Ни остановить, ни задержать

Время богов длилось долго, но для этих земель закончилось слишком рано — спустя тысячу лет людям приходится самим додумывать прошлое, чтобы в фигурном зеркале верований воспроизвести потерянные портреты предков. Сейчас Погоня уже слабо помнит лики языческих божеств — когда вера в них подходила к концу, сама Погоня была только новорожденным духом без внятных сил или обязанностей,  была размытым образом, была повторяющимся сюжетом среди гербов и печаток удельных князей.

Погоня не имеет отношения к богам. Она родилась не из речной пены и не из полуденного солнца над возделанным полем; она как будто всегда незримо ходила над этими землями болот и глинистых земель, над озёрами и холмами, и каждый раз оказывалась в одних и тех же декорациях, в одних и тех же осажденных крепостях, и в деревнях в окружении неприятельской армии. Она становилась за плечом каждого солдата на валу, рядом с каждым селянином с заточенным инструментом, рядом с каждой матерью семейства, прячущей подопечных за своей спиной.

В ее руках собирались все устремления и злость людей, вся злость и подавленный страх; она говорила им: держитесь до последнего, гоните их от себя. Защищайте себя, и каждого вокруг. Как отобьёте атаку — идите за ними с оружием в руках, гоните захватчиков от себя днями и ночами. Заберут ваших близких в полон — идите за захватчиками, днями и ночами, не покидайте, не бойтесь. 

Так однажды стали говорить: Погоню ни отбить, ни остановить, не задержать. От северного моря до южногопоявлялся на гербах больших и малых  всадник на коне ; страны помещали ее на королевские печати и хранили рядом с иконами нового бога. 

К тому времени было уже пять столетий, как забыли старых богов. Конечно, она была не одна — были дружественные Кресты Господни, и Гроты Восходние, и Стены Разрушенные, и были высокомерные двуглавые Орлы с востока и с запада — они враждовали не только с самой Погоней, но и друг с другом, и со своими соседями. Погоня не искала вражды, и ее люди были пяти народов, семи языков и трёх верований; но и мирной она бы себя не назвала.

Время шло неумолимо, события сменялись и повторялись, как звёзды на небе: восточный двуглавый Орёл ссорился с западным, с одной головой, и Львом Казаком с юга, и где-то издалека приходили вести от других символов. Погоня существовала в нескольких обличиях одновременно , и одно могло одерживать победу, а другое исчезать, задушенное немирным соседом или несговорчивой природой.

Все стало хуже на пятом столетии ее осознанной жизни, когда западный Орёл позволил себя склевать; ее народы начали терять землю, терять языки, терять веры и волю к сопротивлению.

  Могла ли она им помочь? Конечно, своими не_божественными способами. Может, не в ее силахбыло наслать дождь в засуху или чуму на вражескую армию; но Погоня продолжала стоять за каждым плечом, за спиной каждого, кто встал на защиту своего — неважно, одной ли деревни на болоте или целого народа между с льными соседями. Она направляла мечи, пистолеты, перья и печати. Ее символ стоял на всех письмах из-под виселицы, ее красно-белый профиль размещали на каждом форзаце незарегистрированной газеты.

Даже когда случилась первая бессмысленная война. Даже когда один из Орлов поглотил все окрестные земли. Даже когда другой Орёл добивал остатки ее людей после первого вторжения — с упорством сорного цветка она продолжает зажигать искры в человеческих сердцах. Пускай из старых оберегов осталась только она, пускай из былого символа оправданной защиты она стала символом революции, из живого символа — «Всемирным наследием»,  безликой строкой в архивах культурных ценностей — ее красно-белый все еще на каждой самиздатом книге, в каждом деструктивном канале, дожидаются своего часа спрятанные флаги.