Уже вечером Бобу приходит другой звонок. Настоящий, с места преступления. Их команда, пять человек во главе с Эбигейл, новоиспечённой начальницей, отправляются на задание со всей возможной скоростью. Нужно торопиться. 

Это ведь перестрелка в банке, прямо как в настоящих фильмах! У Эбигейл чешутся руки поймать преступника, Дирижёра — а судя по описанию это точно он. Один человек, в белой маске-улыбашке, самое известное зло Нью Йорка... Полиция уже долгие годы соревнуется с ним в ловкости и гибкости мозга, правда всё никак поймать не может. Но это же те, старики. Не Эбигейл. Она-то, юный ум, за раз его скрутит. 

Их машина пребывает на место. Уже отсюда слышна эта напряжённая тишина — страх заложников и молчание ожидающего их Дирижёра. Он точно готов. Сейчас счёт идет на минуты. 

Их команда, экипированная в защитные костюмы, заходит в здание. Как всё-таки хорошо, что на Эбигейл шлем: команда не должна видеть её волнение. 

— Разделяемся, — говорит она в рацию. 

Здание действительно большое, нужно успеть проверить все десять этажей, найти заложников, а главное — преступника. Эбигейл знает: живым он точно отсюда не уйдёт, каким бы мастером ни был. Она этого не допустит. 

Обследовать тёмные коридоры оказывается более страшно, чем светлые. Лампы включать нельзя, да и если можно, то где? Нет никаких выключателей. Приходится пользоваться фонариком. 

Эбигейл водит им по бело-золотым стенам, пытаясь найти кровь или какую-нибудь другую зацепку. Обои, наверное, дорогущие — думает про себя. Да и кафельный пол внизу точно не дешёвый. Просторные офисы с большими прозрачными как слеза младенца стёклами... Двери, чертовки, половина закрыта! Приходится взламывать. 

Рация молчит. Изредка слышно то «Чисто» от Синди, то «Ничего» от Гейба. Как же жаль, что рации у них не первой новизны — даже интонаций за помехами не слышно! Скука. 

Каждому по два этажа. Долго. Дирижёр, где он? Здание оцепили со всех сторон, выхода нет. 

«Эби, ну как у вас там?»

Ригма. Точно, сидит на связи в своей тесной машине, варится под тридцатью градусами. Ужасная участь. А ведь суббота. 

«Пока ничего» — отвечает Эбигейл. 

Они отправили всего пять человек, чтобы поймать такого приступника, как Дирижёр. Это не просто доверие, проносится у неё в голове. 

Так не бывает. 

Как и со звонком. 

Через десять минут соревнование с Дирижёром превращается в гонку на скорость. Один звонок меняет всё дело. 

«Я нашёл заложников» — из рации Колина. 

Эбигейл бежит с седьмого этажа на пятый, чтобы помочь. Это опасно. Но они нашли заложников! Маленькая победа. Ход конём. Ход... Чем-нибудь ещё — по усмотрению, но точно тем, что им поможет. 

Заложники сидят с тряпками во рту, привязанные к батареям. Их двенадцать — перепуганных, заплаканных, мотающих головой. 

Колин молчит рядом, ждёт, видимо, приказов. Эбигейл не видит его лица, но может предположить, что на нём. Радость, спокойствие... может, страх. 

Эбигейл хочет сказать ему что-то, похвалить за работу, но голос её срывается в тот момент, когда из рации слышится:

«Он на крыше!»

Это ясно, кто. Дирижёр. Они его нашли. 

И вместо всех слов, которые она хотела сказать, Колин получает только «Спасай заложников». 

Лифт едет медленно. Шестой, седьмой, восьмой... Зелёная кнопка переодически мигает. Минуты раздумий. Пушка заряжена. 

Она ему покажет. 

Десятый. Шаткая лестница на крышу. Люк, ржавый донельзя. И так просто... На крыше, продуваемой порывистым холодным ветром, есть двое: Синди с пистолетом в левой руке и он, Дирижёр. В своём чёрном концертном костюме, за который его и прозвали так нелепо; с этой дурацкой маской на всё лицо; с пулей в груди, истекающий кровью на пыльный бетон. 

Всё закончилось, победа. 

Ему не дали уйти. 

Только на душе у Эбигейл паршиво. Ему не дала уйти Синди. Синди, которая вчера хвасталась своим новым парнем, своим новым бывшим Эбигейл. Это была Синди — не она. 

Всё закончилось, и Эбигейл никак не помогла. 

Дальше были хлопоты. Нельзя было дать Дирижёру раскрыть своё лицо перед толпой жаждущих расправы людей. Толпы, которая смотрела новости и видела его исключительно в маске. Толпы, которая жаждет расплаты за сотню новеньких надгробий — за один только этот год. 

Но у Дирижёра, наверное, есть семья. Родители, жена, ну бабушка с дедушкой в конце-то концов. Каково будет им, ни в чём не виновным, быть гонимыми обществом за ошибки кого-то с диагнозом? 

А такие люди без диагноза не бывают. 

Поэтому полицейские не снимали его маску сейчас, даже засунули его голову в пакет для надёжности. 

Их машина с мигалками, старая добрая, поехала туда, где можно установить личность преступника. Колин и Ригма остались там, у банка, для устранения прочих дел. 

Соревнования окончательно выиграно, звучит победный гимн... 

И всё-таки.