Мы просто немного боги

Пожалуйста, не умирай,

Или мне придется тоже. 

Ты, конечно, сразу в рай,

А я не думаю что тоже. 

Земфира — «Хочешь»

Умирать — это больно. Умирать, чувствуя, как обрывается жизнь сначала одного так и не родившегося сына, а после супруга — еще и дико страшно. Потому приходит понимание, что второй ребенок останется один. Без защиты, в этой до безумия жестокой реальности, где все будут желать ему смерти, просто потому что он отличается. Отчаяние захлестывало с головой. Она не хотела, чтобы все было так. Почему? Почему стоило ей кого-то полюбить в этой жизни, и действительно полюбить собственных детей, как у нее это отнимают? Отчаяние преобразовывалось в ярость, когда она, своей душой и умирающим сознанием слышала слова сестры. 

— Сбежал... Ну ничего, ваши души еще окажутся у меня. И я с вами позабавлюсь вдоволь. 

Наши души? НАШИ души? Ни за что!

Душа Хельги рванула ввысь, вспоминая о том, что она тоже богиня смерти. Пусть другая, отличная от Хелы. И магия Мидгарда ей в этом помогала, признавая в ней... Свою? Душа на миг удивленно мигнула. И улыбнулась. 

Спасибо. 

Она видела, что происходит с душой её сына. Её мальчика. Атрей. Она так хотела лучшего для своих детей. И вздохнув, протянула призрачную руку к его душе. 

Живи. Только живи. Пусть звезды укажут твой путь. Пусть ты еще долго не познакомишься со своим братом, но просто живи, пожалуйста. И не умирай, мое маленькое солнце. Моя маленькая звезда. Будь решительным и непреклонным. Только так ты добьешься высот. Пусть и не рядом со мной, отцом, братом. Пусть тебе повезет, моя драгоценная Искра. Человеком быть не так уж и плохо. 

Она отпустила его душу, отправляя в путешествие, далекое и долгое. До тех пор, пока не будет шанс родится вновь. И Хельга молилась о том, чтобы у него все было хорошо. Чтобы эта Аппиева дорога не оказалась загроможденной препятствиями, которые невозможно будет превозмочь. И заметив, как растеряно и зло смотрит Хела на тельце под своими ногами, не понимая, куда все делось, улыбнулась. Маленькая победа. 

Ты проиграла, сестрица. В этой схватке. И остальных я тебе не отдам. 

Хела её не слышала. Она была смертью, глухой к звучанию чужих душ. Не творец, а та, кто уничтожает все на своем пути. 

Один вырастил себе достойную замену. Хотя...

Хельга нахмурилась, прислушиваясь к давно забытому дару. Дару, что никуда не пропадал, даже если она умирала раз за разом и не помнила этого. И глаза её поражено расширились от понимания того, что последует за этими событиями. 

Значит, любишь загребать жар чужими руками, Всеотец? Я не дам тебе испортить и этих детей. 

Душа богини Смерти рванула ввысь, перемещаясь между потоками пространства и силы, чтобы оказаться ближе к своему сыну. Но, к сожалению, Йотунхейм предпочел не подпускать её близко. Этот мир не считал её связи с ним достаточными, чтобы быть рядом. Это был не открытый со всех сторон Асгард или запутанный Ванахейм. И Хельге не оставалось ничего иного, как метаться у границ, и наблюдать за развитием событий через свои видения. 

Она видела, как погибает Лау, даже не столь от удара Хелы, а от пропущенного удара в спину от одного из своих братьев, вошедшего в сговор с Одином; как её супруг успевает направить все свои жизненные силы на то, чтобы защитить их ребенка. Как его тело обращается в ледяную колыбель, полную магии, оберегающую Локи. Она видела и то, как Лафея теснят, и он вынужден принять поражение. 

И Одина, с чего-то решившего, что Локи является сыном Лафея. Хельга выла раненым зверем, мечась и не в силах что-то предпринять. Кроме как услышать, как тот называет её сына... Именем, которое она же и дала? Богиня замирает. А после слышит тихий смех. Такой родной и близкий. 

Ты же не думала, что я действительно оставлю его без присмотра? Я не настолько еще ослаб, чтобы бросать сына в неизвестности, любовь моя. 

Слышит, и облегченно выдыхает. А после оборачивается, замечая поблизости призрачный силуэт Лау. 

Лау. Ты...

Как и ты, принцесса. Моей решимости достаточно, чтобы быть здесь с тобой. Жаль, что нас никто не видит. И вряд ли увидит. 

У нас еще есть шанс. Я не оставлю его в одиночестве. 

Я тоже. Значит, будем вместе. До самого конца. 

Лау взял Хельгу за руку, мягко сжимая. И они обернулись, смотря на идущего по мосту Одина. 

Думаешь, он поступит также, как поступил с тобой?

Не уверена. Кажется, он решил, что это бастард твоего отца. А значит, могут быть смягчения. Если бы он знал, что это моя плоть и кровь, он уничтожил бы не раздумывая. 

Мы справимся, Хельга. Обязательно справимся. 

*** Асгард. Покои Царицы. Спустя некоторое время ***

Фригг обернулась, отвернувшись от окна, когда муж вернулся после битвы. И удивленно замерла, увидев в его руках сверток. Это явно был ребенок. И у женщины закрались очень нехорошие подозрения. 

— С каких пор ты приносишь в дом своих бастардов? Ты никогда их не признавал, — поинтересовалась она, нехорошо сощурившись. 

— Этот ребенок не является моей кровью и плотью. Это сын Лафея от какой-то полукровки. Неплохое приобретение, — внутренне содрогнувшись, представляя, что было бы, если бы ребенок был действительно его. Пусть Фригг скорее всего и приняла бы ребенка, но явно ему бы самому отомстила. Измен, кончающихся подобным, она не прощала. — Ты сама говорила, что хотела бы завести еще одного ребенка. Если бы не...

— Если бы могла. Тор забрал из меня все силы, — вздохнула женщина, наконец, подходя к нему и принимая ребенка. — Ты уверен, что это не приведет к проблемам?

— Уверен. Йотунхейм будет нам наконец покорен, когда он вырастет. Его имя Локи. 

— Волк? До волка ему еще расти, — улыбнулась Царица. 

— И он вырастет. Нашим личным волком. 

Мне кажется, или это уже... Перебор?

Тебе не кажется, Лау. И меня это злит. Очень злит. Жаль, что мы не можем забрать Локи у них. Ему нужен кто-то более физический, чем мы. 

Но мы за ним присмотрим и будем рядом. Даже если он никогда нас не увидит, не услышит, не почувствует. Мы будем рядом. И это не будет переменной величиной. 

Да. Ты прав. Мы постараемся оберегать его. Несмотря ни на что. 

*** Несколько сотен лет спустя ***

Что значит, расти в Асгарде, где каждый знает о том, чего достоит, и чего он может достичь? Где гордыня переплетается с гордостью, честолюбие с эгоизмом, непринятие всего нового и чужеродного с идеализмом. Локи было уже четыре сотни лет, а он уже чувствовал, что что-то не так. Его мучали кошмары по ночам, полные жара и холода, что раздирали его пополам. И никто не мог с этим помочь. Даже объятия брата и матушки не спасали от этих пугающих ощущений. Ни от косых взглядов, что ребенок ловил на себе, ни от шепотков, обсуждающих его внешность. 

Ему было и невдомек, что народ еще помнил одну сестер. Только обе, и Хела, и Хельга, смешались в памяти окружающих в единый образ. И ту, что была заточена в Хельхейме, ту, что некогда чествовали и уважали, теперь ненавидели. И не вина ребенка была в том, что тот слишком пошел в свою родную мать. От Локи не ожидал никто ничего хорошего. А Один и Фригг считали это лишь совпадением и отражением влияния магии для сокрытия йотунского облика. А может, оно было и к лучшему. Кто знает, как все обернулось для Локи, дойди они до мысли, что привечают не бастарда Лафея, а своего внука от нелюбимой и отвергнутой дочери. 

Мне больно смотреть на это. Я так хочу быть рядом, дать свою поддержку. И не могу. 

Зато его хотя бы не пытаются избивать и ломать. 

Им нужен ручной волк. Который доверится им. Не думаю, что урока с насилием им было недостаточно, чтобы понять, что эта схема работает в обратную сторону. 

Но твои колыбельные я бы внес в какой-нибудь манускрипт или альманах. 

В такое не вносят, глупый ты полярный волк. И все-таки меня эти раджпуты напрягают. И брат... Вот почему также нельзя было воспитать и нас с сестрой? Неужели все только из-за того, что мы девочки? Что я родилась лишней, обузой?

Думаю, ему просто нужен был сын. Многие из нас предпочитают наследников наследницам для передачи власти, силы, знаний. Да и помнишь о валькириях? 

Помню. Это не отменяет того, насколько это все неприятно. 

Очень. А что такое раджпуты?..

Я потом тебе объясню. 

Локи обернулся, словно услышав или почувствовав чужое присутствие. Но никого рядом не увидел. Это был уже не первый раз. Но ребенок все равно напрягался раз за разом. Это пугало не меньше, чем кривые взгляды окружающих и шепотки за спиной. 

А ведь именно Хельга и Лауфей охраняли его сон и пели на ночь колыбельные, когда тот не мог уснуть, будучи еще более младшего возраста. У Фригг на это не было ни времени, ни желания. Ведь Тор требовал того же самого. Хоть и не раз приходил приглядывать за братом или пытался с тем поиграть. Чему боги не препятствовали, видя, что Тор характером пошел ни в отца, ни в мать. И был хоть воинственным, но добрым и активным мальчишкой. И очень невнимательным. 

Но время шло, и все чаще возникали ситуации, когда богам, незримым для остальных, пришлось вмешаться и не раз, отводя угрозы от детей. Потому что начались нападения и шебуршания. Начались более опасные тренировки, и дети становились старше. А значит росла и ответственность. 

И как сильно горели ненавистью к Всеотцу Лауфей и Хельга, когда тот отвел обоих мальчишек к Ларцу Бурь в сокровищнице. 

Он действительно сказал это им обоим? Это... Это...

Это очень неправильно. Локи запомнит. И однажды обязательно спросит, почему не он, если он лучше. И следует идеалам Одина. 

Лау, я его прибью. Нет. Я его жесточайше растерзаю на части и раскидаю по разным концам света. Обязательно возложу сердце на постамент какого-нибудь аббатства на Земле. Или голяди отдам. Чтобы принесли в жертву своим богам. Я его убью. Как он только смеет городить эту чушь нашему мальчику. 

Я начинаю тебя опасаться в такие моменты, Хельга. 

А что я, не права, что ли? Он же нагло лжет в лицо им обоим. 

Давай просто постараемся не отступать от наших планов. 

Раз за разом. С каждой ложью Одина, с каждым испытанием для детей, с каждым действием, которым воздействовали на мальчишек, Хельга и Лауфей приходили в ярость. И спустя тысячу с лишним лет уже просто... Устали. 

Асгард хотелось стереть в порошок с лица вселенной. Вместе со всеми, кто так или иначе доставлял их сыну проблемы. Только на некоторые ошибки Тора они закрывали глаза, понимая, что тот не от большого ума, а больше от вбитых в сознание правил, поступает так, а не иначе. И нужно просто что-то... Что толкнет камень с обрыва. И заставит младшего брата Хельги пересмотреть приоритеты. 

Ты знаешь, недавно наш старший сын родился заново. 

Ты это почувствовала?

Да. Когда отлучалась проверять Мидгард. Он очень изменился за эти полторы тысячи лет. И было трудно не ощутить его рождение. 

Он больше не похож на нас, верно?

Внешне — нет. Но характер... Весь в тебя. 

Ты смеешься. Я давно не слышал твой смех. Именно такой. Звонкий, не усталый. 

Я просто чувствую, что скоро они встретятся. А мы будем рядом. Ты проверял Йотунхейм?

Да. Место отца занял один из моих братьев, Луахейн, но и тот скрывается под иллюзией. Отец... Кажется умирает. 

Это плохо. 

Да. И скоро мы будем наблюдать очень нехорошее представление. Брат хочет забрать Ларец. 

Учитывая, сколько там могущественных артефактов... Я не удивлена. Диверсия, наемники? 

Я бы скорее сказал, что несколько отчаянных йотунов, желающих вернуть моего отца к жизни. Луахейн никому не нравится. Он слишком жесток. Особенно к своим. Южные части Йотунхейма уже не желают ему подчиняться. 

Они принимали только тебя, Лемерию и твоего отца. Я не сильно удивлена. Им нужен адекватный правитель, а не сумасшедший тиран. 

Локи бы им подошел. 

Но он не с ними. И вряд ли сможет быть, учитывая что страх и ненависть перед йотунами он впитал. Страшно представить, что будет, когда он поймет, что и сам йотун. 

Это его сломает. 

И сломает планы Всеотца. Он ведь так надеется на щенячью преданность приемного сына. Но слишком много врет. 

Посмотрим. 

Нападение действительно состоялось. На церемонии передачи наследования титула. И снова бесконечная боль за сына, которого кажется и не собирались просвещать о том, почему того даже не рассматривают как кандидатуру на наследование вслед за Одином. 

Локи в тебя пошел. Такие же шутки и любовь к иллюзиям. И не любовь к ведению боя напролом. 

И я горда им. Ты же знаешь. Вот только... Даже если брать в расчет, что он действительно по крови является родственником Одину, я не хотела бы видеть его на троне Асгарда. 

Почему? Думаешь, не выдержит?

Асгард это помойка, украшенная золотом. Снаружи красиво, внутри все сгнило. Эти авгиевы конюшни не вычистить и за тысячу лет правления. Чтобы все изменить, нужно оставить в живых лишь младенцев. И воспитать их в лучшем укладе, от предыдущего. А Локи... Ему бы подошел больше Мидгард или Йотунхейм. Где его способности действительно оценили бы по достоинству. 

В Йотунхейме нужно доказывать силой. 

Не обязательно физической. Я помню правила твоего народа, Лау. Не важно, каким способом, но если йотун докажет, что силен и достоин уважения — так и будет. Да ведь и ты сам это знаешь по себе. Ведь ты не имеешь полной формы. И хоть ты был в первую очередь подстрахован отцом, но...

Но я смог и сам доказать, что со мной стоит считаться. Ты права. Думаю, если смотреть с такой стороны, это действительно было бы лучшей судьбой для Локи. Вот только...

Он воспитан асами. И так просто это не пройдет. Стоп. Что они делают?

Они кажется собрались проникать в Йотунхейм. И требовать ответа напрямую у Лафея. 

Мне одной кажется, что эта идея не очень здравая, если смотреть с точки зрения асов и точки зрения политики?

Нет. Не одной. О боги. 

Мы сами считай что боги. 

И все равно. Ну почему твой брат настолько прямолинеен?

Это одновременно и плохое, и лучшее из его качеств. 

*** Спустя некоторое время ***

Твой брат мудак. 

А я спорю? Видела, как он посмотрел на него? Явно понял, откуда ноги растут. Мой отец не мог не почувствовать родной крови, когда я принес Локи в Йотунхейм. И учитывая, кто именно меня добил в спину...

Он понял. Ты прав. У нас проблемы. Еще и до сына дошло, что он не ас. Не полностью, по крайней мере. 

Он подросток. И сейчас, как говорят обычные люди, переходный возраст. 

Просто ой. Огромное ой. Мне хочется рвать на себе волосы. 

А еще сделать из Одина и Фригг барбекю? 

Именно. Господи, спаси и помилуй грешные души. Они же обязательно влипнут. 

Так может сделаем что-нибудь с Одином? 

Я подумаю. 

*** Еще спустя некоторое время ***

Лау. 

Да, любовь моя?

Твое предложение еще в силе? Насчет Одина. 

Оно и не прекращало действовать. 

Тогда насчет три вводим его в сон, насколько утянем. 

Раз. 

Два. 

Три. 

— Отец..? Кто-нибудь, скорее!..

Упс. Кажется, Локи мы напугали. 

Ничего, зато этот... Бредеро не успел еще большего бреда на уши ему навешать. 

*** Спустя месяц ***

Я. Его. Ненавижу. Чтоб ему никогда в Вальгаллу не попасть, а только в пламя Хельхейма! Это... Это. Ты видел? 

Видел. И поддерживаю твое стремление ему что-нибудь оторвать. Но сначала надо позаботиться о Локи. Кажется, упали мы напрямик... В очень нехорошее место. 

В задницу мира, давай уж быть честными. 

Хельга вздохнула и оглядела пространство. Место ей не нравилось совершенно. А видения подсказывали ей, что сыну предстоит пережить не мало ломающих сознание моментов. Оставалось только надеяться, что она сможет достучаться. И тот услышит. И вскоре, ожидания стали сбываться в худшем смысле этого слова. То, как ломали Локи. Как над ним издевались, чтобы получить безропотную марионетку... приводило их обоих в ярость. И Хельга, как в детстве, продолжала напевать Локи колыбельные, шепча поддерживающие слова. А Лауфей старался, как мог, подлечивать его ранения. Их влияние на физический мир было очень ограниченным. Но выхода из этой ситуации они пока не видели. Разве что Хельга начинала догадываться, что виной тому эмоции. Которых было недостаточно для постоянного взаимодействия. 

Однажды, Локи проснулся от того, что наконец услышал голоса Хельги и Лауфея. И по началу испугался, боясь, что кто-то нашел как свести его с ума. Ведь приоткрыв глаза, никого рядом не увидел. Лишь ощущал, как что-то едва ощутимо перебирает пряди его волос. И прислушался. 

Сколько он так еще продержится? Неделю? Месяц? Год? В Асгарде его даже не ищут. 

Это было очевидно, что его не станут искать. Волк оскалил зубы на кормящую руку. И волк закономерно наказан разозлившимся хозяином. Просто вспомни собственное детство, Хельга. 

Я помню. Но меня все равно все это раздражает. Особенно то, что именно задумал этот фиолетовый урод. 

Всегда знал, что у моей жены прекрасный вкус. 

Если бы у меня был отвратный вкус, я бы ни за что не согласилась выйти за тебя. Даже если бы Лафей приказал бы меня казнить. 

Знаю. Прости, любовь моя. 

Что с ним? 

Его собственные запасы сил на исходе. Эта клетка неплохо жрет магию. Я не уверен, что... Может проще их всех поубивать?

Для этого нам нужен контакт с физическим миром. Не получится. Если бы мы были в Мидгарде, шансов было больше. Но мне все равно больно. Почему нашему сыну так достается, Лау?

Я не знаю, Хельга. Я не знаю. 

«Я сошел с ума? Призраков ведь не существует, верно?» — подумал Локи, чувствуя, что от чужих разговоров начинает бешено стучать сердце. За него кто-то переживал. Настолько, что был готов по возможности убить все вокруг. 

«Сыну? Но Один и Фригг живы», — мелькнула следующая мысль и тут же пропала, сменившись воспоминанием о том, что он приемный. А после пришло осознание. 

Родители. Ро-ди-те-ли. Мама и папа. Его... родные?

Он открыл глаза и осмотрелся, голоса затихли, но все равно оставалось ощущение присутствия кого-то совсем рядом. 

— Мама? — неуверенно прошептал Локи. И словно легкий теплый ветерок прошелся по его шее и волосам. Юноша снова огляделся, но никого не увидел. 

Думаешь, он нас услышал?

Хотелось бы в это верить, Лауфей. Но мы с самого его рождения пытаемся это сделать. И пока что ни разу не вышло. А жаль. Мне бы много что хотелось сказать нашему сокровищу. 

И не только сказать. 

Да. Не только. 

Локи показалось, что он ясно почувствовал за этими интонациями грустную и теплую женскую улыбку. В глазах защипало. Сокровище. Они правда имели в виду его? Так его даже Фригг не называла. И тем более не с такими интонациями. 

«Может, это такой обман? Но для чего меня лечить и вводить в подобное заблуждение?» — подумал он. Но услышав предупреждающе-возмущенный шепот, предпочел сделать вид что почти сломался. В одном те, кого он слышал, были правы: читаури и их предводителю он нужен сломанным и покорным. А значит нужно было подыграть. 

Но как же это было сложно, когда магия тебе подчиняется с трудом. 

А после... все озарилось голубым светом подчиняющего разум кристалла. И не осталось ничего, кроме сковывающих сознание льдов. Чьих-то по-родительски надежных и теплых рук. И шума из голосов и приказов. Не подчиняться он не мог. Лишь выторговать себе Мидгард. 

Зачем, правда, он и сам не особо понял. Но голоса Хельги и Лауфея на этом настаивали. 

Очень много шума. Белого, голубого, черного. Недолгое прояснение сознания, злые глаза сводного брата, вещающего о возвращении в Асгард. 

В Асгард. Но зачем ему там находиться? Они ведь сами... Сказали, что он больше не нужен. И снова шум. Шум...

Он не ощущал течения времени в этом состоянии. И потому когда он столкнулся с хозяином башни, с которой решил открыть проход для армии вторженцев, был... Обескуражен, что контроль не удался. Настолько, что собственный слетел с его разума и он удивленно замер, смотря на человека перед собой. 

— Жаль тебя разочаровывать. Но кажется на мне это не работает. 

— Я заметил. 

— У тебя глаза поменяли цвет, знаешь? Изумительный зеленый оттенок, я так скажу. 

— Это флирт? — Локи вопросительно изогнул бровь. 

— На автомате выдал, — хмыкнул Старк. — Не хочешь разобрать эту штуковину, что портит интерьер моей крыши?

— Ты так уверен, что я разберу?

— Так ты же больше не под контролем, Змейка. 

Этот человек обескураживал. А еще Локи поймал себя на мысли, что чувствует от того что-то родное. Словно...

— Меня должны были назвать Атреем, знаешь? 

Этот вопрос ставит его в тупик. И в то же самое время это что-то отзывается в нем. И Локи отступает. И даже почти соглашается выпить кофе. От контроля во рту действительно пересохло. Но... Остальные Мстители возникают раньше. А Старк не успевает сказать, что ситуация улажена. Потому что тому приходится улетать самому. 

Быть вбитым в землю — дело очень неприятное. Особенно мутировавшим в зеленое непотребство человеком. И естественно, никто кроме Старка его слушать не стал. Но и тот предпочел это делать без свидетелей. 

— Отвратные у вас отношения в семье, я скажу, — хмыкнул Энтони, когда добился своего. — Но Тор тоже хорош. Вы ведь росли вместе? Он что, тебе в глаза ни разу не смотрел и не успел запомнить их настоящий цвет? 

— Он просто... 

— Тормоз, — завершил за него Старк. — Я не могу пойти против общего решения. Но если решишь сбежать и сумеешь это сделать — я к твоим услугам. 

— Почему? Зачем тебе это, смертный?

— Потому что младшим братьям нужно помогать. Даже если они не знают о родственных связях, — произнес Старк на выходе. 

Ситуация становилась все более запутанной. Но Энтони привычно предпочитал вести себя, словно клоун, повернутый на своих достижениях. 

Локи не особо хотел смотреть на остальных, эта маска здорово выбешивала. Но прежде, чем Тор дал знак Хеймдаллу, успел зацепиться взглядом за Старка. Тот лишь взглядом давал понять, что его слова не были шуткой. 

Я уже говорила, что Атрей в тебя пошел характером, Лау?

Я заметил. Даже удивительно, что черты характера все равно передались при возрождении души в человеческом теле. 

Возможно, у него проснулся дар предвидения. А может связь близнецов дает о себе знать. 

Кто знает. Но хотя бы так у нашего мальчика есть надежда на спасение от чужих интриг. 

Если бы еще и Энтони так не глупил, наступая всем на больные мозоли. Его ведь скоро попытаются устранить. 

Думаю, он и сам все прекрасно понимает, и уже готовит пути отступления. Если мозгами и характером в нас пошел, несмотря ни на что, то он уже это делает. 

Локи с трудом удержал себя от порыва обернуться и поискать взглядом тех, кого он слышал, но не видел. Хоть и понимал, что вряд ли разберет хоть что-то. Да и окружающие решат, что он что-то задумал. 

Последующие события не сильно его удивили. Пусть он действительно думал, что его просто казнят как предателя. Но вместо этого просто посадили в тюрьму. Как преступника. И с одной стороны это было хорошо. Читаури его в Асгарде явно не достанут. А с другой...

Спорим, что страже отмашку дадут на развлечения? Они такие взгляды кидают. Очень знакомые. 

Значит кто-то лишится яиц. Я им еще твоего испорченного детства не простил. 

Ты знаешь, что ты прелесть?

Когда ты так говоришь, становится страшно. Как думаешь, барьер пропустит?

А почему не должен? Мы же в Асгарде, тут столько дыр в защите, что и Танос пройдет ничего не сломав. Потому что доламывать нечего. Единственная защита это Хеймдалл. Но и он не вечен и всемогущ. 

По-твоему и сбежать легко? 

Шутишь? Я как по-твоему не потревожив отцовскую защиту тогда сбежала? Хеймдалл мне конечно помог. Но все равно. 

Что ж. Остается признать — все очень плачевно. Плачевнее не бывает. 

Локи прислушался и попытался на звук найти его источник взглядом, осторожно подбираясь ближе. Небольшое похолодание и уплотнение воздуха было неподалеку от него. Радовало то, что чтобы он не кричал и не говорил, его вряд ли услышат. А значит можно попытаться установить контакт. 

Потому что очень хотелось понять, кто все время был рядом с ним. 

— Кто здесь? — тихо позвал он. — Я же слышу и чувствую, что рядом кто-то есть. Покажитесь. 

И почувствовал, что те, кто были рядом, поражено замолчали. Кажется, они не думали, что он их слышал. Теперь слышал. И довольно ясно. Их голоса со времени, проведенного в плену, стали словно громче и четче. А еще он запомнил те ощущения, что были с ним, когда он был под чужим контролем. Ощущения теплых и надежных родительских рук. 

Поверить не могу. Неужели есть шанс, что нас можно услышать? О боги. 

Локи повернул голову на женский голос, и ему на миг показалось, что мелькнул рядом какой-то силуэт. 

— Мама? — он невольно сглотнул, чувствуя, как сжимает горло от волнения. — Папа?

Да, волчонок. Мы всегда были и будем рядом. 

Мужской голос отдавал хриплым и немного холодным смехом. Но холодным не эмоционально, а физически, словно говоря о том, кем являлся при жизни собеседник. 

Нам правда жаль, что мы не рядом в полном смысле этого слова. Но, к сожалению, мы пока еще не нашли способ вернуться в физический мир. И можем немногое. 

Хельга права. С момента твоего рождения мы не перестаем пытаться. Чудо уже то, что спустя столько времени, ты нас наконец услышал. 

Локи слушал их голоса, и пытался себе представить, как бы те выглядели. И до боли боялся, что они будут недовольны им. А что, если они уже были? Всем тем, что он сделал и как себя вел. А незримые призраки словно сорвавшись, принялись говорить, говорить, говорить. 

Они действительно очень сильно скучали по возможности поговорить с кем-то, а не только между собой. И Локи оставалось только слушать. И прислушиваться к ощущениям. Ему даже не требовалось задавать вопросы. Родители и сами прекрасно понимали, что именно захочется узнать в первую очередь. И от того, что он узнавал, мурашки бежали по коже, от осознания, как близко он ходил по грани. 

Хельга Одинсдоттир и Лауфей Лафейсон. Младшие дети своих отцов. Смерть, и, как ни странно, жизнь. Жар и холод. Идущие рядом друг с другом. Локи и представить себе не мог, что все будет настолько сложно и просто одновременно. И он понимал, почему в интонациях тех проскальзывала едва сдерживаемая жажда убийства в сторону Одина. 

Понимал, но до конца верить не хотелось. И в то же самое время какое-то чувство внутри него говорило — все так и есть. Они не лгут. Доверься им. 

И он... Доверился. Глупо, порывисто. Но так хотелось быть любимым ребенком, от которого не откажутся, даже если он превратит все в пламя и пепел. Даже если он очень сглупит. Что им не будут разочарованы просто потому, что он предпочитает хитрость, магию, ум слепой боевой ярости и мечу. 

Он больше не чувствовал себя одиноким. Но все еще чувствовал себя не в своем месте. Не в безопасности. 

На удивление, стража к нему не приходила издеваться. Разве что словесно. Зато Фригга появлялась едва ли не ежедневно, пытаясь давить на сыновий долг и совесть. И братскую любовь. Правда, последнее теперь вызывало нервную усмешку. Как воспринимать братом того, с кем рос вместе, если ты уже знаешь, что он тебе скорее дядя по матери? Особенно когда он зачастую такой идиот. 

Но родители не злились на Тора. Хельга убеждала, что дурость со временем пройдет и тот повзрослеет. Что он уже отличается от своих родителей в лучшую сторону. А ей было с чем сравнивать. И он снова ей верил. 

Им в принципе почему-то хотелось верить. Может, это был просто эффект от нехватки внимания и заботы? Но, кажется, родители были не против и сами пытались восполнить прорехи в общении с сыном за последние полторы тысячи лет. Да, они наблюдали за ним и помогали по мере возможности. Но все же это было не то. Что творится на душе у их ребенка они знать не могли в полной мере. 

Поэтому не удивительно, что когда что-то стало происходить, то на это не сразу обратили внимание. Хельга нахмурилась. 

Темные эльфы... Я же говорила, что с защитой все плохо. Настолько, что бомбу замедленного действия проморгали и сами сюда привели. 

— Думаете, это очень опасно? — Локи встревоженно вскинулся. 

Матушка скорее всего сделает глупость. А отец её допустит. Сиди на месте и откажись от освобождения. Свобода придет позже вместе с Тором. Но ты должен понимать, к чему все идет. Они многим попортили кровь. И с большой вероятностью они сделают все, чтобы один из них погиб. Просто чтобы показать, насколько слаб Асгард за своим величием. 

— Но... Вам действительно все равно, что произойдет с Асгардом? — юноша нахмурился. Внутри него боролись желание отстоять место, где он провел детство и юность. И одновременно не мешать, потому что это место и эти люди отняли у него настоящую семью. 

Я отреклась от Асгарда, когда бежала от навязанной участи рабыни Муспельхейма. Йотунхейм и Мидгард — вот два места, которые я готова назвать домом. 

Локи поджал губы и кивнул. А дальше все шло по известному сценарию. Побег, обрушение барьера и смерть Фригг. С которой юноша окончательно перестал чувствовать связь. Да, та заменила ему мать. Но... Она знала о планах Одина. Она не могла не видеть, чьи черты он в себе несет. И молчала. Со своим даром предвидения. Молчала. Этого он простить не мог. 

Но и не мог отказаться от предложения отомстить, когда Тор явился к нему. И оценил то, что тот, кажется, научился достойно отвечать на его шутки и сарказм. «А братец-то вырос», — подумал Локи, приходя в себя от падения и берясь за проложение маршрута в Свартальфхейм. 

После... Трагическая смерть. Он действительно думал, что умирает. Но родители помогли. Как и с тем, чтобы отправить того в Мидгард, который тот в действительности не особо любил, лишив магии и оставив в одной из норвежских клиник. И Хельга пообещала присматривать за ним. Но как подозревал Лауфей, та просто хотела приглядеть за вторым сыном, поэкспериментировать с магией Земли и испортить отцу настроение, проев мозг и совесть. Он сомневался, что тот в ходе этого эксперимента вообще хоть в чем-нибудь признается, когда встретится с детьми в последний раз. Если за все это время совесть ни разу в нем не проснулась, то её у того вовсе нет. 

Лау же предпочел постоянно быть рядом с сыном. Присматривать, корректировать и направлять. Поскольку прекрасно помнил, какая это муторная работа — править и все организовывать. Особенно когда ты прекрасно осознаешь, что если не иллюзия Всеотца, то тебя растерзает на маленькие кусочки озверевшая толпа. 

Ничего не было удивительного в том, что изображать Царя оказалось не так легко. И Локи постепенно начинал жалеть о том, что вообще этого добился. Одно дело, когда ты дуришь умных людей. А другое... Когда это толпа баранов в обличьях асов, желающая только устраивать побоища и веселиться. Бумаги же находились вовсе в отвратном состоянии. 

— А я вам еще не верил, когда вы говорили, что все это один большой мусор, — простонал однажды вечером, сидя в кабинете, Локи. — Как можно было все настолько запустить?!

Гордыня и гордость идут рука под руку у асов, воспитанных Одином. Может, тебе стоит расслабиться? Хеймдалл уже ушел, и скоро Тор вернется и поймет, что что-то не так. Или ему намекнут. 

— Знаю. Наверное, ты прав. Стоит напоследок устроить представление, — Локи устало и криво усмехнулся. — Поверить не могу, что он все прекрасно знал. И молчал. 

Вороны всегда приглядывали за тобой. Думаю, он просто не рискнул. А теперь ему просто пришла пора немного отдохнуть. Но слухи как по мне были лишними. 

— Ему виднее, как обставлять собственный уход, — юноша пожал плечами. — Мама еще не возвращалась? 

Нет. Но думаю, вернется на днях и все расскажет. Или появится здесь одновременно с Тором. 

Локи кивнул. И спустя пару месяцев, как ожидалось, все вскрылось. Но он не был разочарован. А после наступили события, ведущие к гибели Асгарда. 

Один так ничего и не сказал про Хельгу даже перед своей смертью. Чем Локи разозлил, хоть тот и не показал виду. Зато когда появилась Хела... он замер. 

Да, родители предупреждали его о том, что Хельга — младшая сестра-близнец Хелы. И отличалась внешне ненамного. И потому он замер, впитывая в себя её облик, и пытаясь понять, насколько сильно сестры были похожи между собой. И насколько он сам пошел в мать. Выходило, что очень. 

— Ах, какая встреча. Жаль, я не успела попрощаться с Одином. Мне так многое хотелось бы ему высказать, — Хела безумно улыбнулась, тем самым сбрасывая наваждение и вырывая Локи из задумчивости. И тот попятился, пытаясь не спровоцировать ту на атаку себя или брата. — Надо же. Ты все также продолжаешь убегать от моей руки, Локи. А я ведь так надеялась, что ты умрешь вслед за своими родителями. 

Он предпочел ничего не говорить. Да оно и не нужно было. Неудачная попытка сбежать. Он уже и забыл, что на посту был тот олух. И ничего удивительного что их занесло не пойми куда, разбросав по разным временным отрезкам. Вот только без привычного ощущения хотя бы Лауфея за плечом было непривычно. Оставалось верить, что он справится. И вытащит и Тора, и себя... Из этой действительно помойки. 

Тут действительно было полно разного межгалактического мусора. Который падал из дыр-порталов. 

— Просто... замечательно. 

Грандмастер был пугающим. Нет. Он был безумно пугающим. И от его не редких приставаний у Локи просыпалось очень нехорошее чувство. Облегчало задачу то, что оказывается тот был наслышан о нем. И знал его родителей. Которые, будучи еще молодыми и не явившимися в Мидгард, надолго задержались в его вотчине. И судя по тому, как жадно на него смотрел Грандмастер... То отпускать его очень не хотели. Но хотя бы и не стремились превратить в жижу, а после воскресить. 

Этот человек был действительно пугающим. 

*** Тем временем, в Мидгарде. Америка. Башня Старка. Сокрытые лаборатории ***

— Поверить не могу, что это действительно получилось, — произнесла Хельга, вновь чувствуя себя живой. — Спасибо. 

— Это меньшее, что я мог сделать для матери, которая как могла, спасла мне жизнь. Пусть и посмертно, — Энтони криво улыбнулся. — Спасибо, что выбрала Мидгард. Я не хотел бы быть... долгоживущим. Особенно когда мне достались видения о жизни брата. Лучше быть обычным человеком. 

— И все-таки что было в расчетах такого, что я все это время упускала? 

— Привязка к магии этой планеты и измерения. Умерев, но не утратив веры в вас у людей, вы стали богами. Смерти я так полагаю и чего-то еще. 

— Жизни? Лау отлично под это подходит, — задумчиво произнесла Хельга. — Что по проекту Стрела Амура? 

— Для всех я навсегда потерял Д.Ж.А.Р.В.И.С. И признал идею искусственного интеллекта, способного самостоятельно защитить Землю, невозможной. Но... благодаря твоим выкладкам и помощи того русского, которого ты нашла. Самоквасова. Упаси наука иметь такую же фамилию! Проект в стадии завершения. Надеюсь, все получится, — произнес Старк. — Не хочу жертвовать собственной жизнью ради тех, кто этого даже не оценит. 

— Я надеюсь, ты скоро познакомишь меня с моими внуками? — Одинсдоттир ехидно прищурилась. 

— Посмотрим. Если меня Пеппер не убьет, — Энтони рассмеялся. — Отцу говорить будешь? 

— Обязательно. И заставлю его тоже пройти эту процедуру. Хватит нам ходить бессмертными духами. 

— Богами. 

— Не суть. По ощущениям это все равно призрак. Да и надо Таносу подарочек оставить. Неприятный. 

— Поддельный Тессеракт? 

— И не только его. Хочет уничтожить пол вселенной? Я ему покажу, где раки зимуют. 

— Ты ему скорее Локи не простила. 

— Я никого ему не прощу. Такой же мудак, как мой уже покойный, слава богам, отец. 

— Ты сама бог. 

— Выражение устоявшееся, — показала язык Хельга, прежде чем унеслась искать Лауфея. 

Подготовка к операции «Вонзим в фиолетовую толстокожую ящерицу пару огнеметов и поярче. Со всей любовью от планеты Земля» началась. 

Происходящее на Сакааре оба супруга пропустили. Зато в Асгард Хельга отправилась под иллюзией. Намереваясь лично прикончить сестру, даже если Тор, как показывал её дар предвидения, выпустит Суртура. Рисковать она не собиралась. Два должны были наконец соединиться. А не тянуть друг друга в пропасть. 

Конечно, зрителей можно было не ждать. Место, что было домом, было объято пламенем. И Хэла металась в нем, уворачиваясь от атак Суртура. 

— Когда-то ты подло убила меня и моего ребенка, сестренка. Теперь я плачу тебе той же монетой, — прошептала Хельга, возникая у неё за спиной и пронзая кинжалом со спины. 

— Хельга... Как ты... Ты за это заплатишь. Я Богиня Смерти. 

— Уже нет. Тот, кто убьет смерть, сам становится ею. А мы изначально были два, но одно, — Хельга усмехнулась. И толкнула сестру в объятиях пламени, исчезая в иллюзии, чтобы присмотреть за Локи и остальными, пока супруг и старший сын разбирались с подступающими проблемами. 

И поняла, что это было сделано не зря. Танос. Одной своей громадой он внушал опасения. Но Хельга его не боялась. Он у нее вызывал скорее брезгливость и отвращение. Женщина продолжала держаться под иллюзией, попутно накладывая её на всех, кто не успел эвакуироваться. Пусть и пришлось для этого добавить еще и сонных чар. Но зато асгардцы были живы. Не то чтобы он не желала им смерти. Но... здесь были и дети. А тех она обвинить ни в чем не могла. 

Тессеракт был подменен. И кажется, она осталась незамеченной. Что приносило облегчение. Но не приносило другое. Локи. 

«Весь в меня, дурной ребенок. И Лауфея. Как жертвовать собой, так первый», — подумала он, с тревогой наблюдая, как лицо того постепенно синеет. Нет. Сейчас было еще не время для атаки. Мидгард для этого подходил лучше всего. 

— Локи, нет. Очнись. Ты не можешь умереть так просто...

Хельга печально улыбнулась, видя переживания Тора. Корабль оказался объят пламенем, но то опало и погасло, стоило Таносу и его армии исчезнуть с горизонта. А сама женщина выступила из тени. 

— От того, что ты так его трясешь, он быстрее не очнется. Сломаны позвонки шеи, как минимум, — произнесла она, снимая иллюзию со всего корабля изнутри, оставляя лишь сонные чары на асгардцах. 

— Хела? — Тор схватился за меч.

— Хельга. Поверить не могу. Ты жива, — произнес Хеймдалл. 

— Вы знакомы? — на лице блондина проступил недоверчивое удивление. 

— Более чем. Когда-то Хеймдалл был тем, кто дал мне шанс спастись и начать новую жизнь. Спасибо, что присматривал за этими оболтусами. Особенно за моим сыном, — Одинсдоттир мягко улыбнулась. — Я Хельга Одинсдоттир. Младшая сестра-близнец Хелы. — представилась она, взглянув на Тора. — Я не собираюсь вам вредить. Но дай мне самой взять под сохранность жизнь моего сына, младший брат. 

— Сына? — Тор медленно перевел взгляд с женщины с седыми волосами на Локи. Растерянность постепенно сменяло понимание и шок. — Стоп. Локи? Он Ваш сын?

— Да. Младший. Старший к сожалению погиб от руки Хелы и не так давно переродился в обычного человека. Но я все равно им горжусь. Каждым из них. 

Женщина опустилась на одно колено перед бездыханно лежащим телом сына и некоторое время ничего не происходило. Лишь её руки скользили, повинуясь ей ведомым мыслям. Неприятный щелчок, словно что-то срастается или встает на место. Лицо Хельги было напряжено, но спустя несколько минут синева с лица Локи начала проходить. Но сам он так и не проснулся. Казалось, что теперь он просто спит. 

— Проспит месяц. Потом очнется. Душе нужно восстановить связи с телом. Надеюсь, вы не сильно против направиться в Мидгард. Там отбиваться от Таноса будет удобнее. 

Она оглядела лица мужчин. Хеймдалл предпочитал с ней не спорить. А Тор... все еще пребывал в растерянности. 

— Поверить не могу. 

— Потом выскажешь все свои претензии. А на вопросы я смогу ответить и по пути на Землю. 

И лекцию она действительно провела. Что у Тора еще долго голова болела от свалившейся информации. А на Земле их уже ждали. 

Танос оказался первее. Но и остальные на месте не стояли. Вот только битва была заранее проигрышной для одной из сторон. Потому что играть на чужой территории себе дороже. 

А Хельга и Лауфей были на своей. Пусть и поменявшейся за полтора тысячелетия. 

Армия Таноса была обречена на провал даже с камнями Бесконечности. А те хорошо липли не только к Локи. 

Корабль вторженцев был полностью уничтожен. Танос убит. Даже побыть особо пафосным ему долго не дали. 

Тор все еще был обескуражен. Битва с могущественным врагом, от которого ему самому становилось дурно в его присутствии, оказалась просто пшиком. 

— Да что ж вы за монстры такие? — нервно сглотнул он, косясь на родителей Локи. 

— Боги. Просто боги Мидгарда, — Хельга улыбнулась. — На своей территории и почва помогает. Но строить новый Асгард здесь не советую. Люди не оценят. Я тем более. 

— А Локи? — Тор даже сам для себя прозвучал как-то жалко. 

— Общаться и видеться не запрещаем. Где захочет, там жить и будет. Но не думаю, что он еще раз согласится решать проблемы Асгарда. Кажется, асы ему теперь поперек горла будут стоять не одно столетие, — фыркнул Лауфей. 

— Мусор только выбросьте. Наши правительства этот подарочек не оценят. А мне еще с прессой разбираться, — поморщился Старк. — Я и без того подарок на день рождения Меган задолжал. Не хотелось бы опаздывать. 

***

— На что потратим нашу вечность? — Хельга лукаво улыбнулась. Их дом наконец был достроен и обставлен мебелью. 

— Чтобы сделать наш дом лучше. Все же, обоим нашим сыновьям будут досаждать. А потом... можно изучить вселенную. Как думаешь, что-нибудь из Звездных Войн найдем? — произнес Лауфей, обнимая жену. 

— Может быть. Мне и самой интересно. Но сначала... как насчет того, чтобы узнать меня заново? 

— Ты невыносима, Хельга. 

Женщина счастливо рассмеялась, пока её не заткнули очередным поцелуем.