что ты умрёшь, а потом… Тебе же шестнадцать. Так… так не может быть, понимаешь.

      Терри перебивает его.

      – Но мне же позвонили. И сказали это. Я сбросил трубку потом.

      Дэйви ничего не сказал. Он отпустил его руку и снова замолчал.

Всё стало хуже в несколько раз, когда со стороны Джозефа послышался судорожный вздох, как будто он пытался не заплакать. Терри бы ни за что не стал бы смотреть на это, но Дэйви тихо позвал его по имени и, когда он откликнулся, обхватил его за плечи, крепко прижимая к себе. Из-за разницы в росте Терри уткнулся лицом ему в плечо, ощущая, как оно мелко подрагивает.

      Терри почувствовал, как внутри всё сжимается, перекрывая доступ к кислороду, как дрожат пальцы, а в горле образовался ком. Нет. Он не может расплакаться сейчас. Дэйви будет единственным, кто знал о звонке и он не может показать ему собственный страх.

      В конце концов, Лаенгтон первый выпутывается из объятий. У Дэйви красные глаза, но он ещё не плакал. Он успеет ещё, а сейчас важнее быть с Терри, а не хоронить его заранее. Он ещё здесь и ещё дышит, зная, что совсем скоро перестанет. И он точно хочет быть полноценным в последние часы.

      – Так ты позаботишся о Кёртисе?

      Дэйви кивает, не доверяя своему голосу.

      – Спасибо. Это важно для меня.

      Минут двадцать он потратил только на то, чтобы рассказать о питании и правильном содержании. Ещё несколько ушло на то, чтобы объяснить, как правильно купать ворону и зачем нужны солнечные ванны. И про важность того, чтобы у него была возможность гулять и по комнате и на улице.

      Когда они закончили, времени до того, как Терри должен был встретится с друзьями, было предостаточно. Поэтому они, как ещё до расставания, сели на кровати, спинами облокотившись об стену, и прижались друг к другу. У Дэйви на коленях стоял ноутбук, а Терри положил голову ему на плечо. Они выбрали один из документальных фильмов про ворон, что были на Ютубе. Лаенгтон уже смотрел его, но всё равно внимательно наблюдал за кадрами на экране и слушал голос рассказчика.

      Через десять минут после того, как они закончили смотреть и уже хотели переходить к следующему фильму, в 11:58 снова раздался дверной звонок. Перед тем, как выйти из комнаты, Терри протянул несколько листов с записями Дэйви в руки.

      – Рекомендации по содержанию в письменной форме, - объяснил он.

      Верт уже успел открыть Аллану и Северине дверь, поэтому все молча смотрели на них с Дэйви.

      Джозеф держался хорошо, пусть и выглядел помятым. Он улыбнулся всем, хотя знал о их неприязни к себе, и, пожелав провести день на полную, обнял Терри на прощание. Они оба понимали, что больше никогда не увидятся.

      Дверь захлопнулась.

      Теперь все взгляды были направлены на опечаленного Терри. Он провёл взглядом по всем присутствующим и пожал плечами: Верту просто были интересны их драмы, Северина была взволнованной, а Аллан зол и раздражён.

      – Вы снова сошлись? - Аллан озвучил вопрос, который беспокоил всех, но его особенно сильно. Харингтон всегда недолюбливал Дэйви, а потом это и вовсе переросло в открытую неприязнь. Сейчас уже было очевидно, что это была лишь ревность.

      – Нет. Просто разговаривали о важных вещах.

      Терри заставил себя непринужденно улыбнуться.

      Это оказалось намного сложнее, чем он думал.

      Перед выходом из дома, он обещал себе, что не будет думать о плохом во время прогулки, чтобы действительно прожить день на полную.

      Ни о неизбежной смерти, ни о калориях, ни о любых других проблемах. Просто первый и последний раз, когда он сможет побыть обычным подростком.

      – Куда пойдём?

13:08

      Спустя бесконечное количество времени, чтобы определиться куда идти, а потом в какое кафе выбрать, они наконец зашли в маленькое помещение. Над головами звякнул колокольчик и несколько человек обернулись на компанию.

      Проливные дожди, выпадающие каждое лето, прекратились, но люди не выходили на улицу, опасаясь большого количества грязи. И всё равно, троица привлекала достаточно много внимания. В основном, из-за яркого цвета волос Северины. Кислотно зелёный. Она покрасила волосы на своё день рождения в начале весны и обожала смотреть, как разные люди реагируют на это. И ей очень шло.

      Единственное, что не устраивало Терри - то, что Аллан красился вместе с ней, только в чёрный. И теперь, некогда тёмно-каштановые волосы, привлекающие своей мягкостью, на ощупь были совсем прямыми.

      Они разместились за дальним столиком у окна и каждый взял меню. Аллан и Северина искренне удивились, когда через несколько секунд Терри сделал выбор и отложил картон.

      – Вау, завтра дождь пойдёт?

      Северина рассмеялась и больше они никак не комментировали это.

      Когда Терри решил, что не будет беспокоиться сегодня о еде, которую может съесть, он имел в виду, что будет равнодушен к этому не полностью.

      Он просто будет следить, чтобы не съесть ничего, от чего ему может стать плохо. Он всё равно был бомбой замедленного действия. И любое движение могло вызвать взрыв, случайно задев окружающих. Лаенгтон надеялся, что такого не произойдет и никто не пострадает, когда он будет умирать.

      Заказы принесли быстро.

      Терри опустил взгляд в свою тарелку с салатом и вздохнул, набираясь сил.

      Уж в свой последний день он должен рассказать самым близким людям о том, что скрывал от них долгое время.

      – Я рассказывал когда-нибудь, что если написать моё имя через "э", то получится женское? - он сделал паузу, обведя взглядом друзей и снова спрятал его. Сердце гулко застучало в груди, от осознания того, что он действительно собирается рассказать этот секрет. Он ещё и начал говорить что-то глупое. - Боже, я не знаю, что несу, честно. Я просто пытался подвести к тому, что, эм, моя гендерная идентичность не совпадает с биологическим полом. Так что, можете звать меня Терри через э, - он неловко посмеялся, - хотя есть имя, которое мне больше нравится.

      За столом воцарилось молчание. Терри так и не поднял головы, рассматривая листья салата в тарелке. Реакция друзей, конечно, интересовала его, но увидеть в их лицах отобразившуюся неприязнь не хотелось. Он же не переживёт это, ещё и в свой последний день.

      – Оу… Это… это неожиданно, да? - первой отмерла Северина, обращаясь к Аллану. - Это ничего не значит для вашей, ну связи?

      Терри всё же поднял голову, поняв, что ситуация не так страшна. Он посмотрел на Аллана, который выглядел спокойно и невозмутимо, как будто Терри сейчас не секрет, хранивший долгое время, рассказал, а что-то совсем обыденное.

      – Абсолютно никак. Если ему… ей? - Аллан замолк, ожидая знака, что правильно исправил местоимения и Терри, не в силах сдержать улыбку, кивнул. - Если ей так удобнее, то никаких проблем. Ты сказал, что есть другое имя.

      ‐ Сказала тогда уж. Марша. Я часто использовала его в интернете и это стало очень привычно.

      Это имя он выбрал не просто так. Его первую интернет-подругу так звали. Частично, она и была человеком, который помог ему разобраться в себе.

      Она была чуть старше его и попала в больницу, в критическом состоянии, о чём и было её последнее сообщение. Больше она не появлялась и Терри использовал её имя как никнейм везде. Так это и приелось.

      – Марша, - задумчиво повторила Северина, будто пыталась понять, как новое имя чувствуется при произношении. - Красиво.

      Терри улыбнулся.

      Сначала печально, но быстро собрался. Этот день можно было уже считать хорошо прошедшим. Его друзья, самые близкие люди, приняли его.

      Но во время всей прогулки точно будут постоянно ошибаться и по привычки звать его другим именем. И у них не будет времени, чтобы привыкнуть настолько, чтобы это звучало естественно.

      Северина начала задавать вопросы, по типу "как и когда он это понял", "насколько тяжело было в первую очередь принять это для себя " и планирует ли он в будущем официально менять пол. Терри старался достаточно подробно отвечать на все вопросы, а на последний уклончиво ответил "если утрясу всё с родителями".

      Аллан тоже неожиданно задал вопрос.

      – А Дэйви знает?

      ‐ Не знаю. Может, он догадывался после некоторых моментов.

      – Убереги мои уши от подробностей об этих моментов.

      Северина засмеялась и смех подхватили все.

      Вскоре, когда все троя доели, они расплатились и ушли. Долго никто не думал, куда им пойти дальше и все единогласно согласились с Терри, который предложил отправится на дикий пляж, где он хотел побывать в последний раз, что вслух не озвучил. Они часто проводили там время. Идеальное место, где никого никогда не было кроме них, даже в редкие солнечные дни. Он располагался дальше общественного и был каменистым.

      У них даже был свой большой валун, где они всегда сидели. Он был расписан их именами и датами, глупыми фразами "глубокими" изречениями. Иногда Терри писал там строчки из книг, которые хорошо запомнились ему, а Северина рисовала извилистые узоры, похожие на побеги плюща и листья других замысловатых цветов.

      Солёный ветер, треплющий волосы, мелкие ракушки будут тем, по чему Терри будет скучать, если у него будет возможность. По этому пляжу и времени, проведенному с друзьями, когда не нужно было стараться уловить каждую секунду, чтобы насладиться ей.

      Аллан заметил его печальную улыбку и спросил нормально ли всё и Терри кивнул.

      Наверное, Харингтон играл одну из решающих ролей в его осознании ориентации. Потому что на фоне закатного неба у моря, он не мог не выглядеть красиво. Терри засматривался на него и тогда, что повлекло за собой долгие размышления о том привлекают ли его парни.

      Северина достала из рюкзака плед и постелила его на камень. Из-за недавно пролитого дождя он был влажный и она, как всегда, заботилась о всех. Аллан расчехлил гитару и начал перебирать струны.

      Они расположились плечом к плечу. Терри сел посередине, чувствуя их тепло по бокам. Он пытался уловить каждый вздрог, каждую долетевшую до них каплю воды, звук, исходящий из гитары Аллана, крик чайки или журчание моря. Чтобы прочувствовать всё, ощутить каждой каплей своего тела насладится, запомнить эти ощущения, когда ты жив. Он никогда раньше не пытался ловить эти маленькие мгновения, не пытался даже понять как прекрасно просто быть живым.

И только сейчас, на пороге смерти, он заметил это.

      – Думаете, вода ещё холодная?

      Терри задумчиво посмотрел на горизонт.

      – Ну да, дожди вообще-то были.

      Не смотря на это, Терри всё равно неохотно поднялся и пошёл к воду, опуская ладонь в воду, чтобы проверить.

      Вода и правда была прохладной. Но он всё равно из всей одежды оставил на берегу только ботинки и, закатив брюки, сделал несколько шагов в воду.

      Он мог бы прямо сейчас подскользнуться на скользких камнях и разбить себе голову, но он всё равно сделал ещё несколько шагов, намочив штаны. Его обхватила дрожь, но он не обратил внимания.

      – Тер… Марша, вернись ты заболеешь.

      Терри обернулся на крик Северины и махнул рукой, мол "все в порядке" и пошёл дальше. Когда вода доходила уже до рёбер и под ногами чувствовался песок и водоросли, он нырнул, давая морю полностью намочить одежду.

      Через несколько минут Терри вернулся к друзьям. Весь мокрый, дрожащий. Вода скатывалась по нему струями, а волосы прилипали к лицу. Но он улыбался. Широко и счастливо. Он не мог сказать почему, просто этот момент, когда он чувствовал себя как никогда живым, делал его счастливым. Аллан тут же закутал его в плед и сказал, что он дебил.

      Терри пожал плечами.

      – Я знаю.

      Северина цокнула и закатила глаза.

      – Ну всё, срочно идём домой и отпаиваем тебя чаем.

      Терри понимал, что если он не умер ещё, то когда он вернётся домой, то смерть найдёт его именно там. Его друзья не должны застать это.

      – Просто разойдёмся по домам. Мои родители могут приехать, они не обрадуются.

      Все согласились.

      Терри уже было всё равно и он шёл по улице прямо в пледе, чтобы не замёрзнуть ещё сильнее.

      Северина обходила лужи, чтобы через порванную подошву кед не просочилась вода, и рассказывала про птиц, о которых она прочитала в статье.

      Певчих птицах, которые поют невероятно красивые песни.

      – Давай и Кёртиса научим петь, как канара. Думаю, возраст ему ещё позволяет.

      – А как научить петь канара?

      – Петь им. Ну или на музыкальных инструментах. Но чаще им включают записи, как поет опытная особь.

      – Кёртис сможет только передразнить.

      Они дошли до развилки, где Северине нужно сворачивать. Терри взглянул на время. 16:58. Он пережил день. Последний. Дальше только вечер. Лаенгтон снял плед и тут же почувствовал, как морозит кожу, в местах где одежда всё ещё прилипала к груди.

      – Да оставь себе, отдашь позже.

      Северина махнула рукой.

      – Нет, забери лучше. Мало ли у родителей появятся вопросы.

      – А если ты простудишься, пока дойдёшь до дома? Тогда вопросов не будет?

      Терри улыбнулся. Северина думала, что у них есть это потом, есть ещё возможность встретится и вернуть ей плед. Но это было не так.

      Он сложил плед и подал его ей. Северине ничего не оставалось кроме того,

      – Не бойся. Я не заболею.

      Если ему и грозит смерть в ближайшие часы, то точно не из-за болезни.

      Северина поочерёдно обняла их на прощание. И Терри сжал её чуть ли не из всех имеющихся сил, обнимая значительно дольше, чем обычно. Он прощался навсегда.

      Девушка выпуталась из рук и засмеялась.

      – Мы ещё увидимся завтра.

      Терри поджал губы. И они, с Алланом, ушли.

      На какое-то время воцарилось молчание, которое разрезалось только шумом машин и редкими прохожими. С Алланом ему тоже нужно было попрощаться, только как следует.

      – Ты зайдёшь ненадолго ко мне?

      Аллан согласился и у них завязался разговор, до самого дома. Дверь оказалась запертой. Наверное, Верт ушёл гулять со своими друзьями. Может оно даже и к лучшему.

      Как только они зашли в его комнату, ворон в вольере вскрикнул. Аллана, по неясным причинам, всегда недолюбливал Кёртис. Обычно, его неприязнь заключалась в игнорировании, но иногда он мог и испортить его вещи, нагадив на них, или изрядно потрепав. Поэтому, Терри не стал сейчас выпускать птицу.

      Они расположились на кровати, по разным концам.

      – Давай покурим?

      Аллан удивлённо посмотрел на него.

      – Разве твои родители не могут приехать в любой момент?

      Терри немного замялся, не желая быть уличённым во лжи, но и нервозность, которая мучила его перед предстоящим разговором, можно было утихомирить только дозой никотина.

      – Да, но они не станут заходить ко мне, так что если я успею проветрить.

      Аллан кивнул, мол "ладно", и достал из кармана в чехле для гитары помятую пачку. Он сначала потряс её, а потом открыл и пересчитал все сигареты.

      Они открыли окно настежь и сели на пол, чтобы их не было видно.

      Терри глубоко затянулся. Они курили редко, в основном экономили, так что приступ кашля его не удивил, но он всё равно подавил его. Лаенгтон несколько секунд просто смотрел в стену, пытаясь собраться с мыслями, но всё равно, как бы он не пытался, думал о том, что это, вероятно, его последняя сигарета в жизни. И то, она начала просто тлеть, когда он перевёл взгляд на Аллан, поднявшего голову и медленно выпускающего дым.

      Заметив пристальное внимание он повернулся к нему.

      – Марш, всё в порядке?

      Терри кивнул.

      – Просто задумалась.

      Несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга. Терри совсем недавно начала подмечать, как Аллан делает это. С какой нежностью и всепоглощающей любовью он смотрел, преданностью, как у собаки. И так было всегда. Наверное, там будет больше всего печали и искренней скорби, когда наступит следующий день.

Конечно, Аллан будет грустить. Ему даже не требовалось спрашивать об этом, чтобы удостовериться. Как можно не жалеть о смерти соулмейта? Может, неосознанно он будет жалеть, что у них не будет будущего, ради которого он согласился ждать. Не будет ни моментов близости, ни робких поцелуев и уже привычных. Ни объятий, ни какой-нибудь общей квартиры, где они были бы только вдвоём, без посторонних. Даже какого-нибудь домашнего животного (собаки, кота, кролика, да хоть рыбки) не будет.

      Не будет ничего.

      И может только из-за самого Терри, который возомнил себе, что ему нужно время. Для чего? Отойти от расставания? Или свыкнуться с мыслью, что его родственная душа - его лучший друг? Это не имеет значения, потому что из-за него Аллан упустил все эти возможности, быть близким с идеально подходящим человеком.

      От этого было больнее всего.

      Терри не хотел бы, чтобы кто-либо зацикливался на его смерти. Тем более Харингтон. У него не будет больше соулмейта и будет сложно продолжить жизнь, подпускать к себе людей, с мыслью, что ближе уже никто не станет. Лаенгтон хотел бы, чтобы он забыл его быстро. Его всё равно не вернёшь, но у Аллана вся жизнь впереди. По крайней мере, он надеется на это.

      И всё же… Они даже никогда не целовались. Наверное, если спросить каково это, быть влюбленным в своего соулмейта, зная с третьего класса, и ни разу не поцеловать до его смерти, то ответ будет ужасным.

      Хоть что-то у Аллана должно быть после его смерти, помимо имени на запястье левой руки.

      Аллан делает затяжку, когда Терри наоборот вдыхает больше воздуха и на выдохе, почти шепотом, просит:

      – Давай поцелуемся?

      Тёмноволосый давится дымом и ошарашенно смотрит на него.

      – Ты сейчас серьёзно сказал… Ла?

      Терри кивнул.

      Аллан судорожно сделал ещё одну затяжку и начал бегло осматривать его лицо, пытаясь найти там мотив. Лаенгтону показалось, что сейчас, как только он выдохнет дым, он потянется к нему. Но этого не произошло.

      – Нет.

      Настала очередь удивляться Терри.

      – Нет? Почему?

      – Ты сказала, что тебе нужно время, а я согласился на это только потому, что хотел, чтобы у нас всё было нормально. В плане, мы были бы вместе потому что оба так хотели. А ты сейчас думаешь о чем-то другом.

      Неужели, чтобы понять это Аллану было достаточно просто посмотреть на него? Или он так хорошо знал его? А может, это та самая связь соулмейтов?

Тогда Аллан должен как минимум чувствовать тревогу, из-за подступающей смерти.

      – Мне не нужно время больше, - "тем более, у меня его нет". - Я просто… просто думаю, что нельзя больше тянуть. А что если потом что-то случится? Или у нас просто не будет больше возможности?

      Аллан улыбнулся и забычковал недокуренную сигарету, убирая в пачку. Он придвинулся ближе к Терри, который уже докурил, и взял его за руки.

      – Тебе не нужно переживать об этом. У нас будет завтра и после завтра. И после-после завтра. У нас впереди куча дней и возможностей. Тебе не нужно заставлять себя, если ты не готов. Я не настаиваю.

      Слова резали его сердце. Он боли, ощущавшейся, как физически, захотелось плакать. Аллан верил, что у них есть ещё куча шансов быть вместе, прожить эту жизнь, как надо. И никуда не торопился. Ему даже нельзя было сказать заткнуться, потому что эти все обещания были ложью для Терри и казались правдой для Аллана.

      По нему поползло отчаяние, как корни от самого сердце, по венам. Но слёзы он смог сдержать. Хотя бы ради Аллана.

      Ради Аллана, который не знает, что его соулмейту и лучшему другу придётся умереть сегодня.

      – Да, может у нас есть ещё шанс.

      Он улыбнулся через силу.

      Аллан ушёл через десять минут, когда задержать его больше было нечем. Пока он обучался, Терри раздирало два чувства: поскорее выпроводить его и попросить остаться.

      Аллан выпрямился, поправил лямку от сумки на плече и как-то неловко посмотрел на него.

      – Если хочешь, то мы можем завтра погулять. Ну, вдвоём. Ты и я.

      – Ты говоришь об этом как-то странно. Мы же уже гуляли вдвоём.

      – Начнём воплощать все шансы.

      – Ааа, - Терри понятливо приподнял подбородок и тут же вернул его на место. Аллан думал, что у него есть завтра. - Нет. Ой, ну то есть, я хочу. Но давай не завтра, а в другой раз?

      Аллан, успевший напрячься, выдохнул и расслабленно улыбнулся.

      – Если не хочешь, то не надо. Типа, честно, я всё понимаю.

      – Но я хочу. Просто не завтра.

      Может, в другой жизни.

      – Ладно. Ты, кстати, в порядке? Весь день какой-то странный.

      – Какая-то странная, - автоматически поправил Терри. - Нет, всё в порядке, честно.

      Аллан вздохнул, как будто не особо поверил ему и параллельно вспоминал о своём обещании. Выглядел он так же, как в вечер дня рождения Терри. Когда через чур натянуто улыбался и обещал, что даст ему время, не будет проявлять никаких чувств и совершать никаких действий к нему.

      Харингтон скрывал свои чувства к нему с третьего класса. И год прятал метку с его именем. Но всё равно пообещал это всё, делая вид, что он в порядке.

      Сейчас, его обещание уже могло не действовать, но он продолжал держать дистанцию.

      – Ладно. Но скажи мне если что. Мне пора идти.

      Терри кивнул.

      Аллан ещё раз вздохнул, только уже набираясь смелости. И резко поддался вперёд, одной рукой убирая со лба Терри волосы. Он поцеловал его в лоб, совсем чуть чуть нагнувшись для этого. И почти сразу отстранился, краснея, как и Лаенгтон.

      – Мне не важно, кем ты считаешь себя. Или чем ты болеешь. Это всё не важно ни мне, не Северине. Потому что ты наш друг и мы справимся с этим. Только, не закрывайся от нас совсем.

      Это то, что Терри всегда хотел услышать. То, что ему нужно было услышать.

      Но ему сказали это в его последний день, когда уже ничего не имело значения.

      – Какая вдохновляющая речь. Долго думал?

– Да, весь день с того момента, когда мы вышли из кафе. Ладно, я уже реально задержался.

      Аллан приобнял его и вышел.

      Терри посмотрел на время. 17:42.

      Он прожил почти шестнадцать часов, наверное, это было неплохо.

      Был вариант выйти из дома, не только, чтобы больше не томиться в мучительном ожидании. И, чтобы Верт не был первым, кто мог бы увидеть его бездыханное тело и не травмировался.

      Он немного походил по гостиной и в последний раз сел за пианино. В этом не было смысла, тем более он никогда не любил играть на нём. Но маме нужно было это. Она сама учила его играть и заставляла тренироваться каждый день. Как бы он не хотел этого, но пианино тоже заслуживало, чтобы по клавишам в последний раз прошлись его руки.

      Он сыграл несколько этюдов, те, что нравились ему больше всех. И закрыл крышку. Уже навсегда для себя. Его никогда не ждало будущее великого пианиста, как и маму, но разница между ними была в том, что она мечтала об этом с пелёнок.

      За игрой Терри решил, что всё же пойдёт на улицу. Неизвестность пугала, но хотя бы ради психики брата.

      Он поднялся в свою комнату в последний раз. Осталось последнее дело. Он не мог уйти, не покормив в последний раз своего любимца.

      Кёртис аж встрепенулся, когда увидел его.

      – Уже чувствуешь, что видишь меня в последний раз, да?

      Ворон каркнул.

      – Я тоже буду скучать, дружище.

      Птица ела с удовольствием, но периодически недобро поглядывала на него.

      Вороны точно привязываются к своим хозяевам и вроде даже могут скучать по ним. Но могут ли они начать до смерти?

      Терри вернул птицу в вольер, аккуратно провел пальцами по оперению и закрыл дверцу. Кёртис каркнул и в несколько прыжков подошёл к стенке, просовывая голову в квадратное отверстие, образованное прутьями.

      – Ну, давай, пока, дружок.

      Он вышел из комнаты, спустился вниз и замер возле входа на кухню.

      Когда он кормил Кёртиса, он видел кучу контейнеров с едой, которые мама оставила им. Терри нравилось, как она готовила. Но, от большинства еды ему пришлось отказаться и создавать видимость, что он питается, как раньше.

      Только, как раньше не было уже давно. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ел нормально. Даже сегодня, когда он хотел прожить день, как следовало бы всегда.

      Зачем-то, Терри всё же зашёл на кухню, проходя к холодильнику, возле которого он немного помялся прежде, чем открыть его.

      Конечно, утром контейнеров было чуть больше, видимо Верт успел пообедать, а может и поужинать.

      Терри видел сквозь прозрачный пластик блюда, которые когда-то обожал и ел всегда с особо большим аппетитом, упрашивая маму готовить их. Но что пошло не так?

      И в итоге, все его старания не имели никакого смысла. Это уже даже не важно, потому что завтра его не будет, он навсегда останется в одном дне. И не простит себе, если упустит возможность в последний раз поесть мамино рагу.

      Терри, не задумываясь, достал один контейнер, переложил еду в тарелку и поставил в микроволновку. Пока рагу грелось, чтобы абстрагироваться от мыслей, что он не должен был есть, он достал телефон.

      Несколько сообщений в групповом чате, где Северина спросила нормально ли все дошли; одно, но достаточно большое от Дэйви, в котором он задал несколько вопросов об уходе за Кёртисом и попросил по возможности отчитывать, как он. И одно сообщение от мамы. Она спрашивала позанимался ли он и Терри пришлось приврать, что он играл сорок минут утром и собирается ещё поиграть перед сном. Отправив сообщение, он долго смотрел в экран на переписку и зачем-то набрал ещё одно.

Я люблю вас с папой

18:06.

      Мама почти сразу же прочитала. Почему-то, сначала, Терри показалось, что она ничего не ответит. Но она всё же сделала это.

      Мы тоже любим тебя. Что-то случилось?

18:07.

Нет, ничего. Просто к слову.

18:07.

      Терри выключил телефон, когда таймер на микроволновке закончил обратный отчёт и раздался писк.

      Сидя за столом и ложкой за ложкой опустошая тарелку, Лаенгтон почти расплакался. Он запрещал себе есть, заставлял себя перенапрягаться и очень много врал даже сам себе. Ради идеалов, которые ему не суждено достичь.

      И сейчас, он уже ясно понимает, что все эти идеалы тоже фигня.

      Его бы приняли в любом случае. Для этого было не обязательно клеить жёлтый стикер на зеркало, с цифрой идеального веса.

      Для этого это вообще не нужно было причинять себе и окружающим столько боли.

      Когда первые крупные слёзы скатились по лицу, он закончил с рагу и разогрел жаренные рёбра, предназначенные для второго блюда.

      Когда тарелка опустела на половину, Терри почувствовал, как сильно скрутило живот и рвотные позывы.

      Это было ожидаемо. Любому, кто будет голодать в течении трёх дней, а потом съест так много за раз и что-то жирное, станет плохо. Может, Лаенгтон и учёл бы это, если бы не должен был в любом случае умереть.

      Он побежал в туалет, сразу падая перед унитазом на колени. О том, что теперь там будут синяки он уже не беспокоился.

      Всё произошло слишком быстро. Терри даже не понимал на чём он должен концентрироваться, на боли в каком месте, потому что болело всё. Ему как будто рвали горло, желудок выворачивало, а глаза жгло от слёз. На лбу выступила испарина, как при высокой температуре, а ладони соскальзывали с места из-за пота.

      Несколько первых мышечных сокращений Терри пытался не опускать голову слишком низко, чтобы не захлебнуться.

      И в какой-то момент всё прекратилось нас несколько секунд, но Терри показалось, что всё закончилось. Он пытался отдышаться, опустив голову, и, когда он только подумал, о том, что он мог тут и умереть, желудок снова начал выворачиваться.

      Он не успел ничего не понять, ни поднять голову. Просто слишком поздно понял, что начал задыхаться, хотя мышцы всё ещё сокращались.

      А Терри не мог ни вздохнуть ни выдохнуть. Когда его тошнило было больно, но сейчас, когда в глазах темнело, было хуже.

      Так он и понял, что на этом всё.

      Просто, всё.

Три дня спустя.

Дэйви Джозеф.

      Дэйви держал на руках птицу, которая на удивление вела себя тихо и даже не пытался улететь. Она скорбила по-своему настоящему хозяину, на похоронах которого они стояли.

      Официальная часть церемонии подошла к концу и большинство присутствующих двинулись к выходу с кладбища.

      Дэйви оглянулся. Ближе всех к свежей могиле стоял Аллан, который не реагировал ни на что. Другая подружка Терри, Северина, плакала на груди у подруги Верта, Мелиссы.

      Мелисса хорошо общалась с Вертом, на что были свои причины в виде имён друг друга, на запястьях. И, не смотря на то, что полтора последних месяца она провела в наркодиспансере, Мелисса смогла прийти, чтобы поддержать Верта. Но успокаивала она всех. И сейчас шептала что-то Северине, хотя та всё равно продолжала рыдать навзрыд.

      Верт смотрел на могилу. Джозеф боялся представить, о чём темноволосый думает, учитывая, что он был первым, кто нашёл Терри.

      Дэйви подошёл к Аллану. У них двоих точно было что обсудить в последний раз. Навряд ли, после этого они будут контактировать.

      Харингтон, как и предполагалось, никак не отреагировал на его появление. Только через несколько секунд он посмотрел в его сторону и протянул руки к Кёрту, молча прося разрешения взять птицу к себе. Дэйви кивнул. Кёрт никак не сопротивлялся, только потоптался на его руке и снова затих.

      – Знаешь, – начал Дэйви, смотря на холодный камень. – Никто из вас ведь не верил, что у нас всё было взаправду.

      Он хотел сказать что-то ещё, но Аллан перебил его.

      – Мне плевать, что у вас было взаправду или нет. Тебя это тоже вообще не должно волновать. Это вообще не имело значения, потому что ты не был его соулмейтом. Он бы не бросил тебя из-за этого при других обстоятельствах, но ты бы сам ушёл, как только нашёл бы своего.

      – Ты представляешь меня мудаком только потому что хочешь. Но ты думаешь, что Терри стал бы встречаться со мной тогда? Мы оба знаем, что нет. Может, он и был наивным, но в людях разбирался хорошо.

      Дэйви замолк. Он мог бы высказать ещё многое. Мог бы сказать, что Терри не оставил своего домашнего любимца ему, если бы Дэйви был таким, каким его видит Аллан. Он мог бы сказать, что на деле всю правду о нём знал только Терри.

      Он мог бы, в конце-то концов, рассказать, как они оба боялись, что его соулмейтом окажется кто-то из людей, кого он знает. Как они договаривались, что будут всегда вместе, несмотря на отсутствие связи. Это было не проблемой, у них бы всё получилось. Если бы соулмейтом Терри был кто-то другой. Потому что тот факт, что они с Алланом были знакомы с детства, давал почти стопроцентную гарантию по статистике, что они рано или поздно окажутся вместе.

      Но сейчас уже точно не окажутся.

      – Может, он и рассказал тебе о звонке и оставил ворону, но это не ты ругался с его родителями, чтобы Терри похоронили здесь. И не ты прибежал к его дому, как только узнал о его смерти. И даже не тебе он рассказал о своей трансгендерности. Она.

      – Ты сделал много для него.

      – Её.

      – Да, её. Но не только ты. Я знал обо всем и пытался делать всё, что в моих силах. Я случайно нашёл её второй аккаунт, где она писала обо всём. Обо всём кроме своей смерти. Она посчитала провести время с вами важнее, хотя у неё были друзья и в интернете. Я рассказал им. У Маршы везде был один пароль.

      Аллан кивнул. Может, однажды он и прочитает всё. Но не сейчас. Не сейчас, когда он плакал несколько дней только из-за того, что знал.

      – Думаешь, кто из нас больше виноват в её смерти?

      Харингтон впервые посмотрел на него.

– Оба. Мы всегда были рядом с ней. Не было такого, что ты общался с ней, а я нет, когда это всё началось.

      Дэйви кивнул. Это было справедливо. И правда.

      Только сам Терри никогда бы не назвал никого из них виноватым.

      Джозеф поднимает голову к небу. И видит, как впервые за долгое время, из-за туч выходит солнце.

Несколько лет спустя.

Аллан Харингтон.

      Аллан сбил свой режим дня несколько лет назад и даже не предпринимал попыток что-либо сделать с этим. Может, если бы последние года два он всё же прошёл обследования (раз в пол года, как рекомендуют врачи), то выяснилось, что на почве вечных недосыпов у него началось множество проблем со здоровье. Но и бех всех этих процедур он знал это.

      В два часа ночи (с лишним), когда, уже мужчина, собирался раскурить косяк, ему позвонили из Отдела Смерти.

      Потому что, он обязательно умрёт сегодня.

      Аллан не дёрнулся от раздавшегося внезапного звонка. Он провел несколько лет в ожидании его. С семнадцати лет, когда он потерял своего соулмейта, он не спал до трёх часов ночи, надеясь услышать эту жуткую мелодию, заставляющую обычных людей покрываться мурашками и испариной.

      Женщина, Кэти, на другом конце провода сообщила ему о скорой смерти. Аллан чуть было не оставил саркастичный комментарий, но сдержал себя. Харингтон даже вежливо дослушал её до конца, не обронив почти не слова с того момента, как подтвердил, что это он.

      Представляя этот момент несколько лет, он думал, что не заплачет. Но оказался не прав.

      Слёзы хлынули сами, когда Аллан положил трубку. И вовсе не из-за собственной скоропостижной кончины.

      А из-за своих мыслей.

      Ему двадцать четыре и он уже добился много. Молодой, известный музыкант, живущий в своё удовольствие с кучей фанатов, для которых что-то да значит его творчество. Аллан много раз получал письма, комментарии под фотографиями в инстаграмме или в ответах под постами в твиттере, о том, как людям близки его песни, как они находят в них отголосках себя, как его слова помогают им справляться с проблемами и находить в себе силы, чтобы двигаться дальше. Он успел реализоваться, получив всё, что только мог. И его смерть точно не пройдёт бесследно. Его не забудут сразу, куча людей будет его оплакивать, писать грустные посты и слушать на повторе песни. Он оставит свой след.

      В отличие от Терри, его соулмейта, человека, которому на самом деле были посвящены все песни, каждая строчка, пропитанная тоской. С ним судьба сыграла злую шутку, лишив его будущего в шестнадцать.

      Когда Аллан умрёт, будет не так уж много людей, кто будет помнить кудрявого мальчика в зелёном свитере, который вывел от частого ношения. И то, даже они со временем смогут его отпустить.

      Ни Дэйви, ни Северина не сохранят ему жизнь в воспоминания.

      Может, после кончины Аллана, только Верт, брат Терри, будет помнить его. Два года назад, они с Мелиссой, той самой, которая прижимала к себе Северину и успокаивала её на похоронах, поженились и у них родились близняшки. Вторым именем мальчика было Терренс, как покойного дяди.

      Аллан и Верт поддерживали контакт. Когда к старшему перешли брозды правления компанией, Аллан, как популярный исполнитель, стал рекламным лицом фирмы. Иногда они даже собирались вдвоём в баре, чтобы выпить. В такие дни, они в основном молчали или вспоминали прошлое. Иногда обсуждали вещи, происходщие в мире.

      И он видел фотографию их детей. С Лаенгтонской красотой и простотой Флореску.

      Но мальчику будет всё равно на умершего до его рождения дядю.

      Терри останется лишь загадкой, для поклонников Аллана. Чёрным напульсником поверх имени на руке, без которого он не выходил. Иногда читать теории, о его соулмейте, было забавно. Люди, которые хоть немного вникали в его тексты, могли сопоставить всё и максимально приближались к правде. Всё, кроме одного, в их теории было верным.

      Никто даже не предполагал, что соулмейтом такой звезды, как он, была трансгендерная девушка, прожившая чуть больше месяца после своего шестнадцатого дня рождения.

      Аллан появлялся на публике и с парнями и с девушками. Не только со спутниками на ночь. Иногда его отношения длились больше месяца, но не двух. Первое время, после смерти Терри, он просто пытался отвлечься. Потом были попытки хотя бы попробовать построить что-то серьёзное. Но вечно мешала мысль, что он не будет ни с кем ближе, чем мог бы быть с Терри. С лучшим, что было в его жизни. И так не долго.

      Харингтон не мог позволить себе поселить кого-то в своём сердце. Потому что там до сих пор был Терри. Таким, каким он помнил его. Это было бы и предательством и изменой.

      Когда Терри ушёл, он забрал его шанс на счастливую жизнь. Но они скоро встретятся. Терри был христианином и с детства ходил в церковь с родителями, так что он точно где-нибудь в раю. Может, Аллану придётся кого-нибудь хорошенько отмудохать, чтобы его пустили у нему, но он готов.

      И теперь, в его плане на жизнь, остаётся всего три пункта.

      В первом, он звонит Северине, которая смеётся в трубку и говорит, что у Аллана хорошая чуйка, раз он вечно звонит в моменты, когда ей почти удаётся уговорить Молли, младшую сестру Аллана, скинуть ей фотографии.

      – Тот факт, что она твой соулмейт, не отменяет того, что ей семнадцать.

      – Ты зануда, в курсе? У нас в штате возраст согласия с шестнадцати. Ладно, ты чего звонил?

      Аллан слишком много раз представлял, как однажды скажет это, чтобы не найти слов сейчас.

      – Мне звонили из отдела. Я собираюсь писать завещание, в котором оставляю всё тебе. Но это не значит, что я даю тебе добро на отношения с моей сестрой. Если ты притронешся к ней, а потом тебя шандарахнет молния, то так и знай, что это я.

      – … Что? Аллан? Ты смеёшься надо мной или что? К твоему сведению, это ни разу не смешно.

      Аллан качает головой и подкуривает сигарету.

      На другом конце провода раздаётся первый всхлип.

      – Я и не смеюсь.

      Северина плачет так сильно, что у Аллана больше нет сил слушать её и он отключается.

      Потом он публикует твит, в котором рассказывает всё-всё-всё о Терри, всё что он знал, всё что он помнил.

      Аллан воссоздал его личность из слов, подкрепил её песнями и показал людям, чтобы они тоже запомнили его. Может, однажды кто-то захочет написать про них книгу. Одну из тех клишированных, в которых удаётся стать единственным Обречённым, которым удавалось выжить. Или они вместе останутся постом в твиттере и песнями в плейлисте.

      Вслед за рассказом о Терри, Аллан твиттит о звонке, чтобы его фанаты были в курсе. Под постом сразу же собирается куча комментариев, но он не читает ни один. Потому что уже выходит из квартиры. Навстречу смерти, навстречу Терри.

      Они договаривались о встрече. Однажды.