Участвовать нельзя отказаться

Бредя по пояс в воде, ряске и тине, которыми был затянут пруд рядом с поместьем, я уже даже не пытался отирать лицо от капель дождя. Всё равно мокрее или суше я бы от этого не стал, даже если бы сильно захотел. В голове билось всего две мысли, с попеременным успехом сменяющие друг друга. «Амелота Молди. Амелота Молди», – наворачивало имя навязчивые круги в мыслях. «Ненавижу состязания, ненавижу состязания, ненавижу состязания», – врывался в круговорот истошный вопль, который хотелось исторгнуть в ночной летний воздух, но не мог себе это позволить. Даже кваканье, вполне обычное для этого места, могло бы выдать меня с головой, поэтому я выбирался на мокрый крутой берег молча. Скрежетал зубами, оскальзывался и пачкал одежду вместе с обувью, но зло молчал. Мысленно за этот злосчастный месяц я успел пообещать всем причастным всевозможные кары, включающие в себя в том числе и анальные, проклясть тот день, когда вышел из дома, и возжелать смерти. Но всё это потом, а сначала – Молди.

Пожалуй, будет верным объяснить, что я забыл в этом проклятом месте и почему бы мне не прыгать по чужим неухоженным прудам? Что же, извольте.

Начиналось всё до банального просто – я ехал на работу. Вернее будет сказать, что я вёл коня в узде, потому что от верховой езды уже болела задница, а ждало меня вовсе не удобное кресло в сухом кабинете, но спрятанное в болотах от всех случайных и любопытных глаз логово Воров. Это был лишь вопрос времени, когда произойдёт что-то подобное. Не то что бы у меня были мысли о возможных проблемах в этом ключе… Да что уж там, не буду врать – это поставило меня в тупик и застало врасплох. Одним только богам ведомо, насколько я ненавижу такие сюрпризы от судьбы и окружения. Вот, казалось бы, находишь себе работу по душе, вкладываешься в неё и думаешь, что это навсегда, а потом тебе подкладывают свинью. Конкретно эта тянула не на милого молочного поросёнка, при виде которого кто-то может издать звук умиления, а на такого толстенного лесного кабана, щетинистые бока которого замызганы грязью. Обычно такая живность вызывает обильное слюноотделение, стоит только представить аппетитные колени вепря в медовом соусе, которые подают в «Старой преисподней», но нынешний случай явно был не из таких. И от него хотелось выть, а не усесться за стол с полной кружкой эля или можжевелового чая. Но обо всём по порядку.

В тот день я впервые заявился в гильдию Воров после шестилетнего перерыва, и это уже было, мягко говоря, серьёзным стрессом. Надеяться на хороший контракт не приходилось, если только за красивые глаза и неплохие связи. Уже издалека логово показалось мне излишне оживлённым. В нём и без того порой творились кавардак и шумиха, сопровождаемые дуэлями и тривиальным мордобоем, а теперь и вовсе складывалось впечатление, что там собрались буквально все Воры. Привязав Элгорма к коновязи и потрепав его по гриве возле рога, я ещё несколько минут стоял рядом и искал в себе силы.

– Ого, беленький, ты вовремя! – сразу же встретили меня, озадаченного донельзя, от самого порога. Десятки лиц по всему залу поворачивались в мою сторону, и от этого становилось только более некомфортно. – Ну что, ты готов приступить?

– К чему? – слегка опешил я, останавливаясь немного в стороне от толпы, но она всё равно окружила через какие-то несколько секунд.

– К ежегодным воровским соревнованиям, – пояснила мадам Алюра, появившаяся на балкончике второго этажа. Как всегда – безупречная от тонких каблуков высоких сапог до неровно остриженных кончиков каштановых волос. Видимо прочитав на моём перекошенном лице немой вопрос «Что, блядь?», она с терпеливой улыбкой и интонациями объяснила: – Тебя выбрали общим голосованием в качестве одного из участников. Твоего противника ещё не определили. Победитель получит особую рекомендацию на год вперёд.

– А можно отказаться?

– Конечно же нет, дорогой.

«Ну спасибо», – только и подумал я, не зная, что делать с этим счастьем, заодно стараясь взглядом найти ту скотину, которая предупредила о моём приезде. И ведь наверняка сделали это специально. Но все с вожделением смотрели на гибкую фигуру хозяйки гильдии, подчёркнутую кожаным корсетом эльфийской работы. Женщина подсчитывала обрывки пергамента у себя в руках и беззвучно шевелила губами, и её глаза цвета ореха лукаво блестели в отсветах пламени. На этот момент воцарилась гробовая тишина, во время которой я пытался придумать достаточно веский повод для самоубийства, который бы приняли в семье. На ум ничего не приходило.

– Ага, – нарушила молчание своим мурлыканьем Алюра. – Вот и второй участник. Поздравляю, Про́клятый.

Если до того мне казалось, что сильнее меня уже не перекосит в этот издевательски пригожий день, то теперь я понял, как жестоко ошибался. Тягаться со стариком не хотелось по многим причинам: мы были из одной фракции, в гильдии он работал гораздо дольше меня, а ещё мы до сих пор не испытывали друг к другу тёплых чувств. И эти факты всё интенсивнее наталкивали меня на мысль, что другие Воры всё это подстроили, чтобы устроить себе шоу. Алюра, меж тем, вещала:

– Для наших новичков я расскажу о правилах. Участникам выдаётся имя клиента, и это вся информация, которой они будут располагать. Свою деятельность они начинают со столицы, Умбрэ. Тот, кто первым разыщет клиента и сопроводит его в последний путь, становится победителем. Участникам запрещается использовать порталы и любые артефакты и заклинания, сокращающие расстояние или способствующие перемещению. Ко всему прочему, строго запрещается каким-либо способом мешать друг другу. Нарушение обозначенных правил карается немедленной дисквалификацией, что приведёт к исключению из гильдии на год. Помимо этого, участники должны следовать кодексу гильдии. Того участника, который не успеет добраться до клиента, не лишат членства, однако он будет в течение года получать на тридцать процентов меньше заказов, и ему будет закрыт доступ к нашей сети шпионов и информации. Завтра с рассветом вы должны отправиться в столицу. После того, как последний участник попадёт в Умбрэ, соревнования начинаются. Если участник попробует схитрить и изменить маршрут, его ждёт дисквалификация. Имя вы получите на рассвете. На выполнение заказа даётся один месяц с момента начала соревнований. Вопросы?

– А если я здесь и сейчас, ну так, вдруг, захочу передать победу оппоненту? – с надеждой поинтересовался я.

– Дисквалификация, господин Охотник, – жёстко припечатала женщина и одарила меня одной из своих многообещающих улыбок. – С соответствующими последствиями. Так что прошу вас располагаться, отдыхать, набираться силами и готовиться к соревнованиям.

На языке крутились ругательства на нескольких языках, а плечи тянуло вниз от упавшей на них тяжести. А ведь всё так хорошо начиналось! Это могло быть быстрое и лёгкое задание с хорошей оплатой, но решившие насрать под кашу Воры испортили всю малину от и до. Они хлопали по плечам и спине, выкрикивали шутливые фразы, долженствующие подбодрить и настроить на нужный лад, а я и не слышал всего этого, переставляя ватные ноги к столу с выпивкой и угощениями. В горле было сухо. Я был совсем не в логове Воров.

Мысли утягивали в пучину далёкого прошлого, воскрешая не картины, но водоворот эмоций. Страх, что отец узнает о провале в физкультурном соревновании. Сосущее под ложечкой ощущение, стоило только подумать, что олимпиада будет выполнена не полностью. Подкатывающий обморок от мысли, что что-то сделаю недостаточно хорошо и до скончания веков не смогу простить себе этого. Но куда отвратительнее была пробуждающаяся во мне и других животная ярость, когда предстоит состязаться. Гадюшник вокруг и во время, и ненависть к победителю – после. Шипение и шепотки в спину, которым нет конца и края. Нет, есть, конечно же, но внутри ситуации преследует чувство, что это будет продолжаться вечно. Однако стоит народной злобе утихнуть, как тут же начинается новое соревнование. И, как назло, всегда будут те, кто недоволен результатами. Победил? Это везение, связи, деньги, блат – нужное подчеркнуть. Проиграл? Подвёл близких, опозорил себя, семью, учебное заведение и получил за это справедливо-несправедливую головомойку или санкции. В соревновании, как и в бизнесе, никогда не было чистого победителя. Так или иначе на каком-нибудь из фронтов все были обижены или обделены.

Капли пота стекали по шее вниз, за воротник походной рубашки, по позвоночнику и терялись в ткани. Как бы там ни было, проиграть старику Лиаму я не мог себе позволить. Во-первых, гильдия была источником информации, с потерей которой, в отличие от финансов, я не мог смириться сейчас, поскольку отчаянно нуждался. Не завись я так критично от неё, не будь это буквально вопросом жизни и смерти, я бы расслабился и отдал победу Лиаму. Однако на кону стояло слишком многое. Во-вторых, Проклятый всё ещё любил прицепиться ко мне на собраниях. Не хотелось обострять конфликт, но во мне всё ещё теплилась надежда, что таким заурядным способом я смогу убедить его в своих способностях и знаниях. Это было наивно и глупо, но хотелось в это верить. В-третьих, я бы просто не смог простить себе проигрыш, каким бы он ни был. Болезненное желание доказать себе, что ещё сохранил форму после размеренной семейной жизни, гнало вперёд.

И вот мы вернулись к тому, что я из последних сил карабкаюсь в одинокую усадьбу под проливным ледяным дождём, мечтая только о том, чтобы это всё закончилось. Итог уже мало волновал, а к горлу из желудка поднимался кислый ком тошноты. Вскрыв окно стилетом, я втянул себя внутрь тёмного коридора и несколько долгих секунд стоял в тишине, силясь отдышаться. С одежды и обуви успела натечь целая лужа вперемешку с грязью, пока я пялился перед собой и одними губами повторял имя клиента. «Амелота Молди. Амелота Молди. Амелота Молди». От того, чтобы разделаться с ней самым кровавым и жестоким способом, отыгрываясь за то, что меня втянули в эти чёртовы соревнования, меня удерживали только пункты кодекса, запрещающие подобное обращение с клиентами.

От воистину продуктивного времяпрепровождения меня отвлёк смолкающий вдалеке стук копыт. Обернувшись к окну, я увидел стремительно удаляющийся силуэт верхового в чёрном плаще. Лиам. Успел раньше меня и уже смотался. Внутри что-то оборвалось с отчаянным звоном. Сил не было даже на то, чтобы разозлиться, отругать себя или броситься наутёк. В голове воцарилась гулкая и в то же время пронзительная тишина, а перед внутренним взором мелькали безрадостные картины будущего, ожидающего меня. Оставалось только молча дожидаться, когда наблюдатели сообщат мне о том, что я проиграл в воровских соревнованиях, но меня никто даже не думал дёргать, и это было странно. Обещали сообщить об этом если не в ту же минуту, то как минимум в течение четверти часа. А я всё торчал в коридоре чужой усадьбы, торжественный и бесполезный, как хер на похоронах.

– Кто вы? – вдруг вырвал меня из размышлений испуганный девичий голосок.

– Проводник судьбы и неудачник. А вы? – мрачно посмеялся я над собой, всё ещё не срываясь прочь, и поднял взгляд на собеседницу.

Сердце пропустило несколько ударов, а я разом вспотел и потерял дар речи. Она? Или показалось? Да нет, сходство с портретом было почти идеальным, не считая того, что спальный халат заменил собой роскошное бальное платье, а волосы её, вместо драгоценностей, украшала сеточка для волос.

– Амелота Молди, – растерялась она от такой наглости с моей стороны, а, увидев моё ошарашенное выражение лица, уточнила: – Младшая. Вы, наверное, приехали к моей матушке? Она не предупреждала, что у нас так поздно будут визитёры из города. По какому вопросу вы прибыли? Я могу сопроводить вас в…

Этажом ниже раздался душераздирающий женский крик, и у меня немедленно сложились все кусочки головоломки. Как раз вовремя, чтобы я успел перехватить кинувшуюся на звуки паники девушку за локоть.

– К моему величайшему сожалению я вынужден сообщить вам, что, вследствие роковой ошибки, ваша матушка была убита вместо вас этим вечером.

– Что?! – взвизгнула было Молди, но я отработанным движением закрыл ей рот одной рукой, второй со всех сил ухватив за горло, чтобы не подняла ещё большую шумиху.

Прижимая девицу спиной к своей груди, я постепенно вытягивал из неё душу. Не думать о том, чем клиент заслужил быть заказанным в гильдии, я привык давно, но теперь поднимался ворох мыслей, сливающихся с испуганными метаниями девушки в моих руках.

«За что?» – думала она, и её беззвучный крик, полный обиды и страха, отзывался в моей душе. Заслужила ли она то, чтобы уйти в столь юном возрасте? Оплатил ли кто-то заказ или же Амелота Молди была выбрана для соревнований просто потому, что её имя совпадало с материнским и могло запутать нас? Я рисковал никогда не найти ответы на эти тщетные и разрываемые гневом вопросы.

«Мамочка, мне страшно!» – металось угасающее сознание, и вялые трепыхания становились всё более редкими и слабыми, вторя сердечному ритму.

– Не бойся, – я склонился к её уху, опуская руку с шеи и перехватывая поперёк торса, чтобы в последние мгновения своей жизни она ощутила хотя бы такую кроху человеческого тепла. – Тебя ждут покой и умиротворение, Амелота. Никакой боли и мучений, обещаю. И ты снова встретишься с мамой.

В ладонь ударился последний надрывный всхлип, и пульсирующая от страха ослепительная душа оставила дрогнувшее и обмякшее тело. Её ужас переполнял меня, вытесняя гнев и тревожа мои собственные страхи и чаяния, которые задвига́лись в самый далёкий и тёмный угол, какой только могли найти. Аккуратно посадив тело у стены, я покинул усадьбу тем же способом, каким и проник в неё. Дождь утихомирился, но в воздухе висела удушающая влага. Мне уже не было интересно, испортит ли моя победа отношения с Ворами в целом и Лиамом в частности, не волновало, какие горизонты теперь откроются передо мной, что я смогу с этого получить. Куда важнее было занять сухую комнату, где больше никого не будет, чтобы переварить последние мгновения жизни, которая бы могла продолжаться, если бы не эти проклятые соревнования.

«Ненавижу состязания», – вяло скользнула последняя мысль, как уходящий круг ряби на пруду.