Обрядоверие, древние как мир своды сложносмешных правил и запретов. Дикое племя, глупое. Дышит молитвами перед своими богами, разодетыми в звериные шкуры, обмазанные глиной и грязью маски. Старая женщина с ужасом на лице, вижу, пробирается в ночном совином лесу, выдирая руками ветки молодых кустарников. Голые стопы. Спешит. За ней рвётся через хлёсткую зелень стайка разукрашенных дикарей. Сквозь тонкие стволы мелькает огонь их факелов. Шесть резвых искорок. 

Старая женщина, хрупкое тощее тело. В животе ребёнок. Глупое племя, дикое... Наконец выдыхает: нашла. Впереди тропинка, камешками и соломой выложена дорога до дома. Чужого. Пустят, спасут. 

Осторожно ступает, держится за живот. Огни факелов светятся за тропой, то горят, то гаснут. Стайка несмелая, подойти не может, машет копьями, спрятавшись за деревцами. Но здесь другое племя. Может быть и правильно, жизнь свою страхом спасают. 

Женщина понимает, что дальше нельзя. Уйдёт в лес, своё племя догонит, избавится от ошибки старейшины — не с той зачатого ребёнка; останется — чужое племя сделает их дело. Куда ей? Только молить о пощаде, надеясь.

Молить женщине не своих богов, здешних.