Прам не хочет целоваться!

— Д-доктор! Сейчас же опустите маску! То, что вы хотите сделать — просто ужасно!

Перепуганная Праманикс распласталась по стене каюты, словно пыталась в нее врасти. Стать с ней единым целым. Впрочем, спастись от уготованной судьбы это вряд ли бы как-то помогло.

— Вы не можете поступать так со мной! Я же не какая-нибудь там… Я-я… я — святая! — полупыхтела, полускулила она, бегая глазами в поисках шанса сбежать.

Его не было и быть не могло. Справа и слева мои руки надежно отрезали пути отхода.

— Брось, Прам. Ты же знаешь, что никуда от меня не сбежишь. Тем более… где-то там, в глубине, ты ведь сама этого хочешь. Понимаешь, что так надо.

Я приблизил лицо, и щеки святой вспыхнули румянцем. Она сделала последнюю попытку уйти от неизбежного:

— Я-я… я пожалуюсь брату!.. — но уже не так уверенно.

— Такая врунишка… а говоришь — святая! Ты ведь сама не хочешь, чтобы он узнал.

Я ощутил кожей лица тяжелое, жаркое дыхание. Да, конечно, для командира не дело поступать с подчиненными так, но… иногда у тебя просто нет выбора.

Некоторые вещи просто должны произойти.

Тем временем, Праманикс смирилась со своей участью. Перестала дергаться, почти перестала дрожать. Закрыла глаза и слегка приоткрыла рот, подаваясь навстречу.

После всей наряженной борьбы наши губы сошлись в поцелуе.

***

Жиросжигательная таблетка соскользнула с языка. Я отстранился, крепко зажав рот Праманикс одной рукой. Другой же нежно гладил ее по горлышку, пока не убедился: проглотила.

— Вот так. Теперь можешь идти — и не забудь как следует подумать над тем, как следишь за своей фигурой.

Почуяв свободу, Праманикс резко рванула к двери. Я же, выдержав паузу, ехидно добавил вслед улепетывающей, пока она судорожно пыталась подружиться с магнитным замком:

— Будешь выделываться — в следующий раз засуну в сапог!