Судный час. Час, в котором шестьдесят одна минута — и та, последняя, меняет всю твою жизнь. Я не верила в скверность судьбы, в изменчивость ведомых ею историй, по которым мы плывём, как корабль плывёт по бескрайнему океану. Бывает штиль — бывает и шторм. Сейчас верю, но, кажется, уже слишком поздно.

Поздно оглядываться — время назад не вернёшь, оно утекло за складки прожитого дня, прошло. Вот глупый звук: зачем прошло, что, собственно, случилось? Прошло. Прошло и не было равны между собой.

И тёмный час, и мамин нежный голос — зачем жалеть, коль время истекло? А мне шагать сквозь лес, минуя ветки и палки, что сломались под грозой, так... просто, просто двигаться и пусто. И пусто быть в глухом лесу одной.

Старейшина учил меня бояться за тех, знакомит с кем меня судьба. Вот только как теперь мне убиваться, когда из племени осталась только я? С собой — ни факела в руке и ни копья, ни друга за плечом, чтоб опереться, ни фляги из быка и ни костра, чтоб отдохнуть, поесть или погреться.

Куда идти? Куда стремить свой путь? И где искать, Старейшина, спасенья? Учил как жить и близких защищать, но близких нет, и где теперь решенье?

Я сяду меж деревьев, отдохну. Возьму валежник небольшой, сломаю палок, нарву соломы ломкой и сухой, расчищу землю от колючек и сделаю небольшой шалаш, чтобы переждать ночь. Неплохо было бы найти смолу, чтобы сделать хороший факел, но можно обойтись и без этого. Солнце уже спустится к горизонту и покидать своё укрытие станет небезопасно. Но прежде я проверю землю, может на ней остались следы хищника — останавливаться в таком случае будет небезопасно.

И, когда я закончу с этим, я буду надеяться, что сон придёт.

Но сон обойдёт меня стороной в эту ночь, согнанный страхами и потрясением, уже ослабшим, но всё ещё крепко держащим свои когтистые лапы на моей шее.

Не позволит забыться и забыть.